– Понятно, – мужчина протянул правую руку и попытался пальцами обхватить бицепс атлета. Длины пальцев не хватало, но это оказалось и не обязательным.
Глаза пана физкультурника заволокло дымкой, все мышцы почти мгновенно превратились в каменные, женщина застыла в такой позе, что позавидовали бы лучшие статуи Древней Греции. Она не шевелилась несколько минут, не слышно было даже вздоха, затем очень медленно стала оттаивать.
Сначала опустились плечи, затем руки, зашевелилась шея и, наконец, статуя осторожно посмотрела на Василия. В её взгляде читались испуг и радость одновременно. За ними где-то далеко мелькала тоска.
– Почему? – губы атлета раздвинулись в хриплом шёпоте.
– А ты не будешь меня убивать? – поинтересовался Василий.
– Я не смогу, – голос женщины из сплошных мышц дрогнул.
– Тогда я пойду, – радостно объявил Потаскушкин.
– Возвращайся, – прошелестело за его спиной.
Наверное, показалось, улыбнулся журналист как человек, который чудом избежал драки. Возможность выжить, в которой, была минимальна.
– Ты почему не предупредила, что меня могут убить? – на улице Василий сразу же встретил Катю.
– А как она посмеет убить Вас?
– В тот момент я об этом как-то не думал, – усмехнулся Потаскушкин, – была только одна мысль – не умереть.
– Извините, совсем забыла Вас предупредить, что её фамилия Пан и все называют её Пан физкультурник. Но её это прозвище очень злит.
– Очень точно подмечено, – кивнул головой журналист, – но, может, её не надо так дразнить, а то, мало ли, что она натворит.
– Из-за своего внешнего вида у неё проблемы с мужиками. Поэтому она детей терпеть не может. Школьники на неё постоянно жалуются, родители пишут директору школы петиции, чтобы её убрали с уроков физкультуры, но учителей не хватает, и её бросают с одного класса на другой. И так, по кругу. Её все ненавидят и она всех ненавидит.
– Почему она тогда не найдёт себе другую работу?
– У неё здесь сестра. Пан химик. Такая рохля, тюфяк тюфяком. Пан физкультурник не может бросить Пана химика. Над Паном химиком тоже издеваются. Но, я думаю, не из-за того, что Пан химик такая слабая, а из-за того, что Пан физкультурник такая злая.
– Понятно, – вздохнул Потаскушкин, – жизнь бьёт ключом. Собственно, я зашёл извиниться перед тобой за тот инцидент.
– Да Вы что! – Катерина слегка покраснела, – Давайте ещё раз обнимемся!
Потаскушкин моментально сделал шаг назад и оглянулся.
– Вы боитесь той пошлой тётки?
– Я думаю, она хочет посадить меня в тюрьму.
– Хорошо, – зазвенел звонок, и Катерина побежала в школу, – потом обнимемся!
Потаскушкин посетил магазин «Домашний мир», где подробно расспросил директора по продажам о произошедшем преступлении. Сфотографировал место, где лежал украденный товар, место, через которое проник вор, улицу и улыбающихся продавцов.
Затем заехал в полицию и нашёл участковую Анну Ивановну.
– А, это ты, – модель с покрасневшими глазами устало махнула рукой, указывая на стул перед нею, – всё равно не выспалась. Я видела, ты подписал объяснение. Ты что-то хотел?
– Вообще-то, интервью и пару фотографий.
– А ты не мог это интервью заранее составить? – ворчливо заметила лейтенант, поправляя волосы, – Я даже не смогла в порядок себя привести.
– Пожалуйста, – журналист достал несколько листков бумаги, – вопросы и ответы.
– Я думала, ты очень глупый маньяк, – Анна Ивановна обрадовалась тому, что не придётся тратить своё время и принялась внимательно читать.
– Получается, я очень умный маньяк, – тихонько произнёс Потаскушкин.
– Маньяк по определению не может быть умным, – Анна внимательно посмотрела на Потаскушкина, – либо я тебя посажу, либо нет.
Василий промолчал.
– Всё нормально, – лейтенант дочитала и подписала интервью, – можешь печатать.
– Для фотографий надо выйти на улицу, чтобы свет был получше.
– Хорошо.
На улице фантазия журналиста криминальной хроники разыгралась. Лейтенанта сфотографировали на фоне отдела полиции, на фоне служебной машины, в кругу друзей, рядом с начальством, с распущенными волосами и собранными в пучок, анфас, в профиль, с цветами в руках и, наконец, с автоматом Калашникова наперевес.
– Послушай, маньяк, – негромко произнесла Анна Ивановна напоследок, – эти фотографии могут появиться только в газете и больше нигде. Ты меня понял?
– Разумеется, – удивлённо откликнулся Потаскушкин. Не хватало ещё заниматься рекламой участкового с длинными ногами.
Рассматривать эти фотографии сбежалась вся редакция «Реальных новостей».
– Василий, ты что, модель нанял?
– А ноги-то, а ноги…
– Да и грудь ничего.
– А, по-моему, она страшненькая, как эти рожи, – пренебрежительно произнесла Лена Прекрасная, фыркая и указывая на маски на стене, – Потаскушкин, как всегда, лоханулся.
– Ну, предположим, по красоте ей до тебя, конечно, далеко, – не согласился главный редактор, – но, она действительно именно тот человек, который нашёл вместе с Василием ворованную технику. И фотографии получились хорошие. Срочно в печать.
– Лучше бы меня сфотографировали, – Лена картинно откинула волосы и приложила руку к груди, – вот как на этом месте смотрелся бы автомат?
Все уставились на впечатляющие выпуклости, которые почему-то принялись взволнованно колыхаться.
– Да, на этой груди смотрелось бы красивее.
– И фотогеничнее.
– И без автомата очень здорово.
– И без лифчика, – ляпнул кто-то неожиданно.
Вопреки своей обычной манере, Лена Прекрасная не стала ставить на место нахалов и невеж, а двинулась в сторону Потаскушкина. Между ног Василия неприятно заныло, он буквально кожей ощутил прикосновения длинных каблуков.
– Я совсем забыл, – заорал Потаскушкин и побежал к выходу, – у меня же ещё одно дело есть.
Под спускающейся тьмой вечернего неба Потаскушкин отдышался. Пронесло, могло быть совсем плохо. На противоположной стороне улицы стояли две молодые женщины и смотрели на Потаскушкина. Неожиданно одна из них указала на Василия. Это же та, с которой я столкнулся возле торгового центра, мелькнуло в голове журналиста. Вот почему она не хотела писать заявление в полицию. Они же просто сейчас покалечат меня.
Василий отвернулся и стал медленно идти по тротуару в сторону мелких кварталов и частных домовладений, рассчитывая скрыться в тёмных улочках. Девушки медленно двинулись за ним. Минут через пять Василий ускорил шаг. Девушки повторили его манёвр. Ещё через пять минут Потаскушкин почти побежал. За его спиной раздался топот.
Журналист оглянулся. Да они в кроссовках и джинсах! Значит, готовились и надо, если хочешь жить, биться до последнего патрона. С патронами у Потаскушкина было совсем плохо. Преследование взволновало его и он, не задумываясь, стал поворачивать во все переулки подряд. Фонарей нигде не было. Зато луна сверкала, как в последнюю ночь.
Наконец, перед Василием вырос тупик и он, развернувшись, столкнулся с преследовательницами лицом к лицу.
– Держи его, – скомандовала незнакомка пострадавшей от руки журналиста и зашла немного с другой стороны. Её лицо раскраснелось, но выражало твёрдость и уверенность в успехе начатого.
– Не дёргайся, нам проблемы ни к чему, – добавила та, из-за которой Потаскушкин провёл в полиции весь день.
Обе девушки прыгнули на Василия, пострадавшая схватила его левую руку и прижала к себе изо всех сил, не позволяя Потаскушкину шевельнуться. Незнакомка схватила кисть правой руки мужчины и рывком запихнула себе между ног.
Сквозь тонкую ткань Потаскушкин ощутил биение крови половых губ, замер от неожиданности и простоял так несколько минут.
В течение этого времени незнакомка несильно стучала кулаками Василия по груди, гладила по волосам, пыталась целовать, стонала и так сжимала свои бёдра, что чуть не сломала мужскую руку.
Наконец, она обвисла на шее Василия, и подруга подхватила её.
– Не вздумай никому ничего сказать, – произнесла она, и девушки медленно заковыляли обратно.
Сердце Потаскушкина колотилось, из груди вырывались хрипы.
– Кому сказать? – пробормотал он, – Участковой? Мазохистки они, что ли.
Он вцепился руками в забор и стал осматриваться. Вдали зажёгся фонарик. Наверное, хозяин вышел на шум, посмотреть, что происходит. Надо тихонько уходить.
– Ты ещё жив? – из темноты выплыло улыбающееся лицо Анны Ивановны.
– Что ты здесь делаешь? Следишь за мной?
– Заметила, как наша знакомая с подругой бегут за тобой и подумала, что они хотят тебя избить.
– Почему так поздно подошла? Ждала, когда мне отобьют почки?
– Не заметила последнего поворота, – серьёзным тоном ответила лейтенант, – ты цел? Что произошло?
– Я и сам не понял. То ли попугать хотели, то ли пошутить.
– То есть, тебя вообще не тронули? – удивилась участковая, – Странно, зачем тогда так бежать? За тобой гнались, как будто ты украл сто килограммов бриллиантов.
– Не знаю. Идём отсюда.
Они развернулись и сделали пару шагов.
– Стой, – Анна Ивановна принялась судорожно шарить лучом света под забором, – мне что-то привиделось.
Однако, ей не показалось. Под широкими лопухами в небольшой луже крови валялась человеческая кожа.
– Тестикулы, – ахнул Потаскушкин и потянулся за телефоном сделать пару фотографий.
– Что?
– Мужские яйца, – Василий успел щёлкнуть несколько раз, прежде чем участковая вышла из оцепенения.
– Ты не ошибся?
– Хочешь, потрогай мои для сравнения, – не удержался от сарказма Потаскушкин.
– Будешь так хамить и твои рядом лягут, – спокойно ответила Анна, – мне вызывать криминалистов или нет?
– Сейчас, – Василий опустился на колени и приблизил лицо к человеческой плоти, – во-первых, это действительно тестикулы, во-вторых, от них ещё пахнет.
Лейтенант немедленно позвонила в отдел и вызвала опергруппу. Пока сотрудники находились в пути, она оставила журналиста сторожить находку, а сама зашла к хозяевам забора. Через несколько минут она вернулась.
– Все живы и целы, никто ничего не слышал.
– Постой, я же с этими девчонками находился совсем рядом. Когда я бежал, я никого не видел.
– Можно подумать, ты вовсю смотрел по сторонам, любуясь заборами, – Анна усмехнулась, – когда я сюда дошла, твоё лицо демонстрировало крайнюю степень офигевания.
– Ты хочешь сказать, что кто-то тихонько ушёл отсюда, пока мы тут веселились?
– Может и так, – задумчиво произнесла лейтенант и резко повернулась к спутнику, – а вы веселились?
– Я не так выразился, – смутился Потаскушкин.
– Они к тебе приставали? – глаза Анны подозрительно прищурились.
– Нет, нет, – поспешно ответил Василий и с облегчением указал на приближающиеся фары, – твои, наверное, едут.
Эксперты-криминалисты также удивились странной находке и подтвердили, что пострадавший ещё может быть жив.
– Но следов крови нигде больше нет. Его увезли на машине?
– Машину бы я точно заметил, – пробурчал журналист.
– Может, в тележке? – произнёс кто-то.
«Отрезанные орешки», – додумал Потаскушкин.
– Следов от любых видов транспортных средств нет, – окружающие принялись светить вокруг и отчитываться об увиденном.
– Ну, не памперс же ему одели, – вновь пробурчал Василий.
– А это идея, – задумалась Анна Ивановна, – ему пытаются сохранить жизнь? Зачем?
– Чтобы изменить время смерти, – ответил старый эксперт.
– Но тогда это значит, что мы имеем дело с опытным убийцей, – нахмурилась лейтенант, – и, возможно, серийными убийствами.
– Не торопитесь с выводами, – усмехнулся старый эксперт, – завтра выяснится, что это просто неудачное обрезание.
– Это ж как промахнуться надо, чтобы отрезать плоть с другой стороны, – произнёс Потаскушкин.
– Тебе лучше знать, – повернулась к нему лейтенант.
– Что ты хочешь этим сказать? – удивился Василий, – Что я обрезанный или умею обрезать?
– А кто это? – спросили Анну, указав на журналиста.
– Человек, за которым я бежала, а потом мы наткнулись на кровавые следы.
– Ты не за мной бежала… – попытался возразить Василий.
– Это неважно, – оборвала его лейтенант, – я же на тебя ориентировалась. Я зайду в соседние дома, а остальные пусть проверяют прилегающую местность. Светите фонарями по заборам, вдруг где-то ещё органы валяются.
– Мне тогда по дороге стоит проехаться? – предложил водитель.
– Да, конечно, – согласилась лейтенант.
– Я тебе нужен? – поинтересовался у неё Потаскушкин.
– Будь пока рядом, – вздохнула Анна Ивановна, – мало ли что.
Несколько часов они обходили дома и заборы. Лейтенант стучала в двери, извинялась, спрашивала и они шли дальше. Никаких результатов это не принесло.
Около трёх часов ночи водитель полицейской машины отвёз Потаскушкина домой.
Утром редакция «Реальных новостей», затаив дыхание, слушала криминальный рассказ в литературной обработке журналиста.
– Почему ты опять был вместе с этой страшненькой полицейской? – спросила Лена Прекрасная, как только Василий умолк.
– Она попросила поучаствовать с ней в небольшом рейде, – невинно ответил журналист.
– Ей понравилось, – раздалось с одной стороны.
– Сладкая парочка, – поддержали с другой.
– По крайней мере, – громогласно перебил всех Семён Сергеевич, – они вместе третий раз подряд влипают в историю, из которой мы получаем эксклюзивный материал.
– Я тоже так хочу, – капризно протянула Лена Прекрасная.
– Найди себе майора и катайся с ним, – тут же предложили ей.
– Куда кататься? – Лена покрутила пальцем у виска, – Если бы он ещё хотя бы до моря смог довезти. А то с трудом докатит до ближайшей гостиницы и станет канючить.
– Так подойди к участковой сама, – главный редактор взялся за кружку с кофе, – неужели две красивые женщины не смогут договориться.
– Тогда пусть и Потаскушкин будет с нами. Кто-то ж должен быть на побегушках.
Однако, предусмотрительный Василий уже покинул редакцию и мчался на всех парах в отделение полиции. Его тут же направили к начальнику.
– Ты вовремя, – полковник указал журналисту на синий диван, где уже располагалась Анна Ивановна, – вашими совместными усилиями в последнее время мы немного подняли раскрываемость. Скажи, Потаскушкин, ты знаком с местными бандитскими авторитетами?
– Наслышан только как журналист криминальной хроники.
– Мне звонит начальство и просит тебя проверить, каким образом ты всё время оказываешься на месте преступления.
– Виновата, товарищ полковник, – лейтенант кашлянула, – но Вы же не думаете, что он подговорил Мегафонова, чтобы тот сжёг чёрную бухгалтерию, а сам на него настучал?
– То есть, это было совпадение?
– Он никак не мог знать, что я за ним слежу.
– А зачем ты за ним следила?
– Помните, некоторое время назад, женщину дверями у входа в торговый центр ударило? Все свидетели написали, что Потаскушкин на неё напал, а она, наоборот, отказалась писать заявление на данного гражданина.
– Прекрасно помню.
– Так вот, когда он шёл к Мегафонову, у него был очень загадочный вид, я решила, что он опять собрался что-то натворить, и пошла за ним.
– Он что-то натворил?
– Нет, – участковая покосилась на Василия, – когда я зашла за ним в приёмную, секретарша говорила о том, что директор пошёл сжигать бумаги на задний двор.
– Он ей угрожал?
– Нет, без меня они говорили лишь несколько секунд.
– Потаскушкин, – полковник прищурился, – чего тебя туда понесло?
– Хотел поскандалить с Мегафоновым. Когда-то мы были хорошими приятелями, затем разругались.
– И ты решил, что промолчать нельзя, – усмехнулся полковник, – что с яйцами?
– Их она нашла, – журналист быстро указал на лейтенанта, – я тут ни при чём.
– Я увидела, что его преследует пострадавшая от дверей торгового центра и её подруга, – вздохнула Анна Ивановна, – и стала следить.
– Что? – полковник смотрел на обоих сидящих перед ним людей недоумённо, – Это уже сериал какой-то. Что они сделали?