– Государство решило навязать всем учебным учреждениям технологию под названием ДЕВАЙС, и эта не до конца продуманная технология имеет массу побочных эффектов, самая щадящая из которых – шизофрении.
Столы в столовой были расставлены буквой «П», и всем отчетливо было видно директора, стоявшего с понурой головой в центре верхней перекладины.
– Я отказываюсь вводить эту технологию в нашу школу, – продолжал он, – в любом случае, до тех пор, пока она не перестанет плавить людям мозг. Наша психика и так оставляет желать лучшего. Но это к слову, а собрал я вас сегодня не за этим.
Директор глубоко вздохнул.
– Знаю, скоро настанет и мой час. Но прошу вас, крепитесь. Мне некого просить заниматься моими похоронами, и вас, мои друзья я не собираюсь обременять такой тяжелой процедурой…
– Какой заботливый, – хихикнул кто-то из зала.
– Ш-ш-ш-щ-щ-щ-щ! – стиснув зубы, прошипел один из учителей, но Джек подумал, что это неуместное замечание хоть немного разрядило обстановку. Да, хорошо, что есть такие придурки, думал парень, теперь я точно знаю каким я быть не хочу.
– …поэтому очень важно, чтобы я не был похороненным, а мое последнее желание быть после смерти, а точнее после жизни, – поправил себя директор, – быть кремированным. Подавленный мужчина сел и принялся водить вилкой по пустой тарелке. В наступившей тишине Джек слышал звук скребущегося металла об стекло, а затем перешептывания учителей о том, зачем нужно было говорить об этом именно сейчас, когда война почти закончилась.
Джека это очень задело. Он не мог себе представить, что с этим человеком могли произойти подобные изменения, что, будучи жизнерадостным живым примером для всех, он будет ждать своей скорейшей смерти. Он был для Джека больше, чем друг идущий первым в огонь, и ближе отца, на котором держится пропитание семьи, каковым он и был, содержа за свой счет школу, поэтому все не на шутку перепугались того, чего больше всего на свете боятся люди, того чего нельзя предвидеть – будущего. Директор был для Джека единственным примером для подражания, на которого смотришь, и хочется быть как он, а не наоборот – лишь бы не быть таким как те вожатые, учителя и ребята. У директора не было недостатков, и была превосходная репутация, ведь все это время ему удавалось скрывать от государства истинную правду о детском доме.
Но больше всего Джека злило недостойное поведение – ведь спустя пару недель тот рыжий урод уже пускал грязные слухи о странной просьбе светоча детского дома, мол, как так, что все тела погибших мальчиков мы хороним на заднем дворе, а что он? Кремированные? Разве капитан не уходит вместе с кораблем, когда тот тонет?
– Аморал… Кстати насчет тонет! – встрепенулся Джек, вырывая себя из воспоминаний двухнедельной давности, осознав, что он находится под леденящей водой, а не на пляже, – до вечера же здесь никого не будет, – тут же проигнорировав дискомфорт, ожил парень. – И пока никого нет, – проговорил юноша в стену – я знаю, что нужно делать.
3
Но бассейн, как и остальные подростковые воспоминания, останутся для Джека мутным пятном в подсознании, и, оглядываясь назад, у него не будут всплывать никакие теплые образы из прошлого. Они все уйдут из его памяти как смывается мыльная пена и исчезает в сливе душевой, за чем он сейчас с интересом наблюдал. А единственное, что останется с ним с детства, ему безумно нравился запах бетона, который от старости, пылью развевался по воздуху.
Директор исчез, и уже две недели от него никаких вестей. Учителя нашли хорошую травку, поэтому их тоже почти не было видно. Джек колебался, но в глубине души знал, что директор больше не вернется. Видимо он все-таки решил не подвергать детей таким испытаниям, как сжигать человека, поэтому, словно старый пес, директор ушел умирать, оставив еще неокрепших молодых щенят одних.
А потому зачем и дальше терпеть насмешки и измывательства, преследующие Джека на каждом шагу? Не легче ли поступить как директор и послать к чертям это место?
После того как один из ребят скрутил его голову у себя подмышкой и грозил расправой кулаком в боксёрской перчатке, это решение утвердилось в нём окончательно. И где он только взял эту перчатку?! Нечего было и думать об ожидании добродетели к себе как со стороны ребят, так и со стороны взрослых, и чаша веры в людей разбилась на мелкие осколки, остро впившись в нежное подрастающее сердце.
После очередного варева на завтрак из пресного теста в виде узких трубочек, Джек накинул куртку, и уже через минуту стоял за массивными воротами учебного заведения. Дабы совесть, после долгих лет, ставшая на толщину волоса, не смела стать помехой в осуществлении плана, он не стал оглядываться туда, где за каменной стеной возвышалась школа, которая была ему домом пятнадцать лет. Но все же по пути, в голову Джека вкрадывались настойчивые мысли, от которых у него потели ладони и по спине пробегался холодок.
«Может я не прав? Может то, что происходит со мной, действительно имеет значение, и я заслужил это? Но ведь я ничего им не сделал! Что это за (мудрость) такая, которую я должен тащить на себе!», – Джек сжал кулаки. – Нет! Я долго терпел!
Уверенно юноша побежал в сторону автовокзала, где он как думал, его ждал более лучший мир.
4
Артиллерийские снаряды многих лишили жилья, и большинство людей осталось на улице, без денег в кармане, без связи с близкими. И обо всех лишениях, что в слезах им когда-то рассказывали их предки, теперь во всех ярких красках сами поведают своим потомкам. Если доживут.
Полиция, к мимолётному всеобщему удовольствию, была распущена, и призвана в армию, и по улицам бродили типы, которых теперь ничего не сдерживало грабить, бегать на четвереньках, ссаться, и во всем остальном походить на животных. Выползали они лишь ночью, и Джек, всем сердцем понадеявшись, что утром его никто не остановит, ускорил шаг до легкого бега.
Он бежал на автовокзал, с которого пару раз в день отходил один единственный автобус. Парень понятия не имел, какое было расписание, но, если понадобится, он будет ждать хоть до следующего дня. Спрячется и будет ждать. Куда тот ехал, этого Джек тоже не знал. Да и какая разница, главное подальше отсюда. С каждым шагом Джек приближался к своей цели, и уже ничего не могло омрачить его улыбку, но по дороге случилось нечто, совершенно не входившее в его планы. Но вполне ожидаемое.
За местом, где размещалось содружество по охране общественного порядка, (так называла себя местная гопота, которые словно вампиры всегда пребывали в пьяном бреду и прятались от солнца), была рыночная площадь под открытым небом, за которой находился автовокзал. В центре площади, несмотря на аномальную для Ньюпорта погоду в минус шесть градусов, возвышался до сих пор действующий фонтан и, не дойдя до него двадцать метров, запыхавшийся юноша, снизил темп, часто выдыхая изо рта разгоряченный пар. Залюбовавшись игрой водных потоков, Джек присвистнул, чему сам удивился.
«Не ожидал от себя такой искренности, после всего то. Неужели я еще способен наслаждаться красотой?», – подумал подросток.
Воду в чашу качал насос мощностью 150 киловатт, а установка по управлению находилась в подвальном помещении, которое в спешке покинули, и технически сложное оборудование одиноко выполняло свою функцию, насколько это позволяло отсутствие человека в «жизни» робота, и запас энергии в генераторе.
Джек видел, как вода текла по ржавым трубам, утопающим в земле, видел, как эти трубы разделялись на маленькие, словно ветви на дереве, и дальше тянулись по замкнутому кругу, впадая в подземный металлический бак с водой. Видел на панели управления стакан с недопитым кофе. Рядом лежала газета, с заголовком на главной странице «Мы все умрем? Поскорее бы».
Все эти видения пронеслись в голове у подростка яркими картинками, и Джек задрожал, снова попытавшись охватить мыслью ту призрачную штуковину, упавшую с неба. Опять она…
– Забыли выключить, – поспешил сказать он в голос, восхищаясь тем, что он еще не потерял сознание от этого внезапного вмешательства в течение своего сознания. Эта штуковина любила застать парня врасплох. Джек догадывался, что оно пытается выбить парня из седла и перехватить управление, и лучше это сделать неожиданностью, когда мозг юноши наиболее всего уязвим. Были, конечно свои плюсы и свои минусы. Плюсы в том, что Джек мог видеть то, что не видели другие, а минусы – что-то живет в нем и это ужасало.
Вдруг Джек заметил, появившегося, словно из ниоткуда нищего. Эти выпады из реальности порой сильно мешали замечать вещи, происходившие прямо перед носом. Парню казалось, что взорвалась не Андромеда, а его мозг, разбросав ошметки по стенкам черепа.
Бездомный лежал под фонтаном, его грудь прерывисто поднималась и опускалась, а сам он постанывал. По его искаженному от боли лицу было понятно, что с ним произошло. Бедняга пытался достать со дна монетки, когда того ради забавы грубо от этого занятия оторвали. Далее взору Джека предстали скамейки, симметрично расставленные вокруг фонтана, чья краска в несколько слоев уже успела стереться штанами и ботинками кайфующих там по ночам панков.
Несмотря на страх, было ясное утро сулящее массу приключений, и Джек решительно подошел к подножию, на котором на высоту одной ступеньки возвышалась вся эта картина. Но внезапно Джек споткнулся и вдруг его замутило, зрачки расширились, пространство и материя слились воедино, и ворвавшиеся образы, на этот раз уже сильнее, беспощадно стиснули сознание.
Всё, что существует в мире, подвластно закону времени и пространства. Круглые звезды и планеты, ходят по круговым орбитам, Солнечная система оборачивается вокруг центра Галактики. И Млечный Путь, символизирует жизнь в своём вечном круговороте. И все вернется к своему началу, и всему этому придет конец. Но не беги от меня. Я могу спасти тебя, если ты спасешь меня.
На этот раз Джек смог перевести символы, возникшие перед его глазами, где каждая буква напоминала сложный литературный иероглиф, которые периодически выскакивали перед ним, словно назойливые мухи.
– Да сколько можно?! – в голос прокричал Джек, пытаясь вытащить себя из власти навязанных картинок и закадрового голоса, который низким басом бормотал эти самые слова. И к отчаянию мальчика, голос принадлежал неизвестному существу, делившим с ним одно сознание уже около года, и которое постоянно от него что-то хотело. То оно просило спасти его. (От чего и почему… этого Джек уже не знал, существо не соизволило поделиться этим). То оно иногда могло внезапно разбудить Джека среди ночи и что-то нашептывать пару минут о каком-то воздаянии и мести. Сперва Джеку казалось, что его внутреннее ухо стало просто чувствительнее, и он яснее слышит свои мысли – ведь воздавать и мстить ему было по душе, тем более было кому. Но когда спустя пару месяцев, перед глазами стали мелькать призрачные силуэты и тени, и все это ночью в пропахшей потными ногами комнате, Джек перестал спать, есть и вообще с кем-либо общаться. Спустя еще полгода туманные видения, возникающие у парня в голове, приобрели четкие самостоятельные образы, которые имели обыкновение порой сбываться в действительности, чему подросток был крайне удивлён. С тех пор с каждым днем страх перерастал в уверенность, что существо пытается наделить юношу какими-то способностями, для того, чтобы он, Джек, смог его спасти. Джек немного, но свыкся со своим новым недугом, но неумение контролировать это приводило Джека в неописуемое бешенство.
– Почему так не в тему! – продолжал возмущаться юноша и снова не заметил, как бездомный уже пропал.
Но иногда Джек все же думал по-другому. «У меня просто поехала крыша. Да, да. Иначе все происходящее нельзя ничем объяснить. Может и бездомный у фонтана мне просто показался…», – Джек пытался мысленно перекричать то, что так неожиданно оживало в его голове и пыталось жить собственной жизнью. Но разве человек может контролировать свое сердцебиение…
Архитектурная задумка круглой площади, на которой еще недавно кормили голубей, должна была выражать идею единства и цельности, но от раздавшихся неподалёку криков Джек стал возвращаться на землю.
– Отпустите меня! Грязные ублюдки! Раздался грохот выстрела, несколько гиеных смешков, затем всё снова стихло.
– Эй, пацан!
Джек вздрогнул. Замогильный голос пропал также внезапно, как появился. Снова Ньюпорт, снова реальность. «Видимо страх заглушает его», – подумал было обрадовавшийся на мгновение парень.
– Ты что бессмертный? А ну иди сюда!
Джек оглянулся и увидел, как к нему со стороны фонтана бегут несколько человек. У мальчика подкосились ноги. Присутствие реальной опасности что-то с ним сделало, и от страха он забыл, какое число следует за числом четыре, когда попытался посчитать приближающихся к нему людей. Он насчитал двенадцать человек, ровно в два раза больше, чем их было в действительности.
Когда те были в десяти метрах от него, Джек попытался собрать остатки мужества в слюну и с некой дерзостью небрежно сплюнул, половина чего попала ему на куртку и на тронутый первыми волосами подбородок. Подходя к юноше «главарь», как подумал Джек, потому что тот вышел вперед, расплылся в улыбке и еще раз повторил, – эй, пацан, ты зачем слюнявишь себя? От страха язык проглотил? Мужчина молниеносно подлетел к Джеку, встал на колено и обыскал его. Ничего не найдя, он помахал рукой в воздухе, и толпа, державшаяся немного поодаль поплелась к одной из скамеек, и принялась что-то горячо обсуждать. Джек ни на секунду не расслаблялся, ведь рядом, всё так же находился потенциальный источник ущерба – рослый мужлан в грязной кожаной куртке нараспашку. Фильм о могучих мстителях, который им показывали на вечернем сеансе в детском доме, (после которого, к слову говоря, ему и залетел в голову «ботинок-молот Тора»), как защитный рефлекс уже начал завладевать разумом подростка, и Джек для себя решил, что самообман сейчас лучшее, что он может противопоставить этому бугаю. Он представил, как позеленеет, если разозлится. Внутреннее оно даже помогло ему с этим, но каким бы супергероем в своем подсознании Джек ни был, крепкий удар по голове вырвал его из объятий воображения, даже несмотря на то, что было усиленно чем-то внеземным, и ужас вернулся к Джеку с новой силой.
– Ты не смертник, – прогремел сверху голос. – Что ты забыл здесь?
Еще один сильный подзатыльник, наконец, развязал испуганному подростку рот.
– Я знаю… – Запинаясь проговорил Джек, – здесь недалеко есть место, где… где дети (молятся – едва не сказал он) не используют ДЕВАЙС…
– Тссссс… – Довольным тоном протянул мужчина. – Ну пойдём, покажешь.
5
«Всё кончено. Обратного пути нет. Либо я показываю им, где школа, либо эти отморозки лишат жизни меня самого. Почему я сказал именно это? Неужели я так испугался, что не смог соврать? Что же мне теперь делать?!»
Пока Джек барахтался в своих мыслях, незнакомый, возвышающийся над ним человек положил свою тяжеленую руку на его плечо и повторил, – так что, дружок, покажешь, где это место?
По угрожающей интонации Джек понял, что это был совсем не вопрос, и что на этом его жизнь в детском доме закончилась, и скорее всего сама по себе жизнь тоже. Этот мародер все равно его не отпустит. Начнется ли другая, наполненная свободой и приключениями, на что он минуту назад рассчитывал, в этом Джек уже сильно сомневался.
– Не переживай, мы просто побеседуем с вашим директором.
Главарь подозвал банду и, поскрипывая снегом, все вместе они направились к детскому дому.
Подходя к тому самому месту, о котором, заикаясь, проговорился Джек, со стороны заброшенного футбольного стадиона, находившегося через дорогу, раздался приглушенный лай. Его подхватили другие завывания, и, перейдя в унисон, казалось, уже целый легион певцов совместно исполняют вокальную псиную пьесу. Никто, кроме Джека не обратил на это внимания по двум причинам. Первая – одно дело засыпать под звуки лающих собак находясь в безопасности за толстенными стенами, и совсем другое быть вот тут на улице в пятидесяти метрах от места, где каждого ждёт ужасная участь, попади он туда. Джек знал, что приглушенный далекий вой даже более реален, чем новый гость в его теле, и кровавое месиво, которое должно последовать за этим шумом лишь вопрос времени.