Капитан и бортинженер вынули из гнёзд каждый КРАП – продолговатый матово-серый цилиндр – осмотрели и вставили обратно. Последний в руках у капитана разломился пополам.
– Вот, теперь пять… – сказал Амбурцев.
– Треснутый был.
– И эти не очень-то надёжны.
– Понятно. Удар перенесли.
– Пойдём на пяти. Разгоняться сторожно, медленно… И тормозить. Опять задержка.
– Дьявольщина…
– Что ж ты запасных с десяток не держал?
– Да ну, командир…
Катализаторы были очень дороги и дефицитны. Их старались беречь, в эксплуатации не перегружать. Тиму почти всегда удавалось иметь запасные КРАПы, но это не казалось столь уж обязательным.
– В станции их не нашёл? – насмешливо спросил Амбурцев. Хозяйственный Тим уже много чего нашёл в станции.
– А на чёрта они там-то? – уныло отозвался бортинженер.
– Ладно, пошли. Тут всё ясно.
Напоследок Тим обвёл взглядом помещение. У стены стояла прислонённая панель – крышка блока регуляторов. Настройка этого блока была делом тонким и долгим, и инженер пока что не закрывал его… Но сейчас ему показалось, что крышка стоит не вплотную к стене. Он подошёл, заглянул за неё – и ошеломлённо замер.
– Что там? – спросил, подходя, Амбурцев. Тим только молча кивнул вперёд.
У стены, скрытые до поры до времени панелью, стояли в ряд серые цилиндры катализаторов.
Их было ровно четырнадцать. Судя по виду, они ещё не были в работе.
– Ну-у-у, инженер у меня! – восхитился Амбурцев. – Ну, молодец…
– Командир, честное слово! Не было их!
Они посмотрели друг на друга. Капитан ехидно прищурился.
– Ты их приволок на корабль семь лет назад. В качестве, так сказать, приданого. Спрятал и намертво забыл.
Он взял один КРАП, повертел перед глазами. Подал бортинженеру:
– Посмотри фирму. Откуда они?
– Нам обычно екатеринбургские попадают. Иногда лунные, Арзахель… Что такое? Нет фирмы!
– Обсыпалась. За семь-то годиков…
– Командир, на них ещё и декоративной насечки нет!
– Тогда проверь их на всякий случай.
– Проверю. С пристрастием…
…Капитан долго не мог заснуть. Слишком просто всё и слишком невероятно… Одно дело – мечтать и спорить с ребятами. Смотреть сны. И совсем другое – когда наяву тут, за порогом пришёл и стоит кто-то. Амбурцев подначивал своего бортинженера, но сам, конечно, знал, что этих КРАПов раньше на корабле не было.
И уже случались в его жизни ситуации, казалось, требовавшие столь же простых и невероятных догадок – а потом всё развязывалось самым глупым и банальным образом… Кто знает? Может, и сейчас так.
Но бывали же и долгожданные встречи, к которым он оказывался не готов.
Утопая в повседневной суете, мы порою тупеем и отвыкаем от Мечты. Мы даже, вместе с дураками, начинаем смеяться над ней, полагая это хорошим тоном. А судьба между тем делает иногда странные подношения, которых не хотим понять – нам некогда. Отмахиваемся от них, стараемся забыть – чтобы не отвлекали от текущих, разумеется, очень важных дел. Древние римляне заметили: покорного судьба ведёт, упрямого тащит. Но мы сплошь и рядом доводим до того, что судьба, оскорблённая нашим неразумием и неверием, перестаёт нас тащить. И швыряет на глухие, окольные тропы. И мы бредём по ним, скользя в грязи, расшибая пальцы ног о камни и корни деревьев. И завидуем тем, кто проносится где-то рядом, по ярко освещённой трассе Мечты.
А отвергнутые нами подарки не забываются – лишь отступают в подсознание, и всю жизнь напоминают о себе, тревожа и мучая.
Два пилота и бортинженер сидели в коридоре на выступающем кожухе трубопроводов. Через несколько минут пора было сменять Мориса в центральном посту. Фарнзуорт уже хотел идти, но Амбурцев остановил его.
– Подождите, Эдвин. Пусть дежурит до конца, дисциплину чувствует…
– Меня вчера наши дамы насмешили, – сообщил Тагрин. – Хотел рассказать, да КРАПы с толку сбили. Откуда взялись?
– Не отвлекайся, – подтолкнул Амбурцев. – Что дамы?
– Приняли нас с Эдом за инопланетян. РБЗ никогда не видели. Мы же работали в реакторной. А Марии вздумалось осматривать помещения. Ну и подняла переполох. Ленку с места сорвала…
– А Лена разве не знает?
– Так она же не по двигателям специалист.
– Много болтаем в кают-компании про инопланетян, – иронически объяснил Амбурцев. – Хотя сами в них не очень-то верим. Так?
– Ну, может быть… – признал Тим.
Фарнзуорт ушёл. Минуты через две мимо них деловито прошагал Морис, на ходу улыбнувшись и качнув ладонью.
Инженер отправился в агрегатную, настраивать регуляторы. Капитан пошёл в станцию.
Он уже много раз проходил по этим коридорам – прямым, коленчатым, плавно изогнутым, отделанным зеленоватыми и сиреневыми панелями. Открывал двери со скруглёнными углами. Проводил рукой по столам, шкафчикам, сиденьям и подлокотникам кресел, по корпусам приборов и футлярам кассет. В принципе, на всём должна была лежать пыль. Но она мало где обнаруживалась… Он знал, что Тим и Морис, а тем более Фарнзуорт, не склонны без дела бродить по пустой станции. Пассажиры – те откровенно побаивались. «Не станция, а какой-то замок с привидениями» – выразилась Лена в кают-компании.
Кто-то ещё тревожил станционную пыль.
Иногда ему чудились шорохи, лёгкие шаги, тихие голоса. Он не торопился устремляться на звук, шёл медленно, чётко постукивая подошвами ботинок. Помещения осматривал внимательно. И почти всегда чувствовал тот же странный запах, что и в первый день, когда зашёл в библиотеку станции. Нечто жаркое, южное. Цветы? Фрукты? Море?
В станции тоже имелся пост управления. На экране обзора капитан видел свой корабль. Думал рассеянно: куда же тебя занесло, «Сибэрд» – «Морская птица». Птица космических океанов…
Само собой разумелось, что инозвёздные гости, наткнувшись в районе пояса астероидов на крупный искусственный объект, должны были высадить группу исследователей. Или разведчиков. Этот вопрос был ясен. Но вставал другой, во сто крат сложнее и мучительнее: что я должен делать?
И кажется, решение уже приходило. Неуютное, тяжёлое. Он не знал стремлений и целей тех, чьи тихие шаги и голоса слышал в станции. Зато их возможности он чувствовал… Также Амбурцев не хотел и раскола в своём экипаже, но это было не столь значительно.
Среди грузов, которые везла «Сибэрд», имелась чудовищной силы бинарная взрывчатка для планетологов Европы и Ганимеда. Полутора килограммов её хватило бы, чтобы разнести станцию в пыль. Вместе с этими неведомыми существами, скрытными, умеющими проходить через запертые двери. Очень неприятно и подозрительно было то, что они таятся от землян.
В своё время дипломную практику курсант Амбурцев проходил в системе Юпитера, много общался с планетологами, и поэтому умел управляться с любой взрывчаткой. Простое дело: на станцию, в какой-нибудь мало посещаемый уголок, пронести бинарные компоненты, желательно двумя отдельными «рейсами». Аккуратно залить их в разные полости мины, настроить таймер, нажать исполнительную клавишу… У планетологов, конечно, это всё проделывают роботы. Затем вернуться в корабль и отойти на десяток километров. Через назначенное время таймер разрушит перегородку между компонентами, жидкости хлынут навстречу друг другу и, даже не успев толком перемешаться – рванут… И эти, неведомые, опасные, ничего не успеют понять и почувствовать. Мгновенно обратятся в ничто…
Выбор прост. На левой чаше весов – безопасность Земли, на правой – жизнь нескольких пришельцев, явившихся неизвестно откуда и, главное, неизвестно зачем.
Но они сами давно бы могли взорвать нас… – подумалось Амбурцеву. Или загубить каким-то иным способом. При их-то талантах… А они сделали добро. Но – скрываясь. А может, им просто надо, чтобы хозяева убрались побыстрее?
Ремонт заканчивался. Удалось «оживить» или заменить всё, кроме кормового тамбура и четырёх маневровых двигателей, потерянных безвозвратно – во всяком случае, до заводского ремонта. Чудесно обретённые КРАПы были протестированы и поставлены в обойму, система жизнеобеспечения восстановлена, проломы в корпусе заложены найденными на станции бронеплитами и заварены моль-сваркой. Проверяя манёвренность, Фарнзуорт произвёл перешвартовку корабля. В станцию теперь ходили через носовой тамбур.
Амбурцев, Тим и Морис пришли в агрегатную – доделать последние мелочи. Бортинженер и штурман ставили на место крышку блока регуляторов. Капитан обходил с тестером прочие устройства. Оказавшись около люка, ведущего в гравигенераторный бокс, он приостановился. Какое-то наитие заставило его взять монтажный ключ и вскрыть стеновую панель в метре справа от люка. Напротив этого места в боксе, как и в других помещениях технической зоны, стоял хитроумный комбайн Ротберга. Он контролировал картину полей. Некоторые его приборы были стрелочными. Да, вот они, механические тяги приводов стрелок – одна, другая, а вон там ещё одна… И все они, как и положено, шевелятся, ходят туда и сюда. Но – не плавно! Вздрагивают! В боксе кто-то есть. Он замер. Тихонько поставил панель на пол. Оглянулся на товарищей. Те собирали монитор обзора. Капитан вынул из кармана радиоблок. Вызвал Фарнзуорта. Второй пилот дежурил в центральном посту. Лена в радиорубке, ксенобиологи в своей каюте. Интерьеры, которые Амбурцев видел за их головами, не оставляли сомнений.
Подошли бортинженер и штурман. Тим протянул руку к кодовой клавиатуре люка.
– Стой, Тим! – остановил его Амбурцев. – Тебе зачем туда?
– Там импульсар от монитора. Вчера там его оставил.
– Погоди. Садитесь, ребята, отдохнём.
– Командир, мы не устали, – возразил Морис. – Импульсар подсоединим к разъёму – и все дела. Тогда отдохнём.
– Нет, штурман. Сейчас.
– Но почему, командир…
– Я так хочу, – простодушно улыбнулся Амбурцев.
Тагрин взял Мориса за плечо, пригнул к себе, прошептал на ухо:
– Миша, это приказ. Ты мало знаешь командира.
– Сидим, сидим, ребята, – сказал Амбурцев. – Отдыхаем. Тим, хоть бы анекдот рассказал…
Капитан всё поглядывал на чёрные проволочки жёстких тяг комбайна Ротберга. Наконец, он ещё раз всмотрелся, резко махнул рукой.
– Всё! Я отдохнул. А вы?
– Мы и не уставали… – пробурчал Морис.
В бокс они вошли втроём.
– Запах, как в станции… – отметил инженер. И забрал со стола импульсар монитора.
Амбурцев задержался, отступил назад и заглянул за корпус ближайшего генератора.
Там лежал небольшой овальный предмет, напоминающий радужное зеркальце. Капитан поднял его и несколько мгновений всматривался.
– Вот вы какие… – тихонько вырвалось у него. Смущённо усмехнувшись, он спрятал находку в карман и присоединился к своему экипажу.
Все дела были сделаны. Тим по привычке, уходя, окинул взглядом агрегатную. На его лице появилась озабоченность.
– Опять что-то не так… Когда приходили, не так было.
– Пол не косит! – воскликнул Морис.
– Точно. Нет чёртова косогора. Вектор тяжести выправился.
– Но мы же ничего с генераторами не делали!
Тим недоумённо развёл руками.
– У самих, значит, совесть пробудилась. Так бывает… Только в какой момент это произошло? Командир, ты не заметил?
– Заметил. Когда ты анекдот рассказывал.
Морис озадаченно смотрел на старших товарищей.
– Будем считать, – подвёл итог Амбурцев, – что это прощальный подарок… судьбы.
Капитан рассматривал «зеркальце». Это, в сущности, был женский портрет. Но… живой. Изображение всё время становилось больше, меньше, поворачивалось. Неуловимо менялась одежда. Блестели огромные неземные глаза. Юная женщина улыбалась, смеялась, что-то говорила. Иногда, кажется, пела. Но – всё беззвучно. В её лице жила текучая смена выражений: задумчивость, нежность, лукавство. Иногда – беспокойство и даже гнев.
Впрочем, – подумал он, – что мы понимаем в выражении лиц инопланетян?
Вот она медленно повернула голову. В упор глянула огроко-синими глазами между чёрными кулисами волос. Зрачки – чёрные бездонные колодцы неотвратимо, пьяняще притянули взгляд Амбурцева. Мелькнуло и погасло в сознании: этого нельзя… Властно обволокло непонятное, незнакомое чувство. Феерическая радость – но и что-то, сжимающее сердце. Он задохнулся. Рука с «зеркальцем» медленно опустилась.
– Что такое?.. – пробормотал он, не сразу приходя в себя.
На полу возле стола стояла мина – ещё пустая. Банки с бинарными компонентами он поставил в противоположные углы каюты. Их следовало, по возможности, всегда держать подальше друг от друга. В рейсе компоненты дьявольской взрывчатки ехали в разных отсекх. Иначе при аварии и от планетолёта, и от людей могло ничего не остаться. Вспышку, может, и заметили бы в случайно наведённый сюда телескоп. И, может, связали бы её с внезапным исчезновением «Сибэрд». Корабль и грузы списываем, людям – вечная память…
Докладывать потом не обязательно, решил он. Взорваться станция может от чего угодно. Всё-таки сто лет. А маленькая нехватка груза легко маскируется. Авария же была.
Тим не стал бы спорить. Но Эдвин, скорее всего, будет против. Морис… Он ещё мальчишка. Но мальчишка с характером. Неизвестно, чью сторону примет. Раскол, разброд… Нет, правильно, что я никому ничего не сказал. Ребятам совершенно ни к чему эта свинцовая гиря на душе. Как говорится, что моё – то моё… И потом до конца жизни ломать голову: герой ты или преступник? Лучше не думать, не думать…
Есть и другой вариант: сейчас отнести проклятые банки туда, где стояли, и до разгрузки забыть о них. И потом тоже, наверное, всю жизнь ломать голову: мудрость проявил или трусость?
Он машинально вертел в руках «зеркальце». Один бок его казался зубчатым из-за нескольких маленьких кнопок. Обратная сторона действительно была зеркальна, в неё можно было смотреться. Он чуть не вскрикнул: из «зеркальца» на него смотрел погибший два года назад отец. В следующее мгновение капитан сообразил, что это всё же он сам. Только здорово как-то постаревший.
Пикантная вещь, подумалось ему. Выбор между двумя выборами. А будущего знать не дано. Да уж, спаситель человечества…
Повинуясь чему-то новому, овладевшему им, он перевернул артефакт. Инопланетянка смотрела испытующе, чуть склонив головку к плечу.
– Аиу ту ира хасхе, Аэлита? – негромко спросил он её. Фантастику двадцатого века обожал с детства, многое перечитывал.
Нет, не Аэлита – Тиллерна.
Почему мне так неотвязно кажется, что её зовут Тиллерна?
Шесть человек собрались в кают-компании.
– Полный порядок, – сказал Тим Тагрин. – Можем лететь.
– А где же командир? – спросила Лена.
– В станцию пошёл.
– Много он туда ходит, – заметил Морис.
Тим нахмурился. Мишку, однако, ещё воспитывать и воспитывать… Обсуждает командира при пассажирах. Не забыть сделать внушение.
– Расскажет, – уверенно ответил он, гася повисшее молчание. – Если нашёл что-то интересное. А не нашёл – тогда промолчит.
– Его определённо что-то мучает, – вдруг сказала Мария. – Я вижу, у него в лице всё время мелькает нечто…
– Груз ответственности, – объяснил Тим. – В частности, персонально за вас, синьора.
– Нет, Тим, я серьёзно. Он даже как-то похудел, подурнел лицом…
Дверь отъехала. Заглянул Амбурцев.
– По местам, друзья! Через пятнадцать минут стартуем.
Корабль прощался с приютившей его станцией. Огромное, зеленовато сверкающее тело «Сибэрд» отходило прочь, медленно крутясь и переворачиваясь. Перед глазами наблюдавших неторопливо проплывали обтекатели антенн, броневые заслонки внешних датчиков, линии грузовых люков, чёткие круги швартовочных комингсов… Там и тут трепетали рубиновые факелы маневровых двигателей. Но вот корабль выровнялся, устремив нос в точку, выбранную пилотом. Рубиновые огоньки все разом погасли.
В станции никто не протянул руку к пульту, чтобы опустить на экран тёмную штору – хотя прекрасно знали, что сейчас по глазам резанёт вспышка маршевого. Их глаза были привычны и не к такому пламени. Они родились ивыросли под бешеным полыханием бело-голубого гиганта – их родного солнца.
В посту управления собрались три женщины и двое мужчин. Все они были в разноцветных комбинезонах. Несколько более хрупкого сложения, чем земляне, и ростом поменьше, они обладали утончённой ловкостью движений. Черты их лиц ничем особенно не отличались от земных – лишь какой-то неуловимой странностью. Заметнее всего были глаза – длинные, почти уходящие за угол тёмновишнёвые губы. Цвет лица разнился от бежевого и светло-оранжевого до золотисто-алого. В выражении лиц мужчин удивительным образом уживались доброта и дерзость. Их волосы были коротко подстрижены. Напротив, головки женщин, с роскошными, убранными по-разному волосами, возвышались над воротниками комбинезонов подобно большим экзотическим цветам. Небольшие носы, аккуратные подбородки… Такие лица встречаются и на Земле.