Но когда-то все было совсем иначе – с Лерой он собирался прожить долгую счастливую жизнь. И разрушился их брак не в один день, он рассыпался по крупицам день за днем, и Калинин ничего не мог с этим сделать. Лера не могла понять специфику его работы. Сначала она остро реагировала на ранения, полученные при выполнении заданий, ненавидела ночные звонки, разрывающие мобильник мужа, потом все чаще стала заговаривать о том, что профессию можно сменить и на более спокойную, безопасную. Но он почему-то был уверен в том, что всегда сможет избежать смерти, ведь ему есть ради чего жить. Уверял жену, что ничего страшного с ним не случится, да и с повышением должности работа стала гораздо спокойнее. А Лера стала всерьез задумываться о детях. Да и сам Калинин был не то чтобы против, просто с трудом представлял себя отцом. Кроме того, понимал, что все заботы о ребенке, скорее всего, лягут на плечи жены, а свое участие в этом нелегком деле проявлять он будет лишь в редкие выходные. И, кажется, Лера уже смирилась даже с этим. Она накупила витаминов для будущих мам и начала обходить врачей, чтобы проверить здоровье, засматривалась в магазинах на детскую одежду и мечтательно примеряла на себя роль «мамы». Однако в один из вечеров случилось то, что поставило окончательную точку на этих мечтах и на их семейном счастье. В кои-то веки он пришел домой пораньше, чтобы вместе с женой выбраться на прогулку. Они как раз направлялись в сторону заснеженной аллеи напротив дома, когда позади раздался выстрел, и спину прошила острая боль – «привет» от одного из злодеев, несогласного с предъявленной статьей. Пуля угодила в легкое, и майор едва не умер на операционном столе, а затем почти месяц провалялся в ведомственной больничке. Все это время Лера исправно ходила к нему, приносила продукты и ухаживала за ним, но после выписки собрала вещи и сообщила, что больше так жить не может. В итоге, ушел он сам, оставив ей квартиру. Понимал, что ему будет тяжело там, в их некогда семейном гнездышке, тем более что и денег вполне хватало на то, чтобы купить другое жилье, где ничто не будет напоминать о прежней жизни.
Из их «троицы» только он остался совсем один. У Саши и Влада были семьи, дети. Рядом были те, за кого они переживали, те, кого любили. Больше года прошло с тех пор, как они с Лерой развелись, и об ее жизни он знал лишь понаслышке от общих знакомых. С каким-то мрачным удовлетворением отмечал, что она так и живет одна, что пока не завела себе нового мужчину, и даже вроде еще не отошла до конца от развода. А может, все еще возможно исправить?
Ему так остро вдруг захотелось поехать к Лере, увидеть ее, поговорить, да и их бывшая квартира находилась всего в десяти минутах езды, поэтому вскоре Калинин уже стоял перед дверью бывшей жены.
Время было позднее, и Лера открыла лишь после третьего звонка. Кутаясь в халат и приглаживая растрепавшиеся волосы, она растерянно застыла на пороге.
– Дима? Что-то случилось?
– Можно мне войти?
Лера молча посторонилась, пропуская его в квартиру, и закрыла дверь.
– Разбудил?
Он скользнул взглядом по прихожей, невольно выискивая чужие вещи – возможно, она была не одна.
– Да, мне рано вставать на работу, ты же знаешь…
Лера работала в юридической конторе, там они и познакомились, когда Калинин опрашивал свидетелей по одному делу.
– Так что случилось-то? – снова спросила девушка, с тревогой вглядываясь в лицо бывшего мужа.
Он смотрел на нее и никак не мог насмотреться. Мягкие, от природы кудрявые волосы, темной волной спускались на плечи, пряча под собой изящную шею. Полные, четко очерченные губы, для которых любая помада была излишней, так и манили к себе, навевая воспоминания о еще не забытом вкусе. А ресницы! Они как всегда сами собой загибались вверх, делая взгляд бывшей жены выразительным и волнующим. Вот точно, какая-то бабка Леры «согрешила» когда-то с мужчиной южных кровей.
– Я скучаю по тебе, – неожиданно для себя произнес он и, подойдя ближе, протянул руку и слегка дотронулся до ее щеки.
Она медленно отпрянула назад, взглянула с еще большим недоумением.
– У тебя кто-то есть? – поинтересовался мужчина, пристально глядя в ее глаза, словно пытаясь по ним прочесть всю правду.
– Нет, – покачала головой Лера, но тут же, словно опомнившись, что уже давно не должна перед ним отчитываться, спросила с вызовом: – Тебе какая разница, Дим?
– Я люблю тебя, – спокойно ответил он.
– Ты пришел среди ночи, чтобы сказать мне это?! – шумно выдохнула девушка.
– Может, вернешься? – не обращая внимания на ее гнев, просто спросил Калинин.
– Мне кажется, мы уже давно все решили.
– Нет, это ты все решила, – помолчав, все так же глядя ей в глаза, сказал он. – Я знаю, что ты не принимаешь мою работу, но это часть меня. Послушай, живут же как-то другие. Если бы все менты увольнялись, потому что их женам не нравится специфика их работы, то кто бы бандитов ловил, – усмехнулся мужчина.
– Калинин, я – не все. Я так не могу. Я так жить не хочу, – покачала головой бывшая жена. – И давай закончим этот разговор. Уходи, пожалуйста.
Он окинул ее испытующим взглядом и сделал шаг к двери, но снова задержался. Нужно было сказать ей еще кое-что – Воронов в конце разговора настоял, да и сам Калинин хотел бы перестраховаться.
– Ты ничего необычного или подозрительного в последнее время не замечала? – спросил он, в глубине души надеясь, что этот вопрос не воздвигнет окончательно между ними преграду. И даже напрягся внутри, когда увидел, когда Лера нахмурилась. Он-то знал, какой она может быть – восточный темперамент иногда давал о себе знать.
– Ты хочешь сказать «опасного» для меня?! – ее губы поджались, в глазах промелькнули искорки гнева. – А должна была?!
– Нет, – неожиданно для самого себя стушевался майор, но и обманывать дорогого для себя человека не хотел. Удивительно, но рядом с Лерой он делался совершенно другим, непохожим на твердого и жесткого сотрудника в отделе или на пирушках с друзьями. Она делала его мягче, добрее. – Просто, вдруг… если заметишь что-то…
– Снова твоя работа? – с пониманием кивнула девушка и улыбнулась лишь одними губами. – И ты еще хочешь вернуть все обратно?
Она подошла к двери и распахнула ее настежь. Калинину ничего не оставалось, как уйти.
И теперь уже точно навсегда. Больше он к ней ходить не будет. Пусть живет той жизнью, какой хочет. А где-то в груди шевельнулось холодное, мерзкое ощущение обмана. Может, любви вовсе не было. Ведь, если любишь человека, принимаешь таким, какой он есть. В конце концов, они не за школьной партой встретились, а уже будучи взрослыми, определившимися в жизни людьми. Она с самого начала знала, на что шла, выходя за него замуж, а в итоге принципы стала ставить. Его уже не переделать, не изменить. И работу свою он никогда ни на что не променяет. Как говорят, бывших ментов не бывает. Однажды ступив на эту дорогу, ты с нее уже не сойдешь. И эта встреча доказала лишний раз одно – каждый сделал свой выбор.
Глава 5
Когда под утро Калинин вернулся в отдел, задержанная девушка (Аня, кажется) мирно спала на диванчике в комнате отдыха по соседству с дежуркой. В ОВД было по-прежнему тихо и безлюдно, однако в преддверии нового рабочего дня на службу уже начали приходить сотрудники. Майор понимал, что нужно было что-то решать с ней, иначе возникнут ненужные вопросы. Разумеется, он мог ее просто отпустить на все четыре стороны, но не факт, что и этим вечером она снова не окажется здесь, только уже по обвинению в убийстве собственной матери – ненависть, звучавшая в ее голосе при упоминании той, была незабываема.
Первым делом Калинин позвонил участковому и попросил его выяснить, есть ли свободная квартира где-нибудь в «малосемейке» в их районе, и вскоре получил положительный ответ. Была одна квартира, куда можно было заселить девчонку. Хозяин уже второй год отбывал срок и ближайшие лет десять еще должен был провести в местах не столь отдаленных. Через полчаса на его столе лежал и ключ. Затем, майор отправился в кабинет к следакам, где как раз завершал свое дежурство следователь, взявший себе дело по убийству брата Ани.
– Да драка обычная, причем, он сам же ее и начал, – махнул рукой тот, – только упал неудачно, головой на камень угодил. Опросил соседей, говорят, он вечно в драки ввязывался с местными пацанами, за мать заступался, хоть она и запойная совсем. Так что нет там виноватых, закрывать дело буду за отсутствием состава преступления.
– Ясно, – выслушав его, кивнул Калинин. Он с самого начала понял, что ход этому делу не дадут.
Выйдя из кабинета следаков, мужчина отправился будить Аню. Присев на край дивана возле девушки, он дотронулся до ее плеча и слегка потряс. Она мгновенно распахнула глаза и немного удивленно огляделась, со сна совсем забыв, где находится.
– Пойдем, – коротко бросил майор, поднимаясь, и жестом указал в сторону двери.
Аня поспешно поднялась и, быстро сунув ноги в кеды, направилась следом за ним.
В кабинете Калинин налил в кружку кипятка из только что вскипевшего чайника и, добавив туда чайный пакетик, поставил на стол перед девушкой. Затем достал из шкафа открытую пачку печенья и тоже положил ее на поверхность стола.
– Поешь. Это все, что нашел, – усаживаясь за стол напротив нее, извинился Калинин и чтобы не смущать ее, принялся просматривать сводку происшествий, взятую в дежурке.
– Спасибо, – благодарно сказала Аня, придвигая чашку к себе. Рука сама потянулась к пачке с печеньем, хотя было очень стыдно показывать, насколько сильно она проголодалась. Обычные печенья показались ей сейчас самым вкусным, что она когда-либо пробовала.
– Я договорился о квартире в малосемейке, – бросил Калинин, не отрываясь от сводки, когда она закончила с трапезой. – Если не передумала возвращаться домой, то можешь заезжать туда прямо сегодня.
– Правда? – девушка не могла поверить своим ушам. Она с восхищением смотрела на этого с виду сурового и неприступного полицейского, чувствуя, как внутри разливается приятное тепло. Как же отрадно понимать, что хоть кому-то на тебя не плевать. Раньше это был Димка, а сейчас…
В носу у Ани засвербило, в глазах повлажнело, и чтобы совсем не раскиснуть, она пару раз кашлянула, а потом снова потянулась к пустой чашке и сделала вид, что допивает остатки чая на дне.
– Квартира совсем маленькая, но там есть все необходимое, – по-прежнему не глядя на нее, объяснял майор, но Аня поспешно заверила:
– Да мне все равно куда, лишь бы не с матерью!
– Тогда езжай домой, собирай вещи, – Дима вытащил из органайзера на столе желтый бумажный квадратик и протянул ей. – Вот, это адрес, ключ. Если будут какие-то проблемы, звони мне, – он перевернул лист другой стороной, указывая на номер, написанный на обороте.
– Я не знаю, как вас благодарить, – растерялась Аня, сжав листик в руках, как самое ценное, что у нее было. Очень хотелось броситься к нему и поцеловать его в щеку, но она побоялась, что он неправильно ее поймет. К тому же, она чувствовала себя неловко, потому что за весь разговор майор практически ни разу на нее не взглянул. Видимо, был очень занят, пытался выполнить два дела одновременно, и ей помочь, и работу свою работать.
Они вообще все тут слишком заняты. В кабинет уже несколько раз заглядывали. Опера порывались занести начальнику документы на подпись, кто-то справился о планерке, и девушка понимала, что ей пора уходить. Немного помолчав, она все-таки спросила:
– Вы сказали, что попробуете узнать про моего брата… – язык никак не поворачивался прознести слово «смерть». Мысль, что Димки больше нет в живых, до сих пор никак не укладывалась в голове.
– Я был у следователя. Экспертиза подтвердила, что он сам упал на камень, – ответил Калинин, впервые взглянув на нее. В его глазах читалось сожаление. – Виноватых искать не будут. Это был несчастный случай.
Аня кивнула, часто-часто моргая, потому что к глазам снова подступили слезы. Ладони, лежащие на коленях, сжались в кулачки. Нельзя плакать!
– Понятно, – она медленно поднялась со стула. – Спасибо вам, я пойду, да? Можно?
– Конечно, – кивнул мужчина и добавил: – Пожалуйста, с матерью больше не дерись. Этим ты проблемы свои не решишь.
Выходя из кабинета, Аня чуть задержалась на пороге, оглянувшись на сидевшего за рабочим столом мужчину, словно пытаясь запечатлеть его образ в памяти (кто знает, когда они снова увидятся и увидятся ли?), и, подавив тяжелый вздох, открыла дверь.
– До свидания, – бросила вежливо напоследок, но он даже не взглянул в ее сторону.
В коридоре она вновь задержалась у двери, глядя на табличку с его данными. Только сейчас она осознала, что даже не удосужилась узнать имя своего спасителя. Калинин Дмитрий Андреевич, гласила вывеска. Дима. Его звали так же как и ее брата.
Теперь домой, за вещами, и главное, сдержать слово, данное Диме (у нее снова будет Дима, пусть не брат, пусть он не знает, что он у нее есть, но он у нее будет) – не ругаться и не драться с матерью. Уйти тихо, мирно, незаметно. Начать новую жизнь…
Мать как всегда спала беспробудным сном и прихода дочери даже не заметила. Интересно, она хоть в курсе, что у нее сын погиб? Стараясь не смотреть в ее сторону, чтобы не злить себя понапрасну, Аня наспех покидала в спортивную сумку вещи, из далеко спрятанной заначки достала деньги, которые они с Димкой откладывали с подработок на то, чтобы снять отдельное жилье, и покинула квартиру, причем сердце ее даже не ёкнуло.
Прежде чем навсегда, как она думала, покинуть дом, Аня постучалась к соседке, бабе Вере, которая, сколько Аня себя помнила, заботилась о них лучше матери. Она же учила брата с сестрой азам ведения домашнего хозяйства, да и другие необходимые в жизни навыки прививала. Вот и сейчас девушка постучалась к ней, не только чтобы попрощаться, но и спросить совета, ведь она впервые попала в столь горестную ситуацию и даже не представляла, какую сумму нужно отдать за похороны, как и не знала, что именно надо делать. И только с ней, с сердобольной бабой Верой, смогла Аня оплакать Димку.
Через два часа, скрыв за темными очками зареванные глаза, Аня подходила к своему новому дому – серой многоэтажке с одним-единственным подъездом. Лифт не работал, поэтому подниматься на шестой этаж ей пришлось пешком. От лестничного пролета, осью пронзающего девятиэтажку, в две стороны расходились длинные узкие коридоры с множеством дверей, ведущими в крошечные квартирки-малосемейки. Привычную к загаженной матерью и ее многочисленными собутыльниками квартире девушку не испугал мрачный вид коридора, который, по-видимому, служил жильцам не только проходом к квартирам. Она лишь непроизвольно сморщила нос и постаралась не дышать, краем глаза отметив нагромождения бутылок у шахты мусоропровода.
Да уж, похоже, алкашни хватало и здесь. Из-за первой же двери, мимо которой она прошла, доносился отборный мат ругающихся мужиков, а навстречу ей по коридору еле тащилась покачивающаяся тетка в замусоленном халате, от которой разило перегаром за километр. Однако Ане и это было неважно. Главное, есть где переночевать и на мать с ее мужиками не нужно любоваться, а до соседей ей нет никакого дела.
Ее новое жилье представляло собой комнату в десять квадратных метров, большую часть которой занимал разложенный, покосившийся диван и не менее косая тумбочка с миниатюрным переносным телевизором. Удивляло, что такая крохотная квартирка имела, однако, свой балкон, пусть такой же маленький, почему-то в форме квадрата. На кухне угол занимал пузатый холодильник, такой же старый («советский», со слов родительницы) как и у них дома. С другой стороны окна вдоль стены стоял обеденный стол, плита с двумя конфорками, и раковина. Санузел совмещал туалет и сидячую ванну. Что ж, если привести все в порядок, то выйдет совсем не плохо.
Оставив сумку на табуретке в кухне (Аня не рискнула поставить ее на грязный пол), она отправилась на разведку близлежащей территории – необходимо было прикупить чистящих средств и еды. Вечер обещал быть насыщенным – хоть квартирка и маленькая, но пока все отмоешь, пройдет не один час.
Неприятным сюрпризом оказалось отсутствие света. Это Аня обнаружила уже ближе к вечеру, к концу изнурительной уборки, когда осталось отмыть только туалет с ванной. Безуспешно пощелкав выключателями во всех комнатах, Аня пошла знакомиться с соседями. Причем сознательно выбрала двери подальше от тех, где она уже знала, живут неблагополучные личности. Но то ли ей так повезло, то ли там и правда никого не было, из четырех квартир так никто и не вышел.