– Я тоже так думаю. Скорее всего, наше нынешнее руководство института кому-то не угодило. Но хватит об этом. Лучше расскажи, что сообщают в новостях?
– Повсюду создаются военизированные подразделения, которые занимаются уничтожением пчелиных семей на оставшихся немногочисленных пасеках. Хозяева пасек сопротивляются. Ведь на ранних стадиях распознать апимортоз без лабораторных анализов невозможно. Один пасечник в Швейцарии даже открыл огонь из винтовки по спецподразделению, которое вторглось на его пасеку, – рассказал Дмитрий.
– Как себя чувствует Михаил?
– Он в шоке. Всё твердит, что вы ни в чём не виноваты. Печёнкин очень расстроен. Лаборатория опечатана. Но, при этом Михаил готовится к выступлению на конференции.
– Значит, Печёнкин полетит в Красноярск?
– Михаил сказал, что обязательно полетит. Он не давал подписку следователям. А вас, Павел Витальевич, больше никуда не вызывали?
– Не вызывали. Знаешь, Дима, а ведь я решил устроить побег из этой жизни. Устал я от Боли.
– Вы такие мысли выбросите из головы! – заволновался Дмитрий.
– Ты не понял. Несмотря на подписку, я решил уехать из города. Мне здесь стало тяжело. Я поймал себя на мысли, что перестал радоваться красивым закатам, которые я наблюдал с балкона по вечерам. Теперь меня не держат в городе ни эти закаты, ни работа.
– Но вы так просто говорите об этом по телефону, а между тем…
– Если даже наш разговор прослушивается, это не страшно. Следователи взяли с меня формальную подписку. Они ведь знают, что мои дни сочтены и не станут препятствовать исполнению моего последнего желания – покинуть перед смертью душный суетливый город.
– Вы придёте на похороны Веры?
– Не знаю, – тяжело вздохнув, сказал Павел.
– Ну, всего доброго, Павел Витальевич!
– До свиданья, Дима! Спасибо, что позвонил.
Павел положил трубку и посмотрел в окно. На улице уже сгустились синие сумерки.
– Ну вот, и зашло моё солнышко, – прошептал Павел, Он снова улёгся на диван и провалился в цветной сон, в котором увидел поле. Над розовым клевером кружили пчёлы. Во сне он даже слышал мерный гул, создаваемый крылышками насекомых-тружениц.
Когда на следующее утро Павел проснулся, перед его окном зависло гудящее тёмное облачко. Он закрыл окно и через стекло стал наблюдать за пчелиным роем, который стал снижаться и скрылся с глаз. Послышались крики соседей снизу. Павел набрал номер телефона городской службы спасения.
– Выезжайте скорее! Пчелиный рой проник в квартиру, расположенную этажом ниже. Там погибают люди! – сообщил взволнованный Павел и назвал адрес соседей снизу.
– За последний час это третий вызов на усмирение взбесившихся пчёл. Мы не можем сказать, когда сможем к вам выехать. Вроде бы, почти все пчёлы уже передохли или готовились сдохнуть, а теперь откуда-то снова появились, – ответил дежурный.
Павел прислушался. Криков из нижней квартиры не было слышно.
– Похоже, что уже не надо спешить. Там всё стихло, – проговорил потрясённый Павел и, положил трубку.
Тут же снова раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, Павел Витальевич! – сказал Печёнкин.
– Здравствуй, Миша! Как дела? – осведомился Павел. – Слышал, что ты сильно переживаешь из-за трагедии на опытном участке.
– Ну, да, я переживаю… Как ваше здоровье, Павел Витальевич? – спросил Печёнкин.
– Как обычно.
– А у меня началась депрессия, – признался Печёнкин. – Ведь меня тоже допрашивали. Следователи со всеми сотрудниками лаборатории беседовали. А инженера по техники безопасности даже с собой увели. Говорят, начальника нашего института уже сняли с должности.
– Что ещё произошло в институте? – поинтересовался Павел.
– У всех сотрудников лаборатории изъяли материалы, связанные с экспериментами. А ведь мы были почти у цели и скоро могли остановить распространение апимортоза. Но я всё равно со своим докладом полечу в Красноярск. Я всю ночь готовил тезисы доклада для выступления на конференции, а вот оформить отчёт, как вы просили, не успел. Правда, в тезисах приведены общие положения, а основные данные содержатся в моём отчёте. Я его возьму с собой. Пусть отчёт сырой и написан от руки, но при выступлении на конференции я именно из него буду приводить важные сведения.
– Когда вылетает самолёт?
– Сегодня днём.
Павел задумался. Ведь он тоже летел сегодня дневным рейсом в Красноярск.
– Почему замолчали, Павел Витальевич? Вам плохо? – забеспокоился Печёнкин.
– Нет. Просто подумал о твоём отчёте.
– Да оформлю я его, как положено! Как только вернусь, сразу им займусь, – пообещал Михаил.
– Удачи тебе, Миша!
– Выздоравливайте! Всего вам доброго!
Павел стал готовиться к поездке. Он заказал такси, в кожаный чемодан положил сменное бельё, пять пар носков, несколько упаковок шприцев, ампулы с болеутоляющим препаратом и бутылку дорогого коньяка, который взял в качестве подарка для деда Игната. Затем Павел надел камуфляжную куртку и брюки и вышел из дома.
В зале ожидания аэропорта Павел приметил Печёнкина. Он не стал подходить к Михаилу. Увидев своего начальника в аэропорту, мнительный Печёнкин мог предположить, что Смирнов бежит из Москвы, испугавшись ответственности.
В самолёте Павел занял своё место в середине салона. Сидя в кресле, он увидел проходившего в хвост самолёта Печёнкина. Павел не окликнул его, а Михаил не заметил Смирнова, так как был погружён в свои мысли. В руках у Печёнкина была толстая кожаная папка. Как догадался Павел, в папке находился отчёт.
– Надо набраться терпения. Нам сегодня придётся долго лететь. Вот месяц назад я летал в северную столицу, так не успели мы взлететь, как уже приземлились, – сказал сосед Павла – одетый в синюю куртку полный круглолицый мужчина с короткой стрижкой ёжиком и маслянистыми карими глазами.
Толстяк сразу не понравился Павлу.
– Хочу заметить, что столиц не может быть две. Нет никакой северной столицы. Столица у нас одна – Москва, – сказал Павел.
– Не вздумайте так сказать в Питере, а то вам не поздоровится! – сказал толстый пассажир.
– Вы не могли бы перестать давить на меня плечом и широко расставлять ноги? – попросил Павел. – С таким весом, как у вас, надо покупать два билета.
Обидевшийся толстяк и не подумал потесниться.
– А на таких тощих, как вы, надо в суд подавать за дискриминационные высказывания в отношении полных людей, – процедил сквозь зубы толстяк.
– Простите меня за несдержанность. Просто я болен и раздражён. У меня онкология, – признался Павел.
На лице у толстяка появился испуг, и он сразу же отодвинулся от соседа. При этом его плечи лишь немного сместились в сторону, а огромный живот заколыхался.
– Ещё неизвестно, возможно, рак заразен. Как только таким больным продают билеты? – прошипел толстяк.
– Вас не спросили! – буркнул Павел и стал смотреть в иллюминатор.
Самолёт начал разгон и оторвался от взлётной полосы. Полёт проходил нормально. Павел, невзирая на ноющую Боль, задремал, а проснулся оттого, что толстяк стукнул его локтём в бок.
– Что такое? – спросонья не понял Павел. – Зачем вы меня разбудили?
– Мы падаем! – сообщил толстяк.
– Издеваетесь? – нахмурился Павел.
– У меня есть подозрения, что скоро случится катастрофа.
– Пожалуйста, пересадите меня! Мой сосед мне мешает, – попросил Павел проходившую мимо стюардессу.
– У нас не автобус, все места заняты, – ответила стюардесса.
– Что-то происходит с двигателями. Я в этом разбираюсь, – сказал толстяк.
Самолёт тряхнуло.
– Что я говорил! Мы сейчас разобьёмся! – закричал толстяк.
– Успокойтесь! Сейчас я узнаю у пилотов, что происходит, – пообещала стюардесса и направилась в сторону кабины пилотов.
– Вы трус! – сказал Павел соседу.
Толстяк покосился на Павла и пообещал:
– Будешь выступать, могу и врезать! Не посмотрю, что ты больной, – пообещал толстяк. – У меня коричневый пояс!
– Вряд ли вы занимаетесь карате, – внимательно посмотрев на соседа, сказал Павел. – Судя по вашим габаритам, вы борец сумо.
Толстяк побагровел, сжал кулаки, на лбу его вздулись жилы. От возможной расправы Павла спасла возвратившаяся стюардесса.
– Не волнуйтесь! Командир просил передать, что ситуация находится под контролем, – улыбнувшись, сообщила стюардесса. – Правда, из-за грозового фронта, пришлось изменить курс. А ещё только что едва не произошло столкновение со стаей крупных птиц.
– Вот в чём дело! Птицы могли попасть в двигатели, – предположил толстый пассажир.
– Сразу в оба двигателя? Это исключено, – сказала стюардесса и удалилась.
– Не создавайте панику! – попросил Павел.
– Известны случаи, когда одновременно в оба двигателя попадали крупные птицы, – сказал толстяк.
– И чем же всё заканчивалось?
– Бывало по-разному, – хмуро проговорил толстяк.
В этот момент самолёт резко накренился. Многие пассажиры закричали. Павел взглянул в иллюминатор и сказал:
– Мы действительно снижаемся, а внизу не видно аэродрома. Только тайга.
– Сохраняйте спокойствие! Пристегните ремни. Мы совершаем экстренную посадку, – объявила стюардесса.
– Где мы? Куда мы совершаем посадку? Это не посадка! Мы терпим крушение над тайгой! – завопил толстяк.
– Судя по всему, мы на самом деле падаем, – спокойно произнёс Павел.
– Всё ясно! – взвизгнул толстяк. – Это крушение!
Павел закрыл глаза, и перед его мысленным взором возникли картины его детства, быстро сменявшие одна другую. Череда прекрасных видений резко оборвалась. Самолёт стало трясти ещё сильнее. Голова Павла моталась из стороны в сторону. Он подумал, что сейчас его не станет и тогда Боль навсегда покинет его.
Павел ощутил сильный удар. Послышался громкий треск. И тут же наступила тишина…
Павел открыл глаза и расстегнул ремень. Рядом собой он увидел толстяка, который кряхтел и, размахивая руками, пытался встать с кресла. Наконец, толстяк поднялся и побрёл в конец салона, к зияющему проёму. Павел пошёл за ним. Они проследовали мимо застывших в креслах пассажиров. Все они были мертвы. Некоторые места пустовали. Павел догадался, что многие пассажиры выпали из самолёта, когда у него отломилась хвостовая часть фюзеляжа.
Глава 2. В тайге
Толстяк подошёл к месту, где отвалилась хвостовая часть самолёта, и плюхнулся в речку с ледяной водой и каменистым дном. Павел тоже прыгнул в воду, которая доходила ему до пояса.
Они вышли на берег и оглянулись. Самолёт без хвостовой части лежал в мелководной речке.
– Передняя часть самолёта сильно смята. Похоже, никто, кроме нас не выжил. Радуйся, тщедушный! Нам с тобой, придурок, невероятно повезло, – сказал толстяк.
– Сам ты придурок! – обиделся Павел. – Между прочим, меня зовут Павлом.
– А я Анатолий.
– Почему я выжил? Ведь я, наверно, был единственный тяжелобольной пассажир на борту самолёта, – сокрушённо покачав головой, проговорил Павел.
– Значит, такая у тебя судьба. Да не убивайся ты так! Или на борту находились твои знакомые?
– В этом самолёте летел мой юный коллега – биолог Михаил Печёнкин. У него с собой был важный отчёт. Он сидел в конце салона. Сейчас я Михаила не видел. Наверно он выпал из самолёта.
– Как думаешь, нас найдут, если мы останемся возле самолёта? Ведь спасатели уже должны были вылететь на поиски самолёта, – предположил Анатолий.
– Вылететь-то они, может, и вылетели, а вот найти нас будет не так просто, – сказал Павел.
– Почему? Ведь самолёт лежит в речке. Тайга к нему вплотную не подступает, и его можно заметить с воздуха.
– Нас быстро отыщут, если самолёт незначительно отклонился от курса. В противном случае нас могут никогда не найти. Тайга слишком велика, а селений в ней мало. Нам повезёт, если на нас наткнутся охотники или геологи, – сказал Павел.
Толстяк занервничал. Он достал из кармана мобильник, прислонил его к уху и растерянно произнёс:
– Молчит. Похоже, здесь нет связи.
– Может, в кабине уцелела рация? – предположил Павел.
– Вряд ли, кабина смята… Интересно, где мы сейчас находимся?
– Даже приблизительно трудно определить наше местонахождение.
– Никогда не попадал в такую передрягу, – упавшим голосом произнёс Анатолий.
Самоуверенный и наглый толстяк теперь был растерян и подавлен.
– У нас два выхода – ждать спасателей или идти по тайге, – сказал Павел.
– Куда идти? У тебя хоть есть карта и компас? Места здесь дикие, – сказал Анатолий и с остервенением стал бить ладонью садившихся на лицо комаров и мошек.
– Это верно. Места тут дикие, – согласился Павел. – Слышно только, как гудят комары, да журчит речка.
– Возможно, всё же, удастся выйти к людям?
– Если пойдём вниз по течению реки, можем выйти к какой-нибудь деревне или охотничьей избе.
– Но ведь идти по тайге без оружия опасно.
– В тайге и с оружием небезопасно. У нас мало шансов выжить.
– Как ты хладнокровно произносишь эти слова! Впрочем, тебе с такой болезнью почти всё равно.
Павел никак не отреагировал на эти слова Анатолия. Он смотрел на искрящееся солнце, садившееся за тёмные маковки елей, и думал, что его любимые закаты в городе, при всей их красоте, не идут ни в какое сравнение с чудесным закатом в тайге. Золотистый, малиновый, алый и багровый цвета огромного солнечного диска сменяли друг друга. Потрясённый завораживающим закатом, журчанием речных струй и пряных ароматов хвои и трав Павел проговорил:
– Как же здесь спокойно и хорошо! Если бы здесь была еда, и не было так много комаров и мошек, то можно было сколь угодно долго дожидаться спасателей.
Анатолий хлопнул себя по щеке, посмотрел на окровавленную ладонь, испачканную раздавленными насекомыми, и, тяжело вздохнув, сказал:
– Нас тут быстро сожрут кровососы.
Павел направился к вещам, раскиданным на берегу.
– Ты куда? – с опаской осматриваясь по сторонам, спросил Анатолий.
– Поищу свою сумку, в которой лежат ампулы с болеутоляющим препаратом и шприцы, – отозвался Павел.
Толстяк последовал за Павлом. Среди камней лежали сумки, чемоданы, а также разноцветные баллончики, тюбики и другие мелкие предметы. Павел поднял баллончик с репеллентом, опрыскал свою одежду и кисти рук, а затем передал его Анатолию, который тоже обработал себя едкой жидкостью.
– Тут много бесполезных вещей. Я нашёл два тюбика с кремом для загара и один от загара. Зачем они нужны в Красноярске? Это же не курорт, – ворчал Анатолий.
– Летом в Сибири бывает очень жарко, – заметил Павел.
И тут Анатолий воскликнул:
– Ведь это моя сумка!
Он открыл большую синюю сумку, порылся в ней и вытащил банку с тушёнкой и нож.
– Толя, не волнуйся! – тихо сказал Павел, глядя за спину Анатолию.
– Почему я должен волноваться? – удивился толстяк.
– Потому что по тому берегу реки бродит медведь.
Толстяк оглянулся и застыл от изумления. Угрюмо посматривая на людей, к упавшему в речку самолёту направлялся матёрый медведь.
– Плохи наши дела, – прошептал Павел. – Медведь нас не боится. Скорее всего, он раньше не встречал людей. Видно зверь, непуганый охотниками.
Медведь по воде подошёл к покорёженному самолёту и забрался в салон. Павел и Анатолий услышали довольное урчание зверя, доносившееся из самолёта.
– Что он делает? – дрогнувшим голосом спросил Анатолий.
– Похоже, пожирает трупы. Плохо, что он отведал человечины.
– Это ужасно! – прошептал Анатолий, пряча консервную банку в карман куртки.
– Было бы хуже, если бы зверь напал на нас.
– Неужели ему в тайге не хватает еды?
– Медведь предпочитает пожирать несопротивляющуюся добычу.
– Я это учту. Я буду сопротивляться, – забормотал Анатолий, сжимая в руке нож.
– Вот с этим ножиком ты намерен справиться с медведем? Или ты собрался задушить зверя своим коричневым поясом? – насмешливо посмотрев на Анатолия, поинтересовался Павел. – Вообще-то, когда я говорил о несопротивляющейся добыче, то имел в виду падаль, а не застывшего, словно истукан, перепуганного толстяка.