– А ты с ним знаком? – Глаша удивлённо подняла глаза на брата.
– Вот в этом Глафира и заключается проблема! – Помахал вилкой в воздухе Никита. – Ты не видишь дальше собственного носа, ты витаешь в облаках. Да Глаша, я знаком с ним, больше того, он мой очень хороший приятель. И именно я попросил его поговорить с тобой!
– Зачем? – Изумилась Глаша.
– Ну, потому что у родителей не получилось отговорить тебя от этой работы! Потому что мы все очень сильно переживаем за тебя, мать ночами не спит. Потому что ты витаешь в облаках! – Повторился брат.
– Говори яснее! – Насупилась Глаша.
– Ты вот вообще не догадываешься, что Визгликов рассказал тебе о себе? Что человек расковырял это всё, чтобы предостеречь тебя? – Выдохнул Никита. – Ты ведь даже не спросила меня, почему он сейчас просто капитан, хотя я тебе рассказал предысторию.
– Это его дочь убили? – Глаша посмотрела на брата.
– Да, я прекрасно знал Лесю и бывшую жену Стаса, Яну. – Никита вздохнул. – И Стас, чтобы он сейчас ни говорил и ни делал, пытается тебя предостеречь.
– А почему он всё-таки капитан? – Пытаясь переварить полученную информацию, спросила Глаша.
– Рожу набил тому человеку, который подписал все бумаги и разрешил Лесе работать в незнакомой команде и над делом, в котором она раньше не участвовала. Там, вообще, очень мутная история была, концов никто не нашёл, смерть Леси прошла, – Никита пожал плечами, – даром. Какая-то не спланированная и неграмотная была операция. Она просто хотела выделиться. Где-то год Стас пил! С женой Яной они разошлись, ещё задолго до того, как Леся погибла, но дочку свою он очень любил. Потом он стал понемногу вылезать. Вот уже три года он работает. Ему хватило нескольких дней, чтобы понять, что ты будешь лезть во все самые опасные места, причём не имея ни малейшего представления о том, что может произойти. Ты работаешь на следствии, так как работала бы юрисконсультом. Глаша, тебе просто захотелось больше драйва в жизни, но жить следствием ты не готова! Хотя ты и не такой человек, чтобы тихо перебирать бумажки. Короче, Глашка, ты это гремучая смесь, которая может рвануть! – Резюмировал Никита. – И всем будет легче, если ты уволишься. Нам как раз со Львом Исаевичем нужен начальник отдела, пойдёшь к нам. У нас тоже знаешь ли драйва, только лови. – Никита накрыл своей рукой руку сестры. – И пожалей родителей. Между нами такая существенная разница в возрасте, что естественно ты их любимица! Мама с ума сходит каждый день.
Глаша смотрела на брата, который что-то вещал дальше, смотрела, как он жуёт, пьёт, расплачивается за ужин. Потом вышла вместе с ним из кафе, пришла домой и легла спать. На следующее утро она вошла в кабинет и подошла к столу Визгликова.
– Ну? – Не глядя на неё спросил он и поскрёб щетину.
– Я не уйду! Но я готова слушать и учиться! – Проговорила девушка.
– Ну, я примерно это и предполагал. – Визгликов потянулся, потом покопался в карманах и протянул Глаше две сторублёвые купюры. – На!
– Это зачем? – Спросила девушка.
– За пивом беги! А то ты меня с похмелья ещё больше раздражаешь!
Когда Глаша безропотно вышла из кабинета, Стас набрал телефонный номер.
– Никитос, здоров! Я тебе сразу сказал, что она не уйдёт! Нет. Говорит, учите меня сэнсэй! Ну Скоряков, я чувствую, мутит что-то, если отдел соберут, то я её возле себя оставлю, потому что ни хрена она слушать не будет, а так хоть присмотрю!
Визгликов не заметил, что за дверьми, затаив дыханье, стояла Глаша, она улыбнулась и набрала смс: «Сегодня Илья я тоже не смогу встретиться, очень много работы!».
Глава 4
Утро началось для Глаши с раннего приезда родителей. Она проснулась от шума в прихожей, выползла сонно хлопая глазами и увидела встревоженную мать и печального отца на пороге.
– Мыслимо ли? – Начала мама вместо приветствия. – Как я должна себя чувствовать, когда звонят соседи и спрашивают, что такое у нас случилось? Глафира ответь, что происходит? Ты сошла с ума со своей новой работой? Ведь ты должна была быть примерной и приличной, а в результате ты становишься просто невозможной! Костя скажи ей!
– Глаша, да! – Выдохнул отец, собрав всю свою суровость и выплеснув её в одном слове.
Отец Глаши не умел и не любил сердиться, он органически не переваривал склок, скандалов и ссор. Тем более что Глафира была его любимицей, и если в случае с Никитой он догадывался, как воспитывать сына, то читать морали дочери было просто выше его сил.
– Что Глаша да? – Воинственно начала мать, но потом посмотрела на них, махнула рукой и отправилась на кухню. – Я готовлю завтрак! Глаша, разбери сумки, там бабушка зелени нарезала. – Её голос доносился уже с кухни. – Сегодня Никита приедет с Анфисой и Дениской. Какая-то новость у них, а на дачу доехать не смогли. Надеюсь, к двадцати вечера ты будешь дома! – Людмила Вячеславовна всегда называла часы именно так, как положено.
Глаша мысленно поблагодарила небеса, что приезд родителей не был связан с ней, и нравоучения в сторону дочери были просто утренней разминкой для речевого аппарата. Обозрев яркую россыпь дачной редиски, зелёные хвосты лука и почувствовав терпкий запах пряных трав, девушка с тоской посмотрела на часы. Она уже почти опаздывала на работу, но желудок тяжёлым камнем тянул в сторону стола.
– Мам, я не успею позавтракать! – Грустно сказала Глафира.
– Я и это предусмотрела! – Мать протянула ей пакет. – Здесь зеленушка и бутерброды на весь твой коллектив!
– Мама, ты золото! – Глаша чмокнула мать в щеку и полетела навстречу своему дню, который приготовил ей массу тяжёлой работы и неприятного общения.
***
Глафира пришла ровно к началу рабочего дня, но за дверьми уже гремел голос Визгликова. Он распекал кого-то, причём в самых крепких выражениях. Глаша помялась несколько секунд в коридоре, но поняла, что рано или поздно ей придётся взойти на этот эшафот, а то ещё может влететь и за опоздание. Она робко вошла в дверь, глянула на понуро сидевший Лопатина и Погорелова и улыбнулась.
– А-а-а, – злорадно закричал Визгликов, – Глафира Константиновна решила всё-таки явиться на рабочее место. А что так? Может быть, вы бы проветрили где-то вашу девичью голову, – он стукнул по столу, – потому что мне здесь нужен следователь, а не баба с кошёлкой. Что в пакете? – Нахмурив брови, спросил он.
– Еда для всех, – тихо проговорила Глафира, мечтая превратиться в маленькую незаметную точку, – мама собрала, – вырвалось предательское добавление.
– Давай сюда! И чайник ставь! Раз уж ты опоздала! – Рявкнул Визгликов.
– Офигенная причина! – Прошептала девушка. – И я не опоздала.
Ворча, Глаша направилась за водой к секретарю Скорякова, но на самом выходе из кабинета её чуть не сшиб Латунин. Он тяжело дышал и, отодвинув Глашу, прошёл внутрь.
– По коням! Там жопа! – Сказал он, шумно глотая воду из графина.
– Информативно! – Спокойно воззрился на него Визгликов. – Где конкретно и насколько большая?
– Да гигантская! – Рома поводил по воздуху руками. – Короче, Нефёдову вашу, тьфу ты нашу, это… того. Ну, убили её!
Глаша услышала звон разбитого стекла и даже не сразу поняла, что это у неё из рук выпал чайник. Она буквально вчера обещала этой женщине, что всё будет хорошо. Слова сказанные Латуниным в прямом смысле пригвоздили её к месту. Она просто не могла поверить в произошедшее.
– Н-да, немаленькая. – Постучал по столу карандашом Визгликов. – Чё сидим? – Он оглядел коллектив. – Криминалистов вызывайте!
Стас бочком прошёл мимо разбитого стекла, цыкнул и скептически взглянул на Глашу.
– Наша служба и опасна, и трудна. Ну, собери хоть осколки и беги в машину. Так уж и быть, тебя подождём! – Он покачал головой. – Ну и новый чайник с тебя!
Глаша трясущимися руками собрала стёкла, мучительно долго вспоминала, где взять швабру и наконец догадалась сходить к секретарю. Уничтожив все последствия микрокризиса, девушка подхватила сумку и побежала догонять остальных. Хотя где-то глубоко в душе, ей хотелось сейчас очутиться в своей комнате, лечь на кровать и накрыть голову подушкой.
Подъехав к больнице вся команда направилась на этаж, где лежала Нефёдова. Ещё издалека было видно, как охранник отгоняет любопытных от палаты. Но чем ближе они подходили, тем суровее становилось лицо Стаса.
– Вы вызывали? – Спросил он.
– Да, да. Ваша же здесь под охраной лежала? Вот придушили родимую ночью. – Охранник замахнулся на дедка, который настойчиво пытался проползти в охраняемое крыло. – Дед уйди, который раз говорю.
– Милок, мне ж в палату свою, она дальше. – Взмолился старик.
– Иди дедушка. – Стас придержал охранника. – А какого беса вы её в другую палату перевели?
– Как в другую? Вот же написано, – он потыкал в журнал. – Нефёдова, номер двадцать четыре.
Визгликов прошёл на две двери дальше, открыл палату и поздоровался.
– Нефёдова здесь! – Как не в чём небывало сказал он. – Правда, не вижу охранника на месте. А, вот же вы! Смуту наводите.
– Но её же убили! – Даже как-то расстроился охранник, глядя на тело, накрытое белой простынёй.
– Ну, значит, не Нефёдову, и эта ошибка в журнале спасла ей жизнь! Что Латунин, пригодится наша загородная резиденция, – тихо сказал он оперативнику, – но дежурить будем сами. Шли явно за ней. Оставлять потерпевшую здесь нельзя, будем перевозить. – Выцепил он взглядом девушку. – Глафира Константиновна иди сюда! Топай к Нефёдовой. Сиди там, пока кто-нибудь из наших не придёт, никого не впускать. И не вздумай выпускать её оттуда.
– У меня голова кру́гом. – Честно призналась Глаша.
– Ну ты останови хаотичное движенье своей бестолковки и выполняй задание! – Прикрикнул на неё Визгликов.
Глафира вошла в палату, где Нефёдова сидела почти в том же положении что и вчера.
– Вы хоть спали? – Поинтересовалась девушка.
Женщина в ответ пожала плечами и снова стала смотреть в окно. В коридоре шумели люди, слышался голос Стаса, была суета, а здесь было спокойно, тихо и прохладно.
– Где она сейчас? Что с ней происходит? – Бесцветным голосом сказала Нефёдова. – Я помню, Аня когда родилась не кричала совсем. Она тихая очень была в детстве, да и сейчас всё время в себе. Некоторые врачи даже считали, что у неё аутизм развился, но она просто замкнутый ребёнок.
– Э, я что-то сейчас не совсем поняла. – Глаша аккуратно поинтересовалась. – Вы вчера сказали, что она приёмная!
– Ну да! Так случилось, что я родила ребёнка, а девочка не выжила. – Женщина замолчала и глаза на её бледном лице провалились ещё больше. – А со мной в палате девушка лежала, тоже последние дни дохаживала. Но в её случае не выжила она! И родственников почти никого, ну только старенькая бабушка, которой младенца не поднять. Я с ней поговорила, и Анечка стала нашей дочкой. Я и кормила-то её сама, молоко ведь было. Мы даже особо никому и не рассказывали.
– Понятно. – Глаша задумалась. – Скажите, пожалуйста, вы подумали с кем я могу связаться, чтобы подтвердить, что девушка, которая приходила не ваша дочь? – Глаша сцепила пальцы и поставила их под подбородок. – Ну, школьная учительница, педиатр. Не знаю, может кто-то ещё, родственники.
– Родственников у нас нет. Училась Аня на дома, я её один раз в школу отвела, потом решила, что это будет для моего ребёнка невыносимым уровнем шума и общения. Да и врач у нас семейный был, но он умер в прошлом году. Какая-то ерунда со всех сторон, – женщина прикрыла рот рукой и потрясла головой, – получается, что и подтвердить-то некому. А муж мой где? Я бы хотела поговорить с ним. Ведь я всё жду, что он придёт один. А что там за шум? – Нефёдова повернула голову к двери.
– В соседней палате женщину убили. – Сказала Глафира и осеклась. Затем пытаясь как-то разрядить обстановку, добавила контрольным выстрелом. – А муж с этой девушкой съехали с квартиры, которую вы снимали. Адреса не оставили, а квартиру, которую вы купили, проверили. Там их тоже нет! – Глаша замолчала, так как поняла, что сморозила две глупости со скоростью одной.
И сейчас самое правильное было просто помолчать, потому что она боялась добавить ещё что-то весомое, ну чтобы Нефёдова точно дошла до нервного приступа. Девушка задумалась, что ситуация, и правда, странная и запутанная. И обязательно нужно найти кого-то, кто сможет подтвердить слова одного или второго родителя, потому что если права Нефёдова, то ребёнок в опасности. И ещё ей было жутко не по себе. Не умела она как-то мягко подавать плохие вести.
– Где она? – Вдруг вывел её из задумчивости резкий голос Визгликова.
– Кто? – Глаша быстро развернулась и уставилась на пустую кровать. – А как это? Она минуту назад здесь сидела. Я смотрела!
– Потому что Польская ты жопой смотрела! А надо лицом! – Визгликов хлопнул ладонью по стене. – Вы действительно хотите, что б я помер молодым и красивым? Так, быстро беги по камерам её смотри. Вот лучше б её в дурку, ей-богу, отвезли.
– Это, наверное, потому что я про убийство сказала! – Проговорила Глафира, глядя расширенными от ужаса глазами.
Глаша побежала к двери, выскочила в коридор и буквально подлетела к охраннику.
– Где камеры? Где кабинет с камерами?
– Не положено! – Важно сказал охранник, чувствуя себя незаменимой составляющей происходящего следственного действия.
Глафира нервно достала из сумки своё удостоверение.
– Следователь Польская Глафира Константиновна! – Проговорила она, раскрывая красную книжицу. – Где?
Мужчина нацепил очки, опустил уголки губ вниз так, будто это мимическое выражение помогало ему читать и наконец изрёк.
– Направо по коридору, там лифт, вы спуститесь на первый этаж, там за стойкой охраны сразу.
– А куда пошла женщина из той палаты? – Она ткнула в направлении места бегства Нефёдовой.
– Почём я знаю? – Всплеснул он руками. – Мне здесь сказали никого не пускать. Не видел!
Глаша ринулась к лифту и пока ждала кабинку, увидела, что дверь на боковую лестницу открыта, и там стоят две санитарки.
– А вот и не стало никакого больничного порядка! Не стало! Я тебе ответственно заявляю. Вот только что, как шальная, баба пролетела. – Она воткнула швабру в пол. – А это дело?
– Простите. Женщина такая рыженькая была? Волосы вьются слегка? – Глафира подошла к ним.
– Ну вроде как да. Она ж проскочила как чумная. А главное, куда? Все этажи перекрыты, на половине лестницы ремонт, дверь только в подсобки да в морг открыта. Вот куда она пошлёпала?
Но Глаша уже не слушала их, а бежала, перепрыгивая через ступеньку. Девушка, хватаясь за перила, летела вниз, несколько раз чуть не наступила в ведро с краской и чудом увернулась от упавшей стремянки. Достигнув первого этажа, она остановилась в некотором смятении, потому что оказалась в неприветливо сером коридоре, где неприятно пахло и на одной двери как-то зловеще выглядели буквы, составляющие слово, которое она не очень жаловала, а именно «МОРГ».
Глафира внутренне собралась и толкнула дверь, ведущую в коридор. Здесь было как-то даже уютно, светили лампочки, стояли цветы, а в кабинете справа сидел мужчина с окладистой бородой и что-то заполнял.
– Простите! – Глаша постучала по косяку двери. – Здесь женщина не проходила?
Мужчина взглянул на Глашу, спустил к кончику носа очки в роговой оправе и сказал:
– Вы знаете, наши пациенты по большей части все лежат! А что случилось?
– Я следователь, – как-то обречённо сказала Глаша, – мне доверили охранять потерпевшую, а она сбежала.
– Ну что ж! Давайте помогу найти беглянку. – Мужчина задумался. – Но, если вы не против, я хотел бы лицезреть ваше удостоверение.
Уткнувшись взглядом в корочки, он старательно водил глазами по строчкам, потом его брови удивлённо взмыли вверх, и мужчина спросил:
– А уж не ваш ли батюшка Польский Константин Иванович!
– Мой! – Нетерпеливо сказала девушка. – Можно я к вам за светской беседой попозже загляну?
Мужчина торжественно вернул Глаше удостоверение, придержал его в руках, внимательно вглядываясь в глаза юной особе и пожал плечами.
– Как изволите! – Он перекатился с носка на пятки и сложил скрещенные пальцы на животе. – Что ж, сюда она проникнуть не могла, я за последние полчаса никуда не отлучался. А вот что касается подсобки, сказать не могу. Но, вполне возможно, она там, потому что здесь-то её нет. – Он как-то разочарованно развёл руками. – Ну, давайте там и глянем.