Частично перерубленный трос хлёстко щёлкнул, порвавшись, как выстрел из ружья, дерево, освободилось от «джипа», легко заскользило вниз, увлекая за собой коряги, камни, ветки, и со страшным грохотом упало с обрыва.
После обрыва троса «Джип» немного откатился назад и замер, заглохнув. Вокруг воцарилась тишина.
Сергей медленно вышел из машины, подошёл к Лене и сказал:
– Ну, ты молодец! Как ты догадалась?
Она чуть-чуть раздвинула пальцы на лице, посмотрела сквозь них на Сергея и пролепетала:
– Я не знаю. Меня как будто кто-то подтолкнул. А что, я правильно сделала?
– Глупышка. Конечно, правильно, если бы не ты, валялся бы я сейчас вон там, в обрыве. Ты меня спасла, я твой должник.
– Вот видишь, я тебе уже пригодилась. Е-с-с! – и сделала характерное движение правой согнутой в локте рукой сверху вниз сжатым кулачком.
– Ладно, хватит хвастаться, садись, поехали. Нам нужно до обеда добраться до деревни.
Через 10 минут они наконец доехали до вершины перевала, о чём свидетельствовали многочисленные тряпочки, привязанные к веткам деревьев и кустов, растущих над крутым склоном с правой стороны дороги. Среди импровизированных даров духам перевала попадались даже лифчики и женские трусики. С левой стороны, у скалы, лежали гладкие речные камушки, выложенные стопками, и между ними виднелись монетки разного достоинства.
Сергей вышел из «джипа» и бросил несколько монет на «алтарь».
– Можно и мне что-нибудь привязать? – спросила подошедшая Лена.
– Валяй, и загадай желание, возможно, сбудется, если сильно этого хотеть.
– А что привязать? У меня ничего нет. Может, прядь волос?
– Зачем такие жертвы. Привяжи свою футболку.
– Ага, а в чем я домой пойду?
– В моей рубашке, она тебе идёт. Я дарю.
– Да? Ой, спасибо! – побежала в машину, сняла там футболку с себя, и опять надев рубашку, осторожно подошла к ближайшему дереву, что-то прошептала губами и повязала вокруг ствола березы свою одёжку так как будто обнимает.
– Ну всё, поехали дальше.
С восточной стороны перевала солнце уже нагрело лес, и всевозможные птички пели свои песенки на все лады.
Дорога здесь была вполне сносной, и «джип» легко, за двадцать минут, скатился с перевала, и сразу же в небольшой долине показались дома старообрядцев, дворов пятнадцать, не больше. Вся деревня состояла из одной широкой улицы, половину которой занимала дорога.
С обеих сторон высокие дощатые заборы, почерневшие от времени, закрывали дворы домов от любопытных глаз, и только чёрные крыши едва торчали над ними. На солнечной стороне улицы стоял огромный рыжий бык с железным кольцом в носу и, прищурившись, жевал свою жвачку. Рядом с ним три девочки лет десяти, одетые в длинные платья до пят и в платочки, играли в классики, а светловолосый мальчуган лет шести в шортах, майке и сандалиях сидел на наваленных берёзовых брёвнах и с интересом наблюдал за приближающимся «джипом». Бык тоже увидел машину, угрожающе нагнул голову к самой земле, шумно выдохнул ноздрями, подняв облачко пыли вокруг, и стал яростно бить землю правым передним копытом.
– Смотри, смотри! Бык сейчас детей забодает! – воскликнула Лена, схватив Сергея за руку.
– Нет, это он нам угрожает, чтобы мы не подъезжали к детям.
Девочки перестали играть, удивлённо посмотрели на быка, а затем на «джип». Мальчик не спеша поднялся с бревна и подошёл к быку.
– Ну, не балуй! – сурово сказал мальчуган тоненьким голоском и попытался нахмуриться. Бык приподнял голову, посмотрел на мальчика налитыми кровью глазами и неожиданно лизнул его длинным шершавым языком в толстенькое пузико так, что мальчуган чуть не упал, а девочки рассмеялись глядя на неловкого пастушонка.
– Вот я тебе дам! – крикнул мальчик быку, схватил пальцами за кольцо в его носу и повёл в другой конец улицы. И бык послушно пошёл за маленьким мальчиком, хлеща себя хвостом по крутым бокам.
– Смотри, как девочки смешно одеты, – сказала Лена, показывая на играющих детей.
– Да, кстати, – Сергей осмотрел девушку. – Тебе тоже надо прилично одеться. Застегни пуговичку на рубашке, а то грудь видна, и надо повязать на голову платочек, здесь так принято. Возьми в бардачке кусочек бязи, сделай из неё косынку и повяжись, как монашка.
– Так красиво? – спросила Лена, смеясь и надевая косынку.
– Пойдёт.
Подъехали к калитке со странным номером 343. Цифры были нарисованы масляной краской, причём первая была нарисована давно, на ней белая краска местами облупилась, вторая была желтой, а третья – появилась недавно, белая краска на ней ещё поблескивала. Сергей вышел из машины, подошёл к калитке с длинным номером и постучал железной скобой, приделанной к калитке. За забором тут же залаяли собаки. Калитка слегка приоткрылась, и со двора дома выскочили две лайки, одна чёрная с белой грудкой, другая – белая с чёрными передними лапами. Проскочив мимо Сергея, они бросились к вышедшей из машины Лене и стали прыгать вокруг неё стремясь лизнуть руку.
– Ах вы мои хорошие, ах вы мои красивые! – присела возле них девушка, пытаясь их погладить. Лайки радостно набросились на неё с двух сторон пачкая передними лапами одежду и стараясь дотянуться до её лица своими мордами. В проёме калитки появился высокий бородатый мужчина в косоворотке навыпуск, подпоясанной веревочкой, и в кирзовых сапогах.
– А ну марш домой, окаянные! – крикнул он собакам. Они послушно заскочили во двор, но тут же опять выбежали за его спиной на улицу к девушке и с новой силой принялись прыгать вокруг неё.
– Здорово, Андрюха! – воскликнул Сергей, узнав в бородаче своего друга, обнял его и, чтобы как-то сгладить возникающую в таких случаях неловкость, спросил, смеясь: «А что это у тебя на калитке номер такой странный?»
– Это старая история, – стал рассказывать Андрей, приглашая гостей войти и отгоняя собак от Лены. – Лет пятнадцать назад местный почтальон решил навести порядок с адресатами и пронумеровал все дома в деревне белой краской. Наш дом оказался третьим, но лет через десять в деревню из города приехал одинокий скиталец и построил себе дом рядом с нами, чем нарушил очерёдность нумерации, и почтальон вынужден был переименовать все калитки домов для восстановления порядка жёлтой краской (белой не было на тот момент у него), а старые не стёр, и номера у домов стали двузначные. А в прошлом году дом соседа скитальца сгорел вместе с ним (пил уж очень много), и выживший из ума почтальон опять вернулся к старой нумерации, нарисовав белой краской новые цифры, не стирая старых. Вот так и появились в нашей деревне дома с трёх- четырёхзначными номерами.
Во дворе дома с правой стороны стоял старый японский «джип» чёрного цвета, а с левой под навесом были аккуратно сложены поленницы дров и лежала большая куча свеженапиленных берёзовых чурок.
– А вы как попали в деревню, мост, что ли, через трассу восстановили? Его на прошлой неделе снесло, и мы тут сидим уже 10 дней без всякой связи с внешним миром.
– Надо же, а я всё время, пока мы карабкались на перевал, ругал себя, что не поехал вокруг, так бы пришлось вернуться назад. Нет, мы с перевала спустились с северной стороны, по короткой дороге приехали.
– С перевала? Так там же дороги нет, наши пробовали пробиться три дня назад и вернулись ни с чем, там на спуске всю дорогу снесло, метров 500, глубиной до двух метров, а вы как поднялись?
– Да, дорогу снесло, но местные с той стороны проковыряли бульдозером напрямик через лес волок, и мы с трудом, правда, но проехали. Было даже интересно, перевернемся или нет. Правда, Лена? Да, кстати, познакомьтесь.
– Да, вообще, так чётко было и так страшно, как на качелях в парке, – ответила она, сидя на крыльце и гладя морды обеим лайкам сразу.
Парни улыбнулись её ответу, и Андрей сказал:
– Прогони ты этих наглых собак, а то они от тебя не отстанут, для них каждый новый человек в радость.
– Я собак люблю, особенно лаек, они такие красивые и прикольные.
– Пошли в дом, пообедаем чем бог послал, – пригласил Андрей гостей.
Дом был большой, бревенчатый, старый, на стенах висели в рамах за стеклом многочисленные пожелтевшие фотографии дальних и ближних родственников. На деревянных, крашенных жёлтой краской полах лежали разноцветные самотканые половики, на подоконниках стояли горшки с цветами – геранью и кактусами, с потолка свисал оранжевый абажур, а в углу трясся и рычал огромный старый холодильник «Мир».
– Лена, помоги мне накрыть на стол, – сказал Андрей, проходя на кухню.
– Да-да, с удовольствием, я тоже очень есть хочу.
Андрей накормил неожиданных гостей оставшимся борщом и жареной картошкой с малосольными огурцами, и хреном. Напившись чаю со свежим липовым мёдом, Андрей с Сергеем развалились в старых уютных креслах, а Лена убрала со стола и пошла во двор к собакам.
– Я что тебя позвал, – начал Андрей, – мой отец перед смертью говорил про какую-то золотую жилу в распадке на Татарском ключе, недалеко от капища где местные жители поклонялись своим богам. Про это золотое месторождение они случайно узнали с твоим дедом лет 25 назад, у старого шамана, живущего там. Но при этом шаман предупреждал их про каких-то лесных духов, охраняющих золотые россыпи этих мест от людей. Тебе твой дедушка когда-нибудь рассказывал что-нибудь про это?
– Да, когда-то рассказывал, что он даже как-то ходил с сыном бывшего местного шамана в это урочище, и они якобы видели что-то там необычное, но саму жилу не нашли. Сын шамана неожиданно вывихнул ногу, и мой дедушка сутки тащил его на себе в деревню, а места там глухие, безлюдные. В общем, сплошная чертовщина с этим местом. Я много лет подряд, проезжая мимо этого древнего капища, останавливаюсь и кладу монетки лесным духам, чтобы они мне козни не строили в пути на перевал. Сегодня тоже попросил их, и Ленка чудом меня спасла от катастрофы. Как после этого, не поверишь, в них! – И Сергей рассказал Андрею о случившемся происшествии с ними сегодня.
– Вот это да! А с виду такая городская.
– Более того, я с ней только сегодня познакомился, на дороге подобрал. А если бы её не было, кто бы тогда буксирный трос перерубил?
– Да-а! Тут действительно, без чертовщины не обошлось, – сказал Андрей, выглядывая в окно и ища взглядом Лену.
– Дедушка ещё говорил, – продолжил Сергей, – что со стороны Татарского ключа подобраться к кладу практически невозможно – гиблое место. Все, кто знал про него, прокляли этот распадок за трагические происшествия, которые с ними случались при попытках найти золотую жилу. Но есть один интересный момент, про который упоминал мой дед.
По другую сторону склона Татарской сопки течёт Егоровский ключ. В верховьях этого ключа жил в бревенчатом ските (маленьком домике), приятель моего деда отшельник по прозвищу, дед Евсей. Это был сухощавый, небольшого роста, шустрый старик с жиденькой бородкой, внешностью похожий не то на корейца, не то на удэгейца. Говорил он отрывистыми фразами с характерным азиатским акцентом, не выговаривая согласные и путая падежи. Жил он там давно, лет двадцать пять, а почему, никто не знал, и он никогда не рассказывал.
Так вот, незадолго до своей смерти дед Евсей рассказал моему дедушке две интересные вещи. Во-первых, он всю жизнь собирал в лесу женьшень и пересаживал его приблизительно в километре от своего скита, строго на восток, по зарубкам на стволах деревьев. Корешков там набралось, по его словам, штук тридцать. Во-вторых, и это самое интересное, он рассказал, что нашёл золото шаманов, и в качестве доказательства отдал моему дедушке семь пятаков, отлитых из золота с оттиском сэвена тигра. Впоследствии дедушка передал их мне, а я золотые пятаки, в свою очередь, продал городским ювелирам и раскрутился на продаже китайских товаров.
По словам деда Евсея, он нашёл золотую жилу не со стороны гиблого места Татарского ручья, а со стороны Егоровского ключа. Оба этих ключа берут свое начало от вершины Татарской сопки, только стекают по разные её стороны. Он поднялся по Егоровскому ключу, перешёл на другую сторону и у истока Татарского ручья нашёл золотое месторождение шаманов. Эта сторона подхода к кладу, по его словам, не защищена шаманскими проклятиями, и он несколько раз свободно ходил туда, приносил найденные самородки и выплавлял из них пятаки у себя на ските, – закончил свой интригующий рассказ Сергей.
– Да ты в два раза больше знаешь о золоте шаманов, чем я думал. А почему ты раньше никогда мне про это не рассказывал?
– Ну, это информация, во-первых, не проверенная, а во-вторых, в ней много мистики. Мой дедушка ещё показывал мне в коробочке из-под спичек шарик желтоватого цвета диаметром приблизительно с сантиметр. Этот странный шарик якобы подарил ему дед Евсей, как самую большую для него ценность. Я тогда взял шарик из коробка, покатал между пальцами, большим и указательным, разглядывая, и он как бы засветился изнутри, а я вдруг увидел у себя перед глазами огромную конницу, скачущую навстречу гибели. Испугавшись странной галлюцинации, я быстро положил шарик в коробочку, а дедушка закрыл её и спрятал за печку, в специальный карман в кирпичной кладке, где он сушил свой табак. На мой вопрос тогда, где он взял этот светящийся шарик, дедушка сказал, что шарик ему подарил перед смертью отшельник Евсей, и их у него много, и что он двадцать лет, выполняя волю своего бога, искал именно их, а не женьшень и золото. Странно, да? Конечно, мне хотелось бы поискать золотой клад со стороны Егоровского ключа, да времени нет, работы в городе много. Хочешь, я тебе на твоей миллиметровой карте покажу, где стоял скит деда Евсея, а ты съездишь туда, посмотришь на месте, а потом соберёмся как-нибудь и вместе поищем золотую мифическую жилу.
– Хорошо. Только я один на Егоровский ключ не пойду, – ответил Андрей, порылся на этажерке и расстелил на столе карту местности с высоким разрешением. Сергей нашел место скита деда Евсея и поставил жирный крест карандашом. На этом и закончили.
– Вы останетесь ночевать у меня?
– Нет, много дел, я сегодня до темна должен вернуться в город.
– Жаль, мне бы веселей было. Ну что ж, рад был тебя видеть. Спасибо что приехал.
Когда все вместе вышли за калитку, к ним подошли два суровых бородатых мужика в тёмных рубахах навыпуск, подпоясанных тонкими ремешками, неодобрительно посмотрели на Лену в трико, поздоровались и спросили у Сергея:
– Скажи нам, добрый человек, как вы приехали к нам, на трассе мост через реку, что ли, починили?
– Про мост мы ничего не знаем, а приехали мы с Сундухинского перевала и через него сейчас будем возвращаться.
Мужики одобрительно и уважительно покивали головами, а Андрей принялся рассказывать им про пропаханный кем-то волок через лес. Сергей и Лена сели в машину, помахали стоящим мужикам, развернулись и тихо поехали из деревни в сопровождении лаек, которые бежали за ними, пока Андрей не свистнул их обратно. На окраине деревни за ними молча погналась чёрная лохматая собака, копя злобу, но в начале подъёма отстала в клубах пыли, так и не залаяв. Вскоре деревня скрылась за плотно растущими дубовыми деревьями.
Подъём на перевал преодолели быстро и без приключений. На вершине перевала Сергей опять остановил машину, и они вышли поднести дары духам горы. С правой стороны дороги Лена увидела едва заметную тропинку, уходящую в лес.
– А эта дорожка куда ведёт, к лесным духам? – спросила она.
– Эта? Да, кстати, пошли, кое-что покажу.
Они прошли метров пятьдесят по тропинке в глубь леса и вышли на небольшую полянку без травы. Посередине находился огромный муравейник метра полтора высотой, кишащий миллионами рыжих муравьев. Они неторопливо ползали, таская палочки, листики, насекомых, и создавалось впечатление, что муравейник шевелится и дышит. Сергей остановился метрах в пяти от живой пирамиды и придержал Лену за руку, чтобы ближе не подходила. Муравьи продолжали работать, не обращая на них внимания, но как только Лена сделала ещё три шага в их сторону, они все разом остановились и уставились на неё. Лена вдруг оцепенела, глядя на муравьев, как кролик на удава, не в силах пошевелиться, а муравьи казалось нетерпеливо смотрели на неё, шевеля усиками. Так продолжалось несколько секунд, пока Сергей не подошел к ней сзади и не вытянул за руку из опасной зоны, а муравьи опять забегали как ни в чём не бывало. Лена, словно очнувшись, рассеянно посмотрела по сторонам и спросила шёпотом: