– Ну, допустим,– бросилась я отвлекать девчонок от ссоры (только этого нам не хватало).– И что нам это дает?
– Давайте дождемся Леху с полицией,– заговорил единственный среди нас мужчина.– Им лучше знать: «что это дает?» и «что делать?». Он сказал сидеть тихо? Вот и сидите, попы прижмите. Быстро все в дом. Дайте вы покойнику покой.
Каламбур Вячеслава прозвучал, как-то неожданно для моего слуха, перевоплотившись у меня в недоумение, которое выразил мой взгляд. Вячеслав же, подметив это, добавил:
– А что? Вам доверь, вы же по кускам его разберете. Маты Хари!
– Вообще-то, Мата Хари была шпионкой, а не сыщицей,– раздался из комнаты голос Ирины.
– О-о-о,– застонала Наташа и закатила глаза, чем вызвала у всех улыбку.– Может, уложим ее рядом? Ножичек имеется. А полиции скажем, что два трупа обнаружили.
– Не получится,– без тени намека на юмор, высказалась Люда.– Леша только один труп видел, и полиции только про него расскажет.
Все громко выдохнули, озадаченные этой непростой проблемой.
– Что-то Лехи долго нет,– спохватилась Марина.– Быстрей бы уж, а то этот некрасивый дяденька в неприглядном виде на нервы действует.
– Вот именно,– опять ожил голос из комнаты.
Похоже, Ирину не затронул наш разговор о ее возможной перспективе будущего трупа.
– А вы еще так и не выяснили, почему одна нога толще другой? И что у него в карманах?– не сдавала она лидерских позиций в плане сыска.
– С ума сошли,– почти выкрикнул Вячеслав.– Какая нафиг нога? Какие карманы? Девки, не вздумайте к нему прикасаться!
– Да, конечно же, нет, Слав,– поддержала его Люда, трусливо вглядываясь в мое лицо, лицо Марины и Натальи поочередно.– Мы же и не собираемся?
Вопрос был адресован, однозначно, к кому-то из нас троих, но мы, как члены одной команды, и выражение на свои физиономии натянули одинаковое, каменное и неподступное.
– А почему бы и нет? – выразила решительность Наталья.– Я лично «за». Ну, за то, чтобы посмотреть.
– Только нужны перчатки, на всякий случай, чтобы следов не оставить, – добавила я, проявив сообразительность.
– И бахилы на ноги. Сейчас принесу,– уже на бегу выразила солидарность и Марина.
На Славу и Люду никто внимания не обратил, загоревшись приготовлением к изучению тайн мертвеца. Через пять минут я и Наталья, надев простые рабочие перчатки на руки и, неизвестно откуда взявшиеся в деревне, а главное: «для чегего?», бахилы, обыскивали незванного гостя, стараясь не смотреть в его открытые глаза. Нет, нам было не столько стыдно за свой поступок, сколько страшно от неподвижности остекленевших зрачков во взоре покойного. И пусть он не обижается на негостеприимное обхождение с ним. Мы его в гости не звали. Сам пришел и…. умер, несмотря на то, что мы были несогласны с таким финалом.
В карманах ничего не оказалось. Полнейшая пустота. Что вызвало недоброе чувство, словно человек для этого и пришел: сгинуть неизвестным на нашем диване. А вот с сапогом вышел конфуз. Снять его оказалось не так-то просто, а водрузить обратно на место еще сложнее. Нога покойного была плотно обмотана бинтом. Бинт решили не разматывать, потому как, отталкиваясь от комментариев Ирины, которая неизвестно в какой момент вновь возникла позади нас, всем стало понятно, секрет «толстой ноги» заключался в том, что там, под бинтом, либо перелом, либо обыкновенный вывих. Мне, вдруг, стало смешно и стыдно одновременно. Ну что мы там намеревались найти? Золото, бриллианты? Пожалуй, пора было признать, что глупее ситуации, чем эта, придумать трудно. А вот сапог следовало вернуть на место. Иначе, огребем от Алексея по полной программе.
Вот тут-то и случился тот самый казус, о котором я уже упомянула выше. Сапог, вдруг, не захотел водружаться обратно. Во всяком случае, нам с Натальей, двоим, оказалось это не под силу. Остальные наличествующие представители нашего коллектива, ограничившись молчанием, попросту наблюдали за нашими потугами, но отваги примкнуть ко мне с Наташей никто не проявлял. После того, как мы, тужась и упираясь, едва не уронили покойника на пол, Наталья взорвалась:
– Блин. Чего смотрите? Помогайте, давайте. Видите же, что нога не гнется, одевать трудно.
– У нас перчаток нет,– как бы извиняясь, произнесла Люда.
– Варежки есть,– накрыло Марину озарение.– Пуховые.
– Неси,– в один голос выкрикнули мы с Наташей, устав от единоличного тисканья мертвеца.
Марина тут же умчалась в комнату и вернулась с двумя парами варежек и одной парой рабочих рукавиц:
– Подойдет?– на вытянутых руках показала она всем результат своей добычи.
– Подойдет,– опять в один голос одобрили мы с Натальей.
Варежки надели Люда и Марина, а рукавицы галантно предложили Вячеславу. На что он махнул рукой, и со словами: «Сами заварили кашу, сами и расхлебывайте!», ушел в комнату, со злостью хлопнув дверью. Я, в качестве ответа «Чемберлену», громко чихнула, и мой чих прозвучал, как протест. Но Вячеслав не обратил на это внимание, всем видом доходчиво дав понять, что: « чихал он на мой чих с большой колокольни!». И, как бы в подтверждение тому, вскоре из комнаты раздался звук телевизора.
– Вот так всегда,– обреченно вздохнула Наташа.– Когда мужики нужны, их мужская сила, они уходят смотреть телевизор.
И сразу же, обращаясь к Ирине, грозно приказала:
– Ты держишь ногу. Мы с Танюхой сапог натягиваем, а вы, девчонки, – обернулась Наталья к Людмиле и Марине.– Зайдите со стороны головы и толкайте тело нам навстречу. Ты, Ирина, еще и придерживай покойника, чтобы он не свалился на пол. Все поняли их задачи?
Но тут возникла трудность иного характера. Никто, почему-то, не согласился заходить со стороны головы. Распахнутые настежь глаза покойного наводили ужас на каждую из нас, но после небольшой перепалки, я, наконец, сообразила набросить куртку ему на лицо.
Работа закипела. Под смешанные возгласы: «а-а-а», «…держи его..», «…толкай сильней…», «..он сейчас упадет, я не виновата…», дело было завершено. И вдруг случилась метаморфоза. Наш мертвый гость уже не внушал такого страха, какой возник изначально. Словно так и должно было быть всегда: он, неживой на диване, мы, слава Богу, все при сознании и рядомс ним. И даже рукоятка ножа, торчащая из шеи мужчины, воспринималась как его личное украшение. И кому, какое дело, где и как он его (украшение) носит.
Сняв перчатки и варежки, с чувством глубокого удовлетворения, мы вернулись в комнату. Слава лежал на кровати.
– Ну что, он еще не сбежал?– с явно сквозившим ехидством в голосе, спросил он.
Мы дружно оглянулись в его сторону, а он невозмутимо продолжил:
– Я бы на его месте давным-давно сбежал. Это ж сколько внимания! Мужик, может, с таким трудом это место нашел, чтобы побыть наединес собой и в покое. А тут вы. То разденете его, то оденете. Никрофилки!
Не знаю, как до других, для моего разума юмор Вячеслава оказался не постижимым: « Что значит: НЕКРОФИЛКИ? Это же совершенно иное»,– пронеслась обидная мысль, которую я решила не озвучивать, чтобы не нагонять сумбур и, без того, в недружелюбную обстановку.
Время неумолимо приближалось к обеду. Алексея с полициейв поле зрения не наблюдалось. Не сговариваясь, мы присоединились к Вячеславу, заняв спальные места, согласно ночному расположению. По телевизору шел какой-то детектив с убийством, но никто не обратил на это внимание, каждый обдумывал что-то свое.
– Да переключи ты это,– вернула всех к действительности Ирина.– Там убивают, здесь убивают. Нервов никаких не хватает на это смотреть.
Слава машинально нажал на кнопку на пульте. Появились кадры знакомой комедии, но смотреть расхотелось и комедию. Я повернулась на бок в надеже немного вздремнуть.
– Во-во, оставь,– обрадованно воскликнула Ирина.– Люблю этот фильм.
Время опять потякло в привычном ритме, и я не заметила, как заснула. Разбудил меня возглас Марины, прозвучавший, на фоне телевизора, иерихонской трубой:
– О, Леха! Все, встаем, правохранительные органы приехали. Сейчас начнется.
Вставать не хотелось. И не только мне. Кровать покинула только Марина, которая вышла, встречать представителей власти.
На веранде послышались чужие голоса, и в комнату зашел брат:
– Чего валяетесь?– опрокинул он в себя воду из чайника, вытягивая ее большими глотками через носик.
– Устали,– потягиваясь, ответила ему за всех я.
– От чего устали-то? Валяться на кроватях?– усмехнулся Алексей, опустив чайник на плиту.
«О, если бы ты знал,– подумала я.– Надеть сапог покойнику – это тебе не хухры-мухры».
– Да сапог еле надели,– в первый момент я подумала, что мне послышалось Ирино вступление.
– Какой сапог?– насторожился брат, после чего я четко уяснила, что не послышалось.– Вы, что, убитого трогали?
– Н-е-е-е-е-т,– затянули мы в один голос, отрицая реплику Ирины и, заодно, уходя от возмездия Алексея.
Слава усмехнулся, но промолчал, видимо, оттягивая нашу казнь на более позднее время, когда убудут свидетели из наказывающих органов. Брат с подозрением оглядел каждую из нас, и покинул помещение, явно не в самом лучшем расположении духа. Я и Наталья, не смогли сдержать возмущения и тут же набросились на Ирину.
– Ты совсем уже ку-ку?– не сдержалась я первой.– Сама нас на это толкнула и сама же и сдала.
– Слушай, ты, идиотка,– не церемонясь с Ириной, возмутилась и Наталья.– Я тебя сейчас собственными руками придушу.
– Да, у меня само собой выскочило. Я не хотела. Честное слово,– испугалась та не на шутку, взвизгнув и прикрывая шею руками.– Простите меня, пожалуйста. Я еще так молода, чтобы умирать.
– Я прощу,– немного успокоилась Наташа.– Если ты, вообще, больше ни слова не произнесешь. Никогда. Поняла?
– Поняла,– промямлила Ирина.– Больше не заговорю. Обещаю.
– То, то же,– совсем миролюбиво проговорила Наталья.
– Да, ладно вам,– вмешалась в конфликт Люда.– Ну, человек она такой. Вы уж привыкнуть должны. Не убивать же ее за это, в самом-то деле.
Я бросила взгляд на Ирину, и меня пронзило чувство жалости. «Все люди разные и у каждого свои плюсы и минусы,– задумалась я.– Ирина вот такая, я другая, остальные тоже со своими тараканами в голове. От этого же жить только интересней. Ну, каков был бы мир, если бы мы все были одинаковыми? Уверена, наискучнейшим, одномерным и черно-белым. Пусть уж лучше он будет разным, с глупостями и ошибками».
В дверь постучали. От неожиданности мы замерли, потому что еще никогда ни один визитер не считал нужным предупреждать о своем прибытии стуком. Все передвигались в этом доме без приглашений и проявлений вежливости. Одним словом, не церемонясь.
От прозвучавшего «тук-тук», нас словно сдуло с кроватей, и мы приняли позы добропорядочных хозяев, занятых текущими делами. Правда, дела наши заключались на данный момент лишь в том, что мы просто занимали сидячие места вокруг стола, дружно повернув головы и устремив умные взгляды на входную дверь.
В комнату же вошел высокий, вполне, даже симпатичный, аккуратно одетый, в костюме темно-синего цвета и голубой рубашке, но без галстука, а самое главное, благоухающий приятной туалетной водой, мужчина. Его темные, как будто вымазанные первосортным дегтем, волосы были безупречно уложены, из чего я сделала вывод, что расческа является его неотъемлемым спутником. Широкий лоб буквально кричал о недюжиных умственных способностях следователя, что поначалу меня напугало, но тут же и успокоило, потому как мое подсознание, независимо от сознания, осознало, что дело наше в надежных руках. Цепкий взгляд карих глаз, которымы он, якобы, мельком обвел нас, подействовал на мое подсознание подобным образом, не дав сознанию взвизгнуть и съежиться от страха. В одной руке он держал толстую кожаную папку, основательно набитую бумагой, от чего она в большей степени уже напоминала шар и грозила в любой момент лопнуть по швам, а в другой куртку бежевого цвета, довольно легкую для нынешнего времени года. Его коричневые ботинки, очивидно, подобранные в тон куртки, блестели чистотой и щедростью нанесенного на них крема, отражая лучи света, падающие через окно.
– Здравствуйте,– вежливо произнес мужчина, смело передвигаясь по комнате от вешалки к свободному стулу у стола.– Могу я присоединитсяк вашей компании?
И не дождавшись ни нашего ответа, ни какой бы на то ни было реакции, продолжил, доставая из папки ручку и раскладывая на столе листки бумаги:
– Меня зовут Сергей Анатольевич. Я – следователь прокуратуры,– и далее последовало подробное название организации, откуда прибыл воспитанный полицейский.– Я буду заниматься вашим делом. А для начала, мне нужно опросить всех. И, если вас не затруднит, я бы хотел поговорить с каждым по отдельности. Извините, но я вынужден, просить остальных присутствующих покинуть помещение.
Спорить никто не осмелился, все потянулись к курткам.
– Простите, а кто первым увидел труп?– вдруг, спросил следователь, внимательно вглядываясь в наши лица, словно выискивая среди нас убийцу.
Мы покосились в сторону Ирины. Она же, ничегоне замечая никого и ничего, застегивала пуговицы. Уловив, в чью сторону мы устремили наши порывы, Сергей Анатольевич обратился к Ирине:
– Я так полагаю, это Вы обнаружили труп?
Но Ирина, то ли действительно не услышав, что обращаются к ней, направилась к выходу.
– Извините,– перешел на крик следователь, развернувшись.– Я бы хотел с вами первой пообщаться.
Но Ирина, с отрешенным от всего мира взглядом и видом, вышла, не забыв хлопнуть дверью. Сказать, что мы были поражены и обескуражены, мало. Мы были парализованы.
– Что это было?– отмерла первой Люда.
– Это же ее обещание молчать!– вспомнила я клятву Ирины.
– А-а-а,– равнодушно отреагировали все остальные, уразумев, в чем дело, и продолжили обуваться.
Следователь, впав в ступор, и не в силах произнести ни слова, только часто моргал, наблюдая за нашими действиями и делая, по всем признакам, первые для себя выводы о странностях членов нашей братии.
– Скажите, пожалуйста, а что происходит?– наконец, взял он себя в руки, громко протолкнув что-то у себя в горле.– Я чего-то не так сделал или сказал?
– Не берите в голову,– отмахнулась я, сморщив нос, в надежде, что мой знак воспримется следователем, как жест доверия, а не отвращения.– Сейчая я ее верну, и вы вдоволь наговоритесь. А пока отдохните и подготовьтесь. День у вас будет еще тот. Поверьте, беседа с каждым из нас, принесет вам массу удовольствий.
И я покинула комнату, краем глаза отметив острый нос ботинка на ноге, выставленной вперед и раскрытый рот следователя, как признак очередного шока.
На веранде полным ходом шла работа. С убитого опять содрали куртку, и он опять безмолвно уставился в потолок. Я вышла во двор, осторожно пробираясь между людьми, заполнившими все пространство веранды. Ирина в гордом одиночестве сидела на лавочке, молчаливо вглядываясь вдаль. Я присела рядом:
– Извини меня за те слова, нехорошо получилось. Обиделась?
– Да, нет, все в порядке. Со мной всегда так, ляпну, не подумав, потом жалею. Вы с Наташей тут ни при чем.
Я почесала затылок, не зная, что на это ответить.
– С тобой следователь там поговорить хочет. Ты разве не слышала, он обращался к тебе?
– Слышала,– выдохнула Ирина.
– А почему ушла?
– Боюсь. А, вдруг, опять, что-нибудь не то ляпну.
– А ты не ляпай. Спросит, ты сначала подумай, а уж потом отвечай, но только правду.
– А про сапог, что, неправда что ли?
– Давай так,– начала я заводится.– Ты рассказываешь только то, что произошло до ухода Алексея. Обо всем остальном умолчи. Скажи, телевизор смотрели. В принципе-то, так оно и есть.
– Да, понимаю я, Тань,– вполне разумно заговорила Ирина.– Что говорить надо, что нет, просто боюсь именно ляпнуть. Следователь же уцепится и вытянет из меня и про сапог.
Я задумалась. А что собственно мы такого преступного совершили? Ну, порылись в карманах убитого, так не нашли же ничего и от полиции не скрыли. Ну, сняли и надели сапог из любопытства, но не убили же? Сделали все аккуратно, Лешу не подвели, криминалистам улики не затерли и не уничтожили, да, и свои следы постарались не оставить. Плевать. Пусть узнают, коли человеку невмоготу врать.