К. оказала движениями знаки почтения, вышла из толпы и, подойдя к сегодняшнему триумфатору, тепло поцеловала его в щеку. От такого жеста его глаза заискрились просто нечеловеческой энергией.
– Еще раз хотела бы вас поздравить с выходом Вашей новой книги. Уверена ее ждет еще больший успех, чем предыдущие! Критики и пресса в восторге, – она была неподражаема в своей искренности и убедительности.
– Покорнейше благодарю. Книги, как дети: надеешься, что каждый последующий получится лучше предыдущего. Хотя никаких объективных предпосылок к этому нет. А критики меня уже давно приняли, их мнение для меня далеко не так важно, как ваше, моя дорогая.
Он было потянулся к ней за ответным поцелуем, но К. уже знавшая все тонкости и обычаи светской жизни и ее обитателей, сделала расчетливое и плавное перемещение, как будто невзначай, на секунду переключив внимание, на полшага в сторону и отстранилась ровно на такое расстояние, чтобы движение писателя превратилось в бесцельное, но при этом осталось незамеченным для остальных присутствующих. Высший класс манер и учтивости.
– Позвольте Вам представить молодого писателя. Многообещающ, возможно, в скором времени прогремит и все будут говорить о нем, как о продолжателе Ваших идей, – К. взглянула на меня довольным заговорщицким взглядом и, потянув меня за руку, выставила прямо перед его взором.
– Очень приятно познакомиться с Вами. Для меня это -огромная честь. Я – давний почитатель Вашего таланта, – произнес я экспромтом, стараясь копировать манеру и стилевую мелодию произнесенных этим вечером фраз.
– Не знал, что Вы стали агентом у писателей, – заслуженный литератор машинально пожал мою руку, не удостоив меня ни взглядом, ни дежурным "спасибо". Все его внимание было сконцентрировано на К. – Если так, то я был с огромной радостью стал бы Вашим вечным благодарным подопечным.
– Ну что Вы. Я пока только пробую свои силы на молодых и вроде как подающих надежды, но если получится, то, конечно, для меня будет огромной честью содействовать распространению Вашего слова. Однако, как мы все видим, Ваше нынешнее агентство прекрасно справляется с выполнением своих обязанностей. Полагаю, и они, и Вы в крайней степени довольны сотрудничеством.
– Очаровательна, скромна и умна, – писатель остался доволен таким ответом К. и наконец перевел свой взгляд на меня, – Так что пытаетесь донести что-то миру? Что-то новое или вечные ценности? Могу называть вас "коллега"?
– Пока рановато, – как можно смущеннее сказал я, – пока только пробую голос, руководствуясь наставлениями и стилевыми высотами Вашими и других классиков. – Я спиной почувствовал довольный взгляд К, и продолжил с новой порцией энтузиазма. – Уверен, ваша новая книга окажется выше всяких похвал.
– Спасибо, надеюсь она вам придется по вкусу, – благосклонно произнес литератор, – А как вам предыдущая? Не показалась излишне замысловатой, я постарался как можно глубже капнуть и разобраться в человеческом сознании, разобраться в причинно-следственных связях через поколения семьи.
– Да, да, я прекрасно понял Вашу идею, и она глубоко затронула мою душу. Великолепное произведение, я и смеялся, и плакал, и она, даже можно сказать, изменила мою жизнь.
– Хм, не припомню, чтобы я закладывал юмористическую составляющую, но полагаю, она задела у вас какие-то особенные чувства.
– Да, ведь каждый проживает рассказываемую ему историю через призму собственных переживаний.
– Что же, молодой человек, желаю Вам свершений. Литература – великий вид искусства Она требует многого, но и много может предложить взамен.
Я не совсем понял, что именно он имел в виду: память и благодарность потомков, вклад в культуру языка и народа или просто деньги и большое количество молоденьких восторженных почитательниц. Наверное, все сразу. Я учтиво опустил голову с благодарной улыбкой, и мы еще раз пожали руки.
К. потянула меня обратно из этого круга. У нее была довольнейшая улыбка.
– Вот видишь, как все просто, им больше ничего и не требуется, кроме восторженных слов похвалы. Хотя ты чуть была не провалился со своим "смеялся, плакал". Хорошо, что он уже столько наслушался за вечер лести, что его внимание к явной иронии заметно притупилось.
– Видимо, я слишком рьяно вошел в роль. С каких пор я, кстати, стал молодым начинающим писателем?
– А ты разве нет? – К. игриво улыбнулась.
– Пока не планировал.
– Ну все может случиться. Не зарекайся. Что же, вроде вечер перевалил за критическую отметку, мой телефон молчит уже пятнадцать минут. Так что теперь спокойно можно поболтать где-нибудь в стороне от этого непрекращающегося водоворота светской жизни. Будь добр, возьми мне что-нибудь в баре на свое усмотрение и встретимся тут через пять минут.
– Прекрасный план, – произнес я и с воодушевлением направился к бару.
Момент, который я пытался мысленно приблизить все эти возмутительно тягучие недели, наконец настал. Никакого конкретного плана у меня не было. Оставалось полагаться на план Б. Мне вспомнился ее взгляд после прочтения моих наспех накиданных строчек. Эта стремительный нервный взгляд, прорвался сквозь баррикады светского официоза и дистанцирования от, по сути, незнакомого ей человека. Словно, сомнение, а вслед за ним и нотки страха пробегают в миг кажущейся потери контроля. На крохотную долю секунды глаза раскрываются чуть шире, но мозг стремительно берет все под контроль и равновесие восстановлено.
Мои мысли двигались хаотично и сменялись с жутчайшей пустотой. Сразу всплыли воспоминая о чувстве пережитом после ее примерно такого же взгляда, но задержавшегося и тем самым пробравшегося мне под черепную коробку. Какого черта вообще это было? Может просто гормоны смешались под воздействием температурного и алкогольного градуса, что и вызвало такую реакцию. Возможно, сейчас я уже додумываю тот поразительный эффект, приукрашая и добавляя чрезмерную долю символизма. А если это было нечто внечеловеческое? Что-то метафизическое, за пределами понимания и рационального объяснения. И что самое жуткое, почему нити мироздания, кишащие повсюду не затрагивают ее. Как это вообще возможно? Что есть она, что есть они? Как можно это все связать воедино? Да, прекрасный каламбур. В конце концов всегда есть вероятность, что у меня в тот момент временем просто случился микроинсульт.
С такими противоречивыми и безрезультатными размышлениями я таки добрался до барной стойки. Сомнений насчет выбора напитка у меня не было, очевидно, что следует брать то же что и в тот вечер. Дабы опыт был повторен. Бармен был отвлечен на трех миловидных девушек, для которых видимо вечер не задался, и они хотели получить хоть какую-нибудь порцию веселья. Я настойчиво пытался мысленно принудить его обернуться, пытался докричаться сквозь заметно прибавившую в громкости музыку мероприятия, даже дернул за проходившие через него алые нити. Как можно незаметнее, потому что долбанного мима у бара точно никто обслуживать не станет. Окончательно разочаровавшись в этих ловких, но не самых действенных способах, я решил просто протолкаться к нему.
Путь мне преградил до боли до боли знакомый мужчина, который тоже горел желанием сделать заказ. Попытки вспомнить, где я мог его видеть, отвлекли мое внимание. Это оказался телеведущий разговорного ток-шоу из моего сегодняшнего кошмара.
– Я вас видел сегодня во сне, – для чего сказал я.
– Надеюсь, в эротическом? – ответил мне его рот с белоснежной зубами. Было заметно, что мужчина был уже в изрядной кондиции, однако дикция его была безукоризненна.
– Нет, Вы вели свое шоу, в котором подводили итоги подходящего к концу жизненного цикла всей человеческой цивилизации, потому что весь ядерный боезапас мировых держав был уже воздухе.
– И я был хорош?
– Как всегда на высоте.
– Признаться, это – всегда была моей мечтой, да, именно провести свое шоу после настоящей трагедии. Не все эти бытовые ссоры, нерожденные и потерянные дети, и спортивные праздники, и тупые шутки. А самая, блядь, настоящая трагедия, потрясающая основы мироздания. И выйти без подготовки, отмахнуться от гримеров и стать перед камерой, в прямом, мать его эфире, самым, блядь, наипрямейшем, раньше президента и произнести слова, которые затронут каждого слышащего. И держаться, и чувствовать переживание огромного количества народа, долбанное единение.
– В моем сне обошлось без трагедии, скорее Вселенская светлая грусть. Но я всей душой желаю, чтобы когда-нибудь Ваша места осуществилась.
– Да, надо выпить за это!
На громкий отклик моего нового товарища бармен незамедлительно отозвался. Мы опрокинули по стопке за его светлую мечту. Я заказал две порции джина с кампари и расторопно ретировался с двумя бокалами.
Вернувшись к обозначенному месту, я застал К. именно там, где и предполагалось, что в этот нервный вечер было сродни чуду. Она расположилась на небольшом кожаном черном диванчике в некотором отдалении от окружающей тусовки, хотя такое ощущение складывалось только из-за субъективности и недавней мутации моего восприятия. По существу, все черные диванчики стояли в ряд. Все были одинаковы. На каждом располагалось не более трех человек. Однако, отсутствие алых нитей мироздания рядом с ней выделяло его среди всего. Я уже успел настолько привыкнуть к ним, что полная пустота кажется мне патологичной. Блаженная патологическая пустота. Просто фигура расслабленно сидящей девушки. Она закинула ногу на ногу, оголив из-под нескончаемого подола бледную голень. Ее ножка была свободна от чернильного узора. Бледный белый контрапункт к окружающему черному миру. Взгляд ее был рассеян и задумчив.
Я подал ей бокал, и мы молча сделали по глотку.
– Неплохой выбор. Мне нравится. Спасибо, – она прервала свое молчание. – Ну чем занимался, пока я снимала самый идиотский рекламный ролик в мире?
О, моя дорогая. Все изменилось. Все полетело к чертям. Я вижу то, что всегда было скрыто. Я вижу суть. Я чувствую истину. Я переполнен впечатлениями, вопросами, метаниями и догадками. Что это и почему сейчас? Для чего? Как мне поступать? Могу ли я изменить это или подействовать? Открылось ли беспрецедентное пространство для действия, или я всего лишь безвольный свидетель, против своей воли принужденный видеть потаенное безо всякой возможности на что-либо повлиять? И как связана с этим ты? Проводница в некий новый мир или всего лишь одна из мириад частей? Как видится абсолютно не связана и свободна? Видишь ли ты, что вижу я? И наконец, наверное, самое важное: как мне это поведать тебе?
– Да так. Вроде ничего важного не случилось. Расскажи лучше, как съемки прошли?
– Ты и так все знаешь. Вот вроде бы строишь карьеру, растешь как профессионал, набираешь опыта, начинаешь избегать детских ошибок, полагаешь, что уже можешь чувствовать форс-мажоры заранее, но в какой-то момент ты понимаешь, что слишком многое зависит от такого количества случайностей, что ничего предусмотреть заранее нельзя. И ты уже не просто выполняешь свои обязанности, ты буквально сражаешься о всей вселенной. Только твои возможности ограничены, ее же безмерны. Твоя фантазия пытается просчитать все возможные варианты, но ее выдумка безгранична.
– Мне почему-то кажется, что тебе это нравится?
– Пожалуй, хотя, конечно, устаешь от этого. Словно маленькое суденышко, выходящее из порта, вроде и маршрут известен, и карты подробны, но случится может все что угодно. Появление Ктулху еще никто не научился исключать полностью. Однако, желание превозмогать и продолжать идти на пределе – отличная черта. По крайней мере, всегда можно узнать что-то новое как о себе, так и об окружающих. Нет более достойного сражения, чем со всеми Вселенной. Никогда не стоит оставаться в порту подолгу.
– А если вокруг шторм? – вставил я, как будто оправдываясь.
– Я сказала, что надо быть смелым, а не идиотом.
После снисходительного взгляда, на мою необдуманную фразу, она по-кошачьи потянулась, пригубила еще из своего бокала и устало помассировала свою тонкую лодыжку.
– Пойдем немного постоим на свежем воздухе. Я за весь вечер ни разу отсюда не выходила, но теперь уже точно можно. Интенсивность мероприятия идет по нисходящей.
Мы оставили бокалы на столике и неспешно побрели к выходу. К. вежливо раздавала мягкие приветственные кивки и вежливые улыбки, встречавшимся нам на пути гостям. Я же как можно незаметнее плелся позади нее.
Когда мы вышли на улицу я не преминул победоносно посмотреть на охранника, но он уже изрядно подустал за вечер и ему было глубоко наплевать на наше негласное противостояние. К. взяла у меня сигарету, подожгла ее и выпустила дым, запрокинув голову.
На улице было все также морозно, до весны еще не скоро. Ее легкая короткая курточка и огромнейший палантин уступали холоду. К. подошла ближе, прижалась плечом ко мне. На выходе больше никого не было, даже случайных прохожих. Когда мы вышли, даже охранник ушел внутрь помещения погреться.
– Что ты имел в виду в своем стихотворении? – неожиданно она разразилась вопросом, хотя угадывалось, что он давно зародился в ее сознании. Не то чтобы он застал меня врасплох, я же сам хотел, чтобы он его задала. Но сформулировать верный ответ на него у меня не выходило.
– Хм… Пожалуй, я подумал о взаимосвязях, которые связывает всех людей в этом помещении. Искусство, творчество, успех и идущая с ним под руку неказистая сестрица зависть, долговечная любовь и мимолетная страсть, прочные деловые отношения и ветреные плотские, знакомства новые и старые. Все это незримо завязывает индивидуумов между собой. И что все люди именно в этом помещении крепко переплетены между собой и концентрация, скажем так, этих нитей здесь чрезмерно высока. И думаю, твоя татуировка натолкнула меня на этот ход мыслей.
– Мне понравилось, как ты это изобразил на бумаге. Я всегда чувствовала то же самое, то что люди как бы далеко не разбегались друг от друга всегда будут для вселенной двумя узелками на одной длинной нити. Как в старой японской легенде. Или как в том фильме. Про заряженные частицы.
– Квантовая теория Эйнштейна?
– Возможно…
– Что в легенде, что в теории речь идет о двух элементах, или же символизирующих ими как принято говорить родственные души, о романтизированной связи высшего порядка, пред которой преклоняются люди, жаждут подобную для себя. Я же скорее говорю об индифферентной связях, без какого оттенка чувств или аллюзий на божественный замысел. Это скорее, как регистрационная метка, или как самое дальнее и запылившееся воспоминание в самой глубине подкорки мозга. Ничего прекрасного или воодушевляющего. Просто сухой непререкаемый факт. Вероятно, некоторые из них являются объектом чаяний и чувств, но это лишь случайное совпадение, ничего больше.
– Но это же и делает их еще ценнее. Желание возбуждает, то что редко.
– Пожалуй. Такой рисунок как у тебя на спине тоже встретишь нечасто.
– И что, он возбуждает?
– Я совру, если скажу, что нет.
– Самое забавное, что все началось с маленького браслетика на запястье, – она подвернула рукав, и показала мне чернильную цепочку из крохотных звеньев. из-под рукава к ней подходили и аккуратно самыми кончиками вбирали в себя уверенные флористические линии.
Ее прервал громкий смех небольшой компании, вываливавшейся из дверей заведения. К. вздрогнула от такой неожиданности, обернулась и лишь улыбнулась. Как мне показалось, несколько трагично.
Компания, поравнявшись с нами, громко и задорно попрощалась, их пыл явно не позволит ночи закончится раньше времени. К. помахала им в ответ.
– Издательский дом в своем самом прекрасном представительстве, – пояснила К. – У них сегодня тоже праздник.
Мы закурили еще по одной. В это время из двери потихоньку начали вытягиваться остальные гости вечера. По виду все были крайне довольны прошедшим мероприятием. Те, кто еще не был доволен в полной мере, пока оставались внутри и старательно уничтожали свое недовольство в бесплатном баре. Тут показался и главный виновник торжества в компании двух немолодых почитательниц. Небрежно набросив свое пальто на плечи и победоносно обнимая каждую из доставшихся ему сегодня трофеев, он словно римский император величественно впускался со входных ступенек. Лавровый венок ему заменяла помятая фетровая шляпа. Поравнявшись с нами, он отвлекся от своих спутниц, еще раз душевно поблагодарил К. за организацию и присутствие на его празднике "ее несравненной особы". К. уже изрядно устала от светской болтовни и тихо принимала комплименты, лишь смущенно улыбаясь. Проводницы литератора из-за его спины злобно сверкали глазами на К. и попеременно дергали его за рукав, театрально жалуясь на холод. Мне заслуженный писатель лишь пожелал творческих успехов на моем поприще. Очень мило с его стороны. Попрощавшись с нами, он накинул пальто обратно на плечи и, обняв подруг, продолжил нетвердое движение. Интересно, что пьянит сильнее: алкоголь или же всеобщее почитание?