– …Ты чё телишься, а? Живее давай! – злится Акула.
– Я… я не смогу тебе помочь! – говорю на коротком выдохе. – Почему, как ты думаешь, я застряла рядом с этим отстойным кварталом? Мой «Форд» заглох! Прямо посередине дороги.
Парень злобно цедит грязное ругательство сквозь крепко стиснутые зубы. Я съёживаюсь под его сердитым взглядом, пробирающим до самых костей.
– Пробуй! – приказывает он и почему-то оглядывается по сторонам.
Я поворачиваю ключ в замке зажигания. После серии коротких надсадных чихов мотор снова глохнет.
– Видишь, я же говорила!
Но Акула накрывает мои пальцы своими и приближается, прижимаясь к моему плечу.
– Ты дёрганая и нервная. Не дожимаешь, как надо!
Он силой вынуждает меня провернуть ключ в замке ещё раз и приказывает выжать сцепление. На этот раз, к моему большому удивлению, всё получается.
– Чудо! – выдыхаю я, когда старенький автомобиль двигается с места.
– Мастерство, – парирует парень с кривой ухмылкой. – Дожимай до конца. У этой тачки педали утапливаются и надо…
– Надо пристегнуться, – перебиваю его, с опаской поглядывая на не пристёгнутого парня.
– Чё? – фыркает.
– Пристегнись, прошу.
– Твоя тачка не разгоняется больше… – Акула прищуривается, глядя на спидометр.
– Я знаю, но лучше пристегнись. Пожалуйста!
Я не должна ничего объяснять. Настоящая причина моего беспокойства навряд ли впечатлит этого парня. Но мои родители погибли по причине халатности – оба навеселе и не были пристёгнутыми, когда попали в аварию. Позднее дорожные полицейские сказали, что ремень безопасности мог бы спасти жизнь хотя бы одному из них. С тех пор я, сев в машину, первым делом пристёгиваюсь. Я не говорю ничего из этого парню, но он решает пристегнуться. На лице написано, будто он делает мне большое одолжение.
– Поезжай на Двадцать Седьмую улицу.
– Я не знаю этот район.
– Я подскажу, куда ехать. Прямо, направо… Потом налево. Ничего сложного. С этим справится даже дрессированная мартышка, – скалится грубиян, разваливаясь в кресле поудобнее.
– Но меня ждут дома, – несмело возражаю.
– Справишься с простейшим заданием – доставлю тебя мамочке и папочке целой и невредимой. Будешь тупить… – сощуривает дьявольски прекрасные глаза. – Свистну парням – они любят объезжать хороших девочек!
От угроз мне становится не по себе. Похоже, что у меня просто нет выбора…
Глава 4. Тихоня
Вымолвив несколько угроз, Акула собирается опустить спинку сиденья пониже.
Этого не стоит делать! Она держится только в одном положении. Когда хулиган нажимает на рычаг и давит спиной, чтобы откинуться назад, кресло поддаётся его усилиям – очень сильно и быстро поддаётся! Попросту говоря – падает назад.
– Что за дерьмо? – выдыхает парень, клацнув зубами от неожиданности.
Я мельком смотрю на него. Из-за того, что он рухнул назад, его футболка задралась, обнажив пресс. Упс… Моему взгляду открылся просто идеально-твёрдый пресс с выпуклыми кубиками и косыми мышцами, уходящими в джинсы. Они сидят на парне так низко, что выглядывает даже резинка нижнего белья. Несмотря на ситуацию, в которой оказалась, я не могла не рассмеяться над озадаченном выражении лица парня. Он барахтается на кресле, как жук, перевёрнутый на спину, и не может подняться. Ведь чёртов механизм не работает, а парень крепко пристёгнут.
– Не ржи, как лошадь. Тебе не к лицу, – грубит уличный хам. – И смотри на дорогу или поцелуешь жопу тачки, ползущей спереди.
Ой. Чёрт. Я чересчур засмотрелась на парня. И из-за слёз, выступивших на глазах от смеха, неверно оценила расстояние до машины, остановившей впереди на красный свет светофора.
Хулиган прав – я вот-вот врежусь в бампер и увеличу количество проблем, а их и без того немало! Я резко нажимаю на тормоз. Акула в это время уже отстегнул ремень безопасности и пытается поднять кресло. Мой «Форд» послушно тормозит. Даже чересчур послушно – машина встаёт, как вкопанная. Слышится знатно громкий треск – от резкой остановки Акулу приложило лбом о приборную панель.
– Срань преисподней! Ты чё, водить не умеешь?! – ревёт разъярённым гризли хулиган.
– П-п-прости… – шепчу, прикусив губу.
Если на лбу Акулы вылезет здоровенная шишка, он отыграется на мне. Хулиган изрыгает поток грязных ругательств. Я нервно постукиваю пальцами по рулю, дожидаясь, когда загорится зелёный.
– Первый поворот налево, – командует грубиян, добавляя ехидно: – Налево, блин, это в той стороне, где сижу я!
– Я в курсе! – возражаю пылко. – Я вообще-то уже окончила школу! Я поступила в колледж! – добавляю для чего-то. – Знаю, что такое налево и направо!
Я начинаю пререкаться с ним и даже немного злюсь. Это очень странные ощущения, ведь я должна опасаться этого накачанного хмурого парня. И я его боюсь до дрожи, аж сердце ёкает и болтается в районе горла. Но мой непослушный язык несёт всякую чушь и делает это быстрее, чем я могла бы приказать себе заткнуться.
– Да плевать мне, где ты учишься! Хоть в воскресной школе у монашек! Рули давай. Налево, не проворонь!
Я следую указаниям хама, нервничая ещё больше от того, что мы углубляемся в спальные районы неблагоприятного квартала. Что если я доставляю саму себя прямо в какой-нибудь притон на потеху уличной банде?
– Не скули, как шавка побитая.
– Я не скулю, – цежу сквозь зубы.
– О нет, ты поскуливаешь. Когда думаешь, что я не слышу…
Грубиян обращается ко мне, но смотрит не на меня, а пялится по сторонам. Меня словно нет в салоне, и это здорово напрягает.
– Как скоро я смогу уехать?
– Так скоро, как я разрешу!
Хам соизволяет посмотреть на меня прямым долгим взглядом, пронизывающим насквозь. Возникает странное ощущение – у меня покалывает позвоночник, а в животе дракон плюётся жидким огнём – иначе чем оправдать необъяснимо сильный жар внутри?
– Теперь направо, чика… И не гони, скоро остановка.
– Почему тебя называют Акулой? – спрашиваю, чтобы немного отвлечься.
– Ты действительно хочешь это узнать, а? Маленьким чистоплюйкам вроде тебя лучше держаться подальше от таких, как я.
Я не успеваю ничего возразить или опровергнуть – ладонь хулигана бесстыдным образом переползает на моё колено. У него сухие и горячие ладони. Их жаром опаляет даже сквозь плотные джинсы. Во рту становится сухо. Я едва выдавливаю из себя:
– Убери руку.
– Стой! – выдыхает на ухо. – Останови тачку. Прямо здесь, – и нажимает на моё колено пальцами.
Они у него из стали, что ли? Я сижу, едва живая, потерявшая дар речи. Пульс ускоренно бьётся в ушах, а хулиган не торопится снимать свою крепкую ладонь с моей ноги. Но потом медленно отнимает её.
– Не ссыкай от страха, тихоня. На тебя у меня не торчит, – гнусно хмыкает парень. – Очень надо лапать твои тощие бледные колени, – презрительно кривит свои полные красивые губы. – Просто опять не дожмёшь сцепление, и потом будут проблемы со стартом. Сиди здесь! Жди!
Он выбирается из машины и громко хлопает дверью. Дважды. Да, мой старик «Форд» непослушен и буянит, показывая, что мы не очень довольны навязавшейся компании. Я содрогаюсь всем телом от каждого громкого хлопка под грязный и отборный мат хулигана. Лишь с третьего раза парню удаётся закрыть дверь.
Я смотрю вслед удаляющемуся хулигану. Он высокий и широкоплечий, у него энергичная походка человека, знающего, чего ему хочется.
– Сиди здесь… Жди, – бурчу себе под нос. – Мистер Хамло, я тебе не таксист! Вызови… вызови Uber! Хотя никто не отважится сунуться в эту вонючую и грязную дыру.
Сейчас, когда парень отошёл, я позволяю себе быть смелой и даже немного остроумной. Я решаю, что моя миссия выполнена, и хочу просто свалить отсюда. Мы проехали не так много и свернули всего дважды. Надеюсь, что не заблужусь в этом квартале. Но пальцы у замка зажигания хватают лишь пустоту.
– Чёрт! Не может этого быть!
Я наклоняюсь, чтобы проверить – вдруг ключи просто упали? Но нет. Там пустота. Бью от злости кулаком по рулю – Акула стянул ключи. Вероятно, в тот самый момент, когда лапал моё колено и дышал на ухо. Вот тогда и стащил, а я… растеклась, как клубничный джем, и ничего не заметила.
Я злюсь на саму себя. Начинает звонить мой телефон. Старший брат. Снова. Я не могу ответить ему прямо сейчас, ведь он начнёт спрашивать, где я торчу. Я просто ставлю телефон на беззвучный режим и прячу в карман. Как можно дальше.
Надеюсь, что мои почти-ночные приключения на этом закончатся.
Но как бы не так.
Оказывается, это было лишь самое начало…
Глава 5. Акула
Оставив девчонку в машине, отправляюсь к Питу, чтобы забрать у него пушку. Этому придурку точно не стоит держать в руках огнестрельное оружие. Пит – мой кузен по материнской линии. Несмотря на то, что отношения у нас не самые тёплые, он всё-таки часть моей семьи. Когда кто-то из твоей семьи вот-вот вляпается в большие неприятности по самые яйца, ты просто обязан предотвратить катастрофу. Иначе она раскатает тебя по поверхности грязного, заплёванного асфальта квартала Чёрных Псов. О, а потом эта наглая мисс придёт и по твою душу, потому что ты – часть семьи того придурка, решившего украсть пушку у одного из главарей банды.
Мало того, что Пит спёр пушку, так ещё и прихвастнул этим. Тупица. Кретин. Молокосос… Кляну его последними словами, пока перебежкам добираюсь до хаты, где, по словам одного из приятелей Пита, устроена вечеринка. Немного злюсь, что пришлось втянуть белокожую мартышку – она явно не из нашего района. Но… оставить её на потеху ублюдкам было бы куда хуже. Не понимаю, что прикольного в том, чтобы тёлочка визжала от страха, вырывалась, пускала слёзы и сопли. Гораздо веселее, когда эти малышки сами отдают тебе свои трусики и просят как следует отлюбить.
Походу, вечеринка собирается вот в том доме. Одноэтажный пошарпанный коттедж светится, как рождественская ёлка. Музыка басит и бьёт по барабанным перепонкам. Чем ближе я подхожу к коттеджу, тем больше понимаю, что Пит отрывается по полной. Возможно, забрать у него ствол и вернуть Бигги будет сложнее, чем я думал. Я носом за полмили чую, что на этой вечеринке льются реки дешёвого пойла, а дым от раскуриваемой травки валит клубами из приоткрытых окон.
Так и есть. На загаженной лужайке, которой не помешала бы встреча с газонокосилкой, валяются несколько укуренных в смерть придурков, ржущих, как цирковые лошади. Распинав одного из них, кричу в лицо вопрос:
– Где Пит?
– Э-э-э… Бе-е-е-е… Ме-е-е-е…
Баран. Реальный укуренный баран. Второй приятель издаёт такое же блеяние. Лишь от третьего парня мне удаётся добиться едва разборчивого бормотания, что Пит находится на заднем дворе и жарит барбекю. Я направляюсь прямиком туда, расталкивая локтями гостей кузена. Их невероятно много. Потолкавшись как следует, выбираюсь на задний двор. И, походу, мой кузен собирается жарить не барбекю – мясо уже обуглилось – но какую-то рыжеволосую цыпочку, вяло отбивающуюся от его приставаний.
Без всяких церемоний отшвыриваю прочь девицу и встряхиваю кузена. Его пьяные глаза с трудом фокусируются на мне.
– Аку-у-у… ик… Акула, здорово! – выдаёт он с третьего раза. – Я звонил тебе, ты не брал трубку. Давай тусить с нами? – Пит обхватывает меня за плечи и пытается подвести к садовому столику, на котором высится пирамида из алюминиевых пивных банок. Кретин настолько пьян, что пытается взять нижнюю банку. Я бью его по руке и выворачиваю ухо. – А-а-а-ай! Ш-ш-ш-ш… Больно же! – воет кузен. – Чувак! Остынь… Ну же, да что с тобой?
– Что со мной?! – рычу ему на ухо. – Что с тобой, дурила?! Стащил пушку у Бигги? Ты хоть знаешь, что за это будет, а?! Какого чёрта ты вообще делал там?!
Вокруг собираются любопытные. Я не хочу устраивать разборки и сыпать сведениями при посторонних, хватаю кретина покрепче и утаскиваю в сторону пустующего летнего домика.
– Всё путём! Всем… всем выпивка за мой счёт! – щедро обещает Пит, едва передвигая ногами. В ответ слышится довольный гул. Кто-то прибавляет громкости музыки. От грохота басов даже земля дрожит под ногами. – Акула, ну чё ты? – успевает сказать Пит, прежде чем я заталкиваю его в пустующую комнату летнего домика.
Пит впечатывается лицом в стену, а потом я подлетаю к нему и прикладываю его ещё разок.
– Что. Ты. Творишь?! Где ствол, а? Где он?! – Пит едва шевелит языком, но бешено вращает глазами и движется боком, пряча от меня свой зад. Я догадываюсь, что он прячет пушку именно там – за резинкой джинсов. – Вообразил себя крутым? – Пит бросается наутёк. Я настигаю его в прыжке и, заломив, выдёргиваю ствол. – Это не игрушки, дурень!..
Пит приваливается к стене, опирается на колени руками и смотрит на меня исподлобья, тяжело дыша.
– …Отвечай. Как ты стащил ствол у Бигги?..
Холодная сталь пистолета лежит в ладони приятной тяжестью. В ней чувствуется власть, опасность и возможность разить без промаха. Вероятно, то же самое почувствовал Пит, поэтому поддался соблазну.
– …Рассказывай. Живо!
Пит поднимает ладони в защищающемся жесте:
– Остынь, эй! Остынь, ладно?! Я расскажу! Всё расскажу! – он шмыгает носом. – Один из парней Бигги предложил халтуру – постоять на стрёме, пока они обчищают ломбард на углу Четырнадцатой и Семнадцатой. Ну я и стоял возле тачки, караулил. Потом парни поехали сгружать добро. Я снова был на стрёме. Впервые побывал у Бигги на одной из точек. И тут увидел пушку. Она валялась на полке. Понимаешь? Ну, просто лежала без дела. Я решил просто подержать её в руке. Такая игрушка, ц-ц-ц-ц! – щёлкает языком, но, заметив, что моё терпение на исходе, ускоряет речь: – Я просто хотел подержать её в руке, а потом услышал, как парни возвращаются, и спрятал ствол под толстовку. Мне заплатили бабла и сказали убираться. Вот и всё!
– Почему не вернул пушку, кретин?
– Не знаю. Просто не подумал об этом.
На лице кузена написано искреннее недоумение. Ему всего пятнадцать, и банда тянет его на дно. Он уже лезет в криминальные делишки, а подельник Бигги – Дурила Майк – тварь, каких поискать. Он выцепляет с улиц квартала таких доверчивых лошков, как Пит, втягивает их в дела, поёт о крепких узах криминальной семьи, но когда дело начинает попахивать жареным, без раздумий бросает парней в самое месиво. Подставляет их, как глупых щенков.
Вот и Пит попался. Дурак.
– Зачем ты прихвастнул, что пушка у тебя?
– Это не я, честно. Может, Дик или Поззи… Кто-то из них увидел и растрепал. А что такого?
– Ты стащил пушку одного из главарей. И спрашиваешь, что такого? Ты вообще не сечёшь, да? Бигги мог завалить из этой пушки кого угодно! Да того же копа! Попадись ты с ней – всё повесят на тебя. Вот что… – ударяю Пита ещё раз, чтобы до кретина, наконец, дошло, из какого дерьма я пытаюсь его вытащить. – Бигги дал приказ Дуриле Майку отыскать ствол. Знаешь, почему он не чешется? Да потому что Дуриле выгодно, чтобы ты попался. Болван!
До Пита, наконец, доходит смысл моих слов.
– Я не подумал…
– Ты никогда не думаешь! – рычу я. – Никогда!
Осматриваю ствол. Чёрт. Он заряжен и даже не на предохранителе. Я ставлю его в безопасное положение и прячу себе под футболку.
– Я верну ствол. Но впредь думай, прежде чем делать. И если тебе ничего умного не приходит в голову, набери номер своего брата, идёт? Я потолкую с тобой за жизнь и дам ценный совет.
Пит отряхивает свою одежду и кивает, идя за мной на выход. Внешний его вид выражает полное смирение и согласие с моими словами. Но стоило мне шагнуть на дорогу перед домом, он останавливается и кричит в мою сторону.
– Дашь ценный совет? Засунь его себе в жопу! – двоюродный брат разворачивается ко мне спиной и приспускает штаны, оголяя свой зад.
Я действую быстро. Выдернуть ствол, снять с предохранителя, нажать на курок.
Пуля ударяет в газон рядом с ногами Пита. Он, взвизгнув, как испуганная свинья, падает на четвереньки и ползет с голой задницей в сторону дома. Плевать. Пусть делает, что хочет. Пора вернуться к тачке, заглянуть к Бигги и потом доставить белокожую мартышку в её хороший райончик.
Но, не дойдя до тачки, я понимаю, что дело дрянь. Вокруг тачки толкутся трое парней, а четвёртый, положив руки на капот, раскачивает машину. Я даже издалека понимаю, что девчонка, сидящая внутри, на грани истерики.