Глава 3. Горячий приём
Хочешь помочь себе —
Помогай другим.
И смейся или плачь
Над счастливым поворотом судьбы.
Мюриель Барбери
За миг до попадания в него горящего шара он почувствовал, что произойдет контакт. Жжение разошлось по всему телу – от центра по рукам и ногам. Искры вихрем пронеслись перед глазами. Все стало серым, потом почти черным, и Радар почувствовал, как грузно опустилось его тело, ударившись коленями о твердь. Он перестал его ощущать, дыхание замедлилось, жжение ушло.
Прошло какое-то время. В сознании промчались картины гражданской жизни: улыбка родителей, смотрящих на него, маленького откуда-то сверху; трехколесный велосипед «Космос», деревянный меч и щит из досок, прогулки по роще, первые переживания влюбленности, уроки, гаражи, военная служба, Она, неспешная гладь реки, широкий простор прохладного моря и что-то, самое прекрасное в жизни, в чем кроется простейший смысл всего. Этот смысл настолько доступен и ясен, что даже удивительно, как он был недосягаем в жизни. И искал он именно его. И постоянные попытки его найти в глубине зоны не могли быть успешными. Ибо искать было нечего и некому. Это все было прекрасно от самого начала до конца.
Эти мысли вихрем пролетели в угасающем сознании и в накатывающемся покое и тишине.
Как-то вяло и не обязывая ни к чему, возникла мысль о том, что кто-то видел искры, а после упал на колени, и что эти мысли возникают сейчас в чьей-то голове.
В следующий момент он внезапным усилием, неприкосновенный запас энергии которой остается в самом укромном и неизвестном участке человеческого существа, содрогнулся всем этим существом и сделал вдох. С вдохом поднялась голова, и открылись глаза. Он словно очнулся от дурного сна, выдернув себя каким-то волевым актом, и обнаружил, что сон продолжается. Очертания знакомого до этого мира стали серыми и тусклыми. Всюду летели искры и струился дым. Крыша, на которой он встретился с аномалией, стала напоминать обугленное, жаркое поле. Казалось, что в легких горит огонь, и каждый вдох был мучительным, затяжным действием.
– Может, это и есть смерть, – промелькнула мысль. – Может так каждый, после этого события, угасает остатками сознания и растворяется, переходя в небытие?
Хотелось не дышать, примкнув обратно к вездесущему равновесию и покою, но в сознании всплыло воспоминание о группе сопровождаемых, и он посилился различить их очертания этого серого, обугленного мира. Не обнаружив никого, с огромным трудом он двинулся с места, почувствовав руки и ноги. Стоя на четырех конечностях, он обнаружил впереди лежащий свой рюкзак и сделал первое движение по направлению к нему. Почувствовалась боль в плечах, животе и ногах. Тлеющие остатки ткани отметились сильнейшим жжением, и следом все тело отозвалось волной жара, пронесшегося по коже. Всплыли воспоминания о том, как при сильнейшей простуде дед поместил его (мальца) в нагретую печь, очистив её предварительно. Нужным образом подготовив лежанку, дед задвинул туда мальца почти полностью, и тот от сильного жара моментально пропотел и в итоге пошел на поправку. Жар был намного сильнее, и выхода не виделось из этого пекла. Нащупав в рюкзаке бутыль воды, Радар попробовал отпить из неё, но получилось сделать только малый глоток. Часть он вылил на голову и ему показалось, что вода закипает, пузырясь на его раскаленной коже.
Постепенно он пополз к выходу с крыши, обнаружив среди остатков истлевшего на себе обмундирования усиленные ботинки и наколенники, которые были неизменными элементами его снаряжения. Спускаясь по разрушенной бетонной лестнице, он один раз попытался закричать, но резко прервался из-за сильного жжения внутри тела. Выйдя из здания, в котором они группой оставались переждать ночь, он пытался найти их, но серая реальность не выдавала никаких признаков присутствия людей.
Жар в теле и за его пределами незамедлительно забирал остатки сил и сознания. Промелькнула спасительная мысль о небольшой грязной луже, которую он приметил на подходе к зданию минувшим вечером. Разобрать очертания местности становилось сложнее. Сознание почти покинуло Радара, оставив на своём месте всепоглощающий жар. Спотыкаясь и волоча за собой рюкзак, почти наугад он нашел её. Она вязко хлюпнула под ботинками. Остановившись в её центре, Радар аккуратно опусти свое тело. Ладони погрузились в прохладную жижу. После чего все тело увлеклось в грязь, охлаждаясь и возвращая осознание.
Прошло некоторое время. Все тело было вываляно в грязи, и только белые зрачки глаз выдавали его. Он смотрел в небо застывшим взглядом. Сознание постепенно вернулось в привычное русло, и настало время двинуться. Он некоторое время смаковал то чувство равновесия и ясности, которое так явно обнаружилось в предельный момент. Не было слов, которыми можно было бы описать это, но стало ясно, что все попытки найти это в зоне или в любом другом месте были ошибочны, так как это всегда было под носом. И самой большой ошибкой при поиске этой предельной ясности и света была попытка это найти. Такие мысли придали вдохновения и бодрости духа. В какой-то миг Радар увидел себя как бы сверху. Его тело едва различалось в луже грязи, глаза смотрели в небо.
До чего же контрастными могут быть эти перекрестки судьбы, подумал он, продолжая наблюдать эту странную картину. Полуголый человек лежит в луже, вываленный весь в грязи, и улыбается. В этот момент он засмеялся и вернулся своим присутствием в тело, которое продолжало смеяться.
В мышцах еще чувствовался жар, но реальность приобрела привычные очертания и цвета. Он вылез из засыхающей грязи, определил направление, в котором должна была уйти группа, поднял рюкзак и сделал несколько шагов, обнаружив, что одежда почти вся истлела.
Он осмотрел содержимое рюкзака. Там оставалась военная плащ-палатка со специальным покрытием от вредных осадков. Она часто служила маскировкой в зоне, но сейчас Радар накинул ее на себя, продев голову в специальную прорезь, и перевязал пояс уцелевшим ремнем. В рюкзаке еще оставался нож, пистолет с одной обоймой, сигнальные факелы и набор разного рода медикаментов. Его Радар разглядывал несколько минут, прислушиваясь к своему состоянию. Несмотря на перекатывающийся жар в теле, оно источало бодрость, силу и энергию. Он не стал применять ни один из имеющихся в запасе препаратов и устремился в направлении, в котором, по его мнению, ушла группа.
День близился к вечеру. Передвигаясь через лес, меняя бег на быстрый шаг и обратно, Радар не мог различить следы движения группы. Он чувствовал дыхание зоны, но не сливался с ним, утончая своё восприятие. Все его внимание было озадачено попыткой найти следы группы. Сама тропа, по которой он двигался, напоминала скорее тропу, по которой редко двигались животные. Ничто не указывало на прохождение группы сталкеров.
Вскоре он вышел из густого леса в небольшой подлесок. Впереди, в промежутках между редкими деревьями, различались старые деревянные и покосившиеся столбы электропередач. Он было ринулся к ним, как почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Он знал, что за ним наблюдает охотник. Чувство это было ему давно знакомо, и он плавно остановил движение. Не создавая суеты, он спокойно снял рюкзак, вынул из него нож и пистолет. Совершая эти действия, он старался дышать размеренно и спокойно, концентрируя внимание и готовясь к контакту. Через миг он стоял на одном колене, держа наготове нож в одной руке и пистолет в другой. Принюхиваясь к окружению и водя глазами по жидкому подлесью, окружающему его, он пытался понять, откуда должна быть совершена атака. В крайний момент он учуял запах псины, и следом в сознании пролетела мысль о том, что бродячие мутированные псы охотятся стаями. Глупо было бежать, мелькнула последняя мысль, когда он услышал шелест собачьих лап о сухую траву с обратной стороны. Первый на большой скорости мчался на него со спины и издавал атакующий рокот из своей измененной аномалиями гортани. За миг до атаки пса Радар откинулся в сторону, позволив псине пронестись мимо, и выстрелил несколько раз в ее сторону. Зная, что попадание было, сохраняя боеприпас, он развернулся, целясь в других собак из стаи. Эхо выстрелов еще не угасло, как в тот же момент в плечо правой руки, в которой он держал пистолет, вцепились зубы. Гнилая и свирепая пасть с мутными слезящимися глазами потащила его в сторону, заваливая на бок, чтобы другие собаки могли наброситься и растерзать добычу. Стараясь сохранить техничность передвижения, Радар, преодолевая боль от вонзившихся клыков, совершил кувырок, увлекая за собой псину. Приняв исходное положение, он вонзил нож в грудь собаки, которая еще не успела встать после заданного кувырка. Следом, со спины, на него бросилась третья псина, стараясь сильнее сомкнуть зубы на шее. Оставив кровавый след, зубы пса сомкнулись на плащ-палатке и потянули Радара назад, заваливая его на спину. Два пса неслись прямо на него. Радар успел произвести несколько выстрелов в них. Из-за сильной тряски только второй и четвертый выстрелы попали в цель, и уродливые животные завалились по инерции своего бега за метр до жертвы. Пес продолжал тащить за ворот палатки, задрав ее на голову Радара. В какой-то момент Радар потерял видимость всего происходящего, и в тот же миг в ногу вцепились зубы. Этот шестой – мелькнула мысль, когда пола задранной палатки лишила его всякой видимости. Радар ткнул стволом пистолета в место, где должна была быть голова пса, схватившего его за бедро. Как только дуло упёрлось во что-то мягкое, Радар мгновенно выстрелил, и активность собаки угасла, оставив напряжение в сомкнутых челюстях на бедре. Опыт подсказывал, что численность стаи на исходе.
Силы стремительно покидали Радара, и слабеющей рукой он навел пистолет на пса, который продолжал тащить его за палатку. В следующий момент пес отпустил ткань и умчался в сторону кустов, оставив разбитую стаю и жертву умирать. Так поступали псы, выжидая, когда добыча сдохнет сама, и добивали безопасную жертву. Радар перевалился на бок, кое-как поправил свою одежду и оглянулся. Псов не было. Он отполз к дереву, облокотился спиной и открыл рюкзак. Окровавленными трясущимися руками он достал ампулу с двумя зелеными полосками. Мутнеющим взглядом оценил ее густоватое содержимое и вогнал иглу в бедро уцелевшей ноги. Затем неуклюжими движениями рук и с помощью зубов он оторвал от палатки лоскуты и перевязал травмированные конечности. Все заняло несколько минут. Сознание стало покидать Радара. Он целился из пистолета в кусты и заросли, но никого не видел. Рука с пистолетом постепенно опустилась на перемотанное окровавленными тряпками бедро, и пистолет неуклюже повис на указательном пальце обмякшей руки. Взгляд утратил ясность и остекленел.
Перед взором Радара, где-то в его памяти, замельтешила картина из недалекого прошлого.
Глава 4. В том самом баре
Это и есть счастье, – думала Лилиан. –
Минута тишины перед тем, что тебя ждет.
Эрих Мария Ремарк. Жизнь взаймы
Бар полнился посетителями. Бродяги, смельчаки, сталкеры, дилеры и разные представители военизированных подразделений ютились по столикам, углам и закуткам помещения бара. Дверь то и дело раскрывалась, и в неё кто-то заходил, каждый раз на миг привлекая внимание завсегдатаев. Гул чуть притихал и становилось слышно, на каком месте сейчас проигрывается кассета из магнитофона, которую Бармен ставил по кругу. Мгновение спустя, если вошедший в бар не вызывал никакого интереса, гул возобновлялся, в котором можно было услышать продолжение басен, анекдотов, сплетен, рассказов, причитаний, претензий, жалоб и прочего.
Потрепанный и моложавый парнишка из зеленых сталкеров рассказывал, что встречается в зоне – ближе к глубине – одна опасная тварь:
– Короче, дело такое. По незнанию путают с собаками. Они же какие бывают? Дохлые, дырявые и мутные, а бывают крепкие, здоровые и с норовом. Во всех надо стрелять, и так их обычно валим, кто знает, – после этого он обвел беглым взглядом собеседников, сидящих за его столом, как бы заискивая солидарность в их реакции, и продолжил, – так вот эту махину можно принять за крупного пса. Ну а чё, он волосатый, крепкий, здоровый. Морда такая кривая стала, что там вообще не поймешь, шо с ним, с этим псом якобы. А то не пес! В том и дело. Один бывалый мне говорил, что это – вепрь. Ходят они поодиночке, и собаки их вообще обходят. Вепрь мутировал и стал расхаживать по зоне, как босс. Внешне он, конечно, напоминает псину, но очень здоровую, если присмотреться, … хотя мы не рассматривали его особо. Мой напарник сразу начал в него палить со страху. Потратил рожок из «калаша» и не угомонил. Тот будто ещё больше ускорился.
– А в голову если? – спросил дотошный и внимательный сосед, который пристально вслушивался в рассказы и смотрел куда-то вниз, в сторону, припоминая что-то.
– Не могу сказать точно, – немного отведя взгляд, ответил рассказчик, и дыхание его стало чуть колебаться, продолжая, – выдал он по нему все, что было, попал или не попал в голову… – глубоко вздохнув, подытожил, – приятель мой не вышел из зоны в тот день, и я по сей день не знаю, чем все закончилось.
История была завершена, привычный гул из той области восстановился. Кто-то не верил рассказчику, считая это баснями, кто-то рассказывал, что сам видел или видел того, кто рассказывал, что видел. Среди спорящей толпы сидел чудаковатый старик, у которого иной раз справлялись сталкеры с насмешкой:
– Старый, есть вепрь или брехня всё? – четко проговорил веселый бородач в теле.
Старик поднял брови, и выдал, – вепрь? Конечно есть, только вот не все собаки его обходят стороной! – хитро улыбаясь, ответил старичок.
Радар сидел за стойкой, наблюдая за всем происходящим. С обратной стороны стойки занимался бармен.
– Откуда старый взялся? – меняя тему разговора, спросил Радар у Бармена.
– Он вроде как из зоны вышел, из села какого-то. Неясно изъяснялся как-то. Как, впрочем, и сейчас. На посту пропустили, смотрят, дед живой и нормальный, ну, то есть, не зомбированный. Не бросать же его? Короче, ко мне его направили. Тут его накормили, кто банковал … а время пришло его выдворять, так он мне наладил кое-что по электрике тут.
Потом Бармен чуть склонился к Радару так, чтобы громко не говорить, и продолжил, – дедушка тут всё наладил, между нами говоря. Думаешь, свет на территории и освещение блокпостов генератор дает? Хрена! Он Бар даже не вытягивает! Об этом не распространяйся, но дед очень полезный, хоть и чуть с поехавшей крышей, – сказав это, бармен посмотрел в сторону деда, который в 10 метрах сидел за столом со сталкерами, и чудно разъяснял, отмеряя на своей ладони ребром другой руки что-то неприличное. Те резко взорвались хохотом, а старик сделался серьезным, прикидываясь, что над такими вещами не шутят.
– Вепрь тот действительно существует, и его, в отличии от собак, можно есть. Но те, кто на него ходят, знают, что это не просто – завалить его. Очень опасным он стал после мутации. Лоб непробиваемый, – между делом продолжил Бармен. Затем, приготовив несколько жирных сарделек, выложил на алюминиевую тарелку, подозвал одного из сидящих за столом забрать блюдо. Пока они рассчитывались, дверь бара открылась еще раз. В дверной проём вошел сталкер.
Экзоскелет был большой редкостью в зоне, и его обладатель, как правило, являлся человеком, выполняющим особые поручения. В таком разбитом состоянии, как у этого сталкера, экзоскелет не встречался. Из привода на правом плече вылетали искры. Постоянно гудел один закоротивший двигатель. Многие дуги были погнуты, на одной из ног опоры были вообще вырваны и торчали, как отогнутые арматуры железного забора из коленного привода, что делало передвижение сталкера на эту ногу затруднительным. Сам сталкер был изрядно потрепан, но без критичных ранений. Свой "Гром-С14» – автоматно-гранатомётный комплекс российского производства он поставил у входа, что несвойственно большинству сталкеров. Такое мог себе позволить только достаточно известный и уважаемый работник зоны, совершенно не волнуясь за сохранность оружия. Освободившейся рукой он схватился за перила и помог себе спуститься по нескольким ступенькам от входной двери, неся в другой руке тяжелый грязный мешок с едва заметным кровавым подтеком.
Это зрелище собрало львиную долю внимания, и музыка из магнитофона бармена стала слышна очень четко. Играла Burning love – Elvis Presley. Сталкер прошел 10 метров до стойки бара, дополняя мелодию из магнитофона звуками выведенного из строя экзоскелета, и сгрузил мешок в проход, ведущий за стойку.
Бармен плеснул в стакан содержимое бутылки, которую открывал по особым случаям, и подал пришедшему со словами: «За счет заведения». Больше слов между этими двумя не прозвучало. Тот молча опрокинул стакан в себя, повернулся в сторону Радара, сидевшего в трёх метрах, и уставился очень пронзительным и спокойным взглядом.
– Помоги с мешком, – прозвучала фраза со стороны. Бармен не справлялся один, затаскивая мешок вглубь подсобного помещения. Радар взялся за другой край и обнаружил, что мешок весьма тяжелый. Мелькнула мысль: как сталкер его нёс один, и какой мощью обладает даже разрушенный экзоскелет того сталкера.
– Так вот про старика, – кряхтя продолжил Бармен, пятясь спиной вперед и держа за углы мешок, – у нас тут валялись без дела куски, так называемой "слюды". Бесхозные камни, которые отбивались от некоторых артефактов, типа "Усача", что электричество даёт. Артефакты разошлись, а "слюду", я как чувствовал, что надо придержать. Обычно её выбрасывали, а я сложил за
канистрой у входа, что если кому понадобится, то все не тащить до свалки. Дед как увидит этот хлам, так и давай рыться в нём. Выбрал те, что побольше, нашел проволоку на территории… Короче, я наблюдал только и думал, что он окончательно "поехавший".