– Ты ничего не попутал? Нужно ли менять своё тряпье или нет – решать мне, Марк. А я решаю, что в этом нет никакой необходимости, – категорично бросаю я, на что Эндрюз лишь в сотый раз натягивает на себя самую ненавистную мне ухмылку.
– Нет, дорогуша моя, ты ошибаешься. Тебе крайне необходимо избавиться от этого безобразного облика. И уже очень-очень давно. И, раз уж теперь мы с тобой закадычные друзья и ты будешь ежедневно маячить перед моим носом, я хочу видеть твою красоту и прекрасные изгибы, а не вот этот вот бомжацкий шлак, что ты на себя постоянно натягиваешь, – он схватывает ткань моей свободной майки и довольно грубо оттягивает. – Я вообще не понимаю, какого хрена ты прячешь себя за всем этим балахоном?
– Не понимаешь – и не надо! Меня полностью устраивает моя одежда. Я не позволю тебе меня менять, – твёрдо отрезаю я. Хватило с меня преображений в утончённую леди, поэтому я не собираюсь переодеваться в ещё один ненужный мне образ лишь из-за прихоти очередного самодовольного козла, который решил, будто имеет права вносить в мою внешность свои коррективы, меняя меня на свой вкус и лад.
– Я не менять тебя хочу, Никс, а всего лишь освободить из этого убогого шмотья тебя настоящую, – проникновенно произносит он, вынуждая меня на несколько секунд опешить, но сразу после разом проясняет, что на самом деле он хотел этим сказать. – Ты же настоящая конфетка, которая обмотала себя совсем непривлекательной обёрткой. А так нельзя. Моё зрение не выдержит и дальше смотреть на подобное преступление. Ты хоть и стерва редкостная и бесишь меня до невозможности, но я не могу не признать – фигура у тебя просто огнище! Поэтому с этого дня хочу, чтобы ты не только прислуживала мне, но и глаза радовала своими аппетитными формами. А то вот от этого твоего прикида ни одна часть моего тела радоваться и пребывать в приподнятом настроении не может, – он кривится в сочувственно-брезгливой гримасе, заставляя меня ещё сильнее насупиться.
– И ты думаешь, твоё «приподнятое настроение» меня заботит? – сдавленно цежу я, отчаянно мечтая вернуть себе способность горячо и пылко высказать ему своё мнение по поводу его желаний.
– Ещё как заботит, Никс. И ты точно сегодня с утра несколько извилин на подушке оставила, раз не догоняешь, что от моего настроения зависит – раскрою ли я твой грязный секрет Остину или нет. А насколько ты помнишь, он со дня на день должен вернуться в Рокфорд. И потому не в твоих интересах перечить мне перед его приездом после целой недели безукоризненного выполнения всех моих прихотей. Тем более ничего ужасного я тебя сделать не прошу.
– Ещё как просишь! Я не хочу ничего в себе менять!.. Не хочу! Мне и так прекрасно!
– Да как может быть прекрасно вечно напяливать на себя эти мешки? Мне даже страшно представить, что за нижнее бельё на тебе надето. Неужто бабушкины панталоны, – никого не стесняясь, он бесцеремонно оттягивает резинку моих штанов, порываясь заглянуть внутрь.
– Ты совсем охренел?! – хлёстко ударяю по его наглым рукам. – В твоей башке, что ли, совсем нет никаких понятий о нормах приличия? Мы вообще-то в торговом центре посреди сотен людей стоим.
– Ну ты же не постеснялась в таком виде сюда прийти, так что мои неприличные манеры – всего лишь цветочки на фоне твоего аутфита. Да и вообще, что ты за девка такая нестандартная? Любая другая на твоём месте уже верещала бы от счастья. Тебе предлагают пошопиться от души, а ты ноешь и противишься, как какой-то напасти, – тяжело выдыхая, весьма искренне недоумевает Эндрюз.
– Потому что мне не нужно этого. Наряжай всех остальных своих девок, а меня не надо. Не хочу я! Да и в Энглвуде в таком виде мне безопаснее, – проявляю жалкую попытку избежать его планов, но Марк лишь картинно закатывает свои серые глаза.
– Ой, вот только не надо нести эту чепуху, Никс. Тебе давно нечего бояться в Энглвуде. Ты кому угодно дашь отпор или самолично зарежешь. Эта отмазка – настоящий бред сивой кобылы.
– У меня нет лишних денег, – не сдаюсь я.
– Эта тоже не катит. Оплачивать всё буду я, так же как и выбирать все наряды тоже буду я, – хитро улыбается он.
– Марк! Ты не имеешь права! – рычу, вновь как побитая собака.
– Ещё как имею. Ты и сама это знаешь! Так что всё, завязывай перечить своему боссу и продолжать морить его голодом. Иначе моё настроение рухнет ниже плинтуса, и я сейчас же позвоню Остину, – угрожает Эндрюз, вертя перед моим носом своим смартфоном.
– Ты не сделаешь этого!
– Спорим, детка? – он выискивает нужный номер.
– Ты говорил о трёх пунктах, которые я должна выполнять за твоё молчание, и смены имиджа в них не было, – напоминаю о нашем соглашении, но этот мерзавец уже нажимает на кнопку вызова и включает громкую связь.
Меня хватает на три протяжных гудка, и я резко вырываю из его рук телефон, отменяя вызов.
– М-м-м… – то ли хриплю, то ли мычу от негодования, запрокидывая голову назад, но в итоге всё-таки сокрушённо капитулирую: – Чёрт! Ладно! Твоя взяла, Эндрюз!
– Малышка Никс согласна?! – торжественно улыбается он.
– Ни черта я не согласна, но вариантов ты мне не оставляешь, – бурчу я и вдруг отмечаю, что, несмотря на нейтральную тональность голоса, в области рёбер что-то начинает назойливо скрести, заставляя меня впервые за всю неделю ощутить что-то похожее на раздражение.
Ничего себе!.. Неужели у Марка всё-таки получится по новой запустить мою буйную версию?
– Вот и отлично! Пошли похаваем и приступим создавать из тебя настоящую девушку, – он схватывает мне за руку и вновь тащит за собой. – И да, вот этого птичьего гнезда на твоей голове я тоже видеть больше не желаю, – он имеет в виду мою высокую, быстро сделанную кульку на макушке.
– Ау-у! Ма-а-арк! – издаю протяжный стон, когда он резко стягивает с моих волос резинку, вырывая несколько прядей.
– Простите, мадам, но на это невозможно было смотреть. Такие волосы шикарные, а ты даже их умудряешься превратить в безобразный улей. Тотальный пиз*ец! – недовольно морщится он, а я до скрежета сцепляю зубы, бесповоротно осознавая – если ему сегодня наконец удастся пробудить демона внутри меня, то, клянусь, мой кулак тут же встретится с его идеально ровным носом. И в этот раз определенно точно сломает его.
И похер мне, что будет после!
Глава 2
В сотый раз за свои двадцать лет жизни мне с прискорбием приходится признать, что нет на этом свете ни грамма справедливости. Ведь если бы она была, то за широкой спиной такого мерзавца, как Эндрюз, не стоял бы столь мощный ангел-хранитель, который то и дело всячески уберегает его смазливое лицо от моих побоев.
Как бы Марк сегодня ни доставал меня во время шопинга, возродить моё буйство поганцу так и не посчастливилось. Хотя, чёрт побери, я сама ждала этого с таким нетерпением, с каким дети обычно ждут рождественского утра. Но, сколько бы я ни просила у вселенной впустить в моё тело хоть немного живительной силы, она меня так и не услышала, заставив уже через час наших походов по магазинам лезть на стенку от бессилия и неспособности поставить его на место как физическим, так и словесным путём.
И, как назло, вдобавок ко всему моё наивное предположение о том, что Марк прикупит мне всего лишь пару развратных вещиц, в которые потребует наряжаться в его квартире, и я тут же смогу избавиться от его общества, быстро развеялись в пыль, потому как он заставил меня провести с ним в торговом центре несколько часов. И пусть Эндрюзу не удалось пробудить во мне гнев и агрессию, должна вам сказать – удивить меня у него получилось отменно.
Я даже подумать не могла, что один из самых отвратительных людей в моей жизни не только накупит мне одежды на все случаи жизни, но и сможет с такой легкостью и вдохновеньем подойти к подбору гармоничных для меня образов.
Оказываясь в очередном бутике, Марку требовалась всего пара минут, чтобы выбирать подходящие для меня вещи. Причём как в размерах, так и в цветовой палитре и фасоне, что идеально подчёркивает сильные стороны моего тела. И самое поразительное – пусть он и подбирал в мой новый гардероб одежду в большей мере с откровенными вырезами, но ни в одном из нарядов я не выглядела вызывающе или пошло. Скорее изящно и женственно, а временами даже мило и романтично.
И всё бы было ничего и, возможно, я бы даже получила некое удовольствие от процесса, если бы Эндрюз на протяжении всего шопинга не вёл себя в своём обычном репертуаре, а точнее как конченый похотливый мудак.
– Приехали! Давай на выход, детка, – бросает Марк, останавливаясь возле моего подъезда.
– Я же просила тебя так меня не называть! – шиплю я, оглядываясь по сторонам, проверяя, чтобы поблизости не было народа.
– Боже, Никс, ты хоть когда-нибудь бываешь чем-то довольна? – шумно вздыхает он, глуша мотор и поворачиваясь ко мне корпусом. – Мы же с тобой так прекрасно провели сегодня время: выпустили эти белокурые пряди из безобразной клетки, избавились от твоего страшного шмотья и накупили гору новой одежды, что проявляет всему миру твою аппетитную попку и охренительные сиськи, а ты всё равно продолжаешь сидеть с кислой миной.
– Ага. Это то, что видишь ты, Марк. Я же в основном помню лишь твои вечные колкости, похабные комментарии, наглые лапы на себе во время переодеваний и, конечно же, нескончаемые подкаты к поголовно каждой девушке в магазине, – язвительно перечисляю список его сегодняшних отвратительных действий. – Вот объясни мне: как можно быть таким неугомонным и нестись, задрав хвост пистолетом, за каждой встречной, в то время как самая прекрасная, добрая и наивная девушка в мире, любящая тебя всем сердцем, не устаёт разрывать твой телефон своими звонками, явно переживая, куда ты целыми днями пропадаешь? Неужели в тебе нет хоть немного совести?
– Почему это нет? – фальшиво возмущается он. – Ещё как есть, именно поэтому я сегодня обязательно навещу мою терпеливую девочку. И ты уж не волнуйся, Никс, я буду с особым энтузиазмом заглаживать свою вину за то, что в последние дни не находил на неё времени. Вот увидишь, она в два счёта забудет все обиды и простит меня, – самоуверенно заявляет кусок дерьма, мигом повышая во мне объём раздражения.
– Дьявол, Эндрюз! – выдаю жалкую версию злостного возгласа. – Ну что ты за человек такой? Зачем нужно так с ней поступать? Ты же получил от неё то, что хотел, так почему просто не расстаться с Эми, а потом уже продолжать свои приключения с другими девками в статусе свободного парня?
– Ты опять суёшь нос не в своё дело, Никс, – скучающе отвечает он, переводя взгляд с меня вперёд на лобовое стекло.
– Это очень даже моё дело. Эми – моя лучшая и единственная подруга. И, раз уж ты вынуждаешь меня бессовестно врать ей, может, хотя бы объяснишь, почему ты так ведёшь себя с ней? Ты всегда был редкостной сволочью с девушками, но, по крайней мере, честной сволочью. Насколько мне известно, ты никогда не давал никому ложных обещаний, не обманывал и уже тем более не вступал в отношения. Так в чём же на этот раз дело? – искренне не могу найти разумных объяснений несвойственному для него поведению.
– Дело в том, что мне просто очень сильно нравится Эми. Вот и всё, – совершенно спокойно заверяет он.
– Очень сильно нравится? – выдыхаю в изумлении. – И при этом ты продолжаешь трахаться со всеми подряд направо и налево? Какое-то странное у тебя понятие о симпатии.
– Какое есть, такое есть. Другого не дано, – беззаботно пожимает плечами он.
– Ты отвратительный, Марк, – не выдерживая, недовольно бурчу себе под нос. Он отвратительный, а я ещё хуже. Гореть мне в аду за это умалчивание о его изменах.
– Не отвратительный, а просто любвеобильный. В моей душе хватит места для всех окружающих меня красавиц, – без шуток пропевает Эндрюз, вконец переполняя чашу моего терпения. Я порываюсь выбраться из машины, но, заметив, надвигающуюся компанию местных, тут же захлопываю дверь и остаюсь сидеть на месте.
– Да чего ты так стремаешься? – он оглядывается назад в окно. – Не накинутся же они на тебя только потому, что теперь ты выглядишь как приличный человек, а не жалкая, серая мышь-пацанка.
– Ничего я не боюсь! Мне просто неуютно в таком виде. Я чувствую себя голой, – сдавленно признаюсь я, натягивая ниже подол нового платья, желая скрыть бедра, на которые Марк весь путь до Энглвуда постоянно отвлекался от дороги.
– Голой? Ты сейчас серьёзно? – он в удивлении вскидывает густые брови.
– Более чем. То, что я в клубе хожу полуголая, не значит, что в жизни могу делать так же.
– Что за ерунда? Мне кажется, после работы в «Атриуме» тебя вообще ничто не должно смущать. Да и тем более ты не голая, а в безупречно подчёркивающем твои сочные формы платье. И именно так и только так ты впредь будешь всегда одеваться!
– Не всегда, а лишь с тобой! – подправляю я, но Марк тут же меня ошарашивает.
– Ещё чего! С этого дня ты всегда и везде будешь так одеваться. Чтоб сейчас же пришла домой и выкинула на свалку весь свой плебейский гардероб. Хоть раз увижу на тебе старое шмотьё – сразу же расскажу всё Остину, – твёрдость его хрипловатого голова даёт понять, что он ни черта не шутит.
– Это уже слишком, Марк! Я на такое не соглашалась.
– А тебя никто и не спрашивает, Никс. Ты вообще из тех видов женщин, которых нужно постоянно заставлять всё делать насильно, так как сама ты, по ходу, ни хрена не понимаешь, что для тебя лучше, – с несвойственной ему серьёзностью выдает Марк, и его слова задевают меня гораздо больше, чем мне того хотелось бы, вытягивая из глубин сознания мужской голос, низкий тембр которого день за днём не прекращает меня истязать.
– Ты дикая врунишка, готовая нападать, защищаться, сопротивляться… Ты готова вытворять что угодно, лишь бы не признаваться самой себе в том, чего поистине желаешь. Как сейчас, так и всегда по жизни. Но со мной не нужно притворяться. Я чувствую каждое твоё желание.
– Заткнись! Не хочу этого слышать! Тебя нет в моих мыслях!
– Ты хочешь огненного пламени в своей жизни и вовсе не боишься, что оно спалит тебя дотла. Именно этого ты и желаешь. Ярко гореть и наслаждаться исходящим жаром.
– Я не хотела этого! Никогда не хотела! Но ты всё равно меня спалил, так что теперь заткнись и позволь мне вернуться к жизни, в которой нет места для тебя!
Сильно прищурив веки, я хорошенько встряхиваю головой, чтобы избавиться от отголосков его слов до того, как помимо голоса в сознании перед глазами начнут мерещиться ещё и глюки с образом Адама.
– Не делай вид, что сделал это для меня, Марк, мы оба знаем, что это неправда, – возвращаясь в реальность, сдавленно проговариваю я, радуясь, что Эндрюз не заметил моего странноватого поведения.
– Даже не собираюсь отрицать, Никс. В первую очередь я сделал это ради себя, потому как смотреть на твой убогий вид у меня кончились все силы. Но давай и ты сейчас прекратишь упрямиться и честно признаешься, что тебе очень даже пришлись по вкусу все обновки, что я тебе подобрал и купил, – наглец самодовольно ухмыляется, без всяких слов понимая, что совершенно прав. И, как бы он меня сегодня ни доводил до нервного тика и тошнотворных спазмов в животе, я всё же не могу ему не сказать:
– Спасибо, – тихо, сухо, устало, но всё-таки я заставляю себя поблагодарить Марка, который, как я думала, станет последним человеком, кому я хоть в чём-то когда-нибудь буду признательна.
– Ну вот, ещё один прогресс, малышка. Вежливо разговаривать научилась, извиняться – вроде бы тоже, а теперь ещё и спасибо говоришь. Ущипни меня, а то, мне кажется, я сплю, – усмехается Марк, сползая плотоядным взором с моих глаз на проглядывающую в глубоком вырезе грудь.
– Щипать не ущипну, но по лицу вмажу, если ты и дальше будешь так смотреть на меня, – схватываю его за подбородок, приподнимая лицо выше.
– Ох, ещё как буду, детка, для чего, по-твоему, я тебя сегодня полдня терпел? – посмеивается засранец, когда я наконец выхожу из машины. – Не трудно будет самой дотащить все пакеты до дома?
– А ты типа вызовешься помочь, если скажу, что трудно? – скептически спрашиваю, доставая огромные кульки с заднего сидения.
– Конечно, нет, просто хотел узнать, стоит ли остаться и понаблюдать за твоими мучениями или сразу же ехать?