Включил камеру. И верно: в стенном шкафу, на антресолях, за диваном лежали свеженькие, в смазке, автоматы и пистолеты Макарова. Пара ручных пулеметов с цинками патронов. Гранатометов пять штук. Гранаты «Ф-1» россыпью. Пластид и взрыватели отдельно…
Чёрт возьми! Точно, целый арсенал!
– Не мельтеши, толком расскажи.
– Ну, они как зашли, то это сразу увидели. Хотели когти рвать, но прежде мне на трубку отзвонились. Я им, чтобы не снялись, накинул полторы сотни. Ну, извини, иначе бы они ноги сделали. Там же «чебуреки» засели, беспредельщики, которые нам бóшки резать будут, как тем баранам. Оно нам надо?
– Ладно, добавил и добавил.
Хотя вряд ли добавил, скорее, на понт берёт, чтобы срубить лишние бабки по-легкому. Но это неважно.
– Документы нашли?
– Много чего нашли: и ксивы и бумаги с лепухами. Вот…
Да, точно, паспорта. Обычные. Но один загранник с шенгенской визой. Штампы о пересечении границ. Свеженькие. Не врал Магомед: из Европы он прибыл. Приятелей своих вербанул и на квартире залёг, а там оружия – под потолок. И, значит, не одни они будут, им же столько стволов не утащить. Что-то готовится. Может, конечно, это оружие для перепродажи, а террористы всего лишь продавцы. А если нет? Тем более, Магомед говорил о теракте. И если все эти автоматы и гранатомёты стрелять начнут, а пластид взрываться… Худо будет, совсем худо! И надо со всем этим что-то делать… Ай, спасибо Мусе, что навёл, внимание обратил, сам того не желая. Кто предупреждён, тот защищён. И других может защитить.
– Усилить наблюдение за адресами… Докладывать по любым перемещениям… Вести… Отслеживать… Глаз не спускать!
– А…
– Расценки поднимаю в полтора раза и сверху премия.
– Лады…
И еще одну новую бригаду в усиление. Потому что десять пар глаз хорошо, а двадцать лучше!
Плотно сидит слежка, всё видит, всё слышит, ничего не пропускает. Потому что не за зарплату. За зарплату они бы так пупы не рвали. Докладывают через каждые два часа.
– Человечек прибыл…
– Еще один…
Даже так? Активизировалась группа, к чему бы это? Сколько их там теперь – четверо? А оружия? Оружия больше. Значит, либо прибудут новые их приятели, либо… Ох, нехорошо всё это! Надо бы переместиться туда поближе. На всякий случай. Наёмники, конечно, хорошо, но себе веры больше. Потому что, судя по всему, затевается что-то серьёзное.
Посмотрим объявления по аренде. Так… Вот квартирка с видом на… тот самый подъезд. Квартира дорогая, хорошая, сдаётся на долгий срок, без посредников. Надо звонить.
– Хочу арендовать вашу квартиру. Да, на год… Нет, прийти не могу, потому что в отъезде. Но могу прислать скан паспорта и перевести деньги. Нет? Боитесь рисков, хотите посмотреть на квартиранта? А что на меня смотреть, я же не руку и сердце вам предлагаю. Хорошо, а если я переведу деньги за полгода вперёд? Опасаетесь за ремонт и мебель? Бывает. Ну хорошо: за год вперёд, и вы сможете два ремонта сделать и три комплекта мебели купить. Согласны? Ключи? Можете бросить их в ячейку в камере хранения на вокзале. Мне так удобнее будет.
Хорошая квартира и заплаченных денег стоит. Потому что окна выходят на улицу, на тот самый дом. Замки меняем, дверь усиливаем, во двор ставим машину и еще одну на улице. К чердачному замку подбираем ключи, прикидываем пути эвакуации через балконы соседних квартир… Всё, как обычно.
Бинокль, смотрим… И ни черта не видим, потому что шторы! Ладно, не суть важно, пусть за ними филеры следят и их слушают… Хотя, слушать почти нечего: телевизор там орёт с утра до ночи.
Ждем…
Смотрим…
Слушаем…
Пытаемся устанавливать личности…
И ждать долго не пришлось. Потому что через два дня в квартире кто-то кому-то сказал: «Сегодня ночью уходим».
И больше ничего: ни куда «уходим», ни зачем, ни кто…
– Всем готовность!
Но тут доверять филерам не стоит, тут нужно самому поприсутствовать.
Простейший грим – очки, борода, усы, контактные линзы, меняющие цвет глаз, родимое пятно в пол-лица, которое всем в глаза бросится, и о котором только и разговоров будет при возможном составлении словесного портрета. Ну и жесты, мимика, походка. Например, можно чуть прихрамывать, почему нет? Хромота тоже внимание привлекает.
Ну что? Пройдёмся? Нормально.
Присядем… Повернёмся… Убедительно.
Теперь можно отдохнуть возле окошка. Как та бабушка, которая наблюдает за передвижением соседок по двору.
Час… Два… Три…
Подъехал микроавтобус. Остановился возле подъезда. Может к ним, может нет… И тут же сообщение филеров:
– У подъезда машина-микроавтобус, номерной знак…
И свет во всех окнах в той квартире. Значит…
Из подъезда вышел человек с большой спортивной сумкой. Несёт, заметно напрягаясь. Бросил ее в машину и отправился назад. Еще один вышел, с точно такой же сумкой. Похоже, полная эвакуация. На дело поехали? Нет, вряд ли, не похоже. Скорее всего, смена адреса. Засиделись они тут.
Еще сумки…
Пожалуй, надо выдвигаться. Прикрыть окно, быстро глянуть на себя в зеркало… Вроде всё в порядке. В эту квартиру жилец больше уже не вернётся. Так она и будет стоять пустой год, потому что за всё уплачено. А через год хозяева вскроют замок и с удивлением увидят, что в квартире ничего не изменилось, только годовой слой пыли лежит на мебели и полу.
Выйти во двор.
Выезжаем со двора через дальний выезд, чтобы встать на перпендикулярной улице. Ждём.
Доклад:
– Жильцы сели в микроавтобус, направляются в сторону…
Пропустить боевиков и три машины филеров. Пристроиться сзади на приличном расстоянии, рискуя их потерять. Но это нестрашно, потому что можно отследить маршрут по сообщениям.
Едем. Смотрим.
Нормально ведут, профессионально, вперёд не лезут, за крупногабаритным транспортом скрываются, периодически меняясь. Так что тут можно быть спокойным: эти объект не упустят. Но пока едем. Выбрались из города, покатили по шоссе. Пока всё в штатном режиме…
И вдруг на тебе! На посту ДПС микроавтобус тормознули. Что за чёрт? Что там за столпотворение? Гаишники… Полицейские… ОМОН. Этим-то что здесь нужно?
Доклад филеров:
– Объект тормознули на въезде в город. Там, похоже, облава.
– В связи с чем?
– Сейчас наводим справки… Судя по всему, побег заключённых из местной колонии. Введён усиленный режим…
Ах, как всё нехорошо совпало!
Два инспектора топтались подле машины, проверяя документы. Может, пронесёт?
Нет, не пронесло: потребовали открыть салон. И должны были – раз облава. Теперь они сунутся в сумки, а там… И взятка не поможет, потому что их тут не двое, их тут – прорва. Они сунутся в сумки, увидят… И потащат всех в изолятор, скорее всего, ФСБ и всё… Ниточка оборвётся. Наверное, можно будет добыть копии протоколов, но вряд ли местные чекисты будут пуп рвать, копая вглубь, им и так пулемётов и пластида для того, чтобы выслужиться перед центром, хватит.
И что делать? Судя по всему, надо сваливать, пока не обратил на себя внимание, потому что грим и документы… Не хочется нарываться на лишнюю проверку.
Разворачиваемся? Нет, разворот машины через две сплошные вблизи поста ДПС вызовет нездоровый интерес. А съезда с дороги нет. Надо продолжать тихонько ехать в колонне, вряд ли кого заинтересует пустая машина и одинокий немолодой водитель.
Что там с микроавтобусом? Инспекторы заглядывают в салон. Может, договорятся? Нет, кому-то машут руками. И… вдруг! Чёрт побери! Выстрелы! Короткая автоматная очередь из салона – у кого-то не выдержали нервы.
Дэпээсники рухнули на асфальт. Один замертво, другой быстро-быстро пополз на животе к обочине, забыв про болтающийся на боку автомат. И другие присели, побежали «уточками» к укрытиям. Не бойцы, нет. В перестрелки с террористами вступать – это вам не аптечки проверять.
А это что? По дороге покатилось что-то круглое… Граната?! Ахнул взрыв, по ближайшим машинам, вышибая стёкла, забарабанили осколки. Убегающие дэпээсники упали, где стояли, распластавшись на асфальте и обхватив головы руками. Микроавтобус рванул с места, вывернув на встречку. В открытой двери плясало пламя автоматных очередей, пули шлепались в землю и стены поста ДПС. А ведь так, пожалуй, уйдут, смогут! Но, нет… Потому что ОМОН, вернее кто-то из ОМОНа, кто в командировках побывал, кто пороху понюхал. Эти не испугались, эти сориентировались, потому что слышали, как пульки свистят – упали, раскатились, залегли, сдёрнули автоматы… Застучали ответные выстрелы над головами замерших инспекторов. Хорошо стреляют. Пули зашлёпали по бортам микроавтобуса. Похоже, что попали. Машина проехала еще метров двести, вильнула и съехала на обочину. Из нее вывалились несколько человек, побежали, стреляя от бедра.
Всё – теперь им не уйти. Без колёс – не уйти. Один дёрнулся, кувыркнулся через голову. Уже мёртвый. Омоновцы сменили прицел, целя в ноги. Живыми взять хотят.
Черт… Что делать? А если… Рискованно… Но не будут же они в гражданскую машину… А если те… Те – могут… Но думать некогда.
Жмём по газам. И орём, орём дурным голосом, перекашивая лицо в открытое окно:
– Спасайся! Бандиты! Караул!
Вихляя из стороны в сторону, проскочить между растерявшимися омоновцами.
– Стой! Куда?!
– Спасайся-я!
Автоматная очередь навстречу по крыше. Идиоты!
Подкатить, распахнуть дверцу. Осмотреться. Кто из них Магомед? Вот он! Ткнуть пальцем.
– Ты! Садись быстро! Ты первый!
Удивлённое бородатое лицо.
– Ну, не тормози! Сейчас менты будут здесь!
Террорист, быстро сориентировавшись, прыгнул на пассажирское сиденье. Что-то крикнул… Нет, все тут не нужны – один нужен. Остальные пусть их прикрывают огнем, пусть сдерживают погоню.
Рвануть с места.
– Стой! Там мои братья!
Автомат, направленный мне в живот… Еще пальнёт сдуру…
– Спокойно. Сейчас их заберём.
Наклониться, потянуться к бардачку – не важно зачем, просто чтобы аргументировать движение навстречу… И быстро и точно ударить ребром ладони под кадык, чтобы не дать выстрелить.
Поехали, поехали…
Сзади застучала пальба – все во всех, как на передовой, длинными очередями. Громыхнула граната. Пять-семь минут у него теперь есть: сразу их ОМОН не положит.
Съезд с дороги… Нормально, пойдёт. Может, не сразу сообразят. Грейдер, засыпанный щебёнкой, и очень хорошо, что щебёнкой. Гнать! Камни из-под колес стучат по днищу и бортам, оставляя глубокие вмятины. Наплевать! На этой машине больше не ездить, а ОМОН, возможно, побережётся, потому что машины казённые и за них с водителей спросят. А это лишние минуты.
Еще какая-то дорога. Сворачиваем. Речка. На бережке машина – допотопный «жигуль» и рыбак с удочкой. Один? Вроде, один. Подкатить, выпрыгнуть, пойти навстречу, радостно улыбаясь и широко разводя руки.
– Сергеич, какая, блин, встреча. Ты чего здесь?
Встаёт рыбак, ничего не понимает, но улыбается в ответ.
Сблизиться. Ткнуть кулаком в солнечное сплетение, чтобы задохнулся, перехватить руки и ноги ремешком, одной петелькой, обшарить карманы, найти ключи и документы. Сказать дружелюбно:
– Я у тебя машину пока возьму? А другую оставляю, можешь пользоваться. Ты не против?
Мотает головой. Ну еще бы он был против!
Перетащить бородача в «жигуль», посадить на заднее сиденье, прикрыв плащиком: спит человек, притомился в дороге. Выехать на грунтовку и уже неспеша, потихоньку поехать в сторону шоссе. Не того – другого. Кто будет искать эту раздолбанную «шестёрку»? Совсем другую машину будут искать.
А вот и шоссе. Но до поста ДПС лучше не доезжать, лучше свернуть в сторону к заправке. Там на стоянке стоит дежурная машина – их штук пять расставлено по городу и пригородам, потому что никогда не знаешь, когда они могут пригодиться, чтобы убегать или догонять. Вот они и стоят с паспортами транспортного средства в бардачках и ключами, подвешенными под бампером.
Пересаживаемся. И пассажира тащим, на всякий случай громко причитая:
– Ну и нажрался ты, Ахмет, разве так можно!
Поехали. В одно неприметное, заранее облюбованное место. Таких мест на примете тоже десяток. Потому что резидент заранее должен знать и готовить пути отхода.
– Слышь? Приехали.
Лесная дорога, поляна, тишина. Потому что на повороте табличка: «Въезд и проход закрыт. Запретная зона!» и какая-то армейская эмблема. Это его табличка, это он повесил.
– Эй, просыпайся, лежебока!
Боевик вздохнул, открыл глаза.
– Ты кто?
– Твой ангел-хранитель.
– Чего? – Зашарил лихорадочно руками в поисках оружия. Только нет автомата, да и ручки не сильно шевелятся, потому, как крепко связаны.
– Это ты меня?
– Я.
– Развяжи! Или я тебя зарежу, Аллахом клянусь!
– Не суетись. Аллах далеко, а я тут, рядом. Спросить тебя хочу…
– Развяжи, ишак, сын ишака!
– Ну, зачем так? Ишак – хорошая, работящая животина, а папа мой алкоголиком был. Зачем животное оскорблять? И меня?
Ударить резко и обидно в челюсть.
– Будем говорить?
– Убью!
– Тогда давай так… – Вытащить и открыть перочинный ножик, поиграть им перед его глазами. – Убивать тебя не буду. Зачем грех на душу брать, лучше что-нибудь отрежу. Лишнее. Что хочешь: нос, уши или что-то еще? Давай «еще»… А то ты сильно борзый, а без «еще» прыть-то поубавится. Голос у тебя станет мелодичный, в женском хоре сможешь петь. – Резануть поперёк ремня и пуговички срезать. Что, страшно?
– Убью, зарежу! Тебя и родичей твоих!
– Не кипятись. Это ты такой горячий пока мужик. А после остынешь, мягким станешь, во всех смыслах. – Поддеть, перерезать резинку. – Хм… А говорят, вы крутые… А тут смотреть не на что. И жалеть нечего. Подумаешь… Так что ты не переживай: немного было, немного и потеряешь… – Ткнуть ножичком, чтобы кровь закапала. И, резко сменив тон, рявкнуть в самое лицо. – Как тебя зовут?!
Хотя и так известно – Магомед. Но первые вопросы должны быть простые, чтобы легче развязать язычок.
– Ну? – Ковырнуть ножичком в ране.
Магомед взвыл от боли. Люди все одинаковые, что русские, что кавказцы, что негры – всем одинаково больно и страшно, когда их по живому режут.
– Шакал!
– Интересное имя, соответствующее содержанию. А по паспорту? – Крутнуть лезвие. – Ты скажешь, всё равно скажешь, только я обстругаю тебя, как буратинку, со всех сторон. Оно тебе надо? И начну не с носа, носом – закончу. Начну с того, что у Буратино не было и, значит, у тебя быть не должно.
Играть, изображать злодея, у которого ни сомнения, ни совести, которому человека подрезать, что муху пальцем раздавить. Приподнять нож, упереть, надавить слегка, чтобы ужас в глазах.
– Ну что? Режем?
– Магомед!
Всё! Теперь легче пойдёт. Если «язык» заговорил, то уже не остановится. Теперь можно по типовому опроснику фронтовых разведчиков:
– Имена командиров? Численность личного состава? Место дислокации? Какова цель задания? Где и когда планировался теракт?
Тут всё более-менее понятно: взрывы, стрельба, заложники… Только теперь ничего этого не будет, так как боевики убиты, либо задержаны на посту ДПС. Не зря всё было. И очень вовремя… Но остался главный вопрос:
– Кто организатор операции, кто всё это придумал?
– Не знаю. Я никого не знаю, я всех впервые здесь увидел.
– Как не знаешь? Но кого-то знаешь! Кто-то тебя нанимал, вербовал под эту операцию? Кто? Как его имя?
– Никто!
– Как это может быть?
– Мне по Интернету вызов пришёл, деньги на карту перевели – аванс. И адрес куда надо приехать скинули, и велели людей набрать. Я набрал.
Что за чудеса?
– А откуда о тебе вообще узнали? Приятели навели?
– Нет. Мне сайт дали, я написал, на вопросы ответил. Потом мне деньги и билет прислали.
– Куда? В Европу?
Ну, потому что открытый «шенген» и штампики о пересечении границы в загранпаспорте!
– Да. Меня в Праге встретили и отвезли.
– Куда?
– В лагерь.
– В какой лагерь? Что ты там делал?
– Учился.
– Чему?
– Разному. Стрелять, взрывать, от слежки ментовской уходить…
– А ты что, не умеешь?
– Не умел. Там техника новая и инструкторы-иностранцы, которые показывали…
Час от часу не легче! Лагерь, инструкторы…
– А потом?
– Потом я домой поехал и ждал, когда позовут.
Ерунда, просто полная ерунда! Чтобы кого-то по Интернету… А потом в Европу скатать, да еще за их денежки! И непонятно кто тебя и для чего нанял… Сказки тысяча и одной ночи! Юлит «язык», ужом на сковородке вертится. А на вид – дурак.
– Не верю я тебе, Магомед! Ты же простой парень с одним классом образования, какой Интернет, какие сайты, кроме порнухи? Говори имена, адреса!
– Аллахом клянусь: не знаю! Они сказали, что следить за мной их человек будет. Но я его не видел.