– Да вот, чуть съехала последняя буква, – ответил Боренька и, подняв в руке, перевернул вверх дном большой и красивый старинный канделябр.
На холодном квадрате благородного металла красовалась надпись: «Графине Заварской, по случаю юбилея». И дата – «1887 г.».
– А ну, Наташ, подержи вот здесь, пожалуйста, – попросил Борис, меняя линзу в окулярах, которые обычно используют ювелиры для работы.
– Да ну, ты что?! У меня ведь ногти накрашены.
Борис поставил подсвечник на стол, снял очки и, притянув к себе жену за талию, посмотрел в ее красивые глаза и сказал:
– Ногти, мамочка, надо в салонах красить, а не дома.
– А что же я тогда буду дома делать, папочка? – ласково спросила Наташа, почти мурлыкая.
Они поцеловались, и Борис сказал:
– А я тебе сейчас объясню, – и, не снимая с себя маленький фартук, немедленно увлек ее за собой в спальню.
– Ногти, Боря, я час с ними…
– Перекрасишь, – перебил он ее и закрыл за собой дверь.
Глава 6. Криш
Район улицы Вольной ничем таким особым не отличался от других улиц и районов. А в плане криминала и вовсе был «середнячком». Пара баров, пара дискотек, даже пара гостиниц с ресторанами, в которых отдыхали и бизнесмены, и бандюганы. Были и путаны, и наркота, но вот убийств там уже давно не было. Тем более двойных и таких, как это, – дерзких и громких.
А. Б. сидел в своем мрачном и прокуренном оперском кабинете, положив одну ногу на стул и облокотившись о стенку за столом. В руке его дымилась сигарета, а взгляд был прикован к обшарпанному порогу, как к сцене театра. Его освещал случайный луч солнца, заглянувший в окно именно в тот момент, когда небольшой черный жук пытался преодолеть ложбину, проделанную тысячами ног, входящих и выходящих из этого кабинета.
Александр Борисович курил и размышлял, глядя на незадачливое насекомое, о том, кто живет на его участке из знакомых ему криминальных элементов, который может быть причастен к этому делу. В том, что живет, и в том, что причастен, А. Б. не сомневался. Не сомневался он и в том, что рано или поздно его найдет. Только хотелось ему найти этого человека первым и первым воспользоваться информацией, которая, как ключ, откроет замок в двери ясности для раскрытия дела.
Прокуратура и следственные органы за три дня уже перешерстили всех серьезных и несерьезных на этом участке. И даже сделали это с другими близлежащими, но… Никаких зацепок и следов, которые могли бы хоть как-то помочь раскрытию, обнаружено не было.
Да что там участки… На уши подняли весь город, проверяли всех. Досталось, как бывает в таких экстренных случаях, от самых низких криминальных структур, к которым относятся барыги-самогонщики, до рыбы покрупнее – местной братвы. Но все тщетно и, как говорится в народе, концы в воду.
Когда такой кипеш в городе, нервничают все, у кого руки хоть немного чем-то запачканы. И поэтому семьдесят процентов населения Задонска молилось о том, чтобы ситуация в конце концов хоть немного разрядилась. Потому что, уходя на дно даже временно, приходится жертвовать самым дорогим – прибылью… А вот к такому повороту судьбы «самые честные» жители Задонска не были готовы. Позакрывались даже мелкие магазины и ларьки с сомнительными лицензиями и паленой водкой, просто от греха подальше.
Жук, который пытался преодолеть свой путь через ложбину на пороге кабинета А. Б., перевернувшись, лежал брюшком вверх и беспомощно перебирал лапками в воздухе. «Вот так и мы куда-то карабкаемся, но на полпути, по не зависящим от нас обстоятельствам, либо скатываемся вниз, либо замираем», – подумал А. Б., наблюдая за неудачей, постигшей несчастное насекомое. «Надо глубже покопаться в архивах», – решил Заболотний, поднимаясь со стула. Подошел к порогу; открывая дверь, на секунду остановился и посмотрел вниз, на жука. Затем раздавил его каблуком ботинка, услышал под ногой приятный хруст, прицелился, отфутболил жука к двери кабинета своего коллеги, поправил воротник сорочки и не спеша пошел «оккупировать базу данных».
К вечеру на его столе, в числе прочих материалов, добытых им в городском управлении, уже лежала совсем не толстая заурядная папка. Благо кое-какие связи у него еще остались из прошлой жизни, и они ему очень помогали при необходимости. Папку, правда, надо было вернуть на следующее утро, но он чувствовал «жопой», как любил говорить в последнее время, что идет по правильной дороге, на которой будет виден след, и это придавало ему сил и интриговало, добавляя в кровь адреналин.
Теперь он готов был работать много и не жалея себя. Поэтому, возвращаясь в отдел, по дороге заехал в супермаркет и купил пачку индийского чая, плитку горького шоколада и две пачки сигарет. Предстояла бессонная ночь: нужно было изрядно потрудиться и изучить много материалов. А пить чифир А. Б. пристрастился все в том же отделении десять-двенадцать лет назад. Тогда все опера пили чифир, слушали группу «Лесоповал» и вообще одевались под блатных и «базарили по фене». Это уже потом, когда А. Б. переехал в управление и сменил стул на кресло, он превратился в респектабельного и серьезного шефа. Теперь же, когда безжалостная рука судьбы швырнула его обратно в прошлое, старые привычки выползли сами по себе.
Папка, лежащая на столе А. Б., кроме казенного оттиска «ДЕЛО», ниже имела надпись – фамилию, имя и отчество человека, с которым пришло время познакомиться и нам, друзья, – всем, кто внимательно следит за сюжетом нашего романа. Итак, надпись на папке: «Кришанов Аркадий Александрович, 1972 г. р. 07.09».
На следующий день, после изучения нехитрой, но интересной информации, которую он накопал на Кришанова, А. Б. занялся сбором информации от неофициальных источников, то есть стукачей. Он уже был уверен в том, что два трупа, найденные в машине под водой у Приморского парка, имели прямое отношение к Кришу.
Картина складывалась такая. Кришанов Аркадий Александрович, 1972 года рождения, 7 сентября, в первый раз был поставлен на учет в милиции в возрасте тринадцати лет. После окончания неполного среднего образования учиться дальше никуда не пошел, а пошел играть в наперстки на центральном рынке. В семнадцать лет был замечен в компании смотрящего за городом особо опасного рецидивиста Гнутова Владимира Ивановича. Было в архиве два дела о кражах, закрытых за недоказанностью. Еще раз его задержали в районе ограбления сберкассы. Но и тогда, после десяти суток «за нецензурную брань», его пришлось отпустить. Преступники, напавшие на сберкассу и исчезнувшие вместе с деньгами, были в масках и вооружены пистолетом и обрезом. А у Кришанова при обыске был обнаружен один шоколадный батончик «Сникерс» и пачка презервативов «Гусарская баллада».
В восемнадцать лет – активное участие в организованной преступной группировке области. Он засветился на кинопленках на стрелках с авторитетами и на похоронах именитых преступников, а также на местах отдыха банд и авторитетов. «Прямо акселерат преступного мира!» – усмехнулся А. Б., сворачивая в переулок и заезжая в ворота коттеджного поселка, расположенного в элитном районе города.
В девятнадцать лет Кришанов был задержан с оружием во время передела зон влияния ОПГ в Задонске после перестрелки. Ствол при нем оказался чистый, никто из его оружия убит не был. Ему дали два года, и Кришанов поехал в первый раз в зону.
В зоне жил «мужиком», в смотрящие не лез, но дружбу с авторитетами старой закалки водил. На него в зоне заводили дело за нанесение тяжких телесных повреждений осужденному, вставшему на путь исправления, но потом замяли. Следователь написал отказную, а потерпевший сказал, что проиграл Кришанову в карты и, чтобы не отдавать долг, оклеветал его. В бараке упал с лестницы и сломал себе ребра и нос, вот и придумал, что это его Кришанов побил. Но потом совесть взяла свое.
А. Б. даже разузнал, по какой статье сидел этот осужденный, которому совесть не позволила Кришанова оклеветать. И был приятно не удивлен. Осужденный, вставший на путь исправления, обманывал пенсионеров. Заходил к ним в квартиры под видом работника администрации, якобы увидеть, как они живут, вовремя ли им пенсию приносят и так далее. Потом примерно вычислял, где у бабушек деньги спрятаны, и под разными предлогами, типа «дайте водички попить» или «проверьте, я чувствую запах газа», отправлял их на минуту из комнаты и в эту минуту грабил, забирая то, что пенсионеры обычно аккуратно складывали в шкафах, среди белья. «У такого совесть проснется!» – думал А. Б., представляя, какие муки ада пришлось бы пройти тому, для того чтобы она у него проснулась.
Несомненно, Кришанов стал закоренелым и осознанным преступником, а в зоне его мастерство только заматерело, как говорят уголовники.
Освободился в двадцать один год. Друзья по «цеху» успели уже позанимать хлебные места на воле, и многие звали его к себе работать. Ни с кем работать он не стал, но со всеми поддерживал хорошие отношения. Через полгода после освобождения негласно стал контролировать рынок недвижимости и каким-то образом пролез в рынок трубопрокатного завода в Задонске. «А вот тут надо еще покопаться, – подумал А. Б., – там везде силовики у руля. Как-то странно получается…»
Все это время, начиная со школы, увлекался боевыми искусствами и стрельбой из пистолета. «Стреляет как бог», – сказал А. Б. тренер по пулевой стрельбе, с которым у его «конторы» были тесные связи.
После того как Кришанов освободился, заявлений на него не поступало, да и не видно его особенно было среди братвы. Ну, иногда появлялся в ресторанах, где эти ребята гуляли. Но чтобы как раньше, на стрелках и разборках, – такого не было. «Поумнел, – подумал А. Б., – не стал светиться».
Создавалось впечатление, что он и в городе бывает редко. По сведениям стукачей, у Кришанова был отец, живущий в Краснобане. Отца А. Б. тоже «пробил». Ничего особенного: один срок в раннем возрасте за хулиганство. Работал потом водилой всю жизнь, то на КАМАЗе, то на «уазике» в колхозе.
А. Б. припарковался возле симпатичного коттеджного домика и вылез из машины. Хорошо как здесь: птички поют, деревья хвойные… Кажется, что городская суета где-то не в этом мире. «Сказка просто!» – подумал А. Б. и, шагнув к двери коттеджа, нажал кнопку домофона.
Глава 7. Сладкая парочка 2
– Думаешь, прокатит? – спросил с хитрой улыбкой Борис у Натальи, переворачивая подсвечник и показывая ей красивую гравировку.
– А почему «1887»? – спросила она.
– Да так, в эти годы работал один известный русский мастер на дом Фаберже, Овчинников; я его клеймо добавил.
– Овчинников подсвечники не делал, – сказала Наталья. – Он делал… – и на секунду закатила вверх глаза, вспоминая. – Ага… – выставила она указательный палец, – солонки, чайные сервизы…
– Тазики, – добавил со смехом Борис, – а потом перешел на барабаны. – Много ты понимаешь, мамочка, в колбасных обрезках. Он взял со стола каталог аукциона, проходившего в прошлом году в Швеции, и показал ей подсвечники, очень похожие на те, что стояли у них на столе. – Читай!
– Ого! – удивилась Наталья. – Пятьдесят тысяч долларов стоят.
– Пятьдесят тысяч – это только начальная цена, а за сколько они ушли, хочешь узнать?
– Борь, но тут, в каталоге, они с лебедями, а у тебя с драконами какими-то.
– Ну, это не драконы, а львы… И потом, если Овчинников делал с лебедями, почему бы ему не сделать и со львами тоже? – ответил Борис. – Он ведь был мастер, а не фабричный конвейер, который только лебедей штамповал, – закончил он с улыбкой.
– Лучший мастер у меня – это ты, – промурлыкала Наталья. – Пойду красить ногти, – и ушла в другую комнату. – А за сколько ты хочешь их предложить, Борь? – послышался оттуда ее голос.
– За тридцатку, а там как пойдет, посмотрим. Сейчас отвезу в гальванику, хочу немного позолотить сверху, а завтра займусь экспертизой. В пятницу едем во Флоренцию.
– Во Флоренцию? – выглянула она из-за двери. – Ты же обещал в Милан. Мне сапоги там надо купить!
– Сапоги, Наташ, можно и во Флоренции купить. Там такие же магазины, как и в Милане.
– Нет, я хочу в Милане, Боря, ты мне обещал!
– Слушай, Наташ, что значит «хочу»?! Меня люди во Флоренции в пятницу будут ждать! А я должен из-за сапог ехать в Милан?! Ты что, не можешь купить сапоги там, где у нас дела? – рассердился Борис.
– Хорошо, Боренька, мы купим сапоги во Флоренции, – сказала она, подошла к нему и обняла сзади за шею. Он улыбнулся и, повернувшись к ней, поцеловал ее. – А потом, когда поедем в Милан, купим те, которые я хочу, – сказала она, глядя мужу в глаза.
Борис улыбнулся:
– За что я тебя люблю – не знаю.
– За то, что со мной всегда можно договориться, – ответила она и чмокнула Бориса в щеку.
Глава 8. У отца
Собаки-волки взяли его в плотное кольцо. И вот один из них, самый большой, кинулся на него, пытаясь схватить за горло. Он резко отпрыгнул в сторону, и мощные челюсти сомкнулись, лязгнув у него за ухом. Одновременно звери пошли в атаку, наступая со всех сторон. Он встречал их мощными ударами своего топора, и первое время ему удавалось сдерживать их натиск.
Так постепенно он весь покрылся волчьей кровью, и с одним из взмахов топор выскользнул из его рук. Но он не останавливался и продолжал рвать их руками и зубами, чувствуя, как волки заживо откусывают от него плоть и как он проваливается в пропасть…
Криш вскочил в машине, едва не ударившись о потолок головой. По лицу струился противный холодный пот.
– Сынок, Аркаша! Ты что там, спишь? Давно ждешь?
Отец наконец-то приехал. Криш вышел из машины, обнял отца и, посмотрев ему в лицо, сказал:
– Привет, па! А я вот к тебе без звонка: думал, ты дома.
– Да я же колдую по ночам. Не спится что-то, вот и гоняю.
– Ну да, ну да… Я уж думал, ты забросил. Проезжал мимо вашей стоянки и никого там не увидел.
– А я сегодня один там был. А потом полночи какую-то парочку по вокзалам возил. Вернулся, постоял чуток; светать начало, и я домой уехал. Ты давай заезжай, сынок, я сейчас ворота пойду открою.
Аркадий сел за руль и, ловко проехав в глубь двора, поставил автомобиль под навес живой изгороди из винограда, спрятав его таким образом от посторонних глаз. Отец заехал следом и закрыл ворота.
Аркадий стоял возле машины во дворе. У отца был просторный двор; часть его занимали заросли винограда между причудливых садовых деревьев, в другой части стояли дикие камни для отдыха и приготовления пищи. В углу двора помещался большой мангал c множеством всяких кастрюль и решеток, шампуров и сковородок. Отец любил готовить, принимая дома гостей. Всегда можно было найти в подвале хорошее вино и, конечно же, чачу. Аркадий осмотрелся, вдохнул свежий осенний воздух всеми легкими и резко выдохнул низом живота.
Подошел отец, посмотрел ему в глаза и спросил:
– Ты надолго, сынок? Проблемы?
– Хуже, батя, хуже, – ответил Аркадий и, отводя глаза, зашел в дом. – Водка есть? – послышался его крик из глубины коридора.
– А как же, в холодильнике. Да ты чего это с утра собрался по водке?
– Это по-твоему с утра, батя, а я человек-сова, и у нас, у сов, cейчас как раз время ужина, – ответил Аркадий и появился во дворе возле столика, держа в руках два стакана, бутылку водки и кусок сыра.
– Вот молодец! Ничего больше не надо… – Отец посмотрел на него с недоумением. – Марш мыть руки, а я сейчас на стол накрою.
Аркадий поставил стаканы и бутылку и пошел мыть руки.
– Пап, ну ты где пропал?! Я так особо есть и не хочу…
Отец вышел через десять минут, неся в руках шкворчащую сковородку.
Выпили по одной, зажевывая огурцом. Отец налил еще и, поставив бутылку на стол, спросил:
– Так что случилось, сынок?
– А ничего не случилось. Я что, не могу к тебе просто в гости приехать?
– Ну, можешь, конечно, это же и твой дом тоже, но обычно ты звонишь и предупреждаешь меня. А тут ночью, без звонка.
– Да устал я, пап, много работал, с девушкой поссорился, да и вообще… Дай, думаю, загляну и проведаю тебя. Заодно и отдохну от всего: у тебя тут класс, особенно осенью. Люблю осень. Он подвинулся, поднял стопку: – Давай еще по одной…
Отец чокнулся с ним, выпил, закусил.
– Девушка, говоришь? Поссорился? Устал? – Потом насупился, посерьезнел и сказал: – Не хочешь говорить – не говори. Пургу только гнать не надо. Вот жил бы с той докторшей, и все бы в порядке у тебя было.
– Начинается милая беседа отца с сыном, – прокомментировал Аркадий, наливая еще по одной. – Не понимаешь ты, отец, ничего.