– Приехали.
– Ага, всего доброго,– я, как всегда, немногословна с таксистами.
Думаю, что знаю, как проверить его.
Так, ключи, ключики. Дверь. Лестница. Дверь. Вот я и дома.
– Вуф, я пришла!
Валяется, телек смотрит, бездельник, ща я его напрягу.
– Вууф!
Блин, да он еще и спит, совсем на работе измотался, бедненький.
– Вуфчанский! Я вернулась.
– Привет, ну и как съездила?
– Все живы- здоровы. По сути, они меня типа согрели, обогрели и я очень рада, что они пока еще со мной.
– Ух ты. Ты прям как на камеру говоришь. Кстати, я очень устал и хочу спать.
– А по-моему, ты дуешься. За что можно узнать?
– Нет, не дуюсь, серьезно тупо хочу поспать.
Ну на один вопрос у него сил должно хватить.
– Вуф, я хочу переселиться. Заберешь меня?
– Куда? Зачем?
– Помнишь мой влог с Шири-ланки? Я хочу себе вид на море, как у того храма, который я посетила.
– Забей. Не тупи.
– В смысле не тупи? Хочешь сказать я тупая?
– Вовсе нет…
– Слушай я хочу быть предельно понятной. Если хочешь жениться, увези меня заграницу.
– Не гони никуда мы не поедем.
Наглец! Еще и отвернулся.
– Вуф, я серьезно.
– Я тоже. Ты недальновидна. Нам будет тяжело за границей. Кем там работать вообще не представляю, тем более я человек творческий и у меня все возможности здесь в Москве.
– То есть, ты не хочешь?
– Мне хорошо с тобой, но за границу – вообще не вариант. А если тебе захочется вновь переехать? Раз ты у нас интерзвезда, то что, я должен буду тебе во всем потакать? Так ты представляешь наш брак?
– Значит, нет?
– Нет, и все, спокойной ночи.
Козел.
– Раз так, то собирай завтра шмотки и до свиданья.
– Что, вот так раз и все? Тебе нужен я или заграница?
– А тебе – я или Москва? Я поставила всего одно условие, а ты залупился будто, не знаю … тебе насрать! Сваливай отсюда, чтоб через десять минут тебя тут не было.
– Ну и иди ты, овца паршивая.
Вот и пусть убирается, тоже мне муж, ничего даже отвечать не буду, пусть чувствует себя победителем. Пойду приму ванну, да полежу подольше. Вылезу как раз к его уходу, так сказать очистившейся. Все, забыли о Вуфе, больше о нем даже думать не буду, не то что вспоминать. У меня нет времени на сожаленья. Несмотря на такой резкий и печальный конец наших отношений, мне кажется, я получила взамен равнозначную отдачу. Мне кажется, я знаю: что не так с нашим миром. Бабушка сказала, надо быть жертвенным, а в наш век вообще трудно представить, чтобы человек пожертвовал своим статусом и, разменяв квартиру в Москве, уехал бы жить куда – ни будь на север в деревню, и мог бы жить только на поддержании семейного очага. Все из-за того, что люди все больше заботятся о своем статусе, о своей репутации, имидже… такая чушь! Реально, но чушь, которая не делает людей ни на йоту ближе друг другу, это чушь, которая повсюду. И, кстати, о птичках, мне тут в ленту пришло…
"Пока человек живет тихо и спокойно, никому не мешая, всем все равно; когда человек живет тихо и спокойно, хоть в чем-то помогая обществу, его любят; а когда человек живет громко и вызывающе, мешая одним и помогая другим, каждый смотрит на него по-своему. Жаль, что мы живем в век, в котором великим может стать только человек третьего типа."
Глава 3.
Exile.
Первое, что я почувствовал, когда очнулся, было ощущение полета. За этим последовал град ушибов. Яркое солнце ослепило глаза, когда я их открыл, тут же понял, что только что упал с лестницы, подмяв под собой велосипед, на котором хотел совершить прыжок.
На меня смотрело несколько ребят, сидевших на ступеньках, посреди огромной площади, полной людей. Они смеялись, глядя на меня.
– Где я? – спросил я их поднимаясь на ноги.
Увидев свои зататуированные руки, я обомлел.
– Кто я? – был мой второй вопрос.
– Колян, ты че? – спросил один.
– Че с ним? – спросил другой
Я взялся за голову и, в полуприсяде заходив из стороны в сторону, начал сокрушенно бормотать: "Ребята, ребята, ребята"
– Что с тобой, Колян? – спросил незнакомый паренек.
– У тебя опыт внедрения? – спросил еще один.
Я, только сейчас поняв, что я для них некий Коля, сорвался с места и побежал за угол старинного здания, стоящего во главе площади. На углу несколько человек стояли, слушая гитару. Я, неожиданно выхватив инструмент из рук игравшего, под всеобщее одобрение, взял баре на пятом ладу. Определив тем самым что мои способности меня не покинули, я успокоился, отдал гитару обратно и направился дальше.
Кинув взгляд на небо, я увидел осенний листопад, вьющийся спиралью вокруг солнца. Это явление почему-то напомнило мне о средневековье; в это же мгновение кто-то схватил меня за руку.
– Ты истинный испанец, судя по этой татуировке.
Взглянув на надпись от локтя до запястья, которое схватил, как я решил какой-то конкистадор, я прочитал латинскую фразу:"Зло везде"
– Мы построим этот храм заново,– сказал испанец и повернулся в сторону строящегося здания – недостроенной копии того, что стояло рядом – Ты поможешь мне сделать Испанию великой вновь!
Это восклицание из его уст было подпитано резко напрягшейся атмосферой темнеющего неба. И я поспешил, вырвав сжатую руку, удалиться. Напоследок я крикнул:
– Просто повесьте на старое здание новую табличку.
Появившийся на пути переход оказался пустым. Он привел меня в метро, где по дороге к вагону меня перехватил какой-то китаец. Он говорил на своем родном языке и, к моему удивлению, я его понимал.
– Я помогу вам сделать рекламу – сказал я в ответ на очередное выражение китайца и взял протянутый им косяк.
Затянувшись анашой, я почувствовал небывалое вдохновение и, сделав еще несколько шагов, оказался перед створчатой дверью вагона, которая вела в подвал. Подвал был ярко освещен, словно это была какая-то студия. Три дополнительных китайца следили за моими действиями. Я встал к одной из освещенных стен и произнес:
– Надежность и удобство путешествий в компании с эиртрэвэл.
На пару мгновений я почувствовал необходимость говорить без остановки, но, воспротивившись, – отвлекся. За спинами китайцев просиял еще один дверной проем. Я вышел из него на улицу и оказался на рынке в толпе людей, рассматривавших полные вещей коробки. Вещи здесь не продавались, а раздавались.
В одной из коробок лежала куча женских панамок, и я подумал взять одну в подарок какой-нибудь девушке. Но передумал. Затем я почему-то решил, что найду свою единственную по этой панамке. Мне показалось, что для этого нужно лишь запомнить цвет панамы и цветы на ней, но словно в ответ на эту мысль, я услышал женский голос:
– Да, конечно, так и будет.
Взяв кепку из соседнего ящика, я вышел из толпы и обнаружил себя в знакомом парке. Такой же, вроде бы, был рядом с моим домом. Может это он и был, я как-то не разобрался. В моей левой руке внезапно оказалась бутылка с водой, а на ногах были одеты шорты и кеды. Я вдруг решил, что пора готовиться к какому-то забегу. Я бежал с максимальной скоростью, достаточно долго, нисколько не запыхавшись пробежал с километр, но, почему-то, мне это дело надоело, и я перешел на шаг.
– Что его не устраивает? – услышал я далекий тихий голос.
Проигнорировав этот голос, я сделал очередной шаг и увяз. Наклонившись, я поднял комок земли, которая оказалась густой как каша и, словно недопонимая, что это за субстанция, начал мять ее. В нескольких метрах от меня залаяла собака. Она была на поводке у человека, одетого в устаревшую военную форму, что обозначило для меня время Великой Отечественной войны, в которое я, похоже, перенесся.
Немедля я принялся брать высоту. Пригорок слева от меня оказался невысоким и, как я и ожидал, за ним находился вражеский отряд. Я увидел здание с аркой, проезд в которую был перекрыт машиной, окруженной четырьмя постовыми солдатами.
Первым моим действием было нападение на ближайшего солдата сзади. Прикрывшись им, как живым щитом, я душил этого солдата, пока тот не выпустил винтовку из своих рук. Взяв оружие, я атаковал в штыковую еще одновременно троих солдат. Пара взмахов вправо и влево, и они легли замертво. Войдя в арку, я обнаружил группу пленных, охраняемых двумя вооруженными. Я решил опробовать винтовку и выстрелил. Никогда ранее не пользовавшись оружием, я, естественно, промазал. И, к своему сожалению, попал в пленную бабульку. Солдаты сразу же повернулись в мою сторону, но не успели они поднять свое оружие, как я по очереди застрелил их обоих.
Пленные пошли на выход. Спускаясь по лестнице, они проходили мимо меня с радостными лицами. Я стоял, понурив голову, чувствуя себя виновным в убийстве старушки.
– Я тебя уже простила, – сказала одна шагавшая на выход девушка, словно подразумевая, что это сущий пустяк.
Мне этот случай пустяком не показался. Мне дико захотелось исповедоваться.
Обернувшись назад, я увидел херувима с крыльями, сидевшего на троне. Бросившись на пол, я преклонил перед ним голову и в трепете спросил:
– Что мне теперь делать?
Херувим опустив руку мне на голову молвил:
– Тяжелы дни скорби и страдания человеческого, да боле будет страдать ищущий, но найдет. Но коли жаждешь сейчас, без веры, отправишься туда, где ее обрящешь, в один из кругов геенны огненной!
Мои ноги начало жечь, словно кто-то ухватил их за лодыжки раскаленными перчатками. Открыв глаза, я убрал из-под руки херувима голову, выпрямился и ударил наотмашь какого-то монстра. Увидев, как тот испарился, я встал на ноги и произнес:
– Значит, мне не нужна вера.
– С людьми пойдешь, людьми гоним будешь – произнес херувим и, подпрыгнув, взлетел вертикально вверх.
После раскрывшегося неба, херувим исчез в сияющей светом дыре, а я остался один. Мне стало очень грустно, и материя вокруг, словно отзываясь на мое настроение, поблекла.
Я шел в неизвестном направлении среди темных зданий и переулков, постепенно редевших и становившихся темнее, пока в итоге не оказался в непроглядной темноте. Впрочем, по-прежнему ощущая почву под ногами. Вдалеке горела одна единственная крохотная точка. Я взял направление на нее.
Добравшись до точки, я обнаружил что она – фонарь на столбе, отбрасывающий свет на небольшую окружность асфальта.
Спустя несколько мгновений на свет вышел некто; стукнув несколько раз каблуками туфель он обратился ко мне:
– Мы вынуждены оборвать твое путешествие.
Неизвестный был одет в классический костюм с галстуком, а на его голове была шляпа с загнутыми краями. Он был очень высок и строен, но несмотря на то, что у него было человеческое тело, у него не было лица. Собственно, первой вещью, из всего произошедшего, показавшейся мне не понятной, было то, что он умеет говорить.
– Я безликий – продолжал этот некто – я проводник в мире снов. Или, пусть тебе будет известно, в измерении Лимб. Прошу проследовать за мной.
Безликий отвел руку в сторону, показывая на из неоткуда появившуюся дверь, стоявшую прямо на асфальте.
Я открыл ее и увидел какой-то тоннель, освещенный до самой глубины неизвестно, как и чем. Войдя внутрь я понял, что меня засасывает. Засасывает все сильней с каждым новым шагом. В итоге, мои ноги повисли в воздухе, и я в полете устремился в глубь тоннеля.
Вспышка в конце заставила меня проснуться.
***
Когда я сделал первое движение, онемевшая спина отозвалась легким хрустом. Резко дунувший ветер, заставивший меня окончательно пробудиться, последовательно вызвал два недоумения "Почему так больно?" и "Где я?". В сумме эти два вопроса не придали никакой ясности, но явно были как-то связаны друг с другом. И единственной логикой в том, что я проснулся на обочине какой-то дороги, был вчерашний вечер. Взрыв компьютера и удар по моей голове, отозвались в моей памяти четко запечатленными картинками. А далее началось слайд шоу только что закончившегося сна. Протерев двумя пальцами глаза, словно не веря в происходящее, я тряхнул головой и встал. Вставать было больно, до того больно, что колени меня чуть не подвели. Но я все-таки встал, с некоторым облегчением и настроем что-то предпринять.
Вдоль двухполосной автомобильной дороги стояли коттеджи, огороженные разными на вкус и достаток заборами. Я направился вдоль улицы с целью согреться и поискать помощь со стороны автомобилистов и жителей этого, по всей видимости, поселка.
Кто бы это ни был, то есть виновник этой злой шутки, он наверняка имеет что-то против меня лично. Но чем я мог кому-то навредить? Я простой мультипликатор, живущий на среднячковую зарплату и временами тащущий в Дотку. Я никому не мешаю и не претендую ни на какую роль в опасных сферах бизнеса. У меня нет ни то чтобы врагов, даже и друзей – то толком нет. Может, жена причастна? Тоже не вариант. Кому могла помешать простушка – домохозяйка? Короче, дело темное, с привкусом таинственности, свойственной разве что деятельности детектива, ищущего логику в работе маньяка.
По серой беспросветной пелене небосвода нельзя было догадаться – утро было или день двигался к вечеру, но, так или иначе, было подозрительно безлюдно. Я уже было собирался позвонить в дверь первого попавшегося коттеджа, но, наконец, на дороге появилась машина и мое внимание переключилось на нее. Я подготовил просьбу подбросить до города и вытянул руку в позе голосующего. Подъехавший лексус проехал мимо, но все же остановился в нескольких метрах от меня. Из его двери вышел приветливой наружности водитель…
– Здарова, ты не мог бы подвезти…-говорил я, пока водитель шел ко мне навстречу, пока он не взял меня за воротник обеими руками.
– Какого хрена ты тут делаешь? – спросил водитель с перекосившимся от злости лицом, – Тварь да я тебя прямо здесь закопаю!
Занервничав от перепуга, я еле нашел слова:
– Да в чем я виноват то? Я очнулся сегодня у дороги. И откуда ты вообще знаешь меня?
– Вова не дури – руки водилы сильнее сжали мой воротник – Я, по – твоему, похож на дебила? Ты сбежал? Или, может, узнав правду. перекинулся? Говори! Говори давай!
– Я не понимаю, о чем ты! Пусти!
– Не хочешь говорить? Ща, постой, я дам тебе повод.
Оказавшийся не столь уж и доброжелательным, водитель, отошел в сторону. Смачно схаркнув пару раз под ноги, показывая тем самым свое отношение к делу, он позвонил по телефону.
– Хай дворник. Слушай, тут такое дело… Еду я себе домой, а у дороги Вова Крэйсид голосует. Че за явление такое? Да, он. И я без понятия. Может, ментам его? Да, тогда не вариант. И че делать? Чееего? Поднять? Научить?! Ты же знаешь, сколько одна его мечта стоит! Как что? Мне бы на свои накопить. Пф! Ага, ты сам-то в это веришь? Все, хватит, пока я жив, в нашем городе он ничего не добьётся. Передай новость нашим и, если, – водила начал медленно разжевывать – хоть одна тварь протянет ему руку помощи, я лично ее отрублю. Понял? Пока.
Закончив разговор, водила сел обратно в машину. Чуть проехав он остановился и выкрикнул в приоткрытую дверь:
– Мне насрать, куда ты отправишься, но в город лучше не суйся!
– Что за город то? – спросил я.
– Таганрог, дятел, Таганрог! – выкрикнув ответ, водила с приглушенным стуком захлопнул дверь, как бы поставив точку.
Машина тронулась и унеслась прочь.
Морально убежденный в том, что я дятел, я сел на скамью рядом с очередным коттеджем и погрузился в свое недопонимание ситуации. Пока я анализировал слова водилы-верзилы, проехало с десяток машин в обе стороны. Зажглись фонарные столбы. Наступил вечер, предвещавший одинокую, холодную ночь. Подступили жажда и голод. Пришло желание опорожниться и, как на зло, не было ни кустов ни деревьев с листьями. Позвонив в ближайшую калитку, я представился хозяину коттеджа родственником его соседки (-Ах, Ирины Константиновны?; – Да, да.) и, в связи с загрязнившимся биотуалетом, напросился, так сказать, на вынужденный визит. Сделав дело, я заодно выяснил, где расположен ближайший вокзал и, распрощавшись, направился на северо-восток.
Что, интересно, значат слова "поднять и научить"? Обычно так говорят, когда хотят подтянуть кого-то в определенное наделенное влиянием общество… Еще тут попахивало какой-то тайной бытия, или таинством бытия, я не особо в этом разбираюсь. Куда мне там до высших сфер и секретов вселенной? Мне достаточно фактов вроде таких как: "найтсталкер рвет в дуэли рикимару" или типа "паладин и деснайт беспроигрышная комбинация для Пвп". Я доволен этими мелочами. Я этим живу. Я маленький, невзрачный человек в этом огромном мире. Моя жизнь настолько же незначительна, насколько бесконечно малое в сравнении с бесконечно большим. Конечно, не секрет ни для кого, что в определенных кругах крутятся большие деньги и кто-то выкарабкивается даже из трясучих болот, достигая в последствии огромных высот, но чтобы я, вдруг, получил какую-то роль в этом "большом театре" – невообразимо. А раз меня не убили, а как было сказано перед отключкой (только сейчас вспомнил) "перевели", значит, на меня возлагают определенные надежды. Однако, судя по всему, я просто превращусь в бомжа, если не доберусь до дома, до моей Леночки. Во всяком случае, без поддержки со стороны, мне делать здесь нечего, а, по словам водилы, ее и не будет. Или я чего-то не допираю, или меня просто кинули здесь помирать. Хотя разве может быть такое, чтобы мне не дали вернуться в Москву?