– До встречи, камрада!
Кирилл Эдуардович быстро нашёл в интернете сайт ресторана и заказал столик на двоих. На пять часов вечера.
Очередная лекция была посвящена установлению доверительных контактов между журналистами и ньюсмейкерами.
– Нередко рабочие отношения перерастают в приятельские и даже дружеские, – рассказывал Кирилл Эдуардович. – И тогда общение происходит не только на пресс-конференциях или в кабинетах, но и в ресторанах, в самолетах, при самых разных обстоятельствах. И, конечно, откровенность таких неформальных бесед возрастает многократно, поэтому настоящий журналист всегда знает больше, чем может сказать вслух.
– Это значит, что у нас есть цензура? – спросил один из студентов.
– У меня в аудитории цензуры нет, – отшутился Кирилл Эдуардович.
– Поэтому мы можем задавать вам любые вопросы? – поинтересовалась Вика.
– Попробуйте, – Кирилл Эдуардович засунул руки в карманы брюк.
– Вы сказали, – Вика решила не откладывать, – что рабочие отношения нередко становятся дружескими.
– Сказал.
– А как у журналистов складывается с противоположным полом? Или вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной?
Несколько человек засмеялись.
– Не очень, – честно признался Кирилл Эдуардович.
– И как же быть? – Вика улыбалась ему с четвёртого ряда, который был почти на одном уровне с лицом стоявшего перед студентами преподавателя.
– Вы хотите узнать, случались ли у меня служебные романы?
– Хотим! – подтвердила Вика.
– Да, – Кирилл Эдуардович спокойно улыбался. – И я об этом ничуть не жалею. А теперь давайте вернемся к теме…
На этой лекции Кирилл Эдуардович впервые почувствовал, что получает удовольствие от общения со студентами. Нервозность первых занятий проходила, он видел заинтересованность своих слушателей и начинал предугадывать, в каком месте они засмеются, где задумаются или поспорят. И это позволяло ему управлять коллективными эмоциями, делая общение живым, но не панибратским. Единое лицо аудитории без всяких индивидуальных черт, смотревшее на него в самом начале, теперь все больше распадалось на отдельные личности, которые он узнавал, с которыми шутил или дискутировал.
Но прав был друг Миша, одно лицо вызывало у Кирилла Эдуардовича особые эмоции. Он старался не смотреть на Аню, но постоянно замечал, что она засмеялась, нахмурилась и стала серьёзной, поднесла кончик ручки к губам. И он испытывал щемящее чувство, которое доставляло давно забытую горьковато-грустную радость.
Иногда они на мгновение встречались взглядами, и тогда по его телу пробегали толпы мурашек, а дыхание сбивалось, и он вынужден был маскировать этот прыжок в пропасть лёгким покашливанием. Она была совершенно не похожа на его студенческие влюблённости, но непостижимо превращалась в их продолжение.
– Про архитектурную загадку не забыли? – спросил Кирилл Эдуардович в конце лекции.
– Не забыли! И даже отгадали! – раздались сразу несколько голосов, и её голос прозвучал среди них особой ноткой.
– И в чём же там дело? – теперь он, не отрываясь, смотрел на Анну.
– Давайте я расскажу, – Аня поднялась и заговорила громче обычного, чтобы заглушить остальных. – Мы долго не могли понять, но потом всё-таки догадались. – Она сделала крошечную паузу. – Эти лестничные проёмы разные по ширине!
– Правильно, – подтвердил Кирилл Эдуардович.
– Но это ещё не всё. – Она уперлась руками в парту. – Чтобы эта разница в размерах была не так заметна, архитектор сделал в стенах узкого прохода небольшие полукруглые ниши, которые его как будто расширили и почти стёрли визуальные различия.
– Молодцы! – Кирилл Эдуардович улыбался. – С наблюдательностью у вас всё в порядке!
– Не ожидали? – Аня села на место, но продолжала смотреть на лектора.
– Ну почему же? Мне нравятся серьёзные соперники.
– Но это наше общее открытие, – сказала девушка в круглых очках. – А вы обещали снисхождение на зачёте!
– Я помню!
– А загадайте ещё что-нибудь, – девушка сняла очки, и её глаза сделались совсем маленькими.
– А не надоело?
– Пока нет.
– Или все секреты уже закончились? – спросила Аня, делая вид, что не замечает, как смотрит на неё Вика.
– Нет, конечно, – усмехнулся Кирилл Эдуардович.
На всех этажах зазвенел резкий звонок. Лекция закончилась.
– Не поверите, но несколько десятилетий назад, – Кирилл Эдуардович показывал на изящный фонтан в нише стены главной аудитории, – чаша этого фонтанчика служила мусорной урной.
– Не может быть! – удивился кто-то.
– Может, к сожалению. Вам предстоит догадаться, как такое могло быть. Только на этот раз давайте сделаем это расследование индивидуальным. Кто догадается первым, пусть скинет мне свою версию. А победителю я…
– Поставите зачет автоматом? – перебила Вика, стоявшая ближе всех к Кириллу Эдуардовичу.
– Победителю я расскажу связанную с этим историю, за которую меня могли выгнать из универа.
– А мы телефона вашего не знаем, – сказал парень с маленькой сережкой в мочке левого уха.
– Так запишите.
Студенты расходились. Кирилл Эдуардович смотрел на стройную фигурку Ани, которая вместе со своей подругой шла в сторону столовой. Перед самой лестницей Вика неожиданно оглянулась и заметила его замечтавшийся взгляд, который он отвёл слишком поздно.
Через двадцать минут начиналось совещание преподавательского коллектива, куда, несмотря на внештатный статус, пригласили и Кирилла Эдуардовича. Он поднялся на второй этаж, зашёл в круглый зал с высокими, украшенными лепниной потолками и остановился у дверей. Много лет назад именно здесь прежний ректор предложил перейти на филфак, изменив этим его судьбу.
Помещение постепенно заполнялось кандидатами, доцентами и профессорами. Кирилл Эдуардович занял место в последнем ряду и стал приглядываться к незнакомым людям, которые собирались небольшими группами и обсуждали какие-то общие темы.
Через несколько минут он увидел мужчину, который, улыбаясь, направлялся в его сторону, и узнал в нём бывшего однокурсника. На мгновение Кирилл Эдуардович испуганно подумал, не очередное ли это видение, но рукопожатие оказалось крепким. Они разговорились и выяснилось, что студенческий приятель давно преподаёт в универе.
– А что сегодня будут обсуждать? – спросил Кирилл Эдуардович.
– Основной вопрос – дисциплина, – вздохнул собеседник.
– Чья дисциплина?
– Да общая. И студенты, конечно, любят повольничать. Сам знаешь. И учебные планы всегда на контроле. Сейчас с этим особых проблем нет, но ректор хочет, чтобы мы не расслаблялись.
– Ну, это правильно.
– Я тоже так думаю. Слушай, извини, – собеседник чуть засуетился, – сейчас начнут уже. Я пойду к своим. А мы с тобой потом ещё пообщаемся.
– Конечно, – кивнул Кирилл Эдуардович.
Выступающие действительно заговорили про выполнение учебных планов, о сроках какой-то внутренней отчётности, которая Кирилла Эдуардовича не касалась. Сам ректор, Алексей Владимирович, к микрофону пока не выходил, но с места умело дирижировал своим педагогическим оркестром.
Кирилл познакомился с Алексеем курсе на третьем, уже после армии, когда тот возглавил комсомольскую организацию всего университета. Алексей был постарше, учился на историческом факультете, куда Кирилл не смог поступить. Умный, активный, презирающий показуху, он вызывал уважение и симпатию.
И хотя они никогда не были по-настоящему дружны, юный Кирилл всегда чувствовал его поддержку, как будто старший брат не слишком демонстративно, но очень надёжно заботился о младшем. Тихую, тёплую благодарность за это Кирилл Эдуардович сохранил на всю жизнь и незаметно следил за успехами своего институтского товарища, который начал преподавать на родном историческом факультете, защитил кандидатскую и докторскую, стал деканом истфака, а потом возглавил и весь университет. И этот успех совершенно не удивил Кирилла Эдуардовича.
Постепенно обсуждение перешло на студентов, которые иногда опаздывали, прогуливали, переписывали рефераты из интернета, попадались не только с электронными, но и с бумажными шпаргалками.
– Я считаю, что наша задача, – говорила строгая женщина лет пятидесяти пяти, – с самого начала не распустить студентов! И особенно это касается первокурсников и выпускников, потому что одни ещё не привыкли к дисциплине, а другие уже чувствуют себя слишком взрослыми. До сих пор помню, как в девяностые, когда я была ещё молодой аспиранткой, с нашей кафедры какие-то отбитые студенты украли гипсовый бюст Тургенева!
В зале зашумели, несколько человек засмеялись, а Кирилл Эдуардович вздрогнул.
– Евгения Антоновна, – сказал тучный мужчина из президиума, – ну что за сленг?! Вы же филолог!
– Про них точнее не скажешь! – вскинулась задетая Евгения Антоновна. – А язык должен развиваться!
– Сколько можно уже про этот бюст! – громко выкрикнул кто-то из зала. – Неизвестно даже, существовал ли он вообще!
– Как же неизвестно?! – возмутилась бывшая аспирантка. – Это абсолютно достоверный факт! Он стоял на балансе, у него был инвентарный номер, и за его пропажу пришлось потом отписываться всей кафедрой!
– Наверное, она и отписывалась, – тихо сказал сидевший впереди Кирилла Эдуардовича мужчина. – Поэтому всё время и вспоминает.
– Да ерунду какую-то придумала, – кивнул его сосед.
И оба негромко засмеялись.
Кирилл Эдуардович смотрел на свои ботинки и чувствовал, что краснеет. Он прекрасно знал – исчезновение бюста великого русского писателя не выдумка бывшей аспирантки. Знал, потому что собственноручно взял Ивана Сергеевича за белую гипсовую голову и вышвырнул из окна третьего этажа на тротуар Малой Пироговской улицы. И слава Богу, что поздним вечером там почти не было прохожих.
В тот день выпивали большой дружной компанией, но, когда все разошлись, четверым захотелось продолжения. Рестораны были редкостью, ночных клубов не существовало, и единственной альтернативой оказался родной универ, где на вахте дежурил сменщик Кирилла, который просто не мог их не пустить.
Кирилл Эдуардович не помнил, почему они взяли ключи именно от кафедры русской литературы, но, поскольку филологические хулиганы были людьми начитанными, совсем скоро за столом заспорили о разных стилях, сюжетных вариациях и постепенно вырулили на творчество Ивана Сергеевича. Принесённая с собой бутылка портвейна почти опустела. И тут один из приятелей в запале дискуссии стал утверждать, что Тургенев, несмотря на свои литературные таланты, был жутким крепостником, угнетавшим тысячи душ, которые безропотно обеспечивали ему богатство и свободу творчества.
Бюст Ивана Сергеевича сняли со шкафа, где он спокойно дремал рядом с Фёдором Михайловичем и Николаем Васильевичем, поставили на стол и стали выпивать вместе с ним, пытаясь в ходе этого спиритического сеанса достоверно выяснить, угнетал или нет. Но когда хмельная дискуссия уже агонизировала, несправедливая крепостническая версия всё-таки взяла вверх: они распахнули окно, схватили писателя и метнули его в темноту, наивно надеясь отомстить таким способом за несчастных крепостных. В этом бессмысленном вандализме участвовали все четверо, но выбрасывал писателя именно Кирилл.
Через несколько дней пропажу обнаружили и учинили целое расследование, но так никого и не нашли.
Пока Кирилл Эдуардович краснел от воспоминаний своей юности, Вика с Аней вышли из университета.
– У тебя какие планы на пятничный вечер? – спросила Вика.
– Пока никаких, – Аня пожала плечами.
– Со своим ещё не помирилась?
– Он пишет каждый день.
– Отвечаешь?
– Через раз и очень коротко.
– Это правильно, парней надо воспитывать.
– Я ещё не знаю, стоит ли вообще с ним продолжать, – говорила Аня. – Он уже сейчас такой нудный и мелочно придирчивый, что я долго не выдерживаю. А он хочет, чтобы мы вместе жили!
– Ну и брось его! Ладно бы подарки серьёзные дарил, заграницу показывал. Тогда ещё можно подумать. Но зачем терпеть придирки какого-то неустроенного программиста?!
– Да дело не в этом. Просто я его не…
– И в этом тоже! – перебила Вика. – И не строй из себя волонтера-благотворителя! Ты не обязана соответствовать его жалким возможностям. Любой женщине приятно, когда рядом с ней состоявшийся мужчина, который не считает копейки, не приглашает тебя в чебуречные и не приезжает на свидание на автобусе. Аня, это нор-маль-но!
Аня промолчала.
– Вот Кирилл Эдуардович, – продолжила Вика, – как раз из тех, кто ухаживать умеет.
– Откуда ты знаешь?
– А пойдём выпьем чего-нибудь? У меня сегодня тоже ничего нет.
– Не знаю даже.
– Ну пойдём, Ань! Выпьем по бокальчику винца, обсудим Кирилла Эдуардовича. Он же тебе нравится.
– Не придумывай ты, – Аня нахмурилась и сразу улыбнулась. – Ну ладно, если только по бокальчику!
Разместившись за столиком, они заказали себе по алкогольному коктейлю и лёгкому салату.
– За что будем пить? – Вика сделала селфи с бокалом и положила телефон на стол.
– Давай просто выпьем.
– Просто так неинтересно! – засмеялась Вика. – Давай за нашего нового преподавателя!
Аня взглянула на Вику, с которой они учились с первого курса, и подумала вдруг, что не такие уж они и близкие подруги.
– За Кирилла Эдуардовича?
– За него! – Вика не отрываясь смотрела в глаза своей однокурснице.
– Ну, если ты очень хочешь.
Они попробовали коктейли, и Вика поморщилась:
– Слишком терпкий. А у тебя вкусный?
Аня пододвинула к ней свой бокал, в котором плавали прозрачные кубики льда и разноцветные ягоды.
– Твой вкусней. – Вика выпустила трубочку из своих губ. – Потом такой же закажу.
– Мы же только по одному собирались?
– Это как пойдёт!
Аня взглянула на засветившийся экран смартфона.
– Квартирная хозяйка звонит. – Она взяла свою сумочку. – На улице с ней поговорю, здесь очень шумно.
Вика кивнула и откинулась на спинку кресла. Она не собиралась крутить серьёзный роман с их новым преподавателем. Ей хотелось просто в очередной раз проверить на нём своё женское обаяние, прогуляться как-нибудь вдвоём до метро, дождаться приглашения на ужин, а поужинав, сделать вид, что не понимает, чего хочет от неё Кирилл Эдуардович, и даже немного возмутиться его наглым ухаживаниям. Главное, чтобы преподавательский интерес к ней заметил весь курс.
Но студенческая подружка, которая вступала в отношения не так легко, как сама Вика, неожиданно проявила интерес к её Кириллу Эдуардовичу. Аня про это ещё ни разу не проговаривалась, но Вика прекрасно видела, как она смотрит на преподавателя, как меняется её мимика, когда он с ней говорит, и хорошо знала по собственному женскому опыту, что это означает.
Кирилл Эдуардович тоже цеплялся взглядом за Анну. Он смотрел на неё чаще, чем на всех остальных, хотя и проявлял свою симпатию очень осторожно. Но Вика безошибочно чувствовала значение мужских взглядов, которые, как прикосновения маленьких иголочек, покалывают женское либидо в самых нежных местах, и её бесило, что эта бодрящая иглотерапия происходила сейчас не с ней.
Теперь Вике хотелось поконкурировать за этот, может быть, и не очень нужный трофей. Ей было просто необходимо доказать себе, Аньке и всем остальным, что если Кирилл Эдуардович и влюбится в кого-то на их курсе, то это обязательно будет она.
– Что там? – спросила Вика, когда Аня вернулась в кафе.
– Похоже, мне придётся искать новую квартиру. Ту, что я снимаю, хозяева решили продать. – Аня расстроилась. – Обидно! Три года уже там живу и к району очень привыкла. И сдавали они недорого.
– Хочешь, у меня поживи, – предложила Вика. – Создадим такое маленькое женское царство. По утрам будем толкаться в ванной и делить зеркало, а по вечерам вместе валяться на кровати и сплетничать. – Она зажала в губах трубочку, по которой в её рот потекла прохладная хмельная жидкость.