Но даже если мои надежды случайно столкнуться с ним оправдаются, он не станет со мной разговаривать, учитывая, что произошло в тот день. Я вспоминаю вчерашнюю беседу с главным редактором FreeFlow, и меня вновь настигает досада, что я упустил последний шанс достучаться до Дениса.
По ошибке вместо наушников достаю капсулу и вставляю ее в ухо и… всё меняется. Во мне просыпается новый уровень восприятия окружающего: я обращаю внимание на ощущения в своем теле, на глубину и частоту дыхания, на звуки вокруг, на людей в поезде. Впервые за долгое время я испытываю легкость на сердце и душевный подъем.
– Станция «Чеховская», – раздается механический голос, и я впервые дослушиваю до конца фразу, которую обыкновенно пропускал мимо ушей, – переход на станцию «Пушкинская» и «Тверская». Уважаемые пассажиры, при выходе из поезда не забывайте свои вещи.
Я с удивительной осознанностью встаю, выхожу из поезда и делаю каждый шаг. Осматриваю станцию и восхищаюсь ее красотой: светлая, с красочной мозаикой на стенах и величественными люстрами, украшенными диковинными орнаментами.
– Что стоишь? – возмущается прохожий, толкнув меня, но мне все равно.
Я выхожу из метро и любуюсь безмятежным небом. Как в первый раз поражаюсь уникальностью центра Москвы, ставшего уже привычным.
По пути на работу решаю зайти за кофе в McDonald’s. Я терпеливо встаю в очередь к терминалам для заказа; раньше бы я изводился по поводу количества людей передо мной и проворчал что-нибудь из серии: «Побыстрее нельзя? Куда тебе с утра столько калорий и жиров?» – но сейчас я просто наблюдаю за окружающими без осуждения.
Латте готов. Я улыбаюсь и искренне желаю прекрасного дня девушке в красной футболке. Забрав бумажный стаканчик, я выхожу на улицу и делаю глоток горячего напитка. Чувство, будто я впервые пью такой потрясающий кофе. Подобно ребенку, я начинаю кружиться вместе с движением планеты и ощущаю единство со всем вокруг. Один оборот. Второй оборот. Третий оборот. Мне так хорошо.
– Твою мать! – ругается проходящая мимо девушка. – С ума сошел? Наркоман хренов! – слышу я, но не придаю значения словам и продолжаю кружиться. Если я принял наркотик, то пусть меня не отпускает. Наконец-то я безразличен к существованию Дениса и отказу FreeFlow.
От моего резкого нечаянного взмаха головой капсула выпадает из уха. Поток тревожных мыслей вновь врывается в голову, словно бесконечные пули, летящие в мое сознание. Черт! Блять! Почему Денис так поступил? Почему FreeFlow не дали мне шанса? А если бы?.. Нет, только не это! Я поднимаю капсулу и возвращаю ее в ухо. Ничего не происходит. Отлично, получил подарок судьбы и тут же сломал его! Может, это был пробник? Кто вообще произвел эту штуку? Ладно, пора двигаться на работу, а то я опаздываю.
Я перехожу дорогу и, миновав небольшой парк, оказываюсь у четырехэтажного офиса с потрескавшимся фасадом. Когда я попал сюда впервые, приехав на собеседование, не поверил, что в этом полуразвалившемся здании разрабатывают высокобюджетные игры: компания PlayDoor экономит на аренде, платит «серую» зарплату – зато оплата труда выше рынка
Рабочее помещение обставлено просто: просторный и светлый опенспейс с компьютерными столами и удобными стульями. На пути к своему месту я приветствую коллег; большинство из них парни, мои ровесники. На парочку из них я даже западал и пытался познакомиться поближе, но, узнав, что один уже давно встречается с девушкой, а другой активно ищет жену в Tinder, перестал проявлять знаки внимания.
Конечно, досадно, что в штате более тридцати парней, но никто не в «теме», кроме меня. Учитывая, что людей нетрадиционной сексуальной ориентации в мире десять процентов, в нашей команде должен быть еще один гей или бисексуал, или пансекусал… Наверное, кто-то хорошо скрывается или состоит в тайных отношениях.
Хотя мой энтузиазм не совсем оправдан и слегка наивен. В России таким, как я, нужно быть аккуратными во флирте и проявлении знаков внимания. Неверный шаг, неосторожное действие, излишняя прямолинейность могут привести к плачевным последствиям, вплоть до того, что человек изобьет тебя, а то и лишит жизни и при том останется безнаказанным.
Как безопасно понять, что предмет твоей симпатии тоже в «теме»? Для начала, стоит проверить, нет ли его в приложении для «тематических» знакомств Dickens – та еще помойка, но порой можно найти кого-то интересного.
Если объекта воздыхания нет в Dickens, еще не время отчаиваться: следует просмотреть страницы во Вконтакте, Instagram и Facebook, чтобы убедиться, что у предполагаемой пассии нет партнера противоположного пола.
– Доброе утро, – протягиваю я ладонь программисту Диме.
– Доброе. – Он машинально отвечает на рукопожатие, не отлипая от экрана.
Дима был парнем, который меня привлек: небольшой животик, густая борода и квадратные очки с толстой оправой – разве не идеал? Самый настоящий «медведь» или «дровосек», от которого так и прет тестостероном. Крупный, крепко сложенный, а кроме того, профессионал своего дела и, в целом, эрудированный во многих областях.
Димы не было в Dickens, но это еще ничего не доказывает: многие парни, нацеленные на серьезные отношения, не сидят в этом болоте.
На общедоступных страницах симпатичного программиста также не было постов, намекающих на наличие девушки с хэштегами из серии: «моялюбовь» или «люблютебя». Кроме того, в его языке тела проскальзывали некоторые повадки, которые я по ошибке счел за признаки «нашего человека».
Попытки найти однозначный ответ оказались бесплодны. Так кстати, в конце моей первой рабочей недели у Димы был день рождения. Я ринулся в ближайший «Перекресток» за бутылкой Jameson и праздничной карточкой и, упаковав в подарочный пакет, положил на стол именинника. В открытке я оставил изящное послание, чтобы тонко выразить свои намерения: шифр, в котором «свой человек» различил бы намек на флирт, а «посторонний» принял бы только за проявление дружелюбия.
Я предвкушал, как Дима прочтет мою записку и заговорит со мной, после чего мы подружимся, потом вступим в отношения, а затем сыграем свадьбу в Дании, а спустя двадцать лет у него диагностируют рак последней стадии. Конец нашей совместной жизни был бы трагичным, но эмоционально насыщенным.
Я определенно влюбчивый и частенько разыгрываю в голове романтические сюжеты с драматичным, кинематографичным финалом. Занятие литературой вызвало у меня личностную деформацию: я самонадеянно верю, что вот-вот жизнь пойдет по моему замыслу – но, увы, написание собственной судьбы не написание книги, и ты не можешь знать события наперед.
В итоге мои грезы относительно Димы оборвались в два этапа: сначала он не поблагодарил за подарок, а в разговоре с коллегами упомянул свою девушку, с которой он давно встречается. Лучше бы я купил вина на те деньги и праздновал завершение первой рабочей недели с Катей. В общем, чувства к привлекательному программисту как загорелись, так и потухли. Порой я задумываюсь о том, что этот симпатяга скорее всего не догадывался, что я к нему подкатываю. Иногда я завидую натуралам: в их головах нет постоянного включенного гей-радара – они думают о совершенно других вещах. К Диме я больше не проявлял знаков внимания и общался с ним только на рабочие темы.
– Как отдохнул? – спрашивает он из учтивости.
– Не очень продуктивно, – ворчу я. – Исправил баги на шестом уровне? Сегодня же релиз новой версии.
– Не-а, – качает головой программист, – босс отменил разработку игры.
– Что? – возмущаюсь я. – Опять? Мы полгода работали, я думал, что у игры хорошие показатели: рекламу активно смотрели ради бесплатных «плюшек», монеты тоже покупали.
– Увы, недостаточно хорошие.
Несмотря на конец разработки, я порадовался, что настал самый подходящий момент, чтобы удачно презентовать прототип моей игры, к чему я готовился два месяца. Появляется надежда, что меня в компании наконец услышат и начнут воспринимать как человека, а не просто тестировщика.
Мой босс Алексей всегда радушно приветствует сотрудников, крепко пожимая им руки: программистов, художников, дизайнеров. Мне же он просто машет рукой «для галочки», пробегая мимо. Но сегодня я заставлю его обратить на меня внимание.
Постучав, я захожу в его кабинет.
– Да? – спрашивает Леша, глядя на меня равнодушно, как на уборщика.
– Привет! – Я стараюсь быть максимально дружелюбным. – Есть разговор.
– По поводу Puzzle of Mary? Разработку игры отменили, потому что показатели плохие. Тебя переведут на тестирование другого проекта.
– Нет, – качаю я головой, – я о другой игре…
Пытаюсь развязно улыбнуться, чтобы создать атмосферу семейного уюта, которую в студии чувствуют все сотрудники, кроме меня.
– Окей, – кивает Алексей.
Я сажусь напротив начальника и смотрю в его холодные глаза. Алексею около сорока. Он мужчина с юмором и широким кругозором и носит сатирические футболки, на которых, например, надпись YouTube помещена в черно-оранжевую иконку PornHub; или под названием Lacoste изображен карикатурный крокодил. Он со всеми весел и шутлив, только со мной держится как с посторонним.
На собеседовании Леша был другим. Открытый и понимающий, он с энтузиазмом брал меня на позицию «креативного тестировщика», восхищался моим потенциалом и хвалил, когда я прекрасно справился с тестовым заданием, философски проанализировав игру. Он обещал возможность поработать над перспективными проектами, говорил что я буду тесно сотрудничать с программистами и гейм-дизайнерами, внося свои предложения по улучшению игр. Лжец!
Но вскоре я уловил в его отношении ко мне отчужденность. Тогда мне подумалось, что это только кажется, но со временем я понял, что он действительно пренебрежителен ко мне, как к третьесортному персоналу. Главное, чтобы я успешно отыскивал баги в играх, а в остальном ему на меня плевать. Я пытался обсудить с коллегами механики игр, стиль рисовки, но им тоже было безразлично мое мнение.
Я долго не понимал причины перемены отношения Леши ко мне. Может, он прознал о моей ориентации, подумал, что я к нему подкатываю, и его это смутило? Однажды он как-то ни с того ни с сего неуверенно промямлил, что поддерживает ЛГБТ.
PlayDoor позиционирует себя «бирюзовой» компанией: согласно ее идеологии, каждый сотрудник должен восприниматься как личность, член «семьи», а не «шестеренка» в механизме. В подобных структурах человек, делает то, что любит, проявляя свои сильные стороны на пользу общего дела. Красивая сказка для создания имиджа. Но на то она и сказка, что не является правдой. Когда-то я хотел собрать и вдохновить коллег на разработку более серьезного проекта, чем мобильные игры, но все отделы мягко сказали: «Не лезь» – действительно, как в «семье»: «старшие братья» относятся ко мне как к салаге, который только мешается под ногами.
Я решил самостоятельно создать прототип возможного проекта: изучил программирование, 3D-моделирование, придумал сюжет игры – на всю работу ушло два месяца. Не так много, но я уделял этому каждую свободную минуту. Слегка напоминает время, когда я писал «Контакт». Теперь появился шанс наконец проявить себя в компании.
Я достаю ноутбук, подсоединяю флешку и запускаю прототип.
– Сыграешь? – предлагаю начальнику.
Леша разворачивает лэптоп к себе и изучает прототип.
– Сюжет заключается в том, – объясняю я, – что два персонажа, делая какие-либо действия (поход в магазин, встреча со знакомым, помощь на работе), оказывают взаимное влияние на судьбы друг на друга. Самое интересное, что герои не подозревают о существовании друг друга, но их жизни крепко переплетены. Думаю назвать игру The Connection. Не уверен, как перевести на русский: «Связь» или «Контакт» – а может, оставить название на английском…
Леша смотрит в экран, а я пытаюсь расшифровать его мимику. Кажется, его что-то смущает.
– Да, там есть баги, – оправдываюсь я поспешно. – Текстуры не очень, а некоторые объекты я брал из свободного доступа, но ты же понимаешь, что нужно было просто передать суть игрового процесса. Ты сам говорил, что прототипы должны разрабатываться максимально быстро. Возможно, для данного проекта нужно больше ресурсов, поэтому можно попытаться привлечь инвесторов…
– Нет, – отрезает он без объяснений.
Я сдерживаюсь, чтобы не ударить кулаком по столу. Не может быть! Я на этот прототип потратил два месяца, а что в итоге?
– Можно переписать сюжет, – не теряю я надежды, – можно сделать игру в 2D-стиле, а не 3D. Это удешевит стоимость разработки.
– Я сказал нет, – холодно повторяет он. – Еще вопросы?
Он даже из учтивости не сказал: «Я понимаю, что ты потратил свое свободное время и хотел меня впечатлить, но мы не будем заниматься этой игрой». Сука.
– Почему?
– Макс, ты сам знаешь, что наша студия специализируется на мобильных играх.
– Давайте сделаем мобильную версию…
– Окей, поясню, – тяжело вздыхает он, – наша сфера – мобильные игры с рекламой и внутренними покупками: «Три-в-ряд», фермы, драки, где улучшенный персонаж стоит денег.
– Мы могли бы без потерь выйти на другой рынок, – не отступаю я, – у нас сейчас стабильная ситуация в области мобилок.
– Послушай меня, – запальчиво начинает Леша, – нет такого понятия, как «стабильность». Мобильные игры – очень конкурентный рынок, мы боремся за пользователей, чтобы они выбирали именно наши продукты. То, о чем говоришь ты, – рискованная затея: студия может просто разориться. Что еще тебе нужно объяснить?
Я хочу возмутиться, что меня обманули: вся эта «бирюзовая» идеология – показуха; но я просто встаю и покидаю кабинет со словами:
– Спасибо, что уделил время.
Я сажусь тестировать новую игру. Еще чуть-чуть, и я перестану различать эти бестолковые однотипные тайм-киллеры и свихнусь. Вскоре выходит Леша и как ни в чем не бывало шутит с коллегами, словно у нас с ним не было никакого разговора.
Как в таком зрелом возрасте можно проявлять такое отсутствие эмоционального интеллекта? Хотя, насколько мне известно, в других компаниях, с суровым капиталистическим строем и постиндустриальной нездоровой конкуренцией, условия еще жестче: сотрудники перерабатывают и высмеивают неудачи друг друга.
Я иду на кухню за водой и на стене вижу распечатанное шаржевое изображение грустного парня, над головой которого – облачко с мыслью: «Блин, я так хотел в “семью”!», а снизу подпись – «Прощай, Макс!». Что за хрень?! Кто это устроил? Я так старался проявить себя во благо компании, а в ответ меня открыто унизили! Как они посмели, уроды?
Я срываю листок и направляюсь к Леше, который стоит в центре рабочего опенспейса, рассказывая каламбур Диме.
– Какого черта?! – воплю я. – Вы решили от меня избавиться, как только я проявил инициативу стать кем-то бóльшим в вашей команде, чем убогим тестировщиком? Это ты сделал, да?
– Э-э-э, – протягивает Леша, – ты не так все понял.
– А как это, твою мать, понимать? – Я не выдерживаю и кидаю стеклянную бутылку «Ессентуки» в стену, чем привлекаю внимание всех коллег. – Вам нравится надо мной издеваться? Вы видите, как я пытаюсь быть полезным и что способен на большее, нежели проходить одни и те же уровни по сто раз! Зачем вы врали, что я буду креативным тестировщиком? Что буду работать со всеми отделами и помогать улучшать ваши гребанные игры?
– Ты и так помогаешь, – говорит Леша, – мы добавили слово «креативный», чтобы сделать вакансию привлекательней. Мы долго не могли найти подходящего кандидата.
– Замечательно! – вспыхиваю я. – Врете в описании должностей и врете, что у вас «бирюзовая» компания! «Коричневая», как говно, а не бирюзовая! В жопу эту вашу «cимью». Позвали творческого человека делать монотонную работу, чтобы сморить его скукой? Окончательно довели меня, суки?! Меня достало чувствовать себя подкидышем, которого подобрали из жалости.
В зале повисает тишина. Я на взводе, и мне плевать, что меня уволят. Я высказал всё наболевшее.