– Это ужасно! – вспыхнула я. – Смешение народов в давние времена привело к вымиранию целых цивилизаций, конечно, не только это, были и другие факты. Но ведь уже доказано, что метисация ведёт к сбою в человеческой природе. Это преступление против природы и человеческой жизни. Я больше поверю в то, что смешение рас ведёт к бесплодию, чем в совместимость людей по методу Коллинза.
– Не переживай, в основном люди находят себе пару в своей этноязыковой группе, – профессор ненадолго призадумался и продолжил, – в любом случае нас попросили сделать методички для людей разных языковых групп, чтобы им было быстрее и проще найти общий язык.
– Звучит интересно, – наигранно порадовалась я. Возможно, как филолога меня заинтересовала работа, но как индивидуума современного общества, в котором и так процветают болезни тела и духа, мне было противно. И я не могла этого скрыть.
Сюда бы дедушку! Он быстро наведёт порядок и свернёт это жалкое исследование!
– Пару недель назад лингвист из Иордании составил памятку для пары из арабского и русского миров. Я хочу, чтобы вы её изучили и внесли свои поправки, как говорится, с другой стороны посмотрели. Филологи смотрят глубже, чем лингвисты. И всё же он опирался на знания своего языка, хотя удивительно неплохо владел русским. Вот, я сразу принёс её вам, – он протянул мне тонкую папку.
– Хорошо, я поняла. Сколько у меня времени?
– Так, сегодня у нас вторник. Давайте через две недели мы обсудим ваши «за» и «против». А потом уже более детально вы займетесь корректировкой.
– Договорились, я могу быть свободна?
– Конечно, теперь я поговорю с Каролиной, – они заговорщически переглянулись.
– Не буду вам мешать, – я покинула кабинет и направилась в сторону своего общежития.
– Один… два… три… – чуть слышно считала я, при этом делая глубокий вдох-выдох.
Мысли всё метались между интересной работой и сожалением о принятии гранта на стажировку. Но отступать уже было некуда. Работа в исследовательской группе заинтересовала меня, но только то, что касалось именно моей стези. С остальными фактами мириться не собиралась. По крайней мере, пока мне кто-нибудь доходчиво не объяснит и не докажет, что открытие основано на точных расчетах.
Но мне всё равно требовалось выплеснуть куда-нибудь накопленный негатив, поэтому, не выдержав, зашла к коменданту общежития. Правда, и здесь поджидало разочарование. Как я и предполагала, в другие апартаменты меня переселить не могли.
Свободных мест у них не бывает, всё расписано на год вперёд. И точка!
Но мне предложили написать жалобу на соседку, если что-то не устраивает в её поведении. Проведут «разбор полётов». И, вероятно, её отправят домой, а ко мне подселят нового компаньона. Комендант был явно недоволен моими требованиями. И не видел никакой проблемы в том, что мне приходится ходить в ванную комнату через личное пространство другого человека.
Не стала заходить в общежитие, решив прогуляться по узким тропинкам парка и успокоиться. Полуденное августовское солнце палило беспощадно, немного спасала тень от густых крон деревьев. Погода даже не думала о том, чтобы порадовать жителей «Большого яблока» спадом высокой температуры. Я мечтала о прохладных осенних дождях.
Присела на лавочку под поникшей ивой и решила позвонить дедушке. Хотела услышать его командный голос, приправленный суровостью и добродушием одновременно.
– Алло, Софья, – услышала родной голос. Даже на мгновение стало тяжело глотать – мешал ком в горле.
– Привет, дедушка, – несвойственно пропищала я.
– Что-то случилось, что у тебя с голосом? – напрягся он.
– Всё нормально, тебе показалось, – собралась я. – Ты уже поужинал? – перевела тему.
– Да, ложусь спать. Как работа? – интересовался дедушка в своей строгой манере.
– Пока не понятно. Давай, я тебе на выходных позвоню и всё расскажу, – не было желания рассказывать ему про бред реальности.
– Звони, и не забывай, ты представляешь свою страну…
– Дедушка, – прервала его, – не начинай!
– Ладно, спокойной ночи, – стушевался он.
– Тебе спокойной ночи, а у меня ещё целый день впереди. И не забывай пить лекарства, – хотелось добавить «я тебя люблю», но в нашей семье это не принято.
Тема любви никогда не поднималась в нашем доме – стояла наравне со слабостью и глупостью. Поэтому и у меня отношение к ней не серьёзней, чем к выбору геля для душа.
Я не позволила себе погрузиться в домашние воспоминания, как обычно это делала, когда не была занята учёбой или работой. Ведь в Нью-Йорк я прилетела не за этим. Я обещала своему любимому декану привезти свидетельство об отличном выполнении задач на стажировке. Поэтому план на оставшийся день был несложным: обед – работа – ужин – работа – сон.
Подходя к общежитию, заметила раскрытое настежь окно в одной из комнат, откуда доносились крики и смех молодёжи. Создаваемый шум к работе не имел никакого отношения, что удивительно, так как рабочий день был в самом разгаре.
И, главное, этаж, на котором я живу.
Когда я шла по коридору, то интуиция уже подсказывала мне, что комната, из которой доносился шум, окажется моей. Но, как говорится, – надежда умирает последней.
Не успела дойти до нужной двери, как оттуда выбежала рыжеволосая девушка, а за ней парень, и они со смехом пробежали мимо меня к выходу.
– Что за…? – я явно не ожидала встретить детские игры в столь серьёзном заведении.
Медленно приоткрыла дверь своих апартаментов, и шквал гогота – по-другому не назвать – обрушился на меня, как неожиданная гроза в середине зимы.
Мало того, что я не нашла места, где поставить свои туфли, так как около десяти пар обуви были раскиданы по всей прихожей. Так ещё на меня никто не обращал внимания, пока сама не обратилась к сборищу молодых людей.
– Что здесь происходит? – как строгая учительница начальных классов, спросила я у толпы.
Все резко перестали смеяться и разговаривать, перевели свои умные глазки на меня. Видно, испугались, вдруг я смотритель общежития.
– О, Софья, – закричала Оливия, – ребята, знакомьтесь, это моя соседка. Лучший филолог из России.
Её речь была призывом к воцарению хаоса: все дружно начали перекрикивать друг друга, обращаясь ко мне со своими приветами и прочей дружелюбной ерундой.
– Всем привет, – без лишних эмоций поприветствовала я, – Оливия, не могла бы ты зайти ко мне в комнату?
– Ты уже обедала? – обратился ко мне парень приятной наружности.
– Нет, думаю сейчас отправиться в столовую, вряд ли смогу работать в таком шуме, – милая улыбка скрасила мой образ строгой учительницы.
– Там сегодня нет ничего вкусного, мы принесли много наборов с китайскими салатами. Оливия специально для тебя оставила один контейнер, – он говорил спокойно и уверенно.
– Вот держи! Уверена, ты ещё не успела пообедать, – подойдя к нам, Оливия протянула мне бумажную коробку с едой.
– Спасибо, – немного стушевалась я.
– Мы с Люком решили проставиться, – она указала на парня, с которым я разговаривала, – мы вместе прибыли из Парижа, он тоже окончил университет Сорбонна.
– Ты училась в Сорбонне? – с ужасом спросила я.
– А что тебя так удивляет? – с недоумением спросила она.
Что за…? Вероятно, это будет мой любимый вопрос во время стажировки.
– Софья? – Люк обратился ко мне с лукавой улыбкой, но как только Оливия посмотрела на него, мгновенно посерьёзнел.
– Простите, задумалась. Мне казалось, что ты говорила об учебе в другом университете, – попыталась оправдаться я. Не хотелось вновь её обижать.
– Мы вроде не обсуждали учебные заведения, – настаивала Оливия.
– Оли, дай поесть человеку, – прервал Люк наш бессмысленный диалог.
– Да, конечно, приятного аппетита, – она ненадолго задержала на мне пристальный взгляд и ушла в сторону ребят, сидевших на диване.
– Неловко получилось, – сказал Люк.
– Что именно? – попыталась я не выдать истинных чувств.
– Да, брось. Оли странная. Так было всегда. Так и останется. Но она действительно хорошо училась и прошла квалификационный тест на стажировку в Нью-Йорк.
– Кто угодно, но психолог? – обрывисто произнесла я.
– Позволь не согласиться. Психологи, как правило, и есть не от мира сего, – заключил Люк.
– Может, ты и прав.
– Тебе надо пообедать, – он указал на коробку в руках.
– Да, пойду к себе. Ещё раз спасибо, – я помахала ему коробкой. – Забыла спросить, кто ты по образованию?
– А ты как думаешь? – игриво усмехнулся он.
– Ты тоже не от мира сего?
– Не без этого. Приятного аппетита.
Пока пыталась запихнуть в себя китайский салат, обдумывала: устроить скандал Оливии сразу или вечером. Но всё-таки смиловалась и решила перед сном поговорить с ней о запрете таких вечеринок в наших апартаментах.
Ещё раз повторится, и без раздумий напишу жалобу.
Мне не терпелось приступить к ознакомлению с методичкой иорданца, но работать в комнате из-за постороннего шума было невозможно, на улице душно, а специально оборудованное место для работы мне пока не выделили. Обещали через пару дней. Но желания тратить время впустую не было, поэтому после обеда планировала дойти до ближайшего супермаркета. Китайские салаты – это последнее, чем мне хотелось бы питаться. Но что-то пошло не так. На обед мне дали лишь полчаса.
– Ты уже разобралась с салатом? – после короткого стука в дверь, показалась голова Оливии.
– Да, спасибо. Он был съедобным, – эпитет «вкусный» всё-таки под его описание не подходил.
– Юристы разгоняют интересную тему, не хочешь послушать?
– Даже так? Это имеет отношение к исследованию Коллинза? – спросила я.
– Непосредственное, – заинтриговала меня соседка.
– Тогда иду.
Удивительно, как много людей смогло поместиться в нашей небольшой гостиной. Две девушки сидели на подоконнике и явно разговаривали о своём, не обращая внимания на остальных. Лысый парень пролистывал что-то в своём телефоне, сидя на нашем небольшом диване. По обе стороны от него вместились две девушки, идентичное сходство которых говорило о том, что они близнецы. Люк сидел на кресле, которое, видимо, из комнаты Оливии, а тем временем хозяйка кресла разместилась на коленках у товарища по университету. А они все так дружат в Сорбонне?
Перед ними выступал парень с экспрессивной речью, второй безмолвно подпирал стену.
– Привет, – обратилась я к ним.
– Привет, ты, наверное, Софи? – поздоровался один из них, второй лишь помахал рукой.
– Если быть точными, то Софья, – исправила я. – Что у вас за дебаты?
– Мы предлагаем принять закон, позволяющий вступать в брак только при совместимости партнеров выше шестидесяти пяти процентов по методу Коллинза. Банк крови генетического центра уже заполнен миллионами пробирок, большинство граждан штатов сдали кровь. Другие страны тоже подтягиваются. Пусть с нас всё начнётся, мы станем первооткрывателями в изменении личностных отношений, нам не привыкать, – парень говорил громко и надменно, словно предстал перед членами Конгресса, а не перед кучкой ученых.
– В том году только узнали о такой возможности, людям надо привыкнуть, – глухо выступила Оливия.
– Я не говорю, что нужно срочно принимать закон, может, года через три, – парировал парень.
– Почему именно шестьдесят пять процентов, а не семьдесят? – поинтересовалась я.
– А ты вообще знакома с градацией совместимостей? – парень нахмурился.
– Ещё не успела, ознакомишь? – спокойно спросила я.
– Оли, дай Софье, – он сделал акцент на моём имени, – методичку, в которой каждый процент совместимости детально прописан. Вместо сказки на ночь прочтёт.
– Давай, я обобщённую статистику тебе расскажу, – вмешался Люк, видя напряжение между мной и умником.
– Первая ступень от пяти до пятнадцати процентов – при таком раскладе люди могут быть лишь знакомыми, сближение в сторону дружбы невозможно. Пару недель общения, и вы либо враги, либо вовсе утратили интерес друг к другу. Вторая ступень от шестнадцати до тридцати процентов – людей связывает то ли дружба, то ли вражда.
– Я общалась с одним парнем из отдела генетиков, он сказал, что следует обходить человека стороной, если ваша совместимость набрала не выше тридцати процентов, – вмешалась Оливия. – И тебе стоит знать, что определение совместимости по методу Коллинза возможно только для гетеросексуальных пар. И это не обсуждается.
– Я и не планировала, – удивленно произнесла я.
– Третья ступень, – продолжил Люк, – от тридцати одного до сорока пяти процентов – хорошие друзья, но сознание может обмануться, и примешь человека за единственного и неповторимого. Интуиция будет биться в истерике, но, к сожалению, люди часто пропускают её возгласы. А когда через год подают документы на развод, вспоминают о давящем чувстве в груди.
– Ты так проникновенно говоришь, – Оливия восхищено посмотрела на Люка.
– Да вы тут все… – не сразу смогла подобрать нужный эпитет, хотелось сказать «не от мира сего», но зачем повторяться и обижать людей, – страстные поклонники труда доктора Коллинза.
– Я буду уверен в его работе, только когда сам познакомлюсь с истинной парой, – Люк коварно улыбнулся.
– Звучит красиво, но как-то неправдоподобно, – подытожила я. На мои слова Люк не отреагировал.
– Когда ступень от сорока шести до пятидесяти пяти – можем надеяться на непродолжительный брак длиною в десятилетие. Потом, как правило, люди понимают, что их жизненные пути разошлись, и редко кто готов сохранить брак. В первую очередь страдают дети, в таких семьях больше всего насилия, но не физического, а морального. Но давайте не будем о грустном. Лучше, когда пятая ступень – от пятидесяти шести до семидесяти процентов – это крепкий брак, связанный на доверии и уважении, хотя бывают расколы и у них, но, как правило, люди стараются сохранить супружество и жить под одной крышей, даже если устали друг от друга, – Люк загадочно подмигнул мне и продолжил. – А вот красиво, когда шестая ступень. От семидесяти процентов и выше, но, разумеется, только до ста.
– Говорят, что связь выше восьмидесяти пяти процентов – любовь с первого взгляда, – не выдержала Оливия, мечтательный взгляд которой говорил о надежде на такой безупречный союз.
– Ребята, вы сейчас серьёзно? – у меня уже не осталось желания спорить и ругаться.
– Тебе просто надо сдать кровь и узнать результат, может, найдется и для тебя принц. На нём и проверишь, работает или нет, – мягко объяснил Люк.
– Тем более мы сдаём бесплатно, и через две недели присылают результат, – Оливия поддержала Люка.
– Вы уже все сдавали? За это ещё деньги берут? – удивилась я.
– Мы сдали, ждём результаты через две недели. Тебе надо спуститься на первый этаж в медпункт. Сдашь кровь, а они сами доставят её в лабораторию, – объяснил Люк.
– Для обычных граждан США процедура стоит сто двадцать долларов, – очнулся юрист.
– А у нас в Париже ровно сто евро за один анализ, а если приходишь с парой, то девяносто евро, – сказала Оливия.
– В Мадриде стоит сто двадцать евро, – сказал лысый парень, не поднимая взгляда от своего гаджета.
– Интересно, сколько в России? – озвучила я, но все лишь пожали плечами. – Даже если перевести сто двадцать долларов в рубли, получится около девяти тысяч рублей. Это очень дорого. Но в этом и плюс. Россия еще очень нескоро вступит в ряды фанатиков Коллинза, – искренне радуясь, заявила я, но остальные с недовольством оценили моё предположение.
Интересно, вам не понравилось слово «фанатики» или то, что Россия не скоро поддержит другие страны в переходе на новую оценку семейных отношений?
– Не обижайтесь, может, уже через месяц я буду бегать по общежитию с криками «влюбилась в своего избранника», – попыталась смягчить обстановку.
– Что-то мне подсказывает, что тебе никого не подберут, – сказал юрист и направился в сторону выхода.
– А тебе уже подобрали? – кинула ему в спину. Но он не удосужился ответить.