Все это время я считала Гиртдж Готфридовну достаточно безобидной, хотя и неприятной особой. Мне даже было немного совестно из-за того, что я отношусь враждебно (хотя и скрываю это самым тщательным образом) к человеку, который просто выполняет свою работу. В конце концов, она, как и я, выжила в эпидемии. Значит, вся ее семья, скорей всего, погибла ужасной, мучительной смертью.
Судьба забросила ее в далекую, чужую страну. Ее тело изуродовано ожирением и диабетом (ведь гнилушка не отменила «обычные» болезни). Наверняка она сама нуждается в психологической помощи, ей вообще не до меня. Но она выполняет свой профессиональный долг, как умеет. Нельзя смотреть на нее букой.
К тому же она не держит на полках кубков из человеческих черепов. Нужно быть с ней приветливей, хоть и почему-то не хочется.
И все же, несмотря на все эти размышления, я не могла отделаться от ощущения, что психологи кормятся моим несчастьем. Ведь счастливым людям не нужна помощь психолога, верно? К психологам обращаются только те, кто попал в беду, или у кого неприятности. А они проводят беседы и получают за это деньги. То есть их благополучие непосредственно строится из несчастья других.
Но сейчас все это просто досужие домыслы. Сейчас мы все в одной лодке, и все – жертвы одних и тех же обстоятельств и одной большой беды.
Так я размышляла до нового года. Потом все изменилось.
Через пару дней, после того как мы с Кирой развернули свои подарки, Гиртдж Готфридовна во время очередного сеанса огорошила меня вопросом:
– Льеноочш-ш-ш-ка-а-а, а по-о-отшему ти нье с собооой? – она так напирала на звук «р», произвоня его на французский манер, что казалось, что она звонко полощет горло, издавая противное бульканье «г-р-р-р!!!»
– Откуда вы знаете… – начала было я и осеклась.
Что за идиотский вопрос: «Откуда вы знаете?»! Я же нахожусь на военной базе, да еще и во время всепланетного бедствия и войны всех со всеми. Конечно же, здесь ведется круглосуточное наблюдение за каждым квадратным сантиметром пространства.
И все же – какая гадость! Мир рушится, сотни миллионов гибнут, гниют заживо, а в еще оставшемся на плаву «Титанике» цивилизации кучка выживших военных круглосуточно сидит, прильнув к мониторам видеонаблюдения, и неотрывно следит за тем, как Лена и Кира справляют большую нужду, подтирают задницы, меняют прокладки, сморкаются, ковыряются в носу, чешутся, пускают газы…
И за всем этим следят не только люди в погонах – полученные видеозаписи еще и анализируются при помощи искусственного интеллекта, по ним составляются отчеты и прогнозы, а затем их сдают в архив, чтобы даже через тысячу лет эти данные можно было поднять и опять проанализировать.
Весь этот вуайеризм называется «обеспечение безопасности» и «сбор научных статистических данных». Видите ли, если хоть раз Лена или Кира приватно справят большую нужду и подотрутся без свидетелей, то это подорвет национальную безопасность и лишит науку бесценной статистики.
От этих раздумий мены оторвал булькающий голос Гиртдж Готфридовны:
– Каждая девушка твоего возраста должна следить за своим ментальным здоровьем. Это было всегда важно, а в условиях пандемии – особенно. Сексуальная гигиена укрепляет ментальное здоровье. У тебя есть какие-то психологические проблемы после изнасилования?
Я не успела придумать никакой отговорки и выпалила:
– Я просто не хочу!
Лицо Гиртдж Готфридовны расплылось в такой сальной улыбке, что мне стало жутко.
– Ах, прости, это мой недосмотр! Я совершенно забыла, что ты из того поколения молодежи, которое не получало адекватного сексуального образования. Видишь ли, в цивилизованных странах (она произносила это слово как «сиф-ф-филис-с-сованных») культуре самоудовлетворения детей учат уже в начальной школе. Для цивилизованного человека это так же естественно, как чистить зубы. Сейчас я тебе покажу, как это делается.
Услышав эти слова, я буквально оцепенела от ужаса. Я решила, что сейчас эта терзаемая диабетом туша распнет меня на гинекологическом кресле и начнет тыкать в самые чувствительные места мерзкими пальцами или какими-нибудь вибрирующими секс-игрушками.
Но, к счастью, ничего такого не произошло. Гиртдж Готфридовна всего лишь достала из ящика своего огромного стола высокореалистичный силиконовый муляж вульвы, затем вибратор, и пустилась в длинные объяснения, сопровождая их наглядной демонстрацией.
Я смотрела на эти манипуляции, с трудом подавляя позыв на рвоту. Мясистое лицо Гиртдж Готфридовны раскраснелось и теперь лоснилось в свете флуоресцентных ламп, как кусок сала. Лекция, очевидно, доставляла ей огромное чувственное наслаждение.
– Обязательно попробуй это сегодня же, – пророкотала, пробулькала Гиртдж Готфридовна. – А завтра утром напиши небольшое эссе о своих ощущениях, и мы его осудим. Ты не получала правильного сексуального просвещения, это нужно срочно исправлять. Ведь перед тобой блестящее будущее. Ты даже себе не представляешь какое! Ты особенная!
Действительно, не такое будущее я представляла себе пару лет тому назад. Я представляла себе поступление в МГУ на Факультет фундаментальной физико-химической инженерии или на Факультет иностранных языков и регионоведения.
Я никак не могла определиться между этими двумя, и усиленно готовилась по всем программам. Но гнилушка свела мое «блестящее будущее» к бесконечной сдаче крови, а теперь вот еще нужно будет изнасиловать себя вибратором под неусыпным наблюдением службы безопасности и написать эссе о своих ощущениях.
– Халлоу! Халлоу! Земля вызывает Леночку! – рокочущий голос Гиртдж Готфридовны опять оторвал меня от мрачных мыслей.
– Хартелик данк! (Hartelijk dank – «спасибо») – брякнула я.
Я немного знала нидерландский, так как интересовалась языками. К тому же моя подруга Нина ездила с родителями на каникулы в Амстердам, и вернувшись оттуда, гордо обучала меня фразам из разговорника с видом бывалого путешественника.
Слова родного языка, пусть и сказанные с акцентом, как-то странно повлияли на Гиртдж Готфридовну. С ее лица внезапно сползла вся сальная мерзость, и оно стало человеческим: удивленным и бесконечно печальным.
– Хэц ис мэенхенухе! (Het is mij een genoegen! – «Не стоит благодарности») – пробормотала она, и ее глаза наполнились слезами. Теперь ее лицо можно было даже назвать красивым.
Но наше трогательное прощание ничуть не изменило ситуацию. Если я не хотела привлекать к себе дополнительного нездорового внимания, нужно было выполнить «домашнее задание» с вибратором, который мне любезно “подарила” психолог. И ведь я даже соврать не могла, что, мол, все сделала. Озабоченная моим сексуальным просвещением туша, наблюдала за мной через секретную видеокамеру.
Игры с вибратором
Вечером я попросила Киру отправиться спать в свою комнату.
– Но почему? Я боюсь без тебя! – начала было Кира, надув губы.
– Кира, пожалуйста, не спрашивай! Просто сделай, как я прошу!
Мое лицо так болезненно искривилось, что Кира заподозрила что-то неладное.
– Хорошо! Не расстраивайся! Я сделаю!
Я крепко ее обняла и выпроводила из комнаты.
Я сидела в темноте на кровати, держа вибратор в руках. Конечно же, темнота не спасет меня. Высокотехнологичная система видеонаблюдения четко показывает все происходящее в комнате.
Я рассеянно то включала игрушку, то выключала. Неужели мне придется это сделать?
Почему-то все связанно с сексом, вызывало у меня жуткое отвращение. Ведь из-за секса со мной и произошло тогда это мерзкое изнасилование. Мужики хотели молодого женского тела, а я попала под горячую руку. Да чтоб этот секс провалился вместе с теми, кто его придумал!
Моя семья придерживалась консервативных взглядов, и мы с Кирой были воспитаны в так называемых «традиционных ценностях». Конечно, и я, и она знала о всяких современных радостях «цивилизованных» людей, но представить себе не могла, что мне придется познавать эти радости в том ключе, в котором я его познала.
Наверное многие изнасилованные женщины всегда несут в себе этот груз. Он со временем не исчезает, хоть и боль притупляется. После того зверского насилия, я зареклась, что никогда и ни с кем больше не буду заниматься сексом. Тем более, по доброй воле.
Психологичка завела эту тему не просто так, она явно видит, что со мной что-то не так. Но какого же черта она лезет в мою душу? Разве не понятно, я просто пытаюсь выжить, вот и все! Кому сейчас нужны чужие проблемы? Сидела бы и дальше перебирала свои бумажки, писала отчеты и рисовала со мной кружочки. Зачем же пытается сковырнуть больное?
Еще и вибратор дала… Я всегда думала, что подобные штуки для извращенцев… Чего ей от меня нужно? Хочет посмотреть, как я сама себя удовлетворяю? Неужели, сейчас в этом мире остались исключительно одни озабоченные извращенцы? Или ей действительно нужны какие-то данные о моем сексуальном здоровье?
И вот я стою перед выбором: или сделать, как велят, или устроить бунт, который неизвестно, чем закончится. Может быть, меня накачают успокоительным. А может быть, нас с Кирой просто вышвырнут за ворота, и мы с ней быстро закончим как Нина.
Да уж! Ситуация, как в анекдоте: «Смерть или мачача! – Чем так жить, лучше уж смерть! – А смерть у нас только через мачача!».
Я прикоснулась вибрирующим тараканьим усиком к запястью. Меня тут же всю передернуло от отвращения. Словно снова меня касаются руки тех ужасных подонков…
Понимаю, что эта вещица безобидная и не будет меня насиловать или бить. Но меня бесит, что я вынуждена делать это ради прихоти какой-то старой ведьмы.
Беда еще и в том, что я терпеть не могу мелко вибрирующих предметов. Уж не знаю почему. Некоторых тянет на рвоту, когда кто-то скребет железом по стеклу, а меня вот всю прямо выворачивает, когда я держу в руках работающий погружной блендер или электрическую зубную щетку.
Кстати, когда я сказала персоналу, что мне неприятна электрическая зубная щетка, и нельзя ли мне дать обычную – мне без малейших затруднений выдали целый набор обычных щеток разной жесткости и разного размера. Одна красивее другой.
А тут – на тебе! Пришла беда, откуда не ждали.
Ну, что же! Как говорится, перед смертью не надышишься. Надо прекращать тянуть кота за хвост и приступать.
Я опять прикоснулась тараканьим усиком к запястью. Опять меня передернуло, а к горлу подкатил комок. Я с трудом подавила рвоту. Если блевану, то это проблему не решит, а только усугубит.
Похоже, что я все-таки дошла до ручки. Не могу. Будь что будет.
Я легла на кровать и с головой укрылась одеялом.
А может, попробовать симулировать оргазм? Тут я вспомнила, как во время последнего школьного праздника по поводу окончания учебного года Юлька (первая красотка и самая большая стерва в классе) увлеченно хвасталась девчонкам, как она теперь посещает курсы сексуального мастерства, как их там учат всяким техникам, и в том числе симуляции оргазма. «Женщине, не умеющей качественно симулировать оргазм, вряд ли удастся сделать хорошую карьеру в модельном бизнесе», – с видом бывалой бандерши вещала Юлька.
Праздник проходил на теплоходе. Мы плыли по Москве-реке, разряженные в пух и прах, играл живой оркестр, сияли разноцветные гирлянды.
В буфете подавали только детское шампанское, и меня это вполне устраивало. Но мальчишки ухитрились протащить на борт настоящее спиртное, и под конец праздника Юлька, похоже, решила продемонстрировать двум парням свои умения, которые она освоила на курсах.
Я с Ниной как раз зашла в дамскую комнату, когда из кабинки неслись сладострастные охи, ахи и громкие стоны Юльки, сопровождаемые мужским пыхтением.
Нина захихикала, ткнула меня локтем в бок и, давясь от смеха, прошептала: «Интересно, это она «качественно симулирует», или взаправду ее так разобрало?». Я тогда только фыркнула.
Может, мне тоже попробовать «качественно симулировать»? Хуже-то уж точно не будет.
Я засунула выключенный вибратор под подушку, поплотнее с головой закуталась в одеяло, став похожей на кокон (только мне это казалось не коконом прекрасной бабочки, а пупарием навозной мухи, в которую мне предстояло сейчас превратиться), начала извиваться и постанывать. Ну, точнехонько навозный пупарий перед вылуплением!
Я почувствовала, что у меня начинается истерика: я извивалась все сильнее, взвизгивала и, наконец, разрыдалась. Дальше притворяться было бессмысленно. Этот проклятый звук словно возвращал меня в тот день, когда множество мужиков надругались надо мной и избили до полусмерти.
Если психолог хочет, чтобы я перестала вспоминать те ужасные моменты, о которых она немного наслышана, то с ее стороны очень глупо наступать мне на больные мозоли.
Я рывком вытащила проклятущую вещицу из-под подушки, сбросила с себя одеяло, села на постели. Потрясая работающим вибратором над головой, я заорала срывающимся голосом: «Гиртдж Готфридовна, я знаю, что вы сейчас смотрите! Эт-т-т-о дейстф-ф-фит-т-тельно по-о-от-т-тр-р-ряс-с-сающий фибр-р-рат-т-тор-р-р-р! Каждой девочке нужен такой для сексуальной гигиены и ментального здоровья!»
Выпалив этот монолог, я изо всех сил швырнула игрушку. Она ударилась о стенку и разлетелась на тысячу осколков. Я без сил упала на подушку.
Все кончено. Я провалила представление. Мне вспомнился любимый папин анекдот про двух ковбоев, убирающих навоз. Папа всегда его так смешно изображал в лицах.
Суть была такая: Джек и Билл убирали навоз. Вдруг Джек и говорит: «Билл, а спорим на доллар, что я вот эту кучу навоза сейчас съем!» Ударили по рукам, и Джек хрям-хрям-хрям – быстренько кучу навоза в себя затолкал. А Биллу так жалко стало доллар отдавать, он и говорит: «А спорим на доллар, что я вот эту кучу съем!» Поспорили, и Билл быстренько слопал кучу. Джек почесал затылок и говорит: «Слушай, Билл, выходит, что мы просто за бесплатно дерьма нажрались!»
Я сейчас чувствовала себя точно как Джек. Нажралась дерьма, и ничегошеньки не исправила. Можно было просто гордо плюнуть в наглую рожу Гиртдж Готфридовны и наговорить ей побольше гадостей (может, удалось бы найти те слова, которые кольнули бы ее в самое облепленное холестериновыми бляшками и изжеванное диабетом сердце и довели бы до инфаркта). Результат был бы тот же, но я бы могла воображать себе, что сохранила хотя бы крупицы собственного достоинства.
Хотя разве сейчас такое понятие как «человеческое достоинство» имеет хоть какой-то смысл? О «сохранении достоинства» можно было говорить в те времена, когда красавец-граф делал непристойное предложение чистенькой крестьяночке. Та, сохраняя достоинство, отказывалась (не даю поцелуя без любви, не дарю любви без венца), и он насиловал ее в миссионерской позиции. Она опять, сохраняя достоинство, говорила «нет», и оставалась зарабатывать тяжким трудом на пропитание себе и младенцу с тонкими аристократическими чертами. Возможно, быстро умирала, надорвавшись на работе, но до самого конца сохраняла человеческое достоинство.
А в наше время, если я не буду делать то, что мне велят, то на меня даже пули тратить не будут. Вышвырнут за ворота, где я сначала буду реветь, как свинья на бойне, пока меня будут до смерти насиловать, затем мое мясо сначала превратят в бифштексы, а потом в дерьмо. А из черепушки чувак кубок сделает, и какой-нибудь богатей украсит им свой интерьер в пентхаусе или в рабочем кабинете. Именно это произошло с моей лучшей подругой. Почти то же самое случилось с моим отцом. Только мама избежала этой участи, сгнив заживо.
Что будет завтра?
Меня напичкают успокоительными, от которых я быстро превращусь в такую же желеобразную тушу, как Гиртдж Готфридовна?
Дабы преподать мне урок перестанут давать таблетки Кире, и она сгниет заживо на моих глазах?
Нас обеих вышвырнут с базы, потому что мы строптивые, неблагодарные дряни, и «на воле» нас оприходуют мародеры? С этими мыслями я впала в какое-то болезненное забытье.
Жуткая жизнь
Проснулась я поздно. Очевидно, меня не разбудили в положенное время и оставили спать, сколько влезет. Такое отклонение от стереотипного режима сразу же ввело меня в состояние ужаса. Ну, вот! Началось!