Один из таких казался наиболее многообещающим. И немного дурацким. Поскольку очевидно, что я стал слишком сильно полагаться на ихор, превратившийся в эдакую палочку-выручалочку, способную вытаскивать едва ли не из любой неблагоприятной ситуации. И все же я был достаточно уверен в нем и в себе, чтобы рискнуть.
– Риши, ты ведь не можешь сделать этого, даже если прежде умел. Помнишь, ты больше не часть Теней?
Я остановился почти у самого постамента и уже с большей внимательностью вгляделся в лицо существа, чья голова его венчала. Не человек. Инородец. Той же расы, что Желтый Малыш. Хэфу, так они называются. Его блестящие лишенные зрачков антрацитовые глаза напоминали две стекляшки, а ссохшаяся кожа прилипла к костям черепа. В призрачно-алом сиянии иероглифов голова казалась искусно выточенной, но жуткой скульптурой какого-нибудь инопланетного божка. Притягательно до отвращения.
«Кто ты? – хотелось спросить мне. – И чем заслужил такой участи?» Однако вместо вопросов в пустоту, я решил наконец ответить Затворнику, все так же топтавшемуся за некой невидимой чертой:
– Всегда найдется способ обойти правила. Просто нужно немного воображения.
– И что же ты успел навоображать?
На этот раз вопрос о том, чтобы считать крохи информации, отпечатавшиеся в проекции потока Теней, на повестке не стоял. Даже если б я станцевал вокруг головы с бубном, прошлое жертвы мне бы теперь не открылось. По крайней мере, не тем же образом, что прежде. Но, как я подозревал, в моих руках теперь скрывалась сила, способная открывать запертые двери и без всего этого. Универсальный ключ.
– Ты же сам все время талдычишь про ихор, – напомнил я Затворнику. – Вот и поглядим, насколько он будет полезен в этот раз.
– А самомнения-то тебе не занимать, – заявил тот.
Я покачал головой.
– Напротив. Я всегда в себе сомневаюсь. Но оттого интересней рисковать. – Зараженный собственным энтузиазмом, я без дальнейших проволочек обратил Тени в чистейший ихор и усилием воли заставил их сгуститься вокруг головы хэфу. Черная субстанция выглядела до того плотной, что совсем скоро самой жертвы неизвестного палача уже нельзя было различить за ее пеленой. Алые искры, то и дело проскакивавшие меж клубов, засияли ярче, чем когда-либо, оттеняя зажженные мной же иероглифы.
– Кем ты себя возомнил? – насмешливый оклик Затворника склизким червем пробрался меж крошечных трещин в моей концентрации и старательно пытался угнездиться в сознании. – Волшебником или типа того?
Стараясь не терять сосредоточенности, я прошипел:
– Пожалуйста, заткнись.
– Даже если заткнусь, тебе это едва ли поможет. Ты только глянь, что происходит.
И я глядел. Мало-помалу бесформенная темная масса, которую я нагнал вокруг мертвой головы, стала приобретать более определенные очертания, как глина на гончарном кругу, направляемая руками мастера. Я мастером, увы, не был. Ни в чем. Но, повинуясь вдохновенному порыву, готов был тратить силы на попытки. Я верил, что дело может выгореть. Надеялся на это. И как только клубящийся ихор, пропущенный сквозь мертвую плоть, стал принимать еще неузнаваемые, но вполне отчетливые и детализированные образы, я осознал, что стою на правильном пути. Какой бы ни была взаимосвязь, Тени оставались Тенями. Теми самыми, что были способны на все.
Сил на это уходило немеряно, но результат должен был окупить все затраты. От напряжения ныли все мышцы, а скулы сводило, усталость упала на плечи каменной плитой, но я упорно не обращал на все это внимания. Сосредоточился лишь на поддержании достаточного количества темного субстрата из которого наконец выросла целая немая сцена, короткая, немного гротескная и максимально неоднозначная.
Кусок местности, что она демонстрировала, был мне незнаком и напоминал грязную подворотню третьесортной забегаловки где-нибудь в предместьях Мероэ, с заблеванными углами и пьяными шлюхами, подпиравшими ободранные стены. Одна из дамочек, далеко не первой свежести и едва замаскированными следами побоев на лице, отчаянно пыталась привлечь внимание коренастого хэфу, появившегося в поле ее зрения. Это был тот самый хэфу, чья отрубленная голова делилась с нами предсмертными воспоминаниями. Видение показало его моложе и крупнее, чем изначально представлялось, что, в общем-то, было не лишено логики.
На проститутку наш герой внимания не обращал и выглядел слегка взвинченным. Слонялся из стороны в сторону, будто ожидал кого-то, кто сильно запаздывал. Каждый его шаг, каждый поворот и каждый жест при этом сопровождался отвратительнейшим стрекотом, похожим на щелканье тысячи жвал голодной водяной саранчи. Никогда плохо не относился к хэфу, однако долгое знакомство с их природными особенностями даже самого непробиваемого циника заставило бы вывернуть желудок на обочине.
– Он переел что ли? – послышалось слегка брезгливое из-за спины.
– Ты тоже это видишь? – слегка удивившись, спросил я. Мне-то казалось, что видение будет работать лишь на меня.
– Полагаю, не так ясно, как ты. Но и на том спасибо.
Я мысленно закатил глаза, но отвечать или уточнять что-либо не решился. Все силы и все внимание уходили на поддержание видения, которое своим развитием грозило выбить почву у меня из-под ног.
Потому что как только метания взвинченного хэфу оборвались и в поле зрения объявилась новая фигура, я позабыл про все на свете, кажется, даже про то, как дышать. Ведь я больше не надеялся увидеть старшего брата живым и совершенно невредимым!
Одного мельком брошенного на Мекета взгляда хватило, чтобы у меня задрожали коленки и нарушилась концентрация. Лицо и так было залито потом, но в буквальном смысле брызнувшие из глаз слезы превратили его в настоящий водопад. Видение начало терять насыщенность и быстро испаряться. Меня повело, а топтавшийся позади Затворник все никак не мог понять, в чем же тут дело. Он все пытался окликнуть меня:
– Эй! Ты чего это, парень? Риши? Риши!
Я не отвечал, стараясь лишь дышать часто-часто. Сквозь слезы и боль, застилавшие взор в прямом и переносном смысле, пытался ухватить каждую деталь в облике брата, такого живого, такого… юного.
Сколько лет назад все это произошло?
По виду Мекету здесь не было еще и двадцати, но даже в этом возрасте он умудрялся внушать страх одним только движением бровей. С коротко стриженными зачесанными назад волосами и щегольской бородкой, еще недостаточно длинной, чтобы ее можно было заплести в косицу, брат выглядел натуральным столичным кутилой, случайно примкнувшим к силам вселенского зла. Сверкающий доспех серого стража, плащ, зловеще развивавшийся за его спиной, и маска, зажатая в руке, лишь усиливали контраст.
– Похоже, это твой знакомый, – проговорил Затворник, пока я пытался не раскиснуть еще сильнее и вернуть воспоминанию его изначальный вид. – А? Ты знаешь его, Риши? Кто это? На твоего дружка-куата не похож. Физиономия поудачней. Даже чересчур.
– Заткнись!
Если Затворнику и было что еще сказать по поводу моего брата, он воздержался.
Едва только завидев Мекета, еще живой обладатель головы с обреченным видом бухнулся в грязь на одно колено и склонился. Проститутки, что толклись позади него, секунду изумленно таращили глаза на новоприбывшего, пока не сообразили, что разумней будет убраться подобру-поздорову. Едва дамочки исчезли, хэфу приподнял свое зеленовато-желтое лицо и полушепотом проговорил:
– От тебя и впрямь хрен убежишь.
Застыв над ним величественной статуей, Мекет ответил, не скупясь на презрение:
– С твоими навыками? Нечего было и пытаться.
Хэфу издал невеселый смешок, однако на ноги так и не поднялся.
– Настырная ищейка. Ты же, Динальт, из черной дыры любого достанешь. В самую задницу заберешься, если придется, носом будешь землю рыть, но все равно докопаешься.
Мекет на комплименты не реагировал. Совсем. Он вообще взирал на хэфу с какой-то отстраненностью, будто бы все время мысленно куда-то ускользал, отчего последний только все сильнее нервничал.
– А где твой звереныш? – спросил хэфу, затравленно оглядываясь по сторонам.
Я сперва растерялся, по привычке решив, будто речь обо мне, но потом сообразил, что время моего появления в жизни брата еще не настало. Тогда я стал перебирать в уме более подходящие варианты, но так и не додумался до правильного ответа. Зато увидел его спустя несколько мгновений, когда за спину хэфу с крыши забегаловки бесшумно приземлилась маленькая тень.
– Я тут, – тихонько откликнулась тень, склонившись над самым ухом инсектоида.
Вздрогнув, тот моментально развернулся и уставился в глаза мальчишки лет десяти, облаченного в точно такую же черно-серую броню, что и у моего брата, но только без плаща. Едва взглянув на него, я сам непроизвольно ахнул и, если б в том был хоть какой-то смысл, отступил бы на пару шагов назад.
Уже выше, чем положено быть детям его возраста, мальчишка обладал теми же чертами, что и его взрослая версия, разве что чуть менее выразительными и резкими. Глаза лишь оставались прежними – выплавленными будто из чистейшего серебра и обжигающе-холодными при этом.
Обойдя хэфу и встав рядом с Мекетом, юный Ди Аргус насмешливо улыбнулся:
– Привет.
Я заметил, что вместо знаменитых наручей, мальчишка носил за спиной пару зазубренных электросерпов.
– Маленькая ушастая крыска! Как поживаешь? – Сдается мне, хэфу ехидничал из последних сил. Его блестящие глазища подернулись странной полупрозрачной дымкой, а на лбу и желваках выступили капельки влаги. – Нравится чувствовать свое превосходство? Наслаждаешься своим мелким триумфом, сраный подкидыш?
Кажется, хэфу прекрасно понимал, с каким рвением сам себе роет могилу, и все равно не мог остановить поток мерзости, нацеленный на ребенка. Похоже, паренька он презирал всей своей душой, что меня самого, внезапно, несколько задело. Окажись хэфу реален, я бы не упустил возможности отвесить ему подзатыльник.
Про Мекета и упоминать не стоит, а вот у маленького Аргуса выдержки оказалось хоть отбавляй. Все оскорбления он встретил, не поведя и бровью, с улыбкой, как если бы уже давно привык к ним.
Тем временем, хэфу не унимался.
– Чего скалишься? Думаешь, он вечно будет носить тебя на руках, будто драгоценного? Поверь, рано или поздно найдется причина и он без сожалений бросит тебя в отстойник. Точно так же, как и меня когда-то. Не так ли, Динальт?
Этот вопрос вынудил мальчишку стрельнуть глазами в сторону Мекета, в то время как тот лишь со скучающим видом склонил голову набок.
– Почему бы тебе не поразмыслить над собственным будущем? Зачем пудрить мозги парнишке? – спросил он, глядя в глаза все бледнеющему хэфу.
Тот зарычал в ответ:
– Потому что ты предатель, Динальт! Из-за тебя я стал добровольцем в экспериментах Метары, а в итоге превратился черт знает во что.
– Винишь меня в собственном выборе?
– Если б не твои сказки, которыми ты пичкал нас с утра до ночи, никто бы и не рискнул сотворить с собой все это! Ты и эта сука Метара во всем виноваты! Все вы предатели, Динальт! Все! И этому твоему зверенышу следует об этом помнить!
Губы Мекета растянулись в улыбку, от которой даже у меня кровь в жилах застыла. Он не стал тратить время на дальнейшие споры.
– Конечно, – обронил он, не меняясь в лице, а после повернул голову к маленькому Аргусу и просто кивнул.
Тот знал, что ему делать и на сигнал отреагировал без колебаний. Я сам вздрогнул, когда он решительно вынул из-за спины электросерп и пустил по нему синие молнии. Детское лицо оставалось все таким же непроницаемым, а вот глаза, отражавшие разряды, казалось, засияли ярче.
До последнего не веря, что это случится, я все же понимал, каков будет финал у истории беглого хэфу.
Удар, как и все в движениях Аргуса, напоминал змеиный бросок – безжалостный и неотразимый.
Мои уши не успели даже уловить звук рассекаемого клинком воздуха, когда голова хэфу свалилась с плеч и с глухим стуком покатилась прямиком к ногам Мекета, пока не замерла лицом вверх у самых мысок его начищенных до блеска сапог.
Заглянув в начавшие терять фокус глаза хэфу, Мекет улыбнулся чуть шире.
– Блестяще исполнено, – сказал он.
– Спасибо, учитель, – ответил Аргус голосом гордого собой мальчика. С прежней невозмутимостью он спрятал деактивированное оружие обратно в ножны.
Тем временем, Мекет присел и поднял отрубленную голову с земли. Он еще какое-то время рассматривал безобразную гримасу на лице хэфу и очень тихо, будто напоминая самому себе, пробормотал:
– Все мы предатели.
Глава 9
Смысл подмены
Я пришел в себя, сидя на заднице перед постаментом, и бессмысленно глядел в точку над отрубленной головой хэфу, где еще несколько мгновений назад парило воспоминание мертвеца. Ихор рассеялся, вокруг опять воцарилась тьма, и только крошечный огонек, из последних сил сотканный Затворником, едва-едва освещал несколько метров над ним самим.
– Хрюкни что-нибудь, чтоб я понял, что ты жив, – послышалось со стороны источника света.
Волнуется. Забавно.
Устало проведя ладонью по холодному лбу, я очень тихо произнес:
– Жив.
– Чего? – тот будто издевался. – Повтори-ка. Не слышу ни черта.
Вот заноза… Набрав в легкие побольше воздуху, я проорал себе за спину:
– Да жив я!
– Сразу бы так, – недовольно буркнул тот.
На то, чтобы подняться с ледяного пола, потребовалось некоторое время. На самом деле, гораздо больше, чем я рассчитывал, поскольку, истощенные не самым разумным способом добывания информации, все мои конечности дрожали так, будто принадлежали столетнему старцу, и упорно отказывались меня же поддерживать. Это еще хорошо, что я сознания не лишился, а то кто знает, сколько бы тогда пришлось проваляться в этом подземелье. Как-то не верилось, что Затворник мог прислать своих приятелей-махди на выручку.
– Ты подниматься собираешься?
Да чтоб тебя!.. Кое-как раскорячившись на четвереньках, я злобно прошипел, сквозь острый приступ одышки:
– Отстань!
– Я-то отстану. Но ты сам подумай, сколько времени мы уже убили впустую.
Впустую? Я бы так не сказал.
Впрочем, я много о чем еще собирался помалкивать, пока не увижусь с Аргусом. Мне было неизвестно, как много деталей видел Затворник и насколько он хорош в построении причинно-следственных связей, однако выяснять это не горел желанием. Тем более, что и самому надо было как следует все увиденное обдумать. Голова ломилась от вопросов, но, что еще более неприятно, и чувств. Очевидная сентенция о том, что с прошлым шутки плохи, в свете вообще всех произошедших событий выглядела настоящей издевкой.
Почему все и всегда в этой истории крутится только вокруг меня? Почему каждый раз, стоит только копнуть чуть глубже, притом в месте, о котором якобы никто не знает, непременно вылезет некая деталь, которая пусть и косвенно, но все же коснется личности старого бедного Риши Динальта? За что?
С горем пополам оказавшись на своих двоих, я, кряхтя и постанывая, обернулся к Затворнику, который едва ли не подпрыгивал от нетерпения (что малость расходилось с образом прожившего не одну сотню лет лейра), и проговорил:
– Голову надо забрать. Есть сумка или что-нибудь похожее?
– Теперь в некроманты заделаться решил? На кой тебе мумия?
Чтобы было чем козырять перед Аргусом, когда настанет время объясняться. Но Затворнику я об этом, конечно же, говорить не собирался.
– Просто уйдем отсюда с пустыми руками? Ты же здесь что-то искал, – напомнил я.
– Но уж точно не сушеную голову, – тут же возразил Затворник. – Очевидно, что нас кто-то опередил, хоть я и не представляю, как им это удалось. Даже мне это место не поддалось.
– Может, как раз в этом все и дело?
– Думаешь, не-лейру сюда было проще пробраться?
Я пожал плечами. А он не унимался:
– А назад тогда как?
Я опять дал понять, что понятия не имею «как?». И, если уж говорить откровенно, вопреки натуре, не испытывал особого желания это знать. Меня волновало другое. Почему голову хэфу спрятали именно в этой пещере и как с этим могли быть связаны Мекет и Аргус? Мог ли кто-то из них протащить голову сюда и если да, то с какой целью? Для чего? Какой во всем этом смысл?