Принцессу словно переклинило. Дрожь прошла по телу. Она пошатнулась. И если б не садовник, поддержавший ее за локоть, несомненно б упала. Видела ли она мгновенную смерть когда-либо так отчетливо и близко – она не могла сказать.
Принцесса нагнулась и самопроизвольно встала на колени – так ноги стали слабы.
Ей казалось, что она увидела перед собой себя. Ту часть, что скрыта от людей, хрупкую и уязвимую.
Она чувствовала в событии какой-то знак…
– Зоряна, не ты ли это? – прошептали губы. – Я стала пусть косвенной, но причиной твоей гибели… клянусь, разгадаю загадку, и виновник будет наказан… во что бы то ни стало.
Она погладила птичку ладонью, удивляясь своей нежности.
Принцесса, осторожно взяла трупик и через шейную выемку в футболке парнишки сунула ему за пазуху. Проговорила: «Бери – и помни» – как в известной детской игре.
Затем вырвала колышки из рук горе-защитников и в несколько прыжков обмотала «озеленителей» сеткой, так что один из рулонов, преграждающих путь, стал много мощней других.
Затем, юлой развернувшись на каблуке, девушка быстро зашагала куда-то вбок, не разбирая дороги…
Когда Принцесса проходила мимо беседки «Сады семирамиды», до ее слуха донеслись обрывки рассуждений имперской элиты – и ее чуть не вытошнило. Заткнув уши, она хотела пробежать мимо…
– Только не это…только не сейчас… – бормотала она, огибая беседку по широкой дуге. – Лучше сто раз быть женой неграмотного садовника, чем хоть час высидеть на сборище умных мужей…
Вдруг до нее донесся материн голос.
– Получается, что, объявив самолично о новом этапе Восхождения, Мария настояла на внеочередном консилиуме ЦЭОВ путем неявного давления!.. – сказала Императрица с отчаянием. – Как мать вынуждена признать, что с моей стороны допущена непростительная ошибка. Но и отец дал ей много воли…
Гвалт, поднявшийся в беседке, можно было назвать невообразимым. Сначала часто слышалось слово «отцы», потом— слово «дети». «Наташа Ростова» тоже упоминалась, но реже, однако.
В следующий момент хор возражений разбился звонким возгласом.
– Господа!!!
Мария ворвалась в «Сады Семирамиды», представ перед изумленными глазами «доверенных государственных лиц» в халате из вафельной ткани бирюзового цвета. Не будучи уверенной в прическе после плутания по саду, девушка накинула на голову капюшон.
– Выслушайте меня внимательно. Дело связано с чрезвычайным происшествием, – объявила она. – Только что на моих глазах на аллею опустился неопознанный летающий объект. Из него выкатились коконы зеленого цвета. Из них раздаются призывы о помощи. Пожалуйста, господа, сделайте хоть что-нибудь…За мной! Показываю дорогу!
…ЧП в кремлевском саду, конечно же, попало в первые витки новостного серпантина. Народ похохатывал. Тем более, что событие совпало с Днем Валентина, отношение к которому с давних времен нельзя было назвать устоявшимся.
Уж кто затем только не «прошелся» по бедным садовнику с сыном! Однако садовник, в крещении Василий, не был в обиде на Принцессу за нечаянно свалившуюся популярность. Даже напротив, рад был. Сынишку, в связи психологической травмой от заключения в сетчатый кокон, освободили от ЭГЕ, так что гарантировали отцу помощника в весенне-посевную кампанию. В придачу сына зачислили без экзаменов в ВУЗ по выбранному им профилю. А когда узнали, что из валентинок, присланных по домашнему адресу, 3Д-принтер отпечатал бригантину с алыми парусами в натуральном размере, то Ярмила окрестили не кем-нибудь, а капитаном Греем…Это уже слава!
Кремень игнорировал собрания Двора, однако на «дно не уходил», как бывало. Он постоянно общался с крестной. Но что-то мешало ему возобновить обычные занятия с Принцессой по практике боевого ножа.
Он нашел им замену.
– «Прив, Мар. Я слышал, что ты уволила фрау Голиаф, – прочла Мария в мессенджере. – Браво. Давно пора. Давай отметим это погружением в бункер на Таганке».
– «Прив. А давай-ка, Крен, посетим Аркаим, – предложила она. – Сегодня как никогда летная погода».
Однажды он затянул подопечную на Иссык-Куль, где в прибрежной зоне находилась древняя «вотчина» его предков Мухтарбековых.
…Весь путь, состоящий из авиаперелета, пешего и конного маршрутов, крестный сосредоточенно присматривался к Марии – с глазами на мокром месте.
– Ландшафт потрясно Эшбианский! – воскликнула она, скользя затуманенным взглядом по зубчатому горизонту.
– Знаешь, Мар, – сказал Кремень по прилету, – я тебе тоже многое не рассказываю.
Девушка присела на валун, вытряхивая камешек из кроссовки.
– Увы, – призналась она, щурясь на восходящее солнце, – я о твоем прошлом мало знаю.
– Если честно, то окрестности озера – она и есть родина моих предков. – По этому берегу тысячу лет назад, – продолжил Кремень, – проходил Шелковый путь из Китая. А в той скале, что нависла над водой и почти касается ее, обитала шайка разбойников. И был у них хан Мухтарбек во главе.
– Романтичное начало.
– Дашь ли ты мне слово рассказать о себе потом то, что мне интересно?
– Слово чести?
– Можно по-пацански.
– Заметано.
– Дело было зимой, – приступил Кремень к рассказу. – Тогда в зимний период Шелковый путь проходил по льду замерзшего озера. Караван с поклажей, притороченной к горбам верблюдов, размеренно тянулся через белую пустошь прямо к месту замаскированной проруби…
– Погоди! – воскликнула Мария. – Ты видишь, как кружатся чайки над тем темным местом?
– Когда ты прослушаешь до конца, ты узнаешь, что это…Продолжаю. Но раздался окрик. Кто-то предупредил купцов об опасности. Караван свернул с протоптанной тропы…
– Интересно, кто же предупредил?
– Если перебьешь еще раз, то будешь к ужину варить рис по-разбойничьи.
– Испугал. Замолкаю.
– В это время в пещере умирал новорожденный сын главаря шайки. У роженицы от истощения закончилось молоко. Нужна была добрая добыча. Тогда Керим, двенадцатилетний сын хана, вызвался вернуть удачу. Отец не возражал, хоть и не разумел, в чем заключается план мальчика. Керим попрощался с родичами и отправился в путь. Рядом бежал щенок. За ними следили во все глаза. Но два челнока, прошивающие белое полотно, исчезли…
Мария подняла было голову, чтобы еще что-то вставить, но встретив взгляд Кременя, осеклась.
– …через некоторое время появились снова, – продолжил тот. – За челноками ниткой тянулся караван, пока первый верблюд не рухнул в прорубь. С ним вместе ушел под лед проводник. А без него караван лишь ветхая постромка упряжи. Это был сигнал разбойникам. Ватага взвилась, как сухой саксаул в самум. Младенец выжил. И впоследствии от него родился первый Кремень.
– А мальчик с собачкой? – спросила Мария.
– Собака и первый верблюд, по преданию, заледенели в виде тороса. Весной образовался островок. Он впитал в себя кремнезем со дна. Геологи говорят, это обычная вещь. А в смеси с органикой кремнезем дает черный кремень.
– И конечно, тот камень не встречается нигде, кроме той пещеры, где жили разбойники, – добавила девушка.
– Угадала. Они этим камнем высекали огонь и чистили воду. Даже крошка камня, представь, мутную воду делала чистой.
– Знатное сказание старины замшелой… А с мальчиком чем дело закончилось?
– Керим, по-русски Кремень, вернулся в пещеру. Пятнадцатый в роду Мухтарбека с этим именем – это я.
– Значит, Керим – нулевой Кремень. Тут тайна, до которой надо дорасти?
Кремень вздохнул.
– Что делать с тобой?.. Расскажу дальше. Видишь ли, черный кремень кочевники использовали и для других целей. Шаманы толкли его в порошок и нюхали. Таким способом они попадали в пузырь параллельного мира, то есть мира, нанизанного на пространство, как на ось.
– Как так?..
– Сейчас объясню. Мы ощущаем пространство, скользя по оси времени. Но можно представить обратное: что время «нанизано» на пространственную ось. Тогда все станет по-другому. Время станет производным фактором, как прежде пространство.
– Похоже на бессмертие…
– Перемещаться мысленно из одного мгновения в другое, из одной эпохи в следующую и наоборот, меняя пространственные картинки…это ли не бессмертие?..
– Это бессмертие буддийской мумии – полуживой-полумертвой сущности.
– Да, но она способна думать, так как мысль – производное во времени, но не пространства.
– А если расхочет думать?
Кремень усмехнулся.
– Вопросик. Наверное, тогда будут думать за нас.
– Ловок же ты, Крен…
– Теперь моя очередь спрашивать. Договор дороже денег.
Мария затихла. Она знала, что Кремень – это могила. Дело не в том. Даже струе родниковой воды она б не доверила некоторые свои тайны. Потому что…потому. Ей не захотелось думать дальше.
– А давай обнулимся, – предложила она вдруг.
– Что это значит?
– Нулевой Кремень не тот мальчик, кто шерсть собачью черно-кремневым порошком натер и дал верблюду понюхать. А ты. И Зоряна – нулевая. И я тоже. Мы все нулевые. Идет?
– Идет.
– Ну, значит, и спрашивать ни о чем не надо.
– Ах так? А ты знаешь что-нибудь о суперпозиции?
– Не бери меня на понт. О ней все знают. Это когда два братца-кванта так запутываются, что никто ничего не понимает, зато они все друг о друге знают.
– Ты не учла, что это бывает и с людьми.
– Если бы! Люди – это макрообъекты, которые живут по правилам Ньютона.
– А вот и нет. Еще Пифагор в античные времена доказал, что спутанность существует между людьми и это не простое суммирование. Это называется дружбой.
– Еще никто не давал ей квантового определения. Ты первый.
– Неважно. Зато она может творить чудеса.
– Тогда ладно. Слушай же.
И она рассказала Кременю все, что случилось на Эшбе.
– Мы расстались с Зоряной в августе, считая по земному календарю. Дело было на Эшби. Я тогда под руководством Синих Богов готовилась к акции по устранению Сатаны Семилазерного…
– Я в курсе – можно без подробностей?
– Я так понимаю, что все в курсе, – немного обиженно сказала Мария. – Ведь я ничего не скрывала. Ну да ладно. Зоряне я сказала код космолета, чтобы она что-то там взяла…по-моему, фемто н. Я ей еще отдала свою Эрго-аспидистру для защиты, мне она уже была бы лишней в моем деле.
– Догадываюсь.
– Что ты там догадываешься. Как ты можешь догадываться. Ничего ты не догадываешься.
– Ладно, прости. Продолжай, я тебя внимательно слушаю.
– И ты прости. Я постараюсь без деталей. Просто это тяжело. Всё так живо в сердце. И отдает болью…В общем, когда мы с ней расстались была ночь… Ганимед светил – такой весь из себя оранжевый, и голубая Европа показалась из-за горизонта. Между горных пиков высовывалась розовая Каллисто…представляешь?.. То есть, мы расстались где-то под утро. И это была моя последняя встреча со 113-ым. Это ее боевой номер. Помню у нее был план разобраться с сектой…Зори махнула мне тогда рукой в сторону храма…он был как черный зуб на краю кладбища…Там один из Ибисов проводил какие-то моления…я это еще от Синих Богов знала. Отправлял в рай эшбианцев…Тебе, я вижу, смешно…
– Нет, молчу.
– А рай – это пояс Койпера на краю Солнечной Системы…Койпер, как сам знаешь, был недостижим для землян из-за Семилазерного. «Вояджеры», «Пионеры» и прочая загибали свои траектории внутрь системы или терялись… Я так понимаю, что после нашей встречи Зоряна под видом местной прихожанки улетела на край Солнечной системы, чтобы все разведать. С расстояния 50 а.е. она отослала сообщение. Ее запеленговали астрофизики. Проследили весь путь обратно. Когда пролетала мимо Земли, службы бросились на перехват…но она почти мгновенно увязла в солнечной короне… Ее капсулу, сплавленную с капсулой Джорджа доставили в январе…Ах! Это все он…Но как?.. Она смогла бы вернуться живой, я в том уверена…но что-то случилось…
Лицо Марии исказилось, она закрыла его руками.
Они помолчали.
– Вот оно как. Но долг платежом красен. Теперь слушай ты.
Из дневника Пресветлой:
«…Как домой вернулась, сразу – в справочник. И правда: “Кремень – из кремнезема. Кремнезем – это минерал с формулой: силициум о два. Железо и марганец окрашивают его в разные цвета».
Вспомнила: эшбианские боги, как египетские, в разные цвета окрашены. Бог Тот, бог Гор и Осирис – все они разного цвета.
Тут меня словно молнией прожгло: иные сущности живут с нами в одном времени, но в другом, параллельном, мире. Цвет – вот коды разных измерений.
Где ж марганца взять?
– Больше всего его в марганцовке, – сказал Главный Химик.
– А посъедобней где будет?!
Химик сказал, что – в витаминах группы «В» …
Но это всё болтовня по сравнению с главным. А главное вот в чем: в моей ДНК – гены Кременя.»
Магическое подполье в чреве черного камня
Лучи заходящего светила лизнули горизонт, воспламенив пики скалистых гор.
Одинокий путник брел по краю ущелья. Слева, куда хватало глаз, простиралась головокружительная бездна. Вдруг смельчак остановился и вынул черный камешек из плотной осыпи справа. Покатал его в ладонях, отряхивая от песчинок… и не удержался от возгласа:
– Вон оно как!
Не снимая поклажу и прикрывая одной рукой глаза от еще достаточно активного солнца, другой рукой путник извлек из рюкзачного кармана сбоку складной полупрозрачный шлем. Прислонился для равновесия к осыпающемуся склону и обеими руками водрузил шлем на голову. Синий светофильтр сгустил краски, и словно мрак обрушился на горный ландшафт. И только орел, выделяясь движением, скользил по небосклону.
Внезапная вспышка скрыла птицу от взгляда. Вот пернатое снова появилось в обзоре, но новая вспышка поглотила его. Рукавом толстого свитера путник протер шлем снаружи и повторил наблюдение. Орла уже не было, но не его пытался высмотреть мужчина. Он хотел убедиться в том, что гора, на фоне которой он засек птицу, блестела на солнце обширной треугольной поверхностью, обращенной к светилу. Обнаружив, что проблески повторялись по всей ее площади, мужчина внимательно оглядел панораму местности. Плоского блеска нигде более не было. Очевидно, гладкая плоскость, скрытая за нанесенным ветрами грунтом и растительностью – это не мираж.
Как ни хотелось упасть там, где стоял, и, закинув руки за голову, повалиться в весеннюю траву и безмятежно полюбоваться облаками, усилием воли путник сдержал порыв, пока не просканировал взглядом возможные препятствия на пути к финишу. Впереди и ниже по курсу неясные отсветы в скалистом нагромождении намекали на сквозной проход.
– Пройду каменный хаос, сделаю привал, а там – уж совсем ерунда, – сказал себе путник.
В вещмешке нашел нужную обувку. Сняв шлем, он переобулся в прорезиненные сапоги, так как скрытое от глаз солнца всегда чревато сыростью.
– Маршрут следующего рывка понятен. Можно послушать последние известия.
Путник достал фемтон и услышал в подкасте Новостного Серпантина следующее:
«…Погруженные в бальзам тела высочайшей четы в назначенный день транспортировали в МОП – Место для Окончательного Прощания. Почетный Астролог в определенный час оповестили весь мир об эпохальном трагическом событии. Конечно, большая часть отдающих последний долг памяти была представлена голографически, и лишь немногие удосужились присутствовать на погребении реально…
– Постой-постой! О чем это они?!
Человек прижал микро-динамик фемтона к ушной раковине так плотно, что уху стало больно. Через минуту, путник вскочил и буквально понесся к скальному проходу. Словно вместо рюкзака у него были крылья. Только не голубиные. А мощные крылья кондора.
…Щебень шуршал под ногами, и с каждым шагом всё более съедался жидкий свет. Иногда приходилось переходить вброд лужи, напоминающие небольшие озерца. Рубчатая подошва сапог защищала от скольжения на влажных булыжниках.