Теперь Катя смеет отказывать мне прямо посреди полового акта.
Чудесно.
Разумеется, я слез с нее.
Слез и, поправив шорты, со всей досадой лупанул кулаком в стену у изголовья кровати.
Получив желаемое, Катя взялась торопливо одеваться и косо поглядывать на меня.
А я, поколотив стену, вроде бы успокоился.
– Рейс приходит вовремя. Не могу опоздать… – пояснила Катя менее импульсивно, но все равно неприветливо, ту тупую причину, почему наш долгожданный секс после долгого простоя в итоге накрылся медным тазом. – Сегодня прилетает Таня… на три дня. Я должна её встретить. Ты же свозишь детей куда-нибудь с ночевкой?
Ох, да что ты будешь с этим делать…
Подругу встречать Катя должна, а вот мужу давать не должна! Странное понятие о долге! Лучше бы Катя после мне это сказала, а не сейчас, когда я только-только охлаждаться стал.
Подруга дороже меня, получается.
И телевизор.
Быстро же меня скинули с пьедестала единственного и незаменимого. Это все мои попытки стать белым и пушистым к тому привели.
Не стоило.
Надо было показать Кате сразу, где ее место.
Как же я ненавижу «ее Таню», честное слово. Была б моя воля, я бы её, да на вертеле… Но не в силах проявить себя в деле. Таня имеет излишне много привилегий, истоки которых до сих пор мне неясны.
Она всегда была неприкосновенна. Сколько бы я не сталкивался с Таней, приходя к ней домой сначала за одним ее мужиком, которого не отыскал, потом за другим, который тоже сорвался с крючка…
После, когда Катя от меня бегала по стране, Таня отыскала мой номер телефона и позвонила лично. Назначила тогда встречу возле ворот особняка Джамала, сама туда пришла и запросила у меня крупную сумму денег за информацию о Кате. Я конечно, вдвойне прифигел, и от поступка ее, и от запросов, но пришлось тогда совершить с ней честную сделку и раскошелиться. Меня так и не ввели в курс дела, почему Таня, будучи не из наших, знает об «Иллюзии» слишком много для простого гражданина, и крутится в среде Амирхановских шестерок.
Сам Амирхан сказал когда-то, когда я раздумывал порешить всех, кто имел отношение к Кате, чтобы замести следы: «Эту девочку не трогай, и точка.» Причину отказался пояснять.
Я до сих пор теряюсь в догадках, какая тайна кроется в ее неприкосновенности, и что за связь между ней и Амирханом. Но тот факт, что ее по сей день крышуют Амирхановские, хотя Амирхана самого давно как нет, выглядит слишком подозрительно.
Небезопасная эта дружба. Я бы сказал, токсичная.
Рано или поздно Таня выдаст Кате, чем я занимаюсь втайне от нее. Если уже не начала обрабатывать Катю.
– Таня? На три дня? Почему я, хозяин этого дома, узнаю об этом только сейчас?!
Я намеренно изобразил на лице удивление, что Катя вполне удачливо проворачивает за моей спиной свои делишки, а я о том ни сном, ни духом.
Но Аврора, дочь моя внебрачная, необычная и самая старшая, но преданная мне и вере, всё рассказала о махинациях жены ещё вчера днём.
Так что я был в курсе, просто это вылетело из головы.
А Катя пусть думает, что способна иметь личную жизнь, в которой не участвую и не вхож. Так ей проще. Всё ж не совсем она в клетке.
А я пока помолчу.
Основное станет для Кати сюрпризом, если надумает перегибать палку дальше. Хотя дальше, по-моему, уже некуда.
Меня коробит от мысли, что Катя, вопреки всему, что делаю для нее, наплевательски относится к супружеским обязанностям. И это касается не только постели, но и хозяйства в целом.
– Забыла сказать, извини…
Катя не нашла, что ответить внятного на мое недовольство, лишь виновата пожала плечами и пробормотала, что у нее проблемы с памятью. Знает же, как я отношусь к «её Тане» и к тому, что она гостит у нас. И пока Таня здесь, меня всегда просят на выход.
– Сдалась тебе эта твоя… – нахмурился я и скрестил руки на груди, показывая, как мне не нравится эта затея с гостями. – Таня. Твоя подруга в кавычках.
– Таня – единственное, что осталось у меня там. На родине! – рявкнула Катя таким тоном, будто насильно её в Дубай притащил, посадил на цепь и не выпускаю никуда вообще.
Якобы, она так сильно мечтала в России остаться, а я силой ее приволок в Дубай. Хотя она, насколько знаю, совсем не планировала возвращаться на родину. Нечего ей там делать стало.
– Таня единственная, кто поддерживает меня! Расстояние для нее не помеха! – продолжала Катя лить на меня свои упреки, накручивая в один ком одну проблему за другой и высушивая мне мозг этим.
Она, как настоящая женщина, это делать мастерски умела и активно практиковала.
– Тебя ведь дома практически не бывает, Фархад! Мне даже поговорить не с кем, кроме детей! Но с ними не выговоришься. Имей совесть! И уважай тех, кто мне дорог!
– Но я же дома, Катя! Чего тебя опять не устраивает???
Катя всегда крысится на меня и поучает по-матерински, когда дело заходит за «её Таню», которую на дух не переношу. Меня в ответную топит за то, что не сижу над ней сутками напролет, потому что работаю и много чем занят помимо основной работы, зато выгораживает змею эту, которая использовала её.
– И как долго ты пробудешь дома?
– Ты ж сама меня выгоняешь из дома, чтоб не мешал твоим посиделкам! Определись уже, либо нужен я тебе, чтоб над душой стоял, либо нах*й пошел!
Катя взялась истерить в ответную.
– Ты меня не понимаешь, Фархад! Ты слышишь только себя! Мои желания для тебя – пустое место! Я всего лишь хочу, чтобы меня в этом доме хоть кто-то услышал! Но никому нет до меня дела! Ты вечно занят, в мире происходит невесть что! А я не могу выговориться, что у меня на душе! Тебе мое женское никогда не понять! Хочешь, чтобы я повесилась от недосказанности, что ли?
Не стал отвечать Кате на очередную провокацию, посланную в мой адрес настолько небрежно, что её и саму перекорежило.
А хотя следовало бы дать затрещину за произвол и за то, что слишком много себе позволяет.
Но я же не такой Фархад.
Я другой теперь Фархад.
Я терпеливый и толерантный Фархад.
Слишком уж я разнежился.
Это все полное отсутствие опыта в семейной жизни тычет мне в лицо моими же косяками.
Вот и пожинаю то, что посеял.
Просто спустил всё на тормозах, проигнорировал, хотя Катя заслуживала резкости.
А раньше бы, не задумываясь, дал ей по шее за такое хамство.
В принципе, Катя права. Больше ей в России некуда и некому жаловаться. Если не считать моей матери. Кстати, мама обещала наведаться к нам. Надо бы поторопить ее. Пока Катя не начала сходить с ума от подозрений меня во всех смертных грехах и покушениях на кого бы то ни было.
Заодно и пилить меня перестанет хотя бы на время – что одна, что другая.
– Не стану рвать с Таней отношения из-за твоей предвзятости к ней! – отрезала Катя, потому как знала, что я точно что-то ляпну напоследок, что ей отнюдь не понравится.
Например, что Таня Кате – далеко не друг, а скорее наоборот.
Я поднялся с кровати и медленно пошел в сторону выхода из спальни.
Мой мрачный и угрюмый вид наверняка испугал Катю, потому что она вмиг «переобулась». Пострашилась играться с огнем дальше.
– Дорогой, любимый-дорогой, прошу тебя… Не злись. Ты же заберёшь детей? Хотим провести вечер вдвоем… Вы не ладите, и потому… вот…так получается…
– В воспоминаниях провести вечер, а потом еще три таких же вечера и опять в воспоминаниях? Окей, Катя… – глядя ей в глаза строго, я неохотно, но все же прорычал свое согласие.
А куда мне было деваться?
Придется провести ночь вне дома. В раздумьях о том, что отнюдь не согревает душу, а лишь распаляет во мне гнев и бешенство.
Заодно будет время подумать, как сблизиться с Катей, а то отдалились мы.
Вернее, это она от меня отдалилась, а я всё бьюсь помятым лбом в наглухо заколоченные ворота.
Никогда не поздно отыскать ключ от ворот, и плевать, что они заколоченные.
Что-нибудь придумаю. Иначе, если так и дальше будет продолжаться, придётся припугнуть Катю желанием обзавестись второй женой. Глядишь, и чувства в Кате проснутся, и захочет меня как прежде.
– Лады. Гуляй. Ни в чём себе не отказывай. -Те. Ты и «твоя Таня». Шаболдайтесь, сколько влезет. – я намеренно показал своим видом, что расстроен Катиными выходками, которые прут с утра как из рога изобилия.
Катя осталась не удовлетворена моим разрешением. Немного помолчав, она так и не дождалась от меня чего-то ещё, о чём, увы, я не догадался, и тогда высказалась, но с меньшей уверенностью.
– Я не шаболдаюсь, Фархад. Ты ведь знаешь, что мы с Таней сидим дома и никуда не выходим, разве что по ее делам… Ты теперь всю оставшуюся жизнь будешь попрекать меня за то, что когда-то я оступилась и пошла в рабыни. Не забудешь ты этого, Фархад. Я для тебя шлюхой была и ей же останусь. Навеки вечные.
Катя, прослезившись, фыркнула и пулей вылетела из спальни с таким выражением лица, будто не она сама себя оскорбила.
Я же только и успел, что брови поднять и ох*еть от ее контрольного умозаключения, прилетевшего в меня ни за что.
Пока я, стоя у окна, впадал в глубокие размышления, думая, как выруливать из сложившейся ситуации, Катя взяла мой джип и поспешно выехала со двора.
Заметил, конечно, что она, перед тем, как сесть в авто, сняла рубашку и осталась в маленьком топике на тонких бретельках…
Горел желанием открыть окно и крикнуть, чтобы прикрылась, но сдержался. Я же не препятствую ей, и это становится все труднее для меня.
Ох, как же меня напрягает этот её манёвр… Так бы и выпорол ремешком по ее дерзкой попе!
Всё равно, что Катя перед подругой нарядилась покрасоваться, а не перед мужиками. Чтобы доказать Тане, что, живя со мной в арабской стране, она свободна во всём. И что я не так плох, не так строг и не так безнадёжен, как считает Таня.
Заслужила она порки!
Но я как был к ней снисходителен, так и остаюсь.
Катя ведь изначально сомневалась, правильно ли поступила, доверившись мне полгода назад, и этого стоило ожидать. Она ведь ничего обо мне знала и не знает до сих пор. Кроме самого гнусного, разумеется.
Об остальном я упорно молчал и молчать продолжаю. Да и Катя не спрашивает, как получил гражданство, кто моя семья отсюда, и есть ли у меня, к примеру, брат, который есть, но с которым мы не ладим не один десяток лет, и почему…
В принципе, придраться не к чему, грешно жаловаться – сам выбирал жену. Какая есть, такая есть. И, спасибо Всевышнему, хорошая жена попалась. И то, что нашел ее, да еще там, где априори это было невозможно, большое чудо. Но борща с долмой, как и секса за полгода, я так и не дождался.
Нельзя сказать, что эти полгода в Дубае, Катя, как примерная жена, сидит как птичка в клетке, а я вечно отсутствую по делам. Все же я утратил привычку жить ради себя и только.
У Кати есть свой круг общения. Чисто женский, так как другого не позволяю, маленький, противоречивый, компрометирующий и явно не идёт на пользу Кате. Да и вообще не такой круг общения, какой бы хотел для неё я. Но я, как лояльный и понимающий супруг, опять же, предоставил Кате счастливое право выбрать, с кем хочет она проводить время, свободное от меня и семейных обязанностей.
Но я до сих пор не могу понять, какого хрена…
Вот реально не могу отгадать ту таинственную причину, почему Катя пиявкой прицепилась к Тане, которой не стоит доверять, даже если та станет последней женщиной на земле? К той, которая предала Катю не раз и снова предать способна, если кто-то заплатит ей больше, чем стоит настоящая дружба. Да ещё и таскает Таню сюда, сама уговаривает прилететь, а я билет туда-обратно оплачиваю.
Таня ж без мужа живёт, детей растит сама, и в том, почему-то, винит меня. Хотя я ее мужа покойного на подлость не толкал, – он сам знал, что делает, и знал, какая расплата ожидает его потом. К гибели его я не причастен. Этот оборотень погиб в перестрелке. Кто в него пальнул, так и осталось тайной, ведь никто из участников перестрелки не выжил. Так что унес он тайну своей смерти в могилу.
Еще на меня вешают смерть их общего дружка Вадика, с которым Таня закрутила роман до того, как стала матерью-одиночкой. Катя не знает об этом секрете, и не надо ей лезть в те дебри.
Я получил приказ на Вадика и был готов его исполнить.
Но когда явился за ним к Тане домой, выяснилось, что с этим будут проблемы не только у меня, но и у Джамала.
Вадик не так прост оказался, не гражданин он законопослушный. На службе у большой шишки он находился, у олигарха местного по прозвищу Петя Угольщик.
Петя Угольщик, он же наследственный миллиардер, угольный магнат, а с недавних пор еще и дипломат, судовладелец и успешный контрабандист, еще тогда имел тесные связи с «Высшими братками».
Амирхан не рискнул идти против «Высших» и отменил приказ.
Больше я Вадика не видел. Что с ним стало, не имею понятия.
Но Таня и Катя винят меня в его смерти.
А я вот, хоть и чужой муж, посему должен и Тане тоже отдых организовать.
Почему я вообще что-то ей должен? Я не виноват в ее одиночестве даже косвенно.
Как-то неправильно сработала та рокировка. Но Таню, по всей видимости, все устраивает. Она меня ненавидит, но моими благами безвозмездно пользуется. Причем, скромности в Тане и ее запросах я так и не распознал.
С другой стороны, пока Таня Катю отвлекает, я могу спокойно делать свои дела за пределами легальности, о которых Катя не знает вообще.
Потому и нет определенности в моем ответе прежде всего себе самому, а только потом уже Кате. И хотел бы я дать клятву, что никогда больше, не стал бросать слова на ветер. Вовремя одумался, и теперь ясно, что не зря. Катя очень ждет той клятвы от меня, и чем больше я тяну, тем меньше осталось веры в ней. Я уже не способен дать Кате то, чего она ждет. Равно как и правду сказать, что повязан с тем, чего она боится – тоже.
Понимаю, что не смогу вечно быть не собой и управлять делами в тени. Либо Катя примирится с мной настоящим, ибо меня не устраивают никакие компромиссы, либо…мы слишком разные, хоть и одинаковые в плане упорности и желании подчинить друг друга.
Я могу уйти рано или поздно, и я уйду.
И тогда мне станет плевать на Катю и на то, что без меня она не сможет существовать.
Ее либо спрятать придется где-нибудь в горах, чтобы всякие не похитили ради выкупа или информации, либо попросту грохнуть.
Второй вариант не вариант. А вот первый…
Спрятать Катю?
Даже не знаю, получится ли, ведь ее не убедить элементарные правила осторожности соблюдать. Не могу приучить ее закрываться от посторонних, а ведь это ее безопасность, в первую очередь, и только потом уже вопрос веры.
Но не оставляю попыток переубедить.
Действую мягко и ненавязчиво, как советовал один покойный «товарищ» Джамал.
И пока толку от этого "мягко и ненавязчиво" нет. Катя силу понимает. Всё больше убеждаюсь в этом. Ей хозяин нужен, а не свобода. И кандалы, да потяжелее, вот тогда будет покладистая и шёлковая. А так она от рук отбилась и в наглую вьёт из меня веревки.
Потому что люблю ее.
О чем жалею.
Не стоило.
Подпускать чувства близко к сердцу своему не стоило.
Теперь и мне душно от того, на что подписался в порыве эмоций, и Кате все не то.
Если б Катя поняла меня, если б приняла мой мир как свой собственный, став его частицей…
Что ж, пускай вертит мной, покамест позволяет мое терпение и выдержка. Дам ей наиграться. А потом примусь перевоспитывать куда более радикальными методами, чем прежде, ведь хода назад уже не будет.
Терять Катю я не хочу, а вот слепить из нее себе подобного…
Над этим стоит подумать.
Глава 4. Катерина
Как тот самый ураган с моим именем, я мчалась в аэропорт за Таней и ее мальчиками, игнорируя дорожные знаки и транслируемый в голове мат Фархада, которым он накроет меня в скором будущем.
Фархаду за мое вождение обязательно выпишут штраф, но я уже опоздала на целых двадцать минут, так что пусть.
Чтобы не думать о том, что Фархад снимет с меня три шкуры, когда прознает за лихачество, я включила флешку с той музыкой, которую слушает он.