Валерия нахмурилась. Ей смутно припоминался скандал, о котором она услышала от нескольких коллег. История эта не была уникальна в мире журнализма и несколько недель муссировалась в соответствующих кругах. Ветрова и ее коллега получили задание от старшего редактора – написать о своем расследовании на тему коррупции чиновника. Наталья, обладая чудесным нюхом и профессиональной интуицией, после нескольких недель изучения данного вопроса смогла найти довольно любопытный материал. Родион Крупской, напарник девушки, помогал, но не очень резво. Он больше предпочитал комфорт своего офиса или даже дома. Когда статья, написанная обоими авторами, была сдана в тираж, имя Наталья Ветровой магическим образом исчезло из газеты и с сайта. Статья наделала много шума, чиновник был уволен, а потом отправлен в места не столь отдаленные. Крупскому же вручили награды за его труды на поприще профессионального журнализма. На справедливый вопрос Ветровой «А где же мое имя, ведь больше половины работы проделала я?» был дан емкий ответ: статья кажется серьезнее, если ее написал мужчина. Да к тому же, вы себя видели в зеркало, девушка? Кто же вам поверит, с такой талией и такой совершенной симметрией лица? Конечно, Наталья получила благодарственную грамоту от «Известий Москвы» и могла повесить ее на любой стенке своей квартиры. Это ли не радость, получить такую бумажку? О чем еще может мечтать блондинка-журналистка с бездонными голубыми глазами?
– На этом фоне она и с Мишей рассталась, – добавил Степан.
– Мишей?
– Они недавно стали встречаться, он фотограф в «Подиуме». Познакомились в конце лета. Наташа была настолько расстроена, что даже из постели перестала вылезать. И сестра ее пыталась растормошить, и мать. И мы все старались, – Ларионов глубоко вздохнул, пересматривая последние воспоминания об ушедшей навсегда подруге, – но она никого не хотела видеть. Телефон отключала. Дверь не открывала. А потом позвонила мне в начале апреля.
– Зачем?
– Я думал, с днюхой меня поздравить, а ей нужен был номер Омикрона.
– Кого? – не поняла Лера.
– О-микро-на, – по слогам повторил Ларионов, – друг моего друга, так скажем. Помогает с определенными проблемами…
Донская от волнения сжала телефон:
– Какими проблемами?
– Иногда журналистам нужны бумаги, паспорта, водительские права, прописки и прочие вещи. Ты же знаешь, теперь документы везде требуют, на каждом шагу… С его бумажками за границу не выедешь, но для бабушек на скамейках вполне сойдет.
– И ты дал ей контакт Омикрона?
– Ну конечно же, дал. Она вроде как от своей комы очнулась, стала говорить, как нормальный человек: цельными предложениями, а не отдельными словами, как пятилетний ребенок. Я подумал, может у нее новый проект. Новые планы, новая жизнь…
Степан снова замолчал. Новая жизнь не случилась. Наталья умерла через два месяца после этого разговора.
– А со мной ты телефончиком Омикрона не поделишься? – спросила Валерия, но знала, что ответ будет отрицательный. Не заработала она этот контакт. Не была в близких друзьях у Ветровой. А со Степаном до этого говорила лет 6 назад, еще в институте.
– Нет, Лерочка, ты уж извини, парень мне и так пистон вставил за то, что я ей помог: что Наташа пользовалась его услугами прямо перед своей смертью. Менты к нему не пришли, но страшно ему было ужасно. Бедняга, нажил себе новую язву.
Лэптоп Леры издал раздражающий писк. Это была мама Виктории Добычиной, готовая к долгому разговору.
– Тогда окажи мне последнюю услугу, Степ, – Валерия снова оттолкнулась от подоконника и подъехала на стуле к компьютеру. «2 минуты, пожалуйста», написала она Ирине Васильевне. – Спроси у Омикрона, какие конкретно бумаги она просила его подделать. Сможешь?
– Смогу, Лерочка, – простодушно ответил блогер, – но не думаю, что скоро. Наш умелец нынче на дно залег, когда вынырнет, тогда спрошу.
– Спасибо, Степ, удач тебе.
– Тебе тоже, дорогая. Привет твоим магам.
Валерия впопыхах убрала фото Ветровой и других несчастных, не представляющих никакого интереса для Калинина, в отдельную папку внутри стола. Через неделю-другую, если режиссеру не понравятся новые варианты, предложенные редакторами, Донская снова вытащит эту стопку снимков и заново расскажет историю каждого на фото. Положив перед собой копии отчета полиции и другие официальные бумаги, Лера так же достала вопросник, вооружилась ручкой и позвонила маме Добычиной.
– Ирина Васильевна, здравствуйте еще раз, – монотонно начала Валерия после установления соединения. Женщина сидела в зале, на стене был виден коричневый ковер, рядом с ним стол с фотографией ее дочери. На изображении девушка была полна жизни, она улыбалась прямо в камеру, за ней было видно голубое небо. Идеальный день для идеального посмертного фото. – Давайте сначала поговорим про тонкости логистики. Мы встретим вас на вокзале, поселим в гостинице около одного из наших павильонов. На всякий случай съемку будем планировать на 2 дня. Ваше питание и передвижение по городу – наша забота, ни о чем не переживайте. Возьмите с собой вещи удобные, в которых вам будет комфортно.
Ирина Васильевна Крыгина кивала и иногда записывала нужную информацию в тетрадку, заранее приготовленную до разговора. «Дело, поди, серьезное, снимать такую передачу – тяжелый труд. Помогу, чем смогу».
– Как насчет Анны? И Захара?
– Анечка со мной приедет, разумеется. Она всего на 2 года младше Вики… у них много общего. Было. У них много общего было, – Ирина Васильевна замолчала, и глаза ее налились хрустальными слезами. Валерия, чтобы избежать утешений и сэкономить время, тут же переспросила про мужа:
– А Захар? Он совсем не хочет?
– Нет, – покрутила головой женщина и аккуратно вытерла маленькие бусинки слез в уголках уставших глаз, – он говорит, что все это обман. Что нет никаких ясновидящих, умерла Викочка, и никто не сможет помочь, кроме полиции. Говорит, надо расследование вести как полагается. Не верю, говорит, ни в каких магов. А я говорю, сыночек мой, что же делать, когда и полиция нам ничего не расскажет, три месяца прошло, а они ничего не нашли. Викочка, моя девочка, так и останется на кладбище одна, пока я к ней не приду, Господи прости, не хочу смерть призывать, чтобы Анечку не бросить, Ленечка-то, мой муж, умер 10 лет назад от сердечного приступа, поди, Викочка не одна сейчас, только на это и надеюсь, не одна сейчас моя доченька, не страшно ей, не плачет она, – женщина закусила губу, чтобы остановить поток нахлынувших эмоций, – а к кому нам еще идти, кто же еще поможет, как не ясновидящие?
Валерия смотрела на монитор, не шевелясь, словно слышала подобные слова уже сотню раз. Жаль, что муж оказался таким большим скептиком. Но неверующих в проект пускать совершенно нельзя: мало того, что необузданных эмоций испытывать не будут, так еще и станут всякие противные вопросы задавать, ясновидящих сбивать с толку. Лера взяла в руки вопросник.
– Так, Ирина Васильна, мне нужно, чтобы Вы ответили на пару вопросов. Анна дома? Я бы и с ней хотела поговорить сегодня.
– Аня у себя, она отдельно живет, сейчас я вам ее номерок скину, – заверила собеседница.
Валерия поблагодарила ее и начала с самого начала списка. Какой у Вики был любимый цвет? Блюдо? Фильм? Музыка? Что она любила делать в свободное время? Как относилась к своей работе? Какие у нее были отношения с мужем? Людьми вокруг? Коллегами? Соседями? Какая у нее была прическа? Родной цвет волос?
Пока мама отвечала на миллион вопросов, Донская написала сообщение сестре Добычиной. Анна отреагировала быстро, сказав, что она весь день дома, и скинула никнейм скайпа.
Через час после начала интервью Валерия наконец-то попрощалась с Ириной Васильевной, быстренько перекусила принесенным из дома салатом и сбегала вниз за еще одной порцией латте. Если бы у всех сотрудников «Третьего Глаза» взяли кровь на анализ, то обнаружили бы, что она превратилась в кофе.
Около 4 Валерия набрала Анну, но для сестры вопросы были немного другие: какая была любимая игрушка Виктории? Какие мальчики ей нравились? Какие предметы в школе она любила, а какие – терпеть не могла? Какие учителя запали ей в душу? Как прошел ее выпускной?
Пока сестра послушно отвечала на непрекращающийся водопад вопросов, Лера открыла поисковик. Как правило, если умерший человек был моложе 35, у него имелись странички в интернете: «Одноклассники», «ВКонтакте», «Фейсбук», «Инстаграм», «Пинтерест». Все эти ресурсы лежали в сети и были доступны всем – очень немногие закрывали свои аккаунты от посторонних людей. В наше время выставлять всю свою жизнь на загляденье абсолютно чужим людям считается совершенно нормальным. Был случай, когда от родственников жертвы информации получено было ужасно мало, настолько мало, что и 20-минутный сюжетик не слепить. На помощь пришел «Инстаграм». Какие блюда ел усопший за два дня до смерти, в каких местах был, с кем говорил и какие морды любил корчить на камеру – все это спасало огромную кучу серий.
Валерия еле заметно улыбнулась одной стороной рта: нашлась страничка и «ВКонтакте», и в Инсте. Кто теперь живет без ежечасного показа всему миру фотографий своих завтраков и котов? Только те, у кого нет телефонов и интернета.
Судя по фото, Виктория была жизнерадостным и милым человеком. Немного перебирала с фильтрами ломо: большинство ее изображений были погружены в голубоватый свет и выглядели, как голливудские фильмы про идеальное будущее. Вот она с Захаром на прогулке; вот они вдвоем на пикнике, пьют вино в красивых позах… Кто их фотографировал, интересно? Прохожий, или друга заставили ради 102 лайков? Вот они на море в каком-то тропическом раю. «На Бали с любимым», было подписано Викой. Бали – это классно. У Леры поездка на Бали была третьим в списке желаний: сразу после покупки однокомнатной квартиры и машины.
Анна замолчала, и Валерия, почувствовав неестественно длинную паузу, задала новый вопрос: Ирина Васильевна упомянула, что Вика в старших классах была сорванцом. Что это было – типичная фаза жизни подростка или что-то посерьезнее?
Сестра тяжело вздохнула, видимо, не горя желанием углубляться в прошлое. Но все же начала рассказ. Согласно ее словам, обе девочки ходили в одну и ту же школу, разница между ними всего 2 года. Виктория никогда не была сильна в естественных науках, да и гуманитарными предметами интересовалась мало. Ей было скучно на уроках, она не делала успехов ни в одном предмете и очень скоро за ней закрепилась слава идиотки и троечницы. Иерархии школьных классов во все времена одинаковые: пятерочники-перфекционисты наверху, придурковатые двоечники внизу, а между ними те, кто делает минимум, которого достаточно, чтобы заканчивать четверти без долгов. Отдельная категория включала в себя тех, кто имел эксцентричный характер и не боялся высказывать свои нахальные мнения прямо в лицо учителям. Тут-то и поселилась Виктория. Но она была не одна в своем подразделении. С ней был еще один мальчик и девочка. Вместе их связывала крепкая дружба, основанная на ненависти ко всем, кто находился за пределами их круга. Мальчик был очень проблемный и на вид явно страдающий каким-то психическим расстройством.
Лера кивала в ритм словам Анны, просматривая фото Вики в «Инстаграме», читая комментарии. Лайков было не так уж много, комментариев и того меньше, но все они были позитивные. Кроме своих селфи, Виктория выставляла снимки своих трудов: пирожные, чаще всего торты на день рождения, которые выглядели просто чудесно. Украшенные яркими цветными кремами, с различными фруктами, они смотрелись ужасно аппетитно. Лера сделала очередной глоток остывшего кофе. «Творч. чел.», сделала пометку Донская на полях досье жертвы.
– Но, слава Богу, нам ничего и не пришлось делать, – продолжала Анна. – Перед тем, как Вика окончила 11 класс, этот ее знакомый куда-то пропал. Она перестала встречаться со своей подругой, которая, кстати говоря, была девушкой этого типа.
Анна снова замолчала, но ненадолго:
– Я думаю, что после того как умер наш папа, она просто посмотрела на маму другими глазами. Наш папа был добрым человеком, никогда не ругал нас за плохие оценки, не критиковал, не замечал в нас глупостей. Это мама всегда была двигателем прогресса в нашей семье: питаться правильно, учиться упорно, заниматься спортом… Но когда папы не стало, мамочка наша просто… перестала существовать в том виде, в каком мы ее знали. Она теряла мысли, забывала деньги дома, не могла написать список продуктов перед походом в магазин. Мы с Викой должны были ее спасти. Если не мы, то кто? – Анна риторически спросила у Валерии, – Вика взялась за ум. Школа была закончена, хоть и с тройками, но все равно…
Донская читала комментарии, подходя ближе к дате смерти Добычиной.
«Напиши мне срочно» – комментарий был оставлен под одним из последних снимков кем-то, кто называет себя Veveve. Донская снова открыла страничку «ВКонтакте». «Напиши мне срочно», так же было написано там. Имя над комментом: Вера Осипова.
Донская нахмурилась. Вера Осипова не находилась в списке друзей у Добичиной.
– Анна, простите, – перебила собеседницу редактор, – вы знаете, кто такая Вера Осипова?
Анна изумленно поморгала.
– Так это она и есть!
– Кто – «она»?
– Девушка этого парня, придурочного, – Анна покрутила пальцем у виска, – та, с которой в школе дружила Вика.
Донская перепрыгнула на страницу Веры. Кликнула на фотоальбомы. «Отпуск в Питере», «Мой котик», «Дни Рождения», «Детство». Редактор нажала на этот. Скорым взглядом, наискось просмотрев загружающиеся фотографии, Донская победно улыбнулась про себя. Вот оно. Нашла.
Они сидели втроем на бревне, где-то на природе, окруженные высокой травой и деревьями. У каждого из них был в одной руке стаканчик, а в другой – зажженная сигарета. Парень сидел посередине, раскинув свои руки, как крылья, в попытках обнять своих подруг, но из-за сигареты и выпивки он только лишь еле касался плеч девушек. Все они улыбались, очевидно, наслаждаясь этим пикником. Волосы Виктории были выкрашены в черный цвет, так же как ногти и губы. Ее подруга выглядела менее радикально, но все же чудесно вписывалась в динамику этой высокоинтеллектуальной группы.
Разглядывая фото, подписанное «Ошибки молодости (#кошмарная мода)», Валерия прищурилась и наклонилась поближе к компьютеру. Разрешение снимка было не очень высокое, но кое-какие детали разглядеть было возможно. Добычина была одета в серую рубашку, обыкновенную мужскую рубашку, вероятнее всего, украденную у отца, и расстегнута она была до пупка. Из-под рубашки была видна черная маечка, показывающее декольте. И над ним тату в виде круга с какой-то фигурой внутри.
– Анна, – Лера потерла глаза руками, – у Виктории была тату? На груди, прямо под ключицей?
Сестра Добычиной отвела глаза от камеры. Залезать в такие дебри жизни Вики, да еще говорить про всякие позорные тату – это было уже слишком.
– Да, – призналась Анна, совершенно не понимая, причем здесь тату, не это ведь главное, – Но она ее свела лет 8 назад, перед тем как закончила училище.
– Что внутри круга?
– Буква В.
Донская схватила ручку, спешно нарисовала маленький круг и поместила внутри него красиво выведенную В.
– Почему?
– Потому что их всех звали на В, – ответила сестра жертвы, порядком раздраженная, – Виктория, Вера, Валентин. И козлу понятно, почему В.
Лера спешно посмотрела на часы – начало шестого. Затем вытащила фото, где была запечатлена убитая Добычина. Порезы на ее груди теперь выглядели менее загадочно, но все так же свирепо и жестоко.
– Аня, мне нужен ее номер. У вас есть?
– Чей? – не поняла сестра, – Осиповой? У меня нет, но я могу достать.
– Достаньте, – приказала Валерия, – прямо сейчас достаньте, это необходимо.
– Хорошо, хорошо, – испуганно закивала Анна, – у нас есть общие приятели со школы, может, кто знает, как с ней связаться, дайте мне полчаса.
– Даю 15 минут, – проинформировала собеседницу Лера и отключилась от разговора.
Из-за ширмы показался кулак, который тактично постучал пару раз по столу.
– Валерия, привет. Можно?
– Ага, что тебе?
Голова Эдика, заросшая и небритая, образовалась из-за ширмы и выглядела так, будто висела в воздухе. Эдуард был младшим монтажером и практически жил в студии. Калинин постоянно просил переделывать сюжеты и конкурсы в попытках добиться именно той линии сюжета, которая ему нужна. Эдик часто приходил на помощь своему прямому начальнику Иракли Сванидзе, когда времени на сборку серии оставалось совсем немного.