– Не пидор я! – взмолился Вовочка.
– Короче. Тачку мы твою забираем. Не нужна она тебе больше. На ней нормальные люди будут ездить. Ты понял?
– Понял. Всё понял. – Вовочка смирился со всем лишь бы они только уехали. Номер он их запомнил.
– Я вот вижу, что не понял – словно читая мысли сказал главный – номер то он наш запомнил. Ахмед!
Толчок и свет погас. Вовочка ткнулся носом на обочину даже не успев понять, что ему проломили череп ударом сзади. И конечно же он не видел, как его тело оттащили в ближайшие кусты и две машины рванули вперёд по пустынной трассе.
– Странная аура какая-то розовая с синим. Что это значит? – Спросил я Вергилия
– Что тебе приходит на ум?
– Холодная свинья.
– Так и есть.
Глава 5
– Предательство худший из грехов.
– Глубоко – согласился я.
– Это не мои слова ученик. Впрочем, о чём я… Сегодня у нас дежурство в больнице.
– Опять на родине?
– Да. Там решили, что ничего тебе по заграницам шататься. Менталитет у тебя русский и местные примеры для тебя будут важнее зарубежных. Возможно, в будущем мы с тобой посетим другой континент.
– Вергилий я всё хочу спросить за что тебя отправили на эту грязную работу?
– Работа не грязная. Обычная работа. Дали возможность реабилитироваться может быть тебя отпустят назад, и я опять стану твоим ангелом хранителем.
– Что же ты меня не предупредил что так может кончиться.
– Хранители всегда предостерегают вы просто не слышите. Искра сомнения проскальзывает, но вы резко отметаете и лезете в самый глубокий омут. Вы не прислушиваетесь к своей интуиции не доверяете так называемому шестому чувству. Считаете это выдумкой. Тем не менее это и есть предостережения.
– Если бы точно знать, что это голос ангела. Иногда кажется, что это глюки.
– Ты видел картину Микеланджело «Сотворение Адама»?
– Нет я не видел. Я был увлечён химическими опытами не до картин мне было. Нашёл чего спросить. И чего там не так? – моя аура сама проявила саркастические нотки за неимением голоса.
– Там всё нормально. Вокруг неё много споров, но я хочу заострить твоё внимание на одну деталь. Рука Бога не касается руки Адама. Палец творца тянется к нему в то время, как его палец согнут, и последняя фаланга наклонена и как бы уклоняется от соединения. О чём это говорит?
– Вергилий? Ты пугаешь меня. Откуда я знаю, что они там вытворяют с фалангами. Я же сказал тебе. Картину не видел.
– Изображённое на картине говорит о том, что – Вергилий не заметил моё раздражение – у человека всё же есть собственная воля. Хотя бы в самых маленьких дозах, но есть. Вам дана некоторая вольность в поступках. В отличие от нас. Не скрою мало кому нравится присматривать за вами. Это не секрет, и он конечно знает об этом. Так вот вам дана возможность выбора. Выбор творить добро или зло. У нас, например такой возможности нет. Вы начинаете творить, творить чёрт знает что. И тогда вы не слышите ничего. Разве я не шептал тебе на ухо, когда ты первый раз взял шприц по совету «друзей».
– Что-то подобное было. Если бы знать наперёд чем это всё кончится.
– Попробовал узнал. Я скажу тебе повезло как утопленнику. Далеко не всем выпадает шанс переиграть назад. Поверь мне это очень большая редкость. Пойдём, а то нас заждались там ты сможешь увидеть коллег по цеху.
– Вергилий ты способен на сарказм?
– Ничто человеческое нам не чуждо, но в отличие от вас мы не совершаем таких глупых поступков. – После этих слов мы оказались в приёмном покое большой больницы. Здесь царила суета и хаотичное движение больных врачей и каталок. Кто-то стонал от боли держась за ногу кого-то везли на каталке без сознания. Некоторые уже никуда не спешили просто сидели и плакали.
– Вот они прелести материального мира хотя в Аду не слаще.
– Зачем мы так страдаем?
– Созреваете.
– Подробнее можно?
– Нет. Созреваете и точка. Нам вон туда. – Указал он рукой из-под балахона на надпись «Реанимация».
В палате реанимации несколько человек взялись за простыни и перетащили с каталки на операционный стол молодую девушку. Она была красива не смотря даже на то, что все руки и даже ноги были исколоты. Следующим шагом она, вероятно, распечатала бы себе пах. Врачи предприняли необходимые действия работая сосредоточено и с полной решимостью вытащить красотку с того света. Но с судьбой не поспоришь и это знает каждый врач. Если человеку пришло время уйти, то его уже никто не спасёт. Так и сейчас над девушкой начало формироваться бесформенное облако зелёного и синего цветов. Шар сформировался и засветился изнутри.
– Готово. – Вергилий переместился к душе и осторожно заключил в свои объятия.
– Она умерла? – не понимая происходящего спросил я.
– Нет ещё нет. Она думает. Вернуться или остаться. У неё есть маленький ребёнок и старая мать. Мужа нет, и она не знает кто отец ребёнка. Она устала и измучилась, но не хочет оставлять ребёнка одного.
– Ей можно помочь?
– Пытаюсь уговорить. Она вернётся, но, к сожалению, ненадолго. Через год она умрёт, но она этого не знает.
– Её ребёнок как же?
– Девочка. Будет долго болеть, но выживет. У неё впереди хорошая жизнь.
– А я ничего не вижу. – Грустно подумал я.
– Пока не видишь. Но мы работаем над этим. Пойдём дальше. – Душа девушки пропала, а на мониторе появилась кривая работы сердца. Врачи поздравляли друг друга.
Вергилий прошёл сквозь стену, и мы оказались в соседней реанимационной палате. Здесь другая бригада билась за жизнь раненого.
– Это кто?
– Оперативник с Петровки. Ранение в грудь. Не жилец. Видишь, как уходит жизнь?
– Куда смотреть? – в недоумении я пристально вгляделся в молодого парня на столе.
– Выше. – И правда над столом под самым потолком крутился молочный вихрь тоненькой струйкой беря своё начало из головы парня.
– Уходит жизненная энергия?
– Нет. Смотри дальше. Сейчас придут.
– Кто?
– Смотри ученик. – Вихрь занял собой весь потолок растворив его. Наверху образовался туннель, уходящий в бесконечность с пятном ярчайшего света вдалеке. Я присмотрелся и увидел два силуэта спускающиеся вниз. Одеты они были, как и мы, но одежды их блистали, озаряя всё вокруг. Мне показалось что они кивнули Вергилию. Тот ответил на приветствие. Фигуры остановились у изголовья и замерли. Над телом молодого оперативника стала формироваться уже привычная субстанция. Она переливалась серебром и одновременно сталью с красным всполохами.
– Воин – прошептал Вергилий – этого они, конечно, заберут. Редкость по нынешним временам.
– Что это значит?
– Молодой парень в отличие от своих коллег ещё не успел очерстветь. Верит в справедливость и честность. Дожил до двадцати трёх лет и не запятнал свою душу. Вот и говорю, что редкость. Кто знает, что было бы с ним дальше, но этого дальше у него не будет. Сейчас будет поставлена точка.
Одна из фигур обхватила шар души и бережно прижала к себе. Они ушли так же, как и пришли просто поднялись вверх. После этого потолок принял обычные очертания, а врачи обессилено опустили руки.
– Объясни, что здесь сейчас произошло. – Потребовал я.
– Ничего необычного. Парень этот заслонил собой потерпевшую женщину и её старого отца. Муж этой женщины разрядил оба ствола охотничьего ружья в упор в оперативника. Поймал «белку» и схватился за ружьё, а до этого держал их в заложниках. Оперативник пытался освободить их и вот что из этого вышло. Больше пострадавших нет. А за ним пришли сверху. Это Ангелы.
– В Рай?
– Туда.
– Вергилий скажи, а правда говорят, что наши души опять возвращаются, но уже в другие тела?
– А зачем?
– Ну как же! Колесо Сансары типа.
– Чушь какая. Взросление души линейно. Зачем ей крутиться по кругу? Ты думаешь, что «Рай» это последние прибежище? Отнюдь. Как недостижим Бог, так и бесконечна дорога к нему. А индусы что с них взять пусть крутятся по кругу. У них свой департамент. Да… Пойдём мой юный падаван.
Они вышли из реанимации через дверь почти как люди правда не открывая её. В коридоре их встретила больничная суета. Неиссякающий поток людей живой рекой бурлил в приёмном отделении. Мы поднялись этажом выше. Здесь уже было спокойнее. В конце коридора кто-то сидел в инвалидном кресле. Вергилий увлёк меня к одинокому больному. Подойдя ближе, я увидел сидящую в коляске маленькую девочку. Она смотрела в окно на падающий на улице снег. Ноги её были укрыты пледом, и сама она выглядела весьма бледной и худой.
– Что с ней?
– Она родилась такой. Порок сердца. Родители отказались от неё. Доживает в спецучреждении, но недавно ей стало хуже и её привезли сюда. Ей осталось совсем немного. Привет Маша. – Последнюю фразу Вергилий сказал девочке. К моему удивлению она ответила на приветствие.
– Она видит нас?
– Ага. Такое бывает. Ей, конечно, никто не верит, но она не расстраивается да Маша?
– Я привыкла. Вы опять пришли за кем-то?
– Ты же знаешь. Скоро и за тобой придут.
– Всё обещаешь… – с грустью сказала Маша – я устала здесь.
– Всему своё время. Нельзя сетовать и желать смерти как бы трудно тебе не было. Жизнь – это дар. Прими с благодарностью даже если она кошмарна.
– Почему? – девочка отвернула кресло от окна и в упор поглядела на Вергилия.
– Если бы тебе не дали жизнь, то тебя бы не было. Вообще. А так претерпев спасёшься и будешь жить дальше в других реальностях.
– Что значит не было бы?
– Просто. Твоё собственное «я» не проявилось. Сейчас ты осознаёшь себя в теле инвалида но тело по смерти останется здесь, а ты взлетишь. Терпи. Иначе взлетать будет нечему. Как дали жизнь, так и отберут.
– И так могут? – глаза у девочки округлились.
– Уж поверь на слово. Тот, кто дал жизнь тот может и забрать. По секрету скажу, что не у всех живущих ныне есть душа. У некоторых её изъяли ещё при этой жизни. Люди сами того не подозревая называют их бездушными.
– Какой ужас! – Маша закрыла ладошкой рот.
– К тебе гости – сообщил Вергилий и отошёл в угол. К Маше по коридору шли врачи мужчина и женщина.
– Вот ты где Маша! А я тебя обыскалась деточка – обратилась к Маше женщина – прихожу в палату на обход, а тебя нет, и никто не знает где ты. Опять разговариваешь с невидимками?
– С Ангелами. Они сейчас рядом.
– Понятно. Со мной как раз психиатр пришёл тебя осмотреть. Ты не возражаешь?
– Нет. Что вы хотите узнать?
– Вряд ли ты скажешь мне что-то новое. Посмотри на меня – мужчина посветил фонариком в один глаз Маше, а потом в другой. Пощупал пульс отошёл на два метра и склонив голову вгляделся в девочку-инвалида. – Я не вижу особых отклонений во всяком случае внешне. Машенька я тебе сейчас задам несколько вопросов постарайся правдиво ответить на них. Не придумывая ничего.
Маша кивнула в знак согласия. Вергилий подошёл и встал позади коляски. Положил руки ей на плечи что-то прошептав на ухо. Маша ещё раз кивнула.
– Достаточно одного кивка. И так скажи сколько сейчас здесь человек.
– Три человека.
– Вот видите – женщина обратилась к психиатру – а вы говорите….
– И два ангела. – Не моргнув глазом добавила Маша.
– Прелестно. Они с тобой говорят? – доктор посмотрел на Машу со снисходительной улыбкой.
– Да.
– О чём?
– Мы беседуем о смысле жизни. Они очень интересные собеседники.
– Очень хорошо. Просто замечательно. Давненько у меня не было таких пациентов. А они хорошие или плохие?
– Ангелы все хорошие. Это Демоны плохие. Но их здесь нет. Они не любят встречаться с ними. И со мной тоже. Но они тоже часто бывают здесь. Забирают души умерших.
– Превосходно. Розовые слоны с ними не ходят?
– Слоны нет. Они всегда одни. То есть парами. В балахонах. Серых чёрных или белых.
– Небогатая цветовая гамма. Интересный случай. А что ещё ты про них можешь рассказать?
– Один из них стоит у меня за спиной.
– Маша ты уверена? Дядя психиатр может не так понять – женщина поджала губы.
– Спроси его что я делал вчера. – Мужчина победоносно поправил очки на переносице в предвкушении разоблачении пациентки.
– Он говорит неинтересно что вы делали вчера – психиатр в экстазе блеснул линзами – интересно почему дядя психиатр ночью был не с женой, а с моим доктором. А жене сказали, что у вас дежурство. Хотя какое, казалось, может быть ночное дежурство у психиатра?
Мужчина и женщина резко покраснели. Лечащий врач Маши срочно стала искать что-то в бумагах, которые держала в руках. А мужчина и вовсе закашлялся и красный как варёный рак, не говоря ни слова почти бегом удалился. Женщина побежала вслед за ним крикнув на ходу что потом осмотрит Машу. Девочка смеялась и даже немного порозовела.
– Неплохо Маша. Но мы вынуждены идти. Я загляну к тебе ещё. – Вергилий кивнул ей я сделал тоже самое и мы провалились опять в приёмный покой. Не успели мы появиться в коридоре как сквозь нас пронеслась каталка с лежащим на ней мужчиной. Вокруг него суетились врачи с капельницей, а позади всех рыдала миловидная женщина средних лет. Врачи вкатили каталку в реанимацию жена осталась в коридоре. Кто-то из врачей принёс ей воды и усадил на кушетку.
– Только живи. – Жена, всхлипывая тихо шептала, уткнувшись в носовой платок. – Это я во всём виновата. Я! Прощаю тебе всё только живи. – Женщина опять зарыдала навзрыд.
– Кто это?
– Муж и жена. – Вергилий кого-то ждал тревожно оглядываясь. – Она уличила его в измене. Они страшно поругались. С битьём посуды и криками.
– Это она его так оформила?
– Нет. Он сначала отнекивался. Потом уже когда она припёрла его фактами он сознался что уже два года спит со своей сотрудницей.
– Надо было стоять на своём до конца и не колоться.
– Кто знает, что было лучше. В итоге он психанул и прыгнул в автомобиль и рванул в ночь. Вечер подморозило его занесло. Прямо около дома выехав на дорогу его занесло и он влетел под снегоуборочный грузовик. Как видишь ещё жив, но это ненадолго.
– Умрёт?
– Обязательно. Вопрос в другом кто за ним придёт.
– Разве не мы?
– Не уверен. Мне кажется, что его ждём не только мы. Если появятся чёрные веди себя спокойно. Делай как я.
– Демоны?
– Они. Ты их ещё не встречал. Никаких сражений, разумеется, не будет, но держи марку. В первый раз они стараются испугать новичка.
– Зачем им это?
– Позлорадствовать. В срединном мире мы не вступаем в конфликты. К тому же здесь наши возможности ограничены. И вообще рассказы о противостоянии Ада и Рая сильно преувеличены. По сути, это две стороны одной медали и победить в противостоянии света и тьмы бессмысленно. Иначе исчезнет одна из составляющих.
– Всех пугают адскими муками.
– Адские муки могут быть и в Раю.
– Как это?
– Посмотри на жену вот тебе пример сидит плачет. Если бы она сейчас умерла, то её надо доставить наверх по всем параметрам. Но она сейчас укоряет себя в том, что случилось. Отчасти она, конечно, права что допустила подобную ситуацию. Всегда виноваты оба. Ему надоело, и он пошёл налево. Она тоже пустила всё на самотёк. Если её взять в таком состоянии в «Рай», то она сама себе там устроит такие муки что может случиться страшное.
– А именно?
– Можно самому разрушить свою душу. Она сейчас уверенна если он умрёт, а он умрёт то виновата будет она. Вам людям надо бы заранее решать такие вопросы и не доводить до ужасного конца.
– Как?
– Хотя бы развестись и не мучить друг друга. Или простить и не делать так больше.
– Не… мы любим по горячее.
– Ваше право. А вот и гости. Они тоже были когда-то белыми. Но постепенно им понравилось другая сторона медали.
– Вернуться уже никак? – спросил я, рассматривая парочку в чёрных балахонах, вышедших из стены коридора. Оба как по команде уставились на меня сверля взглядами красных глаз из-под капюшона.
– Я не слыхал о таком. Им там хорошо. А мы для них нейтральны. Мы серые. Мы можем стать как они или приобрести белый цвет. И поэтому как потенциальных соратников они не очень будут тебя прессовать. Пойдём в операционную составим компанию нашим коллегам. – Четыре балахона прошли стену насквозь и оказались перед операционным столом. Возле которого суетились врачи, пытаясь хоть как-то поддержать жизнь умирающего. Сомнений в том, что мужчина умирал ни у кого не было. В результате удара у него было раздавлена всмятку грудная клетка. Сердце останавливалось уже два раза. Душа у мужчины была неопределённого тёмного цвета и от неё исходил страх. Она уже увидела кто её ждёт. Выбор был не богат, но угольно-чёрные балахоны вводили её в ступор. Мужчина изо всех сил сопротивлялся, возвращаясь к жизни. Кроме меня остальные балахоны точно знали, что он умрёт, но что-то ждали.