Альберт растерялся от такой смелости.
– Как ты нашла его?
– Шла в школу по тропинке и нашла. Ничего интересного, товарищ Птенцов.
– Дорогая, давай я буду решать, что интересно, а что нет? – полицейский агрессивно воспринял слова девочки.
В свою очередь за дочку вступилась мать:
– Не грубите моей дочери! Она говорит то, что видела и нечего ее мучать!
Альберт оторопел и немного приспустил обороты:
– Я не хотел вас обидеть, а тем более расстроить маленькую Софию, – оправдывался Птенцов.
– Я не маленькая, мне уже семнадцать лет, – возмутилась София.
– Хватит нападать на Птенцова, а то он сам сейчас превратится в маленькую девочку! – раздался голос со стороны трупа.
Полицейский осматривал труп от головы до пят, стараясь не пропустить ничего важного. Он встал и подошел к девушкам.
– Дорогие дамы, расскажите в подробностях что произошло, а ты Птенцов иди фотографируй труп, а то они тебя живьем съедят.
– Извините, майор Синицын, – Птенцов сразу побежал выполнять приказ майора.
Девушки рассказали все от начала до конца. Пока длился рассказ, Птенцов успел запечатлеть труп без кожи во всех ракурсах.
– Вот оно что. Спасибо за помощь следствию. Дайте мне ваши контакты, и я с вами свяжусь, если потребуется помощь или что-нибудь еще.
Ира достала из сумочки визитную карточку и отдала майору. Майор взглянул на визитку и прокомментировал:
– В наше время нужны толковые архитекторы. София, небось, в маму пойдет?
Девушка нахмурилась и сказала:
– В папу.
– А он кем работает? – спросил майор.
– Он у меня ритуальными услугами промышляет, людей хоронит.
София не любит, когда ее считают маленькой девочкой. Да, она может сорваться при виде трупа, но она такая же сильная, как ее мать, как ее отец, и хочет быть такой в глазах других людей. Поэтому она кинула в Синицына шутку, надеясь, что он поймет, кто такая София! Не маленькая девочка, бегающая с куклами, а вполне взрослая девушка. Хотя шутка оказалась правдой.
– Очень смешно, – сказал Синицын. – До свидания, мы с вами свяжемся.
Птенцов начал огораживать место преступления желтой лентой.
***
Девушки шли обратно домой по тропинке через лес. Впереди уже появлялись отблески от окон. Их дом был в нескольких сотнях метров.
– Скажи мне честно, солнышко, – с беспокойством проговорила мать. – Ты точно не прикасалась к нему?
– Да что ты заладила? Боишься, что я подцеплю какую-то болезнь? Типа гепатита или еще чего? Нет, я не прикасалась к нему, честно, я тебе правду говорю, мам. Поверь мне уже наконец, – возмутилась София.
Матери было плевать на ее возмущения. Главное, что она узнала этот факт, и теперь ей стало спокойно, очень спокойно. Ей абсолютно наплевать на труп без кожи, ей наплевать, что он находится рядом с домом, по крайней мере, недалеко от него. Ей плевать на маньяка. Хотя он может покуситься на ее дочь. Конечно, как и любая мать, она охраняет дочку, за ней следит и надеется на ее благоразумие, но тот факт, что она не притрагивалась к трупу, бальзамом обволок ее душу.
София, в свою очередь, не понимала маму. Почему ее больше волнует то, дотронулась ли она до трупа или нет, а не ее эмоциональное состояние? Хотя нет, мама знала все о своей дочке, знала, какой она человек. Сильный, волевой, упорный! Все эти качества передались ей с молоком матери и по генам отца. Но тогда появляется еще больше вопросов, волнующих Софию.
***
Под утро мужчина вернулся обратно домой. Обычно он приходил часам к шести, наливал себе кофе и принимался за работу. Сейчас ему не хотелось кофе. Его жажда работать переходила все мыслимые и немыслимые пороги. Сорвав с себя пальто и кинув портфель на стул, маньяк побежал в мастерскую. Среди многочисленных манекенов мужчина выбрал наиболее подходящий. Он вернулся обратно в прихожую за портфелем. Зайдя в мастерскую, мужчина сел на кресло, положил портфель на пол. Он провел молнией справа налево, и перед ним открылось нутро сумки. Он специально обворачивал целлофаном сумку изнутри, чтобы не заляпать все кровью. Вывернув ее наизнанку, маньяк вытащил свою работу. Идеально освежеванную кожу. Растянув ее на полу, он стал собирать из кусочков кожи новую Лизу, не похожую на ту, которую встретил вчера ночью. Мужчина строчил и пришивал один кусок к другому, третьему, четвертому. Он старался придать коже вид костюма, вроде латексного, какие используют для ролевых игр. Маньяк не интересовался сексом, ему нужно было что-то больше. Его заводило, когда из ошметков, которые он вырезал, складывается нечто большее, чем просто костюм.
Завершив свое дело, он посмотрел на то, что получилось. На вид как будто настоящий человек, только сдувшийся изнутри. На него смотрела Лиза с пустыми глазами, пустым нутром. Вот что он хотел! Теперь самое важное.
Мужчина брал то, что получилось с помощью его «золотых» рук, и надевал на манекен. Кукла обрастала настоящими конечностями: нога, рука, голова. Он так искусно освежевал тело, что даже волосы сохранил. Голова преобразилась, не хватало только глаз. Маньяк взял маркер и нарисовал глаза, пытаясь повторить Лизины глаза. Затем пришло время надевать главную часть – тело. Обернув манекен, мужчина стал зашивать его со всех сторон. После того, как кожа преобразилась и натянулась на манекен, можно было преступать к следующей фазе.
Он залез в шкаф, что стоял недалеко от толпы голых манекенов, и достал оттуда женские вещи. Разобрав их, нашел те, что подходили по размеру и надел на манекен. Теперь на него смотрела не бездушная кукла, а Лиза: хмурая, одинокая, со следами ниток и иголок.
– Привет дорогая, теперь ты дома.
Мужчина обнял манекен, поцеловал в щеку и поднял на плечо. Пройдя несколько комнат, он оставил Лизу рядом с Ромой, Светой и Катей.
– Пока, ребятишки, скоро я приведу еще детей. Поиграете пока с ней, только тихо, а то папа отругает вас! – пригрозил маньяк и захлопнул за собой дверь.
Глава 2
Для Софии утро запомнилось, как самый страшный эпизод в ее жизни, что нельзя сказать про ее школьных друзей У них утро проходило взвинчено, нервно. Коридоры школы заполонили учащиеся. Они бегали с одного края этажа в другой, забегали в классные комнаты. Сонные лица учеников мелькали ото всюду. Они ждали когда раздастся звонок и дети разбредутся по кабинетам постигать знания. Тихо сидеть за партой и монотонно записывать за учителем.
Как раз, когда в классную комнату номер шестьдесят девять зашел последний ученик, зазвенел звонок на урок. Дети сели за парты. Каждая из пятнадцати парт была заполнена, кроме самой первой справа, сразу напротив учительского стола. За ней не было никого. Даже непривычно для остальных. Самые умные девочки в классе пропускают уроки.
Зашел учитель.
– Всем доброе утро, – Надежда Витальевна с огромным грохотом кинула на стол классный журнал.
– Кто сегодня дежурный? Почему доску не протерли? – возмутился учитель. – Дорогов, встань и протри доску, если никто не может этого сделать.
Мальчик лениво встал с последней парты и побрел к доске, бубня себе что-то под нос.
– Что ты возмущаешься? – спросил учитель.
– Сегодня Смелова дежурная, а я за нее должен тереть доску, – говорил Дорогов и глазами искал тряпку.
– Кстати да, Софьи нет, да и Кругова куда-то исчезла. Непорядок. Хотя, может Смелова еще придет. Нужно все рассказать Людмиле Львовне! – говорила Надежда Витальевна. – Она приструнит оборванок, тем более у них скоро ЕГЭ, а девочки пропускают. Ладно, это их проблемы.
– И наши, – сказал Дорогов, явно намекая на свою работу, которую он не должен был делать.
– Давай дотирай и возвращайся обратно на место, лентяй.
Дорогов сел за парту. Надежда Витальевна начала урок. Пока учитель рассказывал про лентовидных червей и как они опасны для здоровья, на последних партах воцарилось длительное обсуждение.
– Извините, что я вам это говорю, ребят, но их убил маньяк, – тихий голос послышался из предпоследней парты.
– Ты идиот, Коломов. Такое больше не говори, – прокомментировала девочка с последней парты.
– Да их по-любому грохнули, – пошутил парень, сидевший возле девочки.
– И ты туда-же? – возмутилась девушка
– Кать, я шучу. Конечно, их никто не тронул. Софа, скорее всего, заболела или проспала, – оправдывался парень.
– Дануев каблук, – приметил Коломов.
– Еще раз так скажешь, – я тебя грохну на перемене.
Все, кто это услышал, захохотали на весь класс.
– Вы чего смеетесь? – грозно спросил учитель.
Никто ничего не ответил, только все замолчали. Надежда Витальевна продолжила урок.
– Ребят, с ней точно ничего не случилось, она предупредила меня, что в школу не придет. Сказала, вечером все расскажет, – раздался голос слева от Коломова.
– Даша, а с Круговой что? Не знаешь? – спросила Катя.
– Вообще не знаю. С ней вчера Антошенька разговаривал. Она что-то кричала, плакала. Думает, что я сплю с ним, представляете?
– Бонифеева, я в жизни не поверю, что ты ни разу не села на Дорогова. Он же тебе с пятого класса нравится, – влез Коломов.
– Я еще девственница, – серьезным тоном говорила Даша.
– Ладно, забейте вы. Завтра все придут. Скорее всего, простуду подхватили. Они же рядом сидят всегда, – говорил Дануев.
– Мне вчера отец рассказал, что на самом деле маньяк убил уже троих, хотя в газетах и интернете пишут про два случая, – начал Коломов.
– Твой отец расследует это дело? – спросил Дануев.
– Да, но он просил меня не рассказывать факты из дела… – задумался Коломов и понял, насколько он болтлив, но это же его друзья, так что они имеют право знать. – А так, он сам делится со мной всем, что знает.
– Прям всем? Расскажешь подробнее, как он их убивает? А то мне вчера какие-то странные вырезки из статей кидал Антошенька в ВКонтакте. Там писали про маньяка, что он насилует жертв – и мальчиков, и девочек – и потрошит их, – с ужасом говорила Даша. – Мне даже страшно было читать про все это.
– На самом деле, нет. Все намного страшнее, – начал Коломов. – Он освежевывает их.
– Это как? – спросила Катя.
– Филимонова, ты не знаешь, что это за слово? – небрежно спросил Коломов, явно указывая на ее недалекость.
– Я тоже не знаю, – сказала Бонифеева.
– Это когда снимают кожу живьем, – пугал всех Коломов.
– Да не ври ты. Как можно с человека живьем снять кожу? – влез Дануев.
– Если закрепить тело – то легко. Только человек умрет скорее от болевого шока или от потери крови. Только представь: снимать кусок за куском. Уф, – говорил Коломов.
Всех пробрало до косточек, даже Коломова.
– Он сначала убивает их, сто процентов, – говорил Дануев.
– Конечно убивает. Мне так папа сказал, – гордо говорил Коломов.
– Вечно ты своим папой кичишься, – влезла Филимонова.
Коломов сразу притих. Для Кати тема отцовства была чем-то запретным, нежеланным. Она всегда говорила, что у нее нет отца и никогда не было. Хотя все прекрасно знали, что это не так.
С самого детства Катя ненавидела своего отца. Он ее бил за каждый проступок. Мать не могла прикрыть девочку, иначе сама получила бы нагоняй от своего мужа. Девушка лишний раз старалась не злить его, чтобы не получить оплеуху от главы семейства. С какими-либо просьбами обращалась только к маме. Катя прекрасно понимала, что мать сама не хочет с ним жить. Когда она заикнулась о разводе, в нее полетел нож и встрял прямо в деревянную дверь рядом с головой мамы. Этот момент Катя запомнила на всю свою жизнь. Ей хотелось вернуться в тот вечер, вытащить нож из двери и вонзить его в толстое брюхо отца. Со временем мама привыкла и стала потакать отцу во всех избиениях дочери. Иной раз сама ему жаловалась на дочь. Наверное, она не хотела получать агрессию в свою сторону и тем самым направляла дурь отца на дочь.
– Ладно, давайте подождем вечера. Софа нам сама все расскажет, – через какое-то время подал голос Дануев.
– Так будет лучше, – подтвердил Коломов.
– Сдаем листочки, – закричала Надежда Витальевна.
– Какие листочки? – спросили хором ребята.
– С самостоятельной работой, – сказал учитель.
– Вы же нам ничего не задавали! – возмутился Коломов.
– Пятнадцать минут назад я дала вопрос и сказала на него отвечать на отдельных листочках. Вы меня не услышали? – закричала Надежда Витальевна.
– Услышали… – тихим и печальным голосом сказал Коломов.
– Тогда в чем проблема?
– Ни в чем, извините, это глупая шутка, – оправдывался Коломов, шаря глазами по классу в поисках отличников, у кого можно списать.
– Время! Сдаем листочки!
Коломов, Филимонова, Дануев и Бонифеева получили двойку за урок биологии.
***
Близился вечер. Солнце медленно спускалось к краю земли. За целый день город полностью высох от вчерашнего дождя, ни одной лужи на улицах Сизовграда. София готовилась выходить из дома, как перед ее лицом резко появилась мать.
– Ты никуда не пойдешь!
– Почему?
– По городу буйствует маньяк. Ты же видела сегодняшнюю картину.
– Ты же знаешь, что я хорошая и осторожная девочка! Я не дам себя в обиду, – София пыталась задобрить мать.
– Я это знаю и очень сильно боюсь, что с тобой случится такое… – нервничала мать.
– Ничего со мной не случится. Даю тебе слово. Я с друзьями собираюсь дома у Даши. Мы посидим несколько часов, и я вернусь домой. Честно.
– Нет, я против. Если ты не успокоишься, то я позову отца.
– Если мне папа разрешит, ты не будешь противиться?
– Нет, я соглашусь с ним.
– Хорошо.
София пошла в комнату родителей. На кровати, закутанный в плед, с чашкой чая в руке сидел папа. Дочка подошла к нему и крепко обняла.
– Папуля, как ты себя чувствуешь?
– Более-менее. Горло, вроде, не болит. В жар бросает. Думаю, денька два, и я приступлю к работе. А ты как себя чувствуешь после сегодняшнего утра?
– Получше, мне не страшно, честно. Просто утром я немного растерялась. Никогда не видела трупы, тем более такие.
Ира наблюдала за разговором со стороны. Сложила вместе руки и оперлась на дверной косяк.
– Тебе нельзя бояться мертвых. Ты же хочешь пойти в мед. Там происходят вещи куда страшнее, чем лежащий смирно труп.
– Какой мед? – вмешалась мать. – Она еще людей будет резать? Ну уж нет!
– Мам, хватит со мной ругаться. Целый вечер кричишь, – возмутилась София.
– Действительно, Ир, хватит. Ты сегодня сама не своя.
Ира замолчала и кинула осудительный взгляд на Кирилла.
– Пап, еще не ночь, правильно? – аккуратно подошла к разговору София.
– Пятерка за сообразительность, – пошутил отец.
– Я бы хотела погулять, а мама меня не пускает, говорит, что ты решаешь все в семье, – продолжила Софа.
– Ты же прекрасно знаешь, какое положение в городе.
– Да, знаю, но я всего лишь к Даше. Мы посидим в квартире и не будем никуда выходить. Если вы так за меня переживаете – вызовите мне такси туда и обратно. Я вам буду звонить каждый час. Честно, папуль. Меня там друзья ждут.
Кирилл ничего не ответил. Он ушел в раздумья.
– Завари мне еще чай, а я подумаю. Как принесешь чашку – отвечу на твой вопрос.
– Хорошо, папуль, – София побежала на кухню.
Кирилл встал, подошел к жене и обнял ее.
– Зайка, ты чего так переживаешь? Она у нас молодец. Ты сегодня, действительно, сама не своя. Срываешься, волнуешься за все, – Кирилл поцеловал Иру в щечку.
– Наверное, ты прав, – согласилась Ира. – Но ты не видел то, что видела я сегодня, и…
Не успела Ира договорить, как в комнату зашла София с чаем.
– Папуль, я тебе еще меда положила, лимона и имбиря. Выздоравливай давай.
– Умница, – поблагодарил Кирилл дочку. – Мы с мамой поговорили и решили тебя отпустить. Только у нас к тебе несколько условий. Во-первых, ты едешь на такси туда и обратно, во-вторых, звонишь. Все, как ты сама говорила. Поняла, золотце?