Но, есть шанс, что Влад вышел следом и теперь ждет меня в зале у касс. И правда, я так быстро ретировалась, что он наверняка волнуется и переживает, должен был почувствовать, что перегнул палку.
Я еще раз придирчиво осматриваю свое отражение. Женщина выходит из кабинки и занимает соседнюю раковину. Пока она моет руки, я натягиваю на лицо беззаботную улыбку, пряча в уголках глаз всю горечь и досаду, и, облизав губы, выхожу из туалета.
– Приступай!
Тварь дергается и подается вперед, волоча по каменному полу сухие кожистые крылья. Рядом с Жертвой она встает на здание лапы, и, растопырив длинные тонкие пальцы с острым когтями, в клочья разрывает одежду.
На плечах и животе выступают рубиновые капельки крови. Тварь клокочет от удовольствия и изогнутый, достающий до самого горла клюв раскрывается в голодном предвкушении. Тварь переворачивает Жертву на живот и запрыгивает сверху.
Тонкий спиралевидный хвост обвивается вокруг шеи и из-под него показывается жало. Одним точным движением оно вонзается в шею, и женщина вздрагивает всем телом.
Теперь, получив контроль над нервными импульсами смертного тела, Тварь действует смелее. Давит, заставляя женщину подняться на руках и, просунув под мышками задние лапы, обхватывает нежные полушария грудей. Когтей нет, Тварь спрятала их внутри мягких продолговатых подушечек. Когти не для наслаждения и сейчас Твари без надобности.
Женщина в ответ стонет и этот импульс нет нужды контролировать. Он исходит из самых глубин ее существа и Тварь в ответ ласкает грудь мягкими, покрытыми тысячами крохотных язычков лапками, усиливая эффект.
Еще один ментальный приказ и Жертва прогибается в пояснице, оттопыривая для твари зад. Передними лапами она обхватывает ее за бедра и раскрывает клюв. Нежный, похожий на моллюска в раковине, подвижный язык Твари набухает от прилившей крови. Изогнутые рога у основания черепа трепещут, улавливая вибрации желания, питающего воздух вокруг.
Тварь вылизывает Жертву и присасывается к ней с жадным чавкающим звуком. Когда увенчанная рогами голова Твари ложится на поясницу, а край клюва упирается в лобок, она выпускает в спинной мозг еще один шип и навсегда лишает женщину способности к сопротивлению.
Симбиоз завершен и Тварь содрогается от удовольствия. Она чувствует нетерпение Хозяина, но сама не торопится. В этот раз она все сделает правильно.
Управляемая и безвольная, словно кукла, молодая женщина переворачивается на спину и, широко разведя ноги, запрокидывает голову. Тварь ласкает ее языком, пока еще нежно и ласково распаляя горячую плоть. Точно считывая уровень возбуждения, она упивается им, исследуя языком самые укромные уголки ее тела.
Тварь – создание наслаждения. Идеальное, выверенное до мельчайших деталей орудие развращения смертного тела. Тварь питается сексуальными эмоциями, контролирует и направляет их в нужное для Хозяина русло. Она – его творение, его Бессмертие. Тварь оберегает Хозяина от забвения, готовит для него пир тогда, когда он сам не в состоянии наслаждаться аперитивом.
Мягкий и податливый язык Твари замирает, прикоснувшись к тугому и напряженному клитору. Отстраняется и обводит его по дуге, почти не касаясь. Он подрагивает, готовый утонуть в импульсивном наслаждении, но Тварь не позволяет. Безошибочно зная, когда нужно остановиться, чтобы не растратить бесценную энергию оргазма, Тварь изводит тело Жертвы ласками, не давая кончить, маринует нервные окончания в похоти, застилая разум вожделением, делая желание удовлетворения бесконтрольным, необходимым как воздух.
Язык твари отстраняется и затвердев, принимает форму стержня, чтобы в то же мгновение вонзится в истекающее соками желания тело. Женщина вскрикивает и конвульсивно сводит ноги, руки взлетают в воздух в предэкстазном катарсисе, но тело не кончает. Тварь не позволяет, и женщина, на голых инстинктах выхватывая контроль, стонет и плачет.
Это сигнал. Она готова.
Тварь поднимает разгоряченное ласками тело и бросает на кровать. Ноги широко расставлены, влага течет по бедрам на алые простыни. Клюв чавкает и отсоединяется. Иглы прячутся в мягкие складки, и, пригибая рогатую голову, Тварь отползает назад.
Женщина открывает глаза. Ее колотит, словно в бреду. Руки беспорядочно шарят по телу, стискивают грудь, но все время промахиваются мимо клитора и влажных губ. Она плачет и стонет, не в силах подарить себе разрядку. Кровать скрипит и из темноты выступает широкоплечая сутулая тень.
Но она уже не осознает себя. Черная, тугая пустота внутри не отпускает, требует заполнения. Женщина упирается пятками в кровать и приподнимает ягодицы, открывая себя незнакомцу в полном бесстыдства движении.
Мужчина подползает ближе и свете свечей она видит его старое, изможденное лицо. Черные провалы глаз и морщинистые руки с плетями вен под кожей. Впалые щеки и редкие островки седых волос на почти голом, покрытом пигментными пятнами, черепе.
Он бесконечно стар. Старше этих стен, намного старше Твари, не говоря уже о распластанной перед ним и горящей вожделением смертной. Тварь дрожит, она ждет приказ, готовая одним движением убить Жертву, если той вздумается оказать сопротивление, но в глазах женщины нет ничего, кроме неудовлетворенного желания.
На этот раз Тварь все сделала правильно и Хозяин получит свое.
Старик берет в руки сморщенный вялый член и вместе с двумя пальцами проталкивает в тесное и влажное нутро. Жертва стонет. Ее глаза закатываются и Тварь знает, что это значит.
Медленно, очень медленно старик двигается внутри. Первые слабые толчки сменяют острые, короткие фрикции. Освободив пальцы, он поглаживает клитор и мгновенно получает разрядку. Оргазм бьет в старика рикошетом, член пульсирует и твердеет, упиваясь соками жертвы, позволяя нарастить темп. Еще быстрее, еще глубже, до хруста сжимая щиколотки, он доводит ее до первого вагинального оргазма, с восторгом наблюдая, как седеют прекрасные каштановые локоны.
На плечах старика больше нет темных отметин, нет выступающих на кистях рук вен. Он яростно хватает женщину за грудь и припадает губами к соскам, не переставая вколачиваться в ее тело.
Первый оргазм означает конец.
Он знает это, и власть над смертной заводит Демона еще сильнее. Он перекидывает обе ноги женщины на бок и, смочив палец в ее же соках, вводит его в анус, мгновенно провоцируя новый оргазм. Она кричит и в ответ кожа на груди, бедрах и животе тускнеет, провисая тонким пергаментом, сморщивается как печеное яблоко.
Теперь он улыбается. Демон чувствует сок ее жизни в своих венах и хочет еще. Ему нужно больше, много больше! Он переворачивает женщину на живот и берет ее, стоящую на коленях. Хватает за волосы, тянет на себя, и засовывает в приоткрытый рот пальцы.
Но она уже не отвечает, не стонет и с нарастающим раздражением Демон чувствует, как неумолимо иссыхает источник ее силы. Она оказалась не такой полной, как он думал, не такой выносливой. Поэтому он торопится, торопится вычерпать ее всю, без остатка. Третий и последний оргазм застает Жертву без сознания. Из ее носа идет кровь и он понимает, что на этом все.
Все, что она могла ему дать.
Он с досадой отбрасывает от себя дряхлое тело, встает и подходит в большому, в полный рост зеркалу. Тварь опасливо принюхивается. В женщине еще теплится жизнь. Скоро, очень скоро она испустит свой последний, самый сладкий вздох, и голод твари берет верх над страхом.
– Недостаточно, – Хозяин говорит тихо, но Тварь подбирается, заискивающе кладет голову на каменный пол.
Из отражения на нее смотрит немолодой, но все же привлекательный мужчина с проседью в короткой бородке и на висках. В подтянутом, атлетично скроенном теле пока достаточно жизни, но все равно меньше, чем он рассчитывал получить.
Тварь беспокойно бьет хвостом, но Хозяин и не думает зверствовать. Он поднимает к лицу два пальца, еще пахнущие сексом и соками жертвы, и делает Твари знак.
Дважды повторять не приходится, она запрыгивает на кровать и успевает ухватить последний вздох старухи, что лежит перед ней. Рога вибрируют, резонируя с разрушенной душой Жертвы, и Тварь довольно урчит.
– Бери новый след.
Катька лежит, отвернувшись к стене, с поджатыми под жопу ногами. В моей красной юбке!
Кожаной, мать ее юбке! Хочу проигнорировать очередную истерику сестры, но не могу. Слишком много злости.
– Какого хера опять ревешь? – подхожу ближе и трясу поверженным Люцифером у нее над ухом. Вода капает на щеку и Катя глубже зарывается лицом в подушку. Меня забавляет ее брезгливость и я толкаю головку в ушную раковину. – Ты сломала Люцика, единственного и любимого, слышишь?
Сестра отмахивается, закрывая голову руками, но не отвечает, и я стучу головкой резинового члена по ее рукам, спине и груди. – Юбку мою кто брать разрешал, а? После жопы твоей мне ее отпаривать придется для усадки, понимаешь?
– Я постираю, – пищит Катька тихо, так что слов не разобрать.
– Неправильный ответ! – я размахиваюсь и шлепаю членом Катке между ног. Сестра визжит и подрывается с дивана, а я хохочу, как ненормальная. Кажется, воздержание плохо влияет на мою адекватность. Катька смотрит на меня как на предателя, а потом со злостью толкает.
Неожиданный поворот.
Копчик адски горит и я ругаюсь, грязно и громко. Сестра молчит. Ноздри подрагивают как у загнанной кобылки. Что это с ней сегодня? Я постоянно цепляю сестру на сексуальной почве. Есть за что, но ответка мне не прилетала ни разу.
Катя брезгливо морщится и кончиками пальцев толкает Люцика следом. Пока она безуспешно пытается справиться с новой волной рыданий, я со вздохом бросаю игрушку в мусорное ведро под столом.
Следующий вебкам у меня завтра, так что придется раскошелиться на новый вибратор, черт! Распахнув шкаф, снимаю полотенце и ищу чистую одежду среди скомканных вещей на своих полках.
– Девочки, у вас все… о, Господи! Варя, что за стыд!? – бабуля ненаглядная пожаловала. Как кстати, кто же еще Катюшу пожелает!Разворачиваюсь к ней, уперев руки в бока.
– Нормально у нас все, стучаться не учили? – но бабку уже как ветром сдуло. Ничего, новопассит поправит. Натянув через голову майку и шорты без трусов, я сажусь к сестре и жду, когда ее прорвет. Ждать приходится недолго.
– Вла-ад… – выдавливает она, сжимая в руках телефон. Большая грудь ходит ходуном, словно на нее напало маленькое землетрясение. Я подбираюсь, и кладу сестре руку на плечо.
– Что, Вла-а-ад? – пытаюсь добавить в голос толику сочувствия, но выходит, словно передразниваю. Эмоциональные качели – это не мое. Но речь зашла про Влада, и интерес имитировать не приходится.
– Он… Варя, он… – я терпеливо тру ее плечо, хотя за тупость сестру охота придушить. Формулируй мысли ясно, блин! – Он трогал меня…
Моя рука замирает на секунду, воображение богатое и работает хорошо. Бл*дь, спокойно, Варя, дыши.
– Ну, и что? Вы уже месяц вместе, давно пора прощаться с целкой…
– Он хотел, он так сказал… сделать мне приятно…
Я слушаю восхитительную историю про большой и бархатный на ощупь член Влада. Про его руки, страстный шепот на последнем ряду кинотеатра и бессовестно теку. Сестра торопится излить душу, а я чувствую, как колбасит в ответ меня саму. Что бы я отдала за этот час в кинотеатре рядом с ним! Держать в руке его член, ласкать головку, чувствовать его пальцы у себя между ног…
– И я так испугалась, Варь… – она снова начинает плакать, а до меня запоздало доходит смысл сказанного.
– Ты что, оставила его со спущенными штанами в пустом зале с двумя другими телками!? – Катька кивает и я закатываю глаза. Сердце стучит и я сжимаю мышцы, чувствуя влагу на внутренней стороне шорт.
– А потом?
– Я отправила ему смс и…
– Он тебе ничего не ответил, сам не позвонил, а теперь ты боишься, – сестра опять кивает и я вижу как наполняются слезами ее глаза.
Отбить.
Она поверит. Вот прямо сейчас, одним словом разрушить их отношения и отнять Влада. Больно, но действенно. И взяться за него самой, как мечтала с самой первой встречи. Сестра смотрит с надеждой и я отворачиваюсь, с силой сжимая бедра.
Какая же я все-таки тварь!
Влад прикуривает и, глубоко затягиваясь, разблокирует смартфон. Над зеленой иконкой мессенджера горит цифра одиннадцать. Еще три звонка от Катюши он сбросил днем.
Итого четырнадцать. Сообщения можно читать на заблокированном экране, когда не хочешь, чтобы отправитель видел две синие галочки напротив. Провел большим пальцем по нижней губе и снова затянулся.
Ждать у кинотеатра он не стал, перетерпел стояк и уехал. Ситуация патовая, конечно, но слишком уж она взбесила. До сих пор перед глазами красивое лицо со скривленными от отвращения губами, когда в руку член вложил.
Ни одна так на него не смотрела. Только она, сука, словно он чмо какое. Влад все крутил в голове ситуацию, пытаясь понять, что могло вызвать такой неадекват, но только еще больше злился.
Ничего, пусть понервничает.
С самой первой встречи малолетка будила во Владе чудовище. Она строила из себя недотрогу, а он вдыхал ее запах и слышал только похоть. Девственница и с таким телом? Он сильно в этом сомневался, а она обламывала его каждый раз, когда хотел проверить лично.
Вспоминая ее взбрыки в кинотеатре, Влад улыбался одними уголками губ, пролистывая в галерее фотографии. Ни одной провокационной, но почему тогда всякий раз у него кобелиный стояк? На улыбку, на чуть прикусанную нижнюю губу, на поворот головы и то, как она идет, закидывая носок в сторону.
Ему снился ее запах.
Первым сочную первокурсницу приметил Вадим. Думал, клюнет на машину с блатными номерами и тугой кошелек, а она и бровью не повела. Ходил вокруг нее до студ весны, прятал от Влада, сука, пока она ему при всех не отвесила пощечину только за то, что лапы пониже спины распустил.
Думал, прожмет Катюшу, как всех, а вместо этого пошел лесом. Лошара. Влад был умнее и зашел с другой стороны. Дал малышке цветы и подарки в обертке из романтической чуши и долгих прогулок под луной. С томным шепотом, сорванными украдкой поцелуями и ласковым приручением.
Какое-то время, ему даже нравилось играть в кошки-мышки, представлять ее своей девушкой в кругу друзей и ловить завистливые взгляды пацанов. Трепать за шкирку самых наглых или тупых, посмевших за его спиной к ней подкатывать.
Нравилось, до первых побудок в мокрых от спермы трусах. Тогда Влад словно от морока очнулся. И неделю драл по очереди всех знакомых давалок, каждый раз представляя под собой Катюшу.
А Катюша с его легкой подачи считала себя его девушкой… и не давала. Такая формулировка не укладывалась у Влада в голове, ведь по логике вещей, именно статус девушки должен был дать ему заветный пропуск между ее ног, но выходило наоборот.
Он никак не мог понять, почему до сих пор не выдвинул ей ультиматум. Может, потому что помнил ошибку Вадима, а, может, потому что привык к ней за этот месяц. Но ожидание затянулось и мысль о том, что эту целку, если она, конечно, не врет, порвет кто-то другой, сводила с ума и злила еще больше.
Недотрога, мать ее!
Он выбросил окурок в ночь и отвернулся от окна. На разобранном диване спала его постоянная шлюшка.
Одна из запасных, что надеялась когда-нибудь перейти в разряд постоянных. Ставя девку на колени, Влад срывал накопленное напряжение и представлял задницу недотроги в своих руках. Ее большие, тугие груди с темными ореолами сосков и пьяный от желания взгляд. Слышал в чужих стонах ее шепот, зовущий его по имени.
Телефон завибрировал в руке. Она.
Влад, не думая, провел пальцем по экрану, открывая переписку. Загрузилась фотография вместе с дюжиной других сообщений и член дернулся, наливаясь кровью, словно дрессированная собачка, встающая на задние лапки от одного упоминания об угощении.
Ах, Катюша!