— Забавно. Ты похожа на кошку сейчас. Мягкую, пушистую, с когтистыми лапками. — улыбнулся я и принялся нарезать ветчину. Теперь я признавал, что Гакуто был прав, сравнивая ее с кошкой. Хотя и кроличьи черты никуда не делись. Такой вот кролик с кошачьими повадками, который дал бы мне подзатыльник за подобные инсинуации.
Сзади послышался скрип кровати. Не нужно быть ясновидящим, чтобы увидеть. Иногда мне казалось, что левый глаз все еще способен видеть — вот она встает, одеяло с шорохом опадает на кровать, доносятся мягкие шажки босых ног по ламинату к висящей на плечиках юкате.
Нож соскользнул по костяшкам пальцев.
Я слепо повел головой, чуть поворачиваясь вправо, успевая заметить узкую обнаженную спину Шики с беззащитно выступающими лопатками. Легкая голубая ткань с легким шуршанием скользнула на ее плечи, обволакивая, почти обнимая их. Я через силу отвел взгляд и посмотрел на аккуратно нарезанную ветчину. Теперь сыр и салат…
— Для меня опять ничего? — Шики достала из холодильника бутылку воды и сделала несколько глотков. Жара будущего дня уже медленно наполняла воздух, и треск цикад напоминал, что лето вот-вот перевалит за середину. Поставив бутылку на стол, она прислонилась к стене и наблюдала за моими действиями.
— Нет, — я покачал головой. — У Токо-сан сейчас творческий запой. Настолько творческий, что всю ночь не спала, питалась одним растворимым раменом и сигаретами, — я подавил зевок, и взялся за салат. Снова застучал нож — короткими рваными точными движениями, с хрустом врезаясь в сочные волокна зелени.
— Знаешь, у тебя талант… — неожиданно выдала Шики, внимательно наблюдая за моими действиями.
— Талант? — я сперва не понял, о чем она говорит, потом посмотрел на нож в своей руке и усмехнулся. — У меня есть хороший учитель, — я посмотрел на девушку и улыбнулся. Вот пусть теперь думает, то ли это шутка, то ли правда.
— Сомневаюсь, — хмыкнула она в ответ. — Я — плохой повар. Всё, к чему я прикасаюсь, превращается в груду мусора.
— Знаешь, я для разнообразия бы и попробовал твой «мусор», может, не так все ужасно, как ты об этом говоришь? — нет, ну не будет же она салат нарезать, используя свои Глаза, превращая все в мелкий малоаппетитный фарш? Хотя я подозревал, что дело не в этом. Наверняка в особняке Рёги были повара, которые и отвечали за готовку.
— Ты какой-то кислый в последнее время или мне показалось?
На душе всколыхнулась какая-то нудь, словно кто-то подул на поверхность затянутого ряской и тиной пруда в парке. На миг блеснула темная гладь воды, но тут же снова затянулась.
— Тебе показалось, наверное. Вот, держи, — я соорудил сэндвич и торжественно протянул Шики. — Придется сегодня походить, так что нужно подкрепиться.
— Так и думала, — Шики взяла бутерброд, и посмотрела на него так, будто видела его впервые и не знала, как к нему подступиться, и стоит ли вообще. — Поручение от Токо? А… — отдав сэндвич обратно мне в руки, она вдруг скрылась в прихожей. Я озадаченно посмотрел ей вслед и пристроил сэндвич на край тарелки, куда складывал готовые.
— Нужно кое-что выяснить, — я вытащил из кармана джинсов распечатку с компьютера Аозаки, сложенную в несколько раз. — Токо-сан всю ночь просидела в мастерской с этой маской. Она ее вчера принесла с аукциона, как я понял… И да, похоже, на это опять ушла вся наша зарплата, — пришлось с невеселой улыбкой констатировать мне. Ну а что делать, Токо-сан в своем репертуаре, тут уж волей-неволей привыкнешь. Привыкли же друзья-родственники, к которым я в очередной раз потащусь занимать до получки деньги. — В общем, Токо-сан поручила разыскать мастера, создавшего эту маску, и разузнать про нее все… — я осекся, когда вернувшаяся девушка выгрузила на стол коробку и извлекла из нее кофеварку.
— Раз уж ты все равно появляешься тут каждое утро, я подумала, что от тебя будет больше пользы, если я куплю кофеварку, — Шики подвинула ко мне чашки, намекая, что именно я должен сделать, и снова взялась за свой сэндвич с невозмутимым видом.
Пожалуй, Шики смогла меня удивить. Настолько удивить, что я расплылся в дурацкой улыбке.
— Если ты хочешь, я могу тебе подавать кофе в постель каждое утро, когда ты просыпаешься, — я взял одну из одинаковых простеньких керамических чашек, вертя ее в пальцах. Кажется, в этой квартирке стало теплее и уютнее за какие-то несколько мгновений.
— Для этого я ее и купила. Ты чего такой довольный? Обычная… — она замолчала, когда я перегнулся к ней, проведя пальцами по ее пушистым со сна волосам, и легонько поцеловал в щеку. — Кофеварка.
Шики смутилась, это было видно по ее взгляду, по морщинке мимолетно пробежавшей между тонких бровей, но во взгляде не было уже обычной отстраненности и неприступности. Наверное, это было первое ее знакомство с невербальным проявлением симпатии, и уж тем более вряд ли она ожидала подобного от меня.
— Кокуто, ей-богу, то ты кислый, будто лимон съел, то светишься, как лампочка, — она покачала головой, хотя сама улыбалась, — и это, кажется, заразно.
Да, пожалуй, я получил нужный ответ. Виновато улыбнувшись, я выпрямился и вернулся к приготовлению кофе, благо сахар и кофе притащил еще в субботу.
Заметив на столе сложенный листок, Шики развернула его. На нем была напечатана фотография маски, из тех что раньше использовали актеры театра Но. Женская демоническая маска.
— По-моему, это лицо женщины в истерике. У последней черты. Или уже ее перешагнувшей… — с удивлением сказала Шики, разглядывая фотографию маски, — очень мастерская работа. Неудивительно, что Токо ею заинтересовалась. И мастер ещё жив? — она скользнула взглядом по моему лицу. — Она выглядит очень древней. Эпоха Эдо, может быть. Я уверена мой отец отдал бы за нее не только обе наши зарплаты, но месячный доход одного из своих предприятий.
Под моим удивленным взглядом она положила листок на место и подвинула к себе приготовленный кофе.
— Не нравится мне она.
Не ожидал я от Шики таких познаний в этой области. Уже в который раз я ощутил существенный пробел в своем образовании и мысленно отругал себя, решив при первой же возможности закопаться в интернет или зайти в библиотеку. А ведь Аозаки что-то такое говорила про эту маску… Оставалось лишь дивиться, как точно Шики охарактеризовала маску, чувства, запечатленные в гротескных женских чертах. Женщина у черты… Холодный дождь, алое пятно кимоно перед глазами и залитое водой бледное лицо с глазами, казалось, наполненными слезами. Между ней и маской не было ничего общего, даже когда она пыталась убить себя, ее лицо было отрешенно спокойным, но что-то в словах запало в душу. Догадывалась ли об этом Токо? Маска перешагнувшей через черту женщины… Та морозная синяя ночь в багровых тонах пролитой крови навсегда сохранила в моей памяти изможденное заострившееся от страдания лицо Шики, неподвижно лежавшей на бетонном полу в изорванной окровавленной юкате. Вряд ли мы когда-нибудь будем об этом говорить. Но, кажется, я догадываюсь, почему Аозаки не дает ей боевых заданий.
Шики внимательно, пытливо вглядывалась в меня, и у меня появилось ощущение, что она догадывается о моих мыслях. Прямо насквозь видит.
— Ты интересуешься театром Но? — я заставил себя отвлечься от воспоминаний.
— Не интересуюсь. Просто знакома. В усадьбе Рёги есть несколько масок, — она откусила большой кусок от сэндвича и жевала с равнодушным, нарочито-равнодушным, как я подозревал, видом. — Чтить традиции Японии, в том числе интересоваться традиционным театром, входит обязательный список умений и навыков наследника Дома. После раздвоения личности и владения оружием, конечно.
— Я не знаю, кто мастер. Это нам и предстоит узнать. Если она такая древняя, как ты говоришь, то вряд ли мастер жив. Я видел маску лишь мельком, мне сложно определить возраст антиквариата, — отпив из своей чашки горячий ароматный напиток, я поднял глаза от распечатки на Шики. — Тебе не нравится эмоция, вложенная мастером в эту маску? — ведь она только что признала мастерство создавшего ее мастера.
— Она выглядит древней, — поправила меня Шики, — такое мастерство сейчас редко встречается, — она посмотрела на меня долгим взглядом. — Звучит так, будто ты хотел спросить что-то другое. Нет, не нравится. Маска отвратительна, разве нет?
То, что клан Рёги был ценителем древности и исторической национальной культуры, я знал всегда, их усадьба была достойна стать настоящим музеем-выставкой. Неудивительно, что у них и маски времен Эдо могут быть. Но теперь меня интересовало другое — случайность ли, что Токо-сан приобрела именно эту маску, наткнувшись на один из сотни аукционов, или же она целенаправленно искала эту демоническую маску, символизирующую отчаянье и надрыв, доведший до грани.
Отправив последний кусочек сэндвича в рот и выпив остатки кофе, Шики поставила пустую чашку на стол.
— Думаю, стоит начать с музея, — как-то незаметно я подписал под это брожение по городу и Шики. — Нам потребуется консультация искусствоведа. К сожалению, я совершенно не разбираюсь в этом.
Я убрал распечатку обратно в карман джинсов и ополоснул чашки в в раковине. Сложив оставшиеся пару сэндвичей в бумажный пакет, я убрал их в холодильник, пристроив между бутылок с водой. Теперь Шики будет чем поужинать.
— Ну что, выдвигаемся?
Немного пошатываясь на своей больной ноге, я принялся натягивать ботинки. Обувшись в легкие дзори и взяв с полки ключ, Шики первой вышла за дверь.
— Даже момент за мгновение до пика физической и душевной муки, навсегда запечатленной в живописи или скульптуре, этот надрыв, может быть прекрасен и безупречен в своей отвратительной эстетике, — ответил я на заданный ранее Шики вопрос, выходя за ней из квартиры. — Что бы ни значила эта маска, со своим предназначением она справляется прекрасно. Вживую она еще более пронзительная, чем на фотографии. А уж когда Аозаки в порыве чувств нацепила эту маску… бррр. Реально не по себе стало.
Шики, опершись на перила балкона, посмотрела на меня с любопытством, чуть склонив голову набок. Я что-то не то сказал?
— Ты действительно так думаешь? Что момент боли и отчаяния может быть прекрасным? Не думала, что услышу от тебя такое, Кокуто, — покачав головой, Шики улыбнулась. — Возможно, у нас больше общего, чем я предполагала… И не говори мне, что речь идет только об искусстве, — бросила она, уже спускаясь по лестнице, — оно делает этот порок безопасным только и всего.
— Не сам момент боли, а момент, ему предшествующий. Все дело в эмоции, которую хотел передать автор, — уточнил я, догоняя Шики на лестнице. — Пики некоторых эмоций выглядят похоже, особенно если выражение лица застывшее, запечатленное в одной лишь точке. Почему выпотрошенный труп в реальности вызывает чувство омерзения, а запечатленный художником на холсте заставляет внимательно разглядывать картину, хотя в реальности с отвращением отворачиваешься… Ну… обычно. — запнулся я, словив скептичный взгляд Шики.
Эта девушка предпочитала иную краску, нежели белила и румяна, ей ли говорить про отвращение перед изуродованным мертвым телом. Да, своей подколкой она немного застала меня врасплох. Я озадаченно посмотрел на нее и улыбнулся.
— Ладно. Тогда все художники и скульпторы — потенциальные извращенцы, маньяки и социопаты, если следовать твоей теории, — я тяжело оперся о перила. Спускаться было все еще тяжеловато.
— Для тебя, должно быть, «прекрасное» заключается в глубине сострадания, которое вызывает в человеке изображение боли и агонии, а вовсе не жестокое удовлетворение от вида чужих мук? Но различие очень шаткое — сомневаюсь, что мастер этой маски или любой другой художник сам может провести черту между ними. Но я говорила даже не об этом. Эта маска обнажает, даже выставляет на показ то, что каждый человек хочет скрыть. Люди надевают маски, чтобы скрыть свое лицо, защитить свое истинное я, и спрятать от сторонних глаз какие-то свои пороки, эмоции и чувства, а маски театра Но не скрывают, а демонстрируют. Выставляют всё на показ. За такой маской уже не увидеть лица.
— Хм. Думаю, Токо-сан бы оценила, — пробормотал я, представив себе выражение лица циничной волшебницы.
И чем дальше Шики под палящими лучами летнего солнца в дрожащем воздухе рассуждала про природу масок Но, тем больше мне становилось не по себе. А какую же маску ношу я? В последнее время мне казалось, что я неискренен с окружающими, с Шики. С Азакой. Даже с Токо-сан.
_RinaCat
Комментарий к Эпизод I. Mushin: Бесстрастность. 1.1
Маски театра Но: http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9D%D0%BE#.D0.9C.D0.B0.D1.81.D0.BA.D0.B8
Найденная маска:http://img1.liveinternet.ru/images/attach/c/5/87/53/87053479_3165375_shindzya2_1_.jpg
========== 1.2. ==========
Национальный музей изобразительных искусств. Около полудня.
Солнце палило нещадно. Асфальт мягко проседал под подошвами дзори, когда я ступала по тротуару рядом с Кокуто. Мы молчали, каждый задумавшись о своем, или просто жара не способствовала оживленному разговору.
Маски всё не шли у меня из головы. Есть ли в действительности граница между тем, что мы называем своим «я» и масками, что мы носим? Особенно если маска, как та, на фотографии, выражает то, что ты чувствуешь на самом деле? То, что там изображена именно женская маска, я поняла сразу. То была женщина, принявшая демонический облик из-за неразрешимых желаний и отчаяния. Выпученные позолоченные глаза смотрели куда-то в сторону и, казалось, были наполнены слезами и какой-то недоумевающей тупой болью. В оскале, который мог кому-то показаться устрашающим, я видела только агонию. А еще — страх и бессилие. Чем больше я смотрела на фото, тем меньше демонических черт я видела в этой маске. Маска Но не прячет, она обнажает эмоции и боль. И если это маска, то что же прячется за ней? Хороший вопрос от той, чей исток — пустота.
В музее царила приятная прохлада и сакральный полумрак. На первом этаже были выставлены предметы древних цивилизаций — мрачные и монументальные. Но рассмотреть я ничего толком не успела. Порасспросив служащих музея, Кокуто потащил меня к лестнице, а потом на самый последний этаж, где мы, наконец, оказались перед нужной дверью. В просторном кабинете нас встретила молодая девушка, по виду студентка, и, усадив нас в удобные кресла, убежала на поиски своего руководителя.
— Знаешь, Микия, я понимаю, что ты не мастак ходить по этим длиннющим коридорам, но в некоторых залах я бы задержалась, — пробурчала я. Не то, чтобы я была ценителем искусства, но в музее оказалось куда любопытнее, чем я могла предполагать. — Раз уж мы все равно здесь, — я небрежно повела плечами, делая вид, что не так уж и заинтересовалась.
— Бастет… — вспомнив один из экспонатов, я посмотрела на Кокуто. — Ты знаешь кто это?
Но ответ на свой вопрос я получить не успела. На пороге возник мужчина в светлом деловом костюме и скользкой улыбкой на лице. Пожав на западный манер Кокуто руку (бедняге пришлось встать) и поприветствовав нас обоих японским поклоном, он уселся напротив нас.
— Чем могу помочь?
— Извините за беспокойство, — Кокуто сел, положив на больную ногу ладонь, видимо пытаясь подавить болезненный спазм. — Меня зовут Кокуто Микия, я помощник художника по дереву, владельца салона кукол. Моя начальница приобрела на аукционе маску театра Но и заинтересовалась ею, — он вытащил распечатку из кармана и, расправив, положил на стол перед специалистом, на лице которого отразился интерес. — Вы сталкивались в подобными работами? Токо-сан интересует, рук какого мастера может быть эта маска.
— Токо-сан? Аозаки Токо-сан? — уточнил искусствовед, и после утвердительного кивка Кокуто расплылся в улыбке, — имел честь с ней познакомиться. Выдающаяся женщина, — он пригладил волосы ладонью, — что ж, рад буду помочь. Меня зовут Ямамура Хэйкити.
Его взгляд скользнул по мне, и мне пришлось тоже представиться.
— Рёги Шики, — в его взгляде мелькнуло удивление, он еще раз пристально на меня посмотрел, видимо, ожидая продолжения, но я демонстративно уставилась в стену, на какой-то диплом, что висел чуть выше его головы. В конце концов, это работа Кокуто — беседовать с искусствоведами. Краем глаза я заметила, что уязвленный моим пренебрежением Ямамура-сенсей поджал губы и нахмурился.