– Но… я… – Любава боялась поднять на знахарку глаза, – разве я гожусь на такое?
– Да, я знаю, что ты видишь странные сны, – пробормотала бабка, смотря сквозь девушку, – но мне сказали, что только ты можешь заменить меня. Да и потом должок у тебя передо мной, а долг платежом красен, так что выбора у тебя и нет.
Любава вздрогнула, откуда Цыба знает? Да, ей действительно в последнее время часто снятся странные сны: вот она идет по своей деревне, идет в землянку, где живет у старухи, но неожиданно ее слепит яркий, очень яркий белый свет, и жуткий голос, от которого у нее мурашки по коже, называет ее имя.
– Сегодня ты сама должна принести в жертву богу Ярило эту козу. – Бабка теперь смотрела прямо на Любаву, и девушка отважилась взглянуть ей в лицо. – Мне осталось немного, поэтому теперь ты всегда будешь со мной рядом.
Девушка молчала, она пристально смотрела на старуху и лихорадочно думала: что делать? Бежать? Но куда? Вокруг занесенная снегом степь, холод и вьюга, за пределами их племени, наверное, и людей других нет, по крайней мере, Любава никогда не видела никого из чужих. Девушка вообще была уверена, что мир заканчивается за пределами этой безграничной степи, окружённой тремя сопками: на вершине одной они всегда приносили жертву богам, поэтому и назвали ее гора Жертвоприношения. На вершине второй заключались браки, это была гора Любви, ну а третья называлась гора Прощения, там жители ее племени заканчивали свое земное существование, чтобы переродиться и вернуться на землю в теле новорожденного младенца.
Но в последнее время все больше детей умирало в младенчестве, Цыба говорила, что это связано с отсутствием свежей крови, новых людей в племени, все чаще браки совершались между дальними, но родственниками.
Глава их племени, Егор Змееборец, даже задумал совершить набег на соседнее племя, чтобы похитить молодых девушек, но это станет возможным, только когда сойдет снег. До ближайшего жилья может быть очень далеко, а зимой отправляться в неизвестность было бы безумием. И так каждые холода в племени умирала дюжина человек – от лихорадки или обморожения ног, а в эту зиму дела обстояли особенно скверно: у женщин рождались мертвые дети. Это очень плохой знак. Сегодняшнее жертвоприношение было связано именно с этим. На закате на вершине сопки Цыба должна была перерезать каменным ножом горло козе и окропить снег ее кровью.
– Я не смогу этого сделать, – выдохнула Любава и нервно сжала пальцы, коза дернулась от боли, а знахарка лишь ухмыльнулась:
– Значит, умрет весь род, все племя. Кроме тебя никто не сможет заменить меня здесь, а мое время уходить уже пришло. Ты же понимаешь, что если сейчас не остановить смерти, то мы все очень скоро станем слабыми и нас могут убить.
– Но кто нас убьет? – удивилась Любава. – Вокруг нет ни одной живой души, мы одни среди этой бескрайней степи.
– Ты не права, и если твои глаза не видели чужестранцев, это не значит, что их нет. Они есть, только живут далеко от нас и знают, что мы сильное племя. Но стоит нам стать немного слабее, как наша участь будет решена.
– Значит, у меня нет выбора? – Любава поправила меховую накидку.
– Нет, выбора нет. – Цыба пошла к выходу. – Разве что я умру прямо сейчас, и никто не узнает, что только ты можешь меня заменить. Вечером, после ритуала, я скажу это всему племени, и Егор Змееборец будет тебя охранять так же, как сейчас охраняет меня. Нам нужна свежая кровь, нам нужны новые женщины, нам нужна новая знахарка, иначе мы станем слабыми и нас завоюют.
Бабка вышла из землянки, и Любаве показалось, что даже дышать стало легче.
Девушка еще некоторое время просидела возле козы, затем взяла глиняный кувшин, набрала молока и вышла во двор. В деревне кипела жизнь. Зимой, когда день такой короткий, надо успеть сделать многое: выгулять скотину, приготовить обед, подковать лошадей, сшить одежду или обувь. У каждого в племени была своя работа, Любава отвечала за молоко, сметану и домашний сыр. Осторожно, прижимая к себе кувшин, чтобы молоко не расплескалось по дороге, девушка пошла к землянке, где женщины готовили сметану, масло и сыр. По дороге Любава заглянула на конюшню, у кузнеца Богдана вчера умерла жена Настасья при родах, вместе с ребенком, это-то и стало последней каплей, после которой Цыба решила принести жертвоприношение жестоким богам.
– Ты как? – Любава задала глупый вопрос, но ничего другого ей в голову не пришло.
– Не знаю. – Богдан, молодой, сильный мужчина с густой бородой, поднял на нее воспаленные глаза. – Не верю, что ее больше нет.
Жену кузнеца вчера закопали на вершине сопки Прощения, пока просто в снег, а когда потеплеет, тело надо будет предать земле.
– Хочешь молока? – девушка протянула ему кувшин. – Я только надоила, вечером козу убьют.
– Да, я знаю. – Богдан безразлично посмотрел на Любаву. – Цыба сказала, что надо снимать проклятие, и я ей верю.
– Слушай, – Любава неловко присела на край большого деревянного стола, на нем у кузнеца хранились разная утварь и грубые инструменты. – Я сегодня разговаривала с Цыбой, – девушка запнулась, думая, насколько она может быть с ним откровенна, но потом решилась, – старуха мне сказала, что будет готовить меня на роль знахарки, ей на замену. А я не хочу, вот совсем не хочу.
– Ну, это неудивительно, – нехотя ответил Богдан, было видно, что разговор ему не нравился, – ты же живешь с ней, тебе и дела перенимать. А куда сама Цыба собралась?
– Говорит, – Любава вздохнула, – что время ее пришло. Может, помирать собралась, а может, просто отойти от дел хочет, кто ее разберет?
– Это плохо. – Кузнец повернулся к девушке спиной, как бы давая понять, что разговор закончен. – Без нее мы не справимся, пока она тебя еще научит, а зима только посередине. В прошлый раз много людей замерзло, а вот теперь еще и эта напасть.
– Я не хочу становиться знахаркой! – Любава ждала от него поддержки, она дружила с его молодой женой, иногда и с ним перекидывалась парой слов, ближе людей у нее в племени больше не было, разве что подруга Аксинья.
– Я тоже, может, много что не хочу!
Девушка еще немного подождала, но Богдан больше с ней не разговаривал, тогда она вздохнула и вышла из конюшни. Быстро отдала молоко женщинам, хлопотавшим в землянке, и пошла разыскивать Цыбу. Любава все-таки хотела уговорить старуху выбрать себе другую ученицу.
– Зачем пришла? – Знахарка сидела возле уродливой печи, выложенной из глины и камней. – О чем поговорить хочешь?
Любава, стараясь не встречаться со старухой взглядом, присела на лавку.
– Я… я… – замялась девушка, подбирая слова, уж очень она боялась Цыбу, впрочем, как и все племя. Иногда Любаве даже казалось, что сам Егор Змееборец, бесстрашный предводитель племени, становится как-то ниже и тише, когда разговаривает со знахаркой. Что уж говорить о других, обычных людях, которые Цыбу боялись и боготворили, одновременно.
– Я знаю. – Старуха даже не смотрела в ее сторону, она держала скрюченные серые пальцы над огнем. – Я знаю, ты боишься, не хочешь становиться моей заменой, тебя пугает незамужняя и бездетная жизнь знахарки. Но это не мой выбор. Сам бог Ярило пришел ко мне во сне, и он сказал мне, что именно ты должна пройти этот путь после моей смерти. А если ты откажешься, то все племя ждет нечто страшное, такое, что даже и я понять не могу. Поверь мне, тебе лучше сделать все так, как я скажу.
Любава молчала, в ее груди клокотала обида: почему она должна жертвовать собой в угоду племени? Почему ее не спросили? Почему именно ее жизнью придется пожертвовать ради всеобщего блага?
– Сегодня ты будешь должна на горе Жертвоприношения зарезать козу. Перерезать ей горло, а затем смочить свои руки в ее крови и начертить на снегу ритуальные символы. Я тебя научу. После этого ты все время должна будешь быть со мной рядом, и если жена Миколы родит дитя и оно выживет, а она должна разрешиться от бремени скоро, значит, все мы сделали правильно, проклятие с нашего племени будет снято.
– А если и этот ребенок родится мертвым? – испуганно пискнула Любава.
– Значит, нам с тобой придется совершить еще более ужасный обряд жертвоприношения, но я очень надеюсь, до этого не дойдет.
С началом сумерек на сопке собралась большая часть племени, в землянках остались только старики, больные и неходячие, все остальные мерзли на пронзительном ветру. Цыба волоком затащила на сопку козу, животное упиралось и громко кричало, слово понимая, что сейчас произойдёт. Любава брела следом, утопая в глубоком снегу.
– Подойди ко мне! – крикнула ей Цыба и крепко ухватила козу за голову, животное отчаянно брыкалось. – Возьми нож из моей котомки.
Любава присмотрелась, у старухи на поясе болталась старая, грязная сумка, девушка протянула к ней руку и вытащила нож. Коза продолжала истошно орать, Цыба крепко-накрепко держала животное за голову.
– Режь! – приказала старуха. – Немедленно режь!
Любава нерешительно сделала шаг вперед, нагнулась к козе – та истошно завопила, тогда девушка бросила нож в снег и разревелась:
– Я не могу! – крикнула Любава и, размазывая слезы по щекам, кинулась прочь.
До речи президента оставалось несколько минут, а в квартире шум стоял неимоверный: Костя и Ваня включили новых роботов. Их пыталась перекричать Кристина, дочка Катерины и Ивана Васильевых, друзей Лизы и Владимира. Они вместе встречали Новый год. Еще была молодая пара Настя Полянская и Никита Харитонов, ребята недавно стали жить вместе и наследниками пока не обзавелись.
– А вот я считаю, что каждый сам кузнец своего счастья! – Владимир уже хорошенько набрался, и Лиза тревожно на него поглядывала. Он сегодня был в настроении давать советы. – Все в наших руках! Неприятности случаются только у клинических идиотов и у лохов, вот, например, я в такую историю точно не попаду. В этом году была пандемия, и что? Вот спросите меня, на мой бизнес это как-то повлияло? Вот спросите!
– Повлияло? – без интереса спросил Иван, папа той самой девочки, которая вместе с братьями пыталась поставить весь дом на уши. Дети бегали туда-сюда, то забегая к взрослым, то выбегая в коридор и в детскую.
– Конечно, нет! – Владимир щедро налил себе и гостям коньяка. – А все почему? Да, потому что у меня голова на плечах есть! Я…
– У тебя нет бизнеса, – миролюбиво прервал его Никита, – ты работаешь по найму, хоть и топ-менеджером.
– И что? И что из этого? – кипятился Владимир. – Мне такую зарплату платят! Ты вообще понимаешь, сколько я получаю? А ведь мне за голову мою платят! Да я за этот год столько сделок им принес, да они меня на руках носить должны! Да и, вообще, я уверен, что есть люди, которых просто хочется обмануть, это такие люди-жертвы, все у них не так. Они вечно ноют, не развиваются, за собой не следят. Вот, например, я два раза в неделю в течение десяти лет хожу в спортзал, каждый вторник и четверг, потому что у меня есть мотивация. Я постоянно развиваюсь, я лидер, я управляю своей жизнью, именно поэтому собственник мне совсем скоро предложит стать партнером. Я уверен в этом!
– Все, все! Хватит! – Лиза убрала коньяк со стола, она видела, что мужа сильно развезло. – Давайте уже слушать президента! – и погромче включила телевизор. – А потом я принесу торт, вот только конфеты я купить к столу забыла, вернее, не успела, забегалась с этими хлопотами.
– А у меня в сумке полно конфет! Эй, дети! – Настя крикнула ребятам, возящимся в коридоре. – У меня в сумке полно конфет, можете взять! Нам на работе выдали такой новогодний паек, только для сотрудников, – продолжила она, но уже обращаясь к взрослым, – но я не ем сладкое. Берегу фигуру, да еще, говорят, от сладкого волосы выпадают. – И она провела рукой по роскошной рыжей шевелюре.
– Какой бред, – пробормотал Владимир, и Лиза удивленно на него взглянула. Ее муж обычно не позволяет себе подобные высказывания в адрес женщин.
– Мальчики, – обратилась Лиза к сыновьям, – а вам сладкое нельзя! А то опять сыпь появится!
Гости немного присмирели, а потом все началось заново – шум, крики и гвалт. В час ночи Лиза пошла укладывать детей спать, Костя и Ваня легли в свои постели, а Кристину пришлось уложить во взрослой спальне, в гостиной до сих пор праздновали Новый год.
В квартире было очень душно, смешалось много запахов: духи Катерины, которыми она щедро себя поливала, табачный дым – Иван то и дело курил на балконе. Мальчишки разбили китайского лизуна в баночке, и теперь едкая смесь витала в воздухе, да еще и коньяк пролили. Лиза открыла окно на кухне и немного проветрила помещение.
– Я заключу в ближайшее время супер-сделку! – Елизавета вернулась к гостям, когда ее муж продолжал хвастаться своими достижениями. – И вот когда, – он обратился к Никите, видимо, слова молодого человека его сильно задели, – и вот когда я стану партнером, собственник мне предложит долю, в этом я не сомневаюсь. И вот тогда я наконец-то начну жить, как я хочу, с кем я хочу и где я хочу.
– А где дети? – Катя, мама Кристины, наконец-то оторвалась от закусок. Она была женщиной довольно упитанной, любила кушать вкусно, долго и с удовольствием.
– Я их спать уложила, – Лиза села за праздничный стол, – мальчишек в детскую, а Кристину к нам в спальню.
– Это хорошо! – Иван улыбнулся. – А то я смотрю, что-то тихо стало. Даже подозрительно как-то! А теперь все ясно: дети спят.
Елизавета сама наполнила себе бокал шампанским и задумчиво пригубила. Она не могла понять, почему ее сегодня так раздражают гости, ведь это их близкие друзья. Да что там друзья, родной муж, и тот сегодня бесил ее страшно. Лиза стыдилась и его хвастовства, и его пьяных речей… Что-то его сегодня вообще понесло не в ту степь.
«Устала, – решила Лиза, проанализировав, что с ней происходило, – я просто устала, у меня был тяжелый, впрочем, как и у всех, год, да еще эта чертова история с тезкой, которая бросилась под поезд в метро».
– А вы слышали новость? – словно прочитав ее мысли, Катерина принялась пересказывать историю о женщине, у которой телефонные мошенники выудили деньги. Лиза хотела ее прервать, да не успела, гости с жаром поддержали тему.
– Это та, которая с ребенком под поезд прыгнула? – к великому ужасу Лизы, пьяный Владимир рассмеялся. – Это же надо быть такой дурой, чтобы в наше-то время ничего не знать о социальной инженерии! Я же говорил, есть люди-жертвы, их просто тянет обмануть, ну, тупые они и верят во всякую чушь.
– Неужели тебе ее не жаль? – Настя поморщилась, было видно, что отношение Владимира к этой истории, его веселый смех ее тоже покоробили. – Бедная женщина осталась без накоплений! Мне вот просто физически плохо от этой истории, я как только представлю себе, какой она пережила ужас, когда осталась без последних денег, без средств к существованию!
– Ну, я могу сказать, что все мы получаем то, что заслуживаем, – Владимир снова достал коньяк и налил себе и гостям, – я, например, никогда бы не оказался на ее месте. Это надо быть круглой дурой, чтобы в 2020 году поверить людям, которые якобы хотят тебе помочь, требуя денег. Ну кто в наше время отдает деньги чужим людям?
– Совершенно с тобой согласна! – Катерина чокнулась с Владимиром. – Мы сами виноваты в том, что с нами происходит. Если у этой бабы не было ума, денег и…
– Ее звали Елизавета Николаевна, – неожиданно Лиза произнесла это вслух, – если вы не против, давайте эту историю больше обсуждать не будем! У меня от нее очень портится настроение!
– Я только за! – поддержала Настя. – Вот честно, не понимаю, как можно смеяться над такой трагедией! Я вообще ненавижу мошенников, мне кажется, такие люди должны бояться ходить по улицам, опасаясь, как бы им кирпич на голову не упал. Такая трагедия, действительно, давайте прекратим этот разговор.
– Да какая трагедия! – Иван, тоже уже хорошенько пьяненький, махнул на нее рукой. – Правильно Вовка и моя Катька говорят, тупая она была баба, и каждый сам отвечает за свою жизнь. Вот со мной такая история никогда бы не случилась. Но я и с Лизой согласен, это точно не тема для новогодней ночи! Давайте выпьем за 21-й год, чтобы он был намного, гораздо лучше, чем ушедший!