С одной стороны, неплохая идея перевоплотиться в какого-нибудь швейцарского водителя автобуса, перелететь в Европу и затеряться где-нибудь на итальянской ривьере в маленьком поместье с пальмачками и кипарисиками. Но… Но как переправить туда свои капиталы? Ведь Антуанетта с меня глаз не спустит сразу же после операции. Ведь она наверняка прилетит лично в Нью-Йорк, наймет сыщика, будет охранять меня круглосуточно. Ей нужен реванш, ей нужно восстановить все, что она потеряла и потеряет еще: свои три миллиона, все расходы, которые ухлопала на моё содержание, деньги на пластическую операцию и на новые документы. Но главное, ей нужно восстановить всю полноту власти надо мной – непослушным проказником, несносным мальчишкой, который посмел ей перечить, ей, французской королеве Антуанетте!
Неизвестный художник. Королева Мария-Антуанетта, 18 век
Глава 50. Долина смерти. Запах ружейной смазки
Я не пользовался автотранспортом в аренду, хотя выбор был – и в смысле предоставления таких услуг, и в плане ассортимента машин. Случайное общение с дорожной инспекцией могло испортить мне беззаботный отдых на неопределенно долгие годы, поэтому я брал такси и часто целыми днями разъезжал по Сан-Франциско и его окрестностям.
Однажды я выбрал прохладную погоду и в ночь отправился в национальный парк "долина смерти". Нет, конечно же не за смертью, а за приключениями. Почти до рассвета я дремал на заднем сиденье, а водитель – молодой афроамериканец Томас гнал на всех парусах. Я хотел, пока будет не столь жарко, взять на прокат лошадку и порезвиться на ней по пустыне. Для этого я прикупил ковбойскую одежду от фирмы левис, какую-то раритетную ковбойскую шляпу, соответствующую обувь. Хозяин лавки предлагал и пару кольтов, на что я ему лишь мило улыбнулся. В такую жару в долине смерти мог встретиться только мираж. К моему выезду (а было уже порядка 9 часов утра) солнце пришпаривало как в настоящей пустыне. Но меня не пугала жара – оба боковых ранца я набил термосами с ледяной водой и таким же виски. Итак, вперед, в долину смерти!
Чтобы не заблудиться в пустыне, я адаптировал в мобильнике навигатор, кроме того купил армейский компас, которым, кажется, успели кроме меня воспользоваться ещё во времена вьетнамской войны. А ещё, на протяжении всего маршрута нас с лошадкой сопровождал гид – рыжий койот. На что он надеялся, для меня оставалось загадкой до позднего вечера. Сперва я подумал, что ему просто скучно одному в пустыне, а всех друзей он давно съел, вот привязался к нам. Но разгадка тайны оказалась самой банальной, и её мне поведал таксист Томас, когда мы возвращались в город:
– Да нет, же, сэр! Это был ручной койот, наверняка он живёт у кого нибудь из местных индейцев. Просто таким образом он зарабатывает себе корм. Туристы обычно кормят его остатками сендвичей.
– Да, но малыш очень рисковал, ведь если бы я купил у хозяина лавки парочку кольтов, то ему могло бы не поздоровиться!
Томас повернулся ко мне и обнажил свою белозубую улыбку:
– Сэр, дело в том, что у койота нюх за сто миль, и он как никто знает запах ружейной смазки.
Глава 51. Почему мужчины лгут женщинам
Но в пустыню я, ведь ездил не просто для развлечений. Там я сделал несколько фото своей благодетельнице Антуанетте. В ковбойском наряде, и особенно в раритетной шляпе, на фоне песчаных барханов, под палящим солнцем долины смерти, получилось незабываемое селфи. Ещё одна фотка изображала сцену, во время которой я даю пить из термоса лошадке по кличке Айлюс. Другая фотка запечатлела невдалеке нашего гида – рыжего кайота. Ну и ещё парочка пейзажей в горах. Всю эту пёструю галерею я прикрепил к следующему письму:
"Антуша, привет!
Извини, что всю неделю тебе не отвечал – таковыми были чрезвычайные обстоятельства. Сразу тебя успокою: все обошлось без крайностей, но мне нужно было срочно уносить ноги из моего тихого убежища на берегу океана. Каким то небесным чутьем, я заподозрил, что мой сосед через двор за мной следит и докладывает об этом в полицию. Да я и сам тут, кажется, загостился, и на обычного туриста-ротозея стал мало похож. Если бы я после ужина не сбежал, то уверен, что обедал бы уже в камере. Я не знаю, возможно у них очень питательные обеды, но я решил припасти свой недюжий аппетит для более домашней еды.
И вот теперь я нахожусь в полной безопасности среди индейцев племени чероки в далёкой от цивильного мира резервации. Эту симпатичную лошадку я назвал с твоего заочного позволения Антуанеттой, а этого не менее привлекательного волчонка-лисенка именовал Жаком, в честь нашего любимого пушистого котика.
Индейцы оказались гостеприимными ребятами – разместили меня в отдельном вигваме, здесь даже есть телевизор, но он ничего не показывает. Кроме того имеется микроволновая печь, но она ни о чем не микроволнуется. Поэтому барашков я зажариваю на костре, курю индейскую трубку мира и часто думаю о тебе.
Целую, твой неустрашимый ковбой."
Вот такой ход индейской лошадкой я решил сделать. Порезать швейцарским скальпелем своё пока ещё вполне молодое лицо во имя долгожданной встречи с возлюбленной, я как то не очень торопился. И самое главное – у меня был заныкан целый ворох конвертируемой валюты. Моей валюты! Заработанной неутомимым трудом в сочетании со здравым смыслом.
Глава 52. Кто лжет правдивее
Так а кто же лжет больше: мальчики или девочки? Лгут все, лгут много, лгут профессионально. Это такое соревнование – кто кого оболжет? Цель проста – прикрыть свои уязвимые места, спрятать свои заплатки, через которые можно будет добраться до правды. А правда, она голая, незащищённая, слабая и ранимая. Поэтому её все прячут, чтобы другие не воспользовались. Вы спросите, мол, как же нам теперь жить? А по прежнему – лгать, лгать и лгать. И желательно профессионально.
Вот что мне ответила на письмо с фотографиями Антуанетта:
"Серж, я восхищена тобой! Ты такой ковбойский парень, оказывается! Ты настоящий Макенна или даже Чингачгук вождь чероки! Ты так мило ухаживаешь за лошадкой, я очень тронута твоим чутким поступком!
Если бы ты знал, как я переживаю за тебя. Серж, если тебя поймают, то сама не знаю, что сделаю с собой. Ты мне дорог, малыш, несмотря на то, что ты такой лжец и предатель. Если бы я знала, что тебе нужны были деньги, то отдала бы половину своего состояния. Но я боялась, что ты умыкнешь от меня с этими капиталами, и я никогда тебя больше не увижу, никогда. Ведь я полюбила тебя с первого взгляда, именно в тот момент, когда мы поймали тебя в Сене. Для меня тогда, представь, перед глазами ходуном заходила Эйфелева башня. Как будто именно тебя я ждала всю свою молодость, и намеренно никого к себе близко не подпускала. Я ждала тебя! Серж, ты слышишь меня? Ждала и теперь жду единственного тебя!.."
Не буду вас дальше утомлять этим любовным лепетом, потому что вы наверняка заметили, что в нем так же достаточно лжи. Как, впрочем и правды. По части любви Антуанетта не врала, это я чувствовал с того самого часа, когда она впервые заглянула в мой временный лазарет на яхте, там, на Мальдивах, среди кораллов и голубых звёзд. И одновревременно в данном письме явно прослеживается её интерес к возврату своих миллиончиков, которые она так бесславно потеряла. Терять никто не любит. Даже собаке обидно, если она выронит из-за преследования драгоценную косточку, а уж человек… Человек, потерявший три миллиона в долларовом эквиваленте может очень серьёзно заболеть. Но вот верни он себе эту сумму – моментально наступит исцеление.
Глава 53. Нашел доллар – заплати с него налог
Приближалась зима (что для Калифорнии равносильно черноморской осени) и я решил на пару месяцев переместиться чуть южнее в Санта-Барбару. Городок очень уютный, там теплее и в отличие от Сан-Франциско там моложе. Столько симпатичных и раскрепощенных красавиц, пожалуй не встретить на всем побережье. И если честно, мне надоела ричмондская кислая русскоязычная публика. Я там не чувствовал себя настоящим миллионером. А в Барбаре, представьте, почувствовал.
Официантку в ресторане отеля звали Джастина. Она училась на какого-то там финансиста, но вот уже второй год была в академическом отпуске – зарабатывала на дальнейшее обучение. Деньги её очень интересовали, поэтому, как только она поняла, что я здесь серьёзно и надолго, то стала ко мне сверхприветлива и сверхлюбезна. Ещё бы! Ведь я не мелочился с банковской карточкой (которой у меня, кстати и не было даже во Франции), я доставал из заднего кармана свой элегантный крокодиловый бумажник, отсчитывал хрустящие купюры, в том числе пятьдесят баксов сверху и жестом широкой благодарности вкладывал деньги в кожаную книжечку с меню. Джастина мгновенно подбегала, благодарила меня не меньше, чем господа Бога, и долго смотрела во след, пока меня не подхватывал скоростной лифт, уносящийся в поднебесье отеля.
Я арендовал безвременно, по факту оплаты пентхаус. Конечно он был несколько скромнее, чем тот в котором я томится от одиночества в Нью-Йорке, когда мы покупали с Антуанеттой банк. Но… Но каков вид на море! Особенно вечером, когда корабли и яхты включали разноцветную иллюминацию. Очень романтично, особенно если вдвоём.
Уже через неделю от моего приезда Джастина стала прибегать ко мне по своим выходным. У неё был график два через два, поэтому мы виделись помимо моих завтраков и обедов в ресторане, ещё и в моём номере.
– Джастина, а ты не боишся, что твой босс тебя турнет за безнравственное поведение?
– Да нет же, Сержик! Это, ведь, Америка. Нашёл доллар – не забудь заплатить налог.
– Джастина, я не понял, ты что ему отстегиваешь от своего ночного заработка? Он что твой сутенёр?
– Да нет же, он не сутенёр, он мой босс. Ведь ты живёшь в нашем отеле, а он имеет отношение к его собственникам. А все деньги, которые ты здесь оставишь во время своего пребывания – это плата за услуги оказанные тебе нашим заведением. А что мы для тебя сделаем: накормим, станцуем или утешим – и есть наша прибыль, от которой каждый, в том числе и кот на крыше, имеет свою долю.
Глава 54. Соблазнительный обман. У гильотины Робеспьера
Жизнь – это такой соблазнительный обман, многообещающая ложь, полоумный мираж. Она повесила на ёлку муляжи: пустые внутри и стеклянные снаружи фрукты, завернутую в золотую и серебряную фольгу скорлупу орехов, радужные фантики конфет. Она обозначила свои призы условными, но трепещущими душу каждого, именами-символами. Вера. Надежда. Любовь. Она же и повела нас, крепко сцепивщихся за руки, в свой непоседливый хоровод. А мы, ни о чем не догадываясь, танцуем, танцуем, танцуем… И в процессе этого идиотского головокружения, чуть пристальнее присмотревшись, обнаруживаем, что вместо сочных фруктов на елке висит лишь стекло, вместо настоящих орехов – скорлупа, а вместо сладких шоколадных конфет – разноцветные бумажки. Вот так и разбивается на мелкие осколки любовь, трещит под ногами вера и рвётся в клочья надежда.
К тому злополучному (а может быть наоборот) дню, когда я нырнул в полноводную Сену, и чудом был спасен Антуанеттой и её отважным капитаном, честно признаюсь вам, вокруг меня была пустыня. Люди что-то там ходили, говорили, сидели, ездили, но для меня уже они казались, чем то вроде заполненных пропаном газовыми баллонами. Неовеществленными пустотами, оболочками с вакуумом внутри. Или маленькими фабриками по переработке себе же подобной материи.
К парижскому крещенскому омоновению я до такой степени устал от жизни, что даже удивлён, почему это я не пошёл топором ко дну? Прилёг бы там себе возле утилизированной гильотины времён французской революции, и уснул бы беспробудным сном… Так нет же! У меня хватило сил (явно не ума) вытолкнуть своё величество на поверхность и уцепиться за спасательной круг. Кажется, это мгновение я припоминаю. Это был ослепительной белизны спасательный круг с оранжевыми полипропиленовыми кручеными веревочками, и с такого же цвета на нем названием яхты. Ну, а как называлась яхта, вы наверняка помните. Ровно так, как её хозяйка. Она звалась "Антуанеттой".
Глава 55. Сикорский, так Сикорский, Аляска, так Аляска
Минул почти год со дня моего рискованного обогащения. С деньгами я себя превосходно чувствовал, ведь у меня не было никаких обязанностей, кроме как их тратить. В то же время я не боялся и лишиться своей добычи.. Женщины лишь изображали любовь и страсть. Лишние квадратные метры только подчеркивали свой избыток. Шум ресторанов утомлял однообразием. Поездки отягощали неудобствами. Одним словом, морока. Но и возвращать Антуанетте без малого три миллиона долларов было бы глупостью. А в связи с тем, что пока она не вернет свою потерю, никуда от меня не денется, то тем более за своё будущее я был абсолютно спокоен.
Как-то в интернете мне попался сайт частной вертолётной компании. Фирма предлагала туристические полёты по всем штатам. Но меня не интересовали города, меня привлекала дикая природа. Я связался с фирмой по почте и она предложила захватывающий маршрут на армейском вертолете "Сикорский" на Аляску. Ну, что ж, маршрут, так маршрут, "Сикорский", так "Сикорский", Аляска, так Аляска. Какие проблемы?
После Санта-Барбары я проживал все в том же особняке в Сан-Франциском Ричмонде. Ранним утром, согласно нашей договоренности,
меня разбудили телефонным звонком:
– Мистер Серж, Хеллоу! Вертолёт будет через тридцать минут, а автомобиль уже стоит напротив Вашего дома. Водитель немного говорит по-русски, его зовут Эрман, он Вас подвезет к стадиону, счастливого путешествия, мистер Серж!
– Здравствуйте, спасибо за оперативность, я уже выхожу из дома, – отвечал я зевая и соображая что к чему.
Эрман за всю дорогу к стадиону ни то что по-русски, а даже по глухонемому ничего мне интересного не сообщил, лишь только осчастливленно улыбнулся, когда получил неожиданные чаевые.
Рокот вертолета сотрясал и трибуны пустого стадиона, и окрестности. Меня приветствовал экипаж состоящий из командира, пилота и бортмеханика. Это были достаточно молодые и довольно таки бравые американские ребята, которые на земле проводят времени наверное меньше, чем в облаках. Через пять минут я уже изучал качество отделки небоскребных крыш, а через десять минут играл глазами в морские кораблики. Мы брали курс вдоль тихоокеанского побережья на Аляску.
Глава 56. Первым делом вертолеты. Ну а девушки…
Уже поздно вечером наша летающая цитадель начала кружить над сгустком огней в океане – мы запрашивали посадку на авианосец, в название которого меня так никто и не посвятил. Пока в течение часа мы делали дозаправку и профилактику, я дремал в своём вип-номере вертолета, ну и иногда выглядывал в иллюминатор, наблюдая за техпроцессом. Нужно признаться, что военный вертолёт – это не особенно комфортабельное заведение, хотя и размещён я был в генеральской кабине, где имелся санузел, барчик с напитками и даже периодически работал интернет. Меня сопровождали на всем пути горячий, пропитанный топливом воздух и рев двигателя, который не заглушить наверное никакой шумоизоляцией в мире. Зато я за время полёта успел отлежать себе бока, благо наблюдать в иллюминатор за происходящим вокруг можно было прямо не вставая с прикрученной к стене кровати. Чем я в основном и занимался, потягивая из бутылочки чудеснейший ирландский джин. Я так к нему пристрастился в полёте, что и по прибытии на военную базу, на Аляску, ничего другого из спиртного не пожелал.