Наконец, Эливен смог открыть глаза. Уже не понимая, где он и для чего, он слабо улыбнулся Маттису и тихо произнёс:
– Ты снова меня спас…
Маттис не торопил его. Он клал ледяные комочки на губы друга, где они превращались в чистейшую воду. Растопить лёд он уже не пытался, так как руки сковал холод.
– Что это, Маттис? Какое холодное место. Я ничего не помню, только то, как мы зашли в синий круг и стали подниматься, а потом у меня закружилась голова и…
– Там десятки таких дверей, и каждая комната за ними может скрывать что угодно. Мы с тобой в первой, она подарила нам воду. Я не могу понять её предназначение, но стены тут особенные как будто их кто-то специально расчертил, образовав сотни одинаковых прямоугольников. Но что они могут значить?
Маттис встал с пола и подошёл к стене. Тёмные квадраты, покрытые тонкой плёнкой инея, шли ровными рядами, уходящими вдаль. Сторона каждого квадрата граничила с такой же соседней, но их разделяли углубления, словно кто-то расчертил стену, создав сетку, излучающую голубой свет. Высота этой сетки превышала два роста, а дальше до потолка шла ровная стена такого же размера.
Маттис попробовал стереть иней с одного из прямоугольников, но как только ему это удалось, на нём появился странный символ, принявший цвет сетки.
– Эливен, смотри. Это не просто стена, это нечто большее.
Он нажал на светящийся символ, не ожидая получить результат, но ему пришлось резко отпрянуть в сторону от неожиданности. Чёрный прямоугольник оказался ячейкой огромного шкафа, она плавно выдвинулась и заняла почти половину ширины комнаты. Тысячи пакетов, плотно прижатых друг к другу, стояли в ящике во всю его длину. Холодный пар окутал пространство, медленно оседая на стены и пол. От содержимого ящика веяло холодом, пар медленно опустился на пол и почти скрыл Эливена, отчего тот вскочил с места и уставился на ящик.
Маттис осторожно коснулся острых краёв пакетов, зацепил один из них пальцами и медленно потянул. Он был прозрачным и плотным, внутри него что-то было, похожее на мелкие круглые камешки, выпирающие через облегающий их прозрачный материал. Квадратный лист шириной в локоть имел толщину не более мизинца, но весил как камень, что уместится в ладонь.
Маттис сел на пол и положил странный предмет на колени. Эливен смотрел на происходящее, не отрывая глаз. С тех пор, как он оказался в обители этих странных существ, удивляться чему-то больше не приходилось. Его мысли устали метаться в голове, не находя никаких ответов, поэтому он позволил себе просто смотреть, не пытаясь что-то понять. Но его друг сосредоточенно думал о чём-то. Он пока не знал, как это выразить в словах, но по его лицу было видно, что вопросы мучили его разум, требуя ответов.
– Странные камни, их тут огромное количество. Они бело-жёлтого цвета, овальные, совершенно одинаковые. Зачем они хранятся здесь, в этом холодном месте? Какого их предназначение?
С этими словами он машинально зацепил зубами уголок прозрачного пакета и потянул в сторону. Лёгкое шипение, и всё содержимое осыпалось на дно, а пакет стал мягким и податливым. Маттис сунул в отверстие палец и разорвал его, после чего взял горсть странных камней и поднёс к лицу.
– Эливен, это не камни, они… становятся тёплыми в ладони! Они пахнут, какой странный и приятный запах.
Он не отдавал себе отчёта, когда всыпал содержимое ладони себе в рот, расплывшийся в блаженной улыбке. Он тут же схватил ещё одну горсть странных камней и всыпал их в ладонь Эливену.
– Это можно есть, и это прекрасно! Попробуй раскусить, это удивительно!
Эливен с трудом пропихивал в горло странную еду, пытаясь руками содрать лёд с пола и растопить его в руках.
Когда путники насытились сполна, они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Только сейчас они заметили, насколько ужасен и нелеп их вид. Грязные лохмотья одежды, засохшая кровь на лицах и руках, босые израненные ноги, слипшиеся волосы, вот портрет тех, кто вторгся в обитель всемогущих существ из далёкого прошлого.
– Эливен, этих ящиков тут огромное количество. Если все их открыть и посмотреть, что в них, то потребуется много дней и ночей. Это с учётом того, что мы сможем дотянуться лишь до половины этих таинственных ящиков.
Маттис сделал несколько шагов и принялся дышать на случайно выбранный прямоугольник. Иней мгновенно испарился, появился очередной символ, испускающий голубое свечение. Лёгкого нажатия на него хватило, чтобы ящик плавно выехал из стены, обволакивая пространство облаком. Всё такие же пакеты из прозрачного материала, мелкие крупицы, чуть больше песка, овальные и плоские. Маттис оторвал зубами уголок, увеличил отверстие пальцами и впустил внутрь воздух. Содержимое с лёгким шорохом осыпалось на дно пакета. Эливен смотрел на друга, ожидая увидеть оттенок восхищения на его лице, но так и не дождался. Маттис выплюнул тёмно-зелёную массу обратно в ладонь и скривил рот.
– Это совершенно невозможно есть. Если пробовать всё подряд, то можно не дожить до утра. Неужели этим питались те величественные существа, прежде чем обрели вечный покой?
– Маттис, но это пролежало тут много времени, – Эливен показал пальцем на кашицу в ладони друга. – Возможно, что это когда-то было прекрасной пищей, не хуже той, что мы только что имели смелость и счастье отведать?
– Ты прав, я не подумал об этом. Если мы хотим узнать, что за остальными дверьми, нам стоит поторопиться, иначе нам не хватит жизни, – усмехнулся Маттис. Эливен был с ним полностью согласен. Они поднялись по ступеням, коснулись двери и вышли в круглый зал.
Путники медленно шли вдоль дверей, на которых светились незнакомые символы, пристально вглядывались в них, как будто пытаясь найти подсказку, но двери молчали. Тогда Маттис прикоснулся к двери, на которой были изображены знаки, похожие на скрещенные пальцы. Над ними сиял огромный глаз, наполовину прикрытый веком, как будто он дремал. Двери послушно скрылись в стене, показалась знакомая лестница с перилами, огромная вытянутая комната со стенами, испещрёнными всё теми же ячейками.
– Странно, зачем им столько еды? Этим можно накормить всех людей на Марсе.
Однако первая же ячейка, выехавшая из стены, дала понять, что Маттис ошибался. Это была не еда. Прозрачные пластины, аккуратно стоящие плотно друг к другу по несколько десятков штук в стеклянных футлярах, сверкали матовым совершенством линий. Каждый такой футляр имел несколько символов, вероятно, обозначающих их содержимое. Лёгкое нажатие на один из футляров высвободило его со своего места, он подался вверх и застыл, как будто совершил своё обычное движение.
Маттис взял двумя руками стеклянный предмет и попробовал вытащить его. Ему потребовались усилия, чтобы справиться с этой задачей. Чуть поодаль из стены появился прозрачный стол, а над ним зажёгся яркий свет, от которого путникам невольно пришлось зажмуриться.
– Эливен, помоги мне это вытащить. Похоже, что все эти предметы совсем не рассчитаны под нашу силу.
Стеклянный футляр положили на столешницу.
– Эливен, это похоже на те гнущиеся прозрачные листы, которые иногда находили в мёртвых городах. Тут их столько, что невозможно сосчитать. Друг мой, кажется – это и есть самое главное сокровище, которое только можно себе представить. Это намного важнее пищи и воды. Знания, история, опыт! Это спасение, тут должно быть всё, что знали те великаны!
Свет моргнул, ещё и ещё раз. Громкий скрежет раздался за стеной, как будто тысячи секир ударили о камень. Путники упали на пол и закрыли уши руками. Расплата за вторжение, немилость хозяев этих чертогов, неминуемая мучительная смерть, сейчас они ждали именно этого. Но гулкий звук, будто тысячекратное эхо в скалах, не позволил дожидаться расправы лёжа на полу. Маттис вскочил на ноги, одновременно подхватывая под руку замешкавшегося Эливена, и ринулся к ступеням. Дверь была открыта, как и все остальные в огромном круглом зале. Свет то угасал, то загорался сильнее, как будто помещение дышало, угасая навсегда или возрождаясь от многовековой спячки.
– Бежим туда! – тянул Эливен к коридору, из которого они пришли. – Нужно спешить к подъёмнику, другого пути нет!
Но Маттис чувствовал, что это будет ошибкой. Его внимание привлекло что-то на противоположной стороне зала. Одна из дверей вдалеке не была похожа на другие. Там что-то пульсировало тёмно-синим светом, словно сигнализируя путникам.
– Эливен, назад нет пути, ты же знаешь. Видишь тот свет? Доверься мне! – прокричал Маттис возле самого его уха. – Бежим!
Свет погас полностью, но дверь, к которой они спешили, продолжала указывать верный путь. Что-то подсказывало Маттису, что он знает этот свет. Он умирал, когда видел его, и одновременно эта синева возвращала его к жизни. Она пугала даже больше, чем яркое солнце в открытом небе. Теперь уже Эливен буквально тащил друга к этой двери, но странная тяжесть в ногах не давала Маттису двигаться вперёд.
«Те странные сновидения, почему они снова напомнили о себе? Ноги не слушаются меня, но я должен идти. Ради людей, ради матери, Эливена… Ради Синей звезды! Почему мне страшно заходить туда?»
Дверь открылась. Они вступили в круг, площадка издала звук, как будто последний выдох великана, и медленно поползла вверх. Грохот секир, разбивающих камень, понемногу стих, но сердце Маттиса колотилось всё сильнее. Единственным желанием его было остановить платформу, но он не знал, как это сделать. Он смотрел вверх, но лишь непроглядная тьма, словно бездонная яма, проглатывала его. Скорость подъёма снизилась, платформа почти не двигалась. Вверху уже показались створки, плотно сомкнутые и отражающие синеву. Механизм как будто раздумывал, что ему делать дальше. Эливен глядел вверх с надеждой, Маттис же решил закрыть глаза. Он взял друга за голову, потрепал его волосы и улыбнулся.
Звонкий скрежет над головой, словно огромные крючки цеплялись за гигантские проушины, но постоянно срывались, заставил Маттиса открыть глаза. Что-то упало ему на лицо, снова и снова. Песок, он струится из щели люка, а ужасный скрежет всё не исчезает. Наконец громкий удар разорвал все надежды, в створках образовалась узкая щель, в которую устремился песок. Его поток становился всё сильнее, он скрыл платформу, доходил до колен, поднимался выше, но сыпал и сыпал. Света больше не было.
– Эливен, карабкайся на песок, попытайся освободить ноги!
Полная темнота, гул падающего на голову песка и скрежет непонятного механизма заставили Эливена кричать, но песок тут же попал ему в рот, крик исчез в общем шуме. Ноги тонули в песке, сил их вытаскивать оставалось всё меньше. Скоро руки коснулись створок в потолке. Они вибрировали, дёргались, словно кто-то бил по ним огромными камнями. Маттис успел крикнуть Эливену, чтобы тот хватался за створку и тянул вниз, после чего и его голос растворился в песке. Их головы уже упирались в потолок, медлить было нельзя. Повиснув на одной из створок, они принялись дёргать её вниз, и она с треском поддалась. Целая лавина песка устремилась вниз, заполняя последние пустоты, уничтожая все шансы выжить. Эливен успел просунуть голову под висевшую створку, как вдруг почувствовал резкий толчок в спину. Какая-то сила выталкивала его из этой западни. Вот его ноги уже упираются в уцелевшую створку, он отталкивается ими и ползёт вверх, но не чувствует Маттиса рядом. Попытка кричать не принесла никакого результата, грудь сдавило песком. Извиваясь из последних сил Эливен полз вверх, сопротивляясь уходившему вниз песку. Выше! Выше! Маттис!
– Маттис! – первое, что прокричал Эливен, когда его голова показалась на поверхности этой гигантской песчаной воронки. Раскидывая всё вокруг, он упал на живот и отполз в сторону. Песок больше не двигался, воронка замерла. Эливен кинулся к ней и начал копать, но всё, что он откидывал, ссыпалось на прежнее место.
– Прости меня, Маттис… Прощай, брат…
Яркое солнце нещадно палило высушенную пустыню, совсем лёгкий ветерок коснулся светлых волос. Голубые глаза смотрели в небо не отрываясь, ожидая неминуемого исхода, не моргая и не плача.
Глава 10
Морак шёл медленно, останавливаясь после каждого шага и вскидывая своё уродливое лицо на каждого из воинов, выстроившихся перед входом в тронный зал. Он торжествовал, о чём говорила его довольная ухмылка. Ровный строй пикинёров оставался непоколебим, хотя в глазах воинов и читалось удивление. Этот карлик вышел от владыки своими ногами, а не со стрелой в шее, волочимый за ноги, оставляя кровавый след за собой. Когда Морак поравнялся с последним воином, то вытянул перед ним свою грязнуб руку и усмехнулся.
– Можешь называть меня Мой хозяин. Не отходи от меня ни на шаг, и я забуду мои старые обиды. А теперь скажи мне своё имя, чтобы я мог в любую секунду окликнуть тебя.
– Косс…
– Не расслышал, наклонись поближе ко мне и повтори.
Воин наклонился к самому уху карлика и затаил дыхание, чтобы не задохнуться от вони заживо гниющей плоти. Не в силах сдерживать рвотные позывы, он сморщил нос, готовясь повторить своё имя, но внезапно получил сильную затрещину.
– Косс, Мой хозяин! – выдохнул он, быстро распрямился и уставился на стену.
– Это совсем другое дело. Дай мне опереться на тебя, чтобы мы совершили один удивительно интересный обход. Ты уже знаешь, чего я хочу? Вижу, что нет. Это плохо, ты должен знать все мои желания задолго до того, как я тебе сообщу о них.
Морак уцепился рукой за локоть Косса, отогнул указательный палец этой же руки и выставил его перед собой.
– Вперёд. Я хочу проверить, как вы тут устроились, будет ли мне удобно. Хотя, не так. Покажи мне своё жильё, мне не терпится его посмотреть.
Косс не посмел возразить этому горбуну. Что за властью он оказался наделён после встречи с Хобинхором, ещё предстояло выяснить, но сейчас он не мог этого сделать, не рискнув потерять голову.
Уродливые тёмные коридоры, многократно переходящие один в другой, сменялись небольшими залами, выдолбленными в скале за многие поколения живших здесь людей. В каждом таком зале небольшое отверстие наверху давало немного света, которого хватало только на то, чтобы не раскроить себе голову. В стенах отверстия, ведущие в более мелкие пещеры – комнаты, отличались лишь занавесками, которые кое-где отсутствовали совсем. Тихие разговоры, редкие стуки какого-нибудь инструмента, плач ребёнка, иногда стон больного стекались в общий зал и делали его чуть оживлённее, чем ночью. Не было в этих звуках лишь одного – искорки жизни, которая давно уже покинула это место. Мрак сковывал движения, слабость скапливалась в теле и всё чаще желание выйти из убежища и взглянуть на небо умирало, так и не появившись.
– Сколько у вас людей? – проскрипел Морак.
– Их давно никто не считал, Мой хозяин. У нас четыре сотни воинов, многие из них служат владыке, чтобы прокормить семью. Три последних года унесли жизни пяти сотен нашего народа, особенно много смертей в эти дни. Пищи мало, вода уходит, приближаются холода.
– Жизнь бесценна, когда за неё нечем платить, – усмехнулся карлик, сплюнув под ноги. – Я устал, где твоя нора? Или ты задумал какую-то хитрость, признавайся!
Косс с трудом поднял руку и показал на одну из занавесок. Оттуда доносилось тихое детское бормотание, которому вторил ласковый женский голос.
– О, это чудесно! Проводи меня туда. Хотя, не сейчас. Этот проход, куда он ведёт? Какие нелепые украшения, кто повесил эти безделушки над входом?
– Там источник, Мой хозяин. Он почти иссяк, наши жёны так выражают ему благодарность и просят прощения.
– Какие глупые, ну пойдём, веди меня к нему, – сквозь зубы процедил карлик и впился в плечо Косса. Воин не выразил никаких эмоций, терпя этого уродца, но был рад тому, что удаляется от знакомой занавески.
Узкий проход в скале вскоре вывел к углублению в полу, края которого были выложены ровно обтёсанными камнями. На небольшой глубине блеснула вода.
– Раньше она доходила почти до края кладки, а теперь её совсем мало. Иногда вода исчезает совсем, её приходится ждать несколько дней.