– Здравствуй, Питер. Как прошло дежурство?
– Спокойно. Только под утро был один звонок. Как вы и сами слышали, звонила миссис Бускетс. Каждой весной ее кот Сэмюель сбегает из дома, и она весь город ставит на уши. Ему уже больше десяти лет. В его-то преклонном кошачьем возрасте пора бы сидеть дома, а он никак не может остепениться.
– А что по поводу Даррена Бейлифа? Джим и Курт навестили его вчера?
– Да, беседовать им пришлось с ним не меньше получаса и, как всегда, он пообещал, что возьмется за ум. Но вам ли не знать шериф, что словам Бейлифа может поверить разве что его мать. Затеяв драку прямо у нее на глазах, в центре города, она все равно будет утверждать, что ее сынок сущий ангел…Шериф? Вы неважно выглядите? Что-то случилось?
Во время разговора Питера Ричард вновь задумался о своей дочери. Его мысли не могли долго концентрироваться на других темах. Вот и сейчас, во время рапорта своего помощника он задумался о своих семейных проблемах.
Прежде чем он успел что-либо ответить, зазвонил телефон.
– Шериф Уивер слушает.
– Ричард, это Джон, – услышал он басовитый голос мэра города на другом конце провода. – Мне нужно с тобой поговорить.
– Что случилось, Джон? – несмотря на то, что мэр города Сиэль годился ему в отцы, они всегда называли друг друга исключительно по имени. В этот момент в здание офиса вошли два других работника правоохранительных органов города: Джим Столлен и Курт Нойлз, при этом о чем-то громко разговаривая.
– Произошло несчастье с сыном Шона Сэлмона. Парнишка сейчас в реанимации. Врачи подозревают передозировку запрещенными препаратами.
6.
Ему пришлось вернуться на Уайт-роуд и, доехав до перекрестка, свернуть налево и далее по Инсайд-роуд прямо около трех миль, прежде чем оказаться рядом с домом мэра Сиэль Джона Олдсбурга. Мэр Олдсбург был добрым, немного тучным шестидесятитрехлетним мужчиной, который был довольно энергичным для своего возраста. Мэром он стал еще в 1982-ом году и занимал этот высокий пост до сих пор. Джон Олдсбург был человеком, которому очень шла седина и пушистые усы. О таких говорят – «солидный мужчина». Он был женат на Ребекке Олдсбург вот уже двадцать восемь лет и считался прекрасным семьянином, при этом никто уже и не вспоминал, что с Ребеккой у него был уже не первый брак, и даже не второй. Впервые Джон связал себя узами брака еще в двадцатилетнем возрасте со своей однокурсницей, но уже спустя полгода он понял, что поспешил с женитьбой и вскоре начал бракоразводный процесс. Во второй раз Джон женился в тридцать один год, но прожил в браке и в этот раз недолго – спустя три года его вторая жена скончалась от лейкемии. Олдсбург овдовел и дал себе зарок больше никогда не жениться. Но уже спустя три года он вел под венец Ребекку МакКоли – прекрасную черноволосую шотландку, которая, по словам Джона (при разговоре об этом на его губах всегда появлялась широкая улыбка) практически заставила его влюбиться в себя, и за все эти годы он ни разу об этом не пожалел.
Когда в 1997-ом году семья Уивер переехала в озерный городок, Олдсбурги пригласили их первыми в гости. Ричард, как и Аманда, испытывали легкую неловкость, так как привыкли, что в Нью-Йорке не принято ходить в гости к новым соседям или же наоборот, приглашать их к себе в гости. Но стоило им оказаться на пороге дома мэра и постучать в дверь (местные жители не жаловали звонков), неловкость как рукой сняло. Джон и Ребекка оказались очень гостеприимными и знали, с чего надо начинать разговор, чтобы заинтересовать и развеселить гостей. И даже малышка Шэрилл, которой в то время было всего семь и которая всегда славилась застенчивостью, быстро сдружилась с мэром и его женой. Уже спустя десять минут они все дружно беседовали и смеялись так, словно были знакомы долгие годы и встретились после продолжительной разлуки. В гостиной их ждал накрытый стол, а блюда, что были приготовлены Ребеккой, заставили Аманду усомниться в своих собственных кулинарных способностях, которые она всегда считала достойными для увековеченья. В тот вечер между двумя семьями, которые еще утром не были знакомы, так ни разу и не повисло промежуточного неловкого молчания.
Затем они принялись убирать посуду со стола, не прекращая вести дружеские беседы. После женщины отправились на кухню, Шэрилл села перед телевизором и смотрела мультики, а Джон и Ричард вышли на веранду с бутылками пива в руках. Сев в кресла качалки, они какое-то время сидели в тишине, пили пиво и глядели на красоты природы, что окружала их со всех сторон. За домом Джона была небольшая поляна, на которой Джон посадил несколько кустов виноградника, а сразу за поляной возвышался хвойный лес, еще дальше виднелись заснеженные вершины гор.
Начиналось время сумерек, которые лениво тянулись темным полотном из леса.
Олдсбург заговорил с ним, не отводя взгляда от цепочки гор:
– Что планируешь делать в дальнейшем, Ричард?
Хотя мэр и не стал вдаваться в подробности, Ричард понял, что он имел ввиду.
– Есть предложение начать работать в автосервисе, что находится в северной части города. Филипп Рочестер готов платить восемьсот долларов в месяц плюс премиальные за подгон клиентуры.
– Разбираешься в машинах? – как бы, между прочим, поинтересовался Джон.
– Немного. Я три года проработал патрульным, прежде чем оказаться в отделе по борьбе с наркотиками. Тогда и научился, с какой стороны подходить к неисправной машине.
– Другие предложения?
– В банке, что в Беривилле, требуется охранник. Каждый день по полтора часа в пути на работу и еще столько же обратно, но эта работа все же больше по моей части. К тому же зарплата в два раза выше.
– И на чем остановился?
– Пока что думаю. Завтра утром решение уже будет готово.
– А как на счет третьего предложения? – Джон посмотрел на Ричарда. В его глазах блестели огоньки.
– Я вас слушаю…Джон, – он уже хотел было назвать его «мэр Олдсбург», но успел поправиться, чтобы не обижать гостеприимного хозяина, который еще в начале их прихода строго-настрого запретил его называть по фамилии.
– Что ты думаешь о посте местного шерифа?
И хотя данное предложение удивило Ричарда, нельзя было сказать, что оно стало неожиданным.
– Если не ошибаюсь, Сиэль имеет шерифа.
– Тревес Тролли уже далеко не молод. За него голосуют только потому что он единственный кандидат на пост шерифа. Он сам часто в беседах со мной упоминает, что не прочь уйти в отставку. Я бы его и отпустил, да вот замены ему я не вижу.…До этой поры не видел.
– Но ведь есть его помощники.
Джон сделал глоток из своей бутылки, после чего вытер усы тыльной стороной ладони.
– Есть, но двое слишком молоды для столь высокого поста, а еще один не имеет должного стержня в себе, который бы позволял ему строить своих подчиненных. Так как?
– Это заманчивое предложение, Джон. Даже не знаю, что ответить. Конечно, я был бы только рад стать шерифом этого райского места, но…вы ведь меня совсем не знаете.
– Не совсем. И снова в его глазах появились огоньки. При этом ни солнца, ни искусственных источников света нигде не было. – Я читал твое досье. Я знаком с директором полиции Нью-Йорка и, конечно же, мне захотелось узнать о тебе больше.
– Со Стивеном Нотисом?
– Нет, с Реймондом Келли. А вот он, в свою очередь, познакомил меня с директором отдела по борьбе с наркотиками Нотисом. Твой бывший начальник лестно о тебе отзывался. И попросил, между строк, узнать причину твоего ухода из отдела. Но я не стану тебя расспрашивать по этому поводу. Но хочу быть уверен, что получив место шерифа, ты не захочешь снова сорваться и уехать куда-нибудь еще. Надеюсь, ты способен усидеть на одном месте.
Ричард предпочел звуковому ответу кивок головы.
– Вот и прекрасно. И так, судя по твоему досье, ты был прекрасным полицейским. Ты был среди первых по успеваемости во всей полицейской академии, сдав все экзамены на «отлично». Год ты -детектив-следователь, а спустя еще год становишься детективом-оперативником. И это в двадцать три года. В двадцать пять сдаешь экзамен и получаешь звание сержанта. Ты становишься руководителем операции, где фигурируют преступные группировки, продажа и изготовление наркотических веществ. К тридцати двум тебе пророчили звание лейтенанта, но годом ранее ты подаешь в отставку.
– Беру свои слова обратно, кое-какие сведения обо мне и о проделанной мной работе вам известны, – произнес Ричард, понимая, что Джон еще не все рассказал о его прошлом.
– Последнее твое дело…твой бывший начальник считает, что именно после него произошел переломный момент. Я склоняюсь к тому же мнению. – Джон помолчал, предлагая продолжить разговор Ричарду, но тот предпочел промолчать. – В том деле под твоим руководством находилось семь человек, четверо из которых были твоими постоянными протеже.
– Лэнс Норрингтон, Джек Ламберт, Роб Ванн,…Даниэль Пиллар.
– Да, Лэнс Норрингтон, как мне известно, тот человек, с которым ты был знаком еще с полицейской академии. Друзья с юношеских лет.
– Мы были друзьями, – слишком резко произнес Уивер, убрав спину от кресла-качалки. Спустя год после произошедшего, он все еще не мог спокойно вспоминать о Лэнсе. Но, какие бы чувства его сейчас не одолевали, Джону ни к чему было знать о них. – Мы были друзьями больше десяти лет. Мы даже оба ухаживали за Амандой, но мне тогда повезло больше. Несмотря на это, мы оставались друзьями до того, как все произошло.
– Что произошло? – Джон не хотел задавать этого вопроса, но он сам вырвался – любопытство взяло верх.
– Из-за него погиб другой работник полиции. Даниэль.
– Каким образом? – спросил Джон, понимая, что своими вопросами нарушил свое же обещание, данное ранее.
– Это долгая история, мэр Олдсбург, – сказал в ответ Ричард, сам не заметив, как перешел на официальный тон.
– Но ты его не сдал.
– У меня не было, так и нет до сих пор никаких улик против Лэнса.
– Поэтому ты уехал и оставил работу?
– Скажем так – это была одна из причин для моего переезда.
Они замолчали, наблюдая за окружающей их природой. Сумерки сгущались. Ребекка и Аманда, увидев их на веранде, решили им не мешать и только включили свет на улице. День был прохладным, так что летающих насекомых, жадных до крови, можно было не опасаться.
Олдсбург тяжело выдохнул и начал расстегивать пуговицы на своем джемпере. Ричарда это немного удивило, так как ему самому было немного прохладно, но не хотел этого показывать. Но и не стал повторять за Джоном и расстегивать молнию на своей куртке.
– Я много знал людей, которые приезжали из разных мест в наш округ и, прожив много лет среди нас, оставались чужаками. – Джон поддался вперед и, выглянув из-под навеса, начал искать в небе первую звезду. – Многие из них уже уехали. Когда они собирали свои вещи и уезжали на своих машинах, снабженных прицепом, все жители Сиэль забывали о них на второй же день. Многих я сам уже не помню. – Мэр оставил звезды и вернулся под навес. – Но есть приезжие, их немного, но они есть, которые сразу становились своими для всех. Таких людей я научился вычислять. И я вижу, что семья Уиверов одна из таких.
Так оно и произошло.
Теперь, прожив здесь девять лет, Ричарду казалось, что Нью-Йорка в его жизни и вовсе не было. Если бы не неожиданный приезд Лэнса Норрингтона, все было бы намного проще и прекраснее. Теперь он не мог понять, как он столько лет был слеп и верил, что между ними могла быть дружба?
Их дочери не пошли по стопам отцов и сразу решили для себя, что ни единое прошлое, ни равенство в возрасте, ни учеба в одном классе не может их сделать ни подругами, ни даже приятельницами.
Ричард поднялся по деревянным ступенькам и остановился перед дверью дома Олдсбургов. Он постучал и ему почти сразу же открыли.
Джон еще больше поседел за эти годы и прибавил в весе, но он по-прежнему носил свои пушистые усы, делающие его похожим на банкира начала двадцатого столетия и также широко и открыто улыбался при каждой их встрече.
– Ричард! – голосом бывалого проповедника возвестил Джон, словно приход шерифа был для него хоть и приятным, но неожиданным.
– Здравствуй, Джон. – Называть мэра по имени давно уже перестало ему казаться чем-то неловким. Они были просто друзьями, а не подчиненным и начальником.
Джон пропустил его внутрь и закрыл за Ричардом дверь, при этом прокричав на весь дом Ребекке, чтобы та поставила вариться кофе.
– Она на улице готовит грядку для будущих саженцев. Ты прекрасно знаешь, что в нашем доме никто лучше не заваривает кофе, а потому я и не стану этому учиться на старости лет. Бэкка!
Так как Ричарду в это утро так и не удалось выпить кофе, он решил, что не стоит от него отказываться в гостях. Пока мэр расспрашивал его о работе, на кухню вошла Ребекка Олдсбург в обесцвеченном переднике и в стертых перчатках.
– Здравствуй, Бэкка.
– Доброе утро, Дик. Как семья?
– Все прекрасно, – поспешил ответить он. Хотя Джон ничего в его словах не заметил, Ребекка тут же уловила в них нотку недосказанности.
Она сняла перчатки и сунула их в карман джинсов, которые облегали ее все еще очень стройные ноги. Она включила кран и принялась мыть руки, при этом повернув голову в сторону Ричарда.
– Шериф Уивер, вы что-то недоговариваете.
Джон быстро перевел взгляд с Ричарда на жену и обратно.
Ричард после недолгого колебания все же сдался.
– Это все из-за Шэрилл. Ее новый друг меня беспокоит.
Ребекка принялась готовить кофе, а в ее глазах ярко отражалась улыбка. В эту минуту она очень была похожа на Аманду.
– Всех отцов беспокоят новые знакомые их дочерей. Ричард, Шерилл уже семнадцать лет.
– Боже, а ведь совсем недавно ей было всего девять, – добавил Джон, потирая о колени ладони.
– Меня не беспокоит то, что она становиться молодой красивой женщиной, а мы в свою очередь стареем. Меня беспокоит личность парня, который просто свалился на нас как снег на голову в это солнечное утро.
– Он местный? – спросил Джон.
– Нет, и это не самый большой его грех.
– Тогда кто он такой?
– Аманда говорит, что зовут его Эйдан Уилсон. – Ричард подчеркнул имя жены, давая понять Джону и Ребекке, что он оказался вне круга первых посвященных в тайны дочери. – Он из Огайо, сын судьи и разъезжает по Сиэлю на дорогой машине.
– Это, случайно, не сын Дуэйна Уилсона, бывшего члена Верховного Суда страны?
– Похоже, что он. Только я о Верховном Судье Дуэйне Уилсоне ничего не слышал, в отличие от Антонин Скалиа или Энтони Кеннеди.
– Дуэйн Уилсон был одним из девяти Судей до 1993-го года, после чего был сменен на посту Рут Бейдер Гинзбург.
– На столь высоком посту он задержался недолго, – добавил Джон. – О нем не слишком лестно отзываются до сих пор.
– Ты считаешь, что яблоко от яблони недалеко упало? – уточнила Ребекка.
– Я в этом просто уверен. Если бы вы его сами увидели, то поняли, что это не просто мое предположение.
– Тогда запрети дочери встречаться с ним, – без промедления посоветовал мэр Олдсбург.
– Этого как раз не стоит делать, – авторитетно заявила Ребекка. – В этом возрасте дети всегда считают, что они умнее своих родителей и вполне могут принимать самостоятельно решения, касающиеся только их. Попытка убедить их в обратном только приведет к ссоре и обвинениям.
– И что мне прикажите делать?! Я не могу просто сидеть и смотреть, как он пользуется моей дочерью.
Джон пожал плечами в ответ, но Ребекка предложила другой вариант действий:
– Попробуй поговорить с Уилсоном. Возможно, тебе удастся убедить его покинуть город или же ты поймешь, что ошибался на его счет.
– А вот это уже маловероятно.
– Так или иначе, не судья Уилсон и не его сын заставили тебя сегодня заглянуть ко мне, – напомнил о делах Джон.
Ребекка налила им в чашки кофе, после чего удалилась.
– Вчера вечером сына Шона Сэлмона нашли в туалетной кабинке в бессознательном состоянии. – Голос Джона стал более низким и спокойным, показывая всю серьезность сложившейся ситуации. – Пришлось вызвать скорую. В данный момент парень находится в коме. Анализ показал наличие в крови бензоилэкгонина.