Кто-то ей зааплодировал. А задававший вопрос мужчина бросил что-то типа «фашиствующие шарлатаны» и демонстративно вышел из зала, окончательно подписав себе политический приговор. Эх, не заседать ему больше в комиссиях и комитетах. Ведь истерика вокруг парниковых выбросов подогревается целенаправленно, и с теми, кто пытается ей противостоять, расправляются безжалостно. Их, конечно, не душат подушкой, но запреты на профессию и присутствие в масс-медиа следуют неотвратимо.
Запиликал коммуникатор. И я аж подпрыгнул и оттянул прибор к себе.
Так, конец безделью. Леший назначает мне встречу. И прилагает схему этой встречи.
Похоже, что-то сдвинулось!..
На крыльях надежды я прилетел в конспиративное помещение. Оно располагалось в часовой мастерской в старом доме рядом с католической церковью на Большой Ордынке. Там меня уже ждал Леший. Он кинул передо мной на стол папку:
– Установили мы посредника. Вот он. Полюбуйся.
Ну, что у нас? С листа стандартного формата взирала пухлая и наглая морда хозяина жизни. Мелкие жадные глазенки, глумливая улыбка. И на плечах фигурные погоны, похожие на погоны Вермахта.
М-да. Если с такой наглой рожей он фотографировался на личное дело, то как же выглядит на людях в обычной обстановке? Этот добрый молодец из той категории прямоходящих, одного взгляда на которых достаточно, чтобы рука сама потянулась к топору.
Ну и биография соответствующая. Лев Валерьевич Обвалов, бывший налоговый полицейский, а потом таможенник. Прожженный наглый и продувной жучара, знавший всю Москву и окрестности, а также пригороды Лондона и Майями.
Посредником он был во множестве грязных мошеннических схем. И вот теперь выяснилось, что еще и подбирал бандитов для силовых акций.
Клиентов у него было очень много. Разбираться с ними грозило длинной и бесполезной кутерьмой. Легче спросить его самого.
Проживал он с женой и собакой в просторном трехэтажном частном доме в элитном поселке на Рижском тракте.
– Как работаем по нему? Под наблюдение и технический контроль? – спросил Леший.
Это его любимый конек. По-моему, он просто наслаждался возможностью начинить все пространство вокруг фигуранта всяческими техническими сюрпризами, вроде скрытых видеокамер, жучков. Устанавливал и использовал он их виртуозно.
Но я был вынужден его разочаровать:
– Чего огород городить? Так провозимся до нового года. Мне не нужны его многочисленные связи и грязные делишки. Мне нужен Предмет. И еще нужно выбить с игровой доски наших конкурентов. Так что сегодня же вечером собирай группу захвата и тащи фигуранта на «Оплот-два». Там как раз камера с видом на подземелье освободилась.
– Возможны проблемы, – поморщился Леший. – У него там арсенал охотничьего оружия. И он сам бешенный. Может, без стрельбы не обойдется. Привлечем внимание.
– Наплевать. Время, Леший, время, – воскликнул я. – Этот Обвалов нужен мне живым и способным отвечать на вопросы. А дальше – как получится.
Леший кивнул, приняв к исполнению приказ. Со Старьевщиком не спорят. Его слово закон. А у меня была уверенность, что время нас поджимает…
Группа Лешего вечером отправилась в загородный дом Обвалова. Там и застала всех троих.
Точнее три тела. Самого Обвалова. Его молодой жены из «мисок» – кажется, мисс Москвы 2020. И его собаки.
Отработали их ножом – безжалостно, но и без лишней жесткости. Просто убрали преграду. Списали и вычеркнули. Такая бухгалтерская операция – избавления от токсичных активов.
Знакомый почерк! У дестов принято так зачищать следы. Из вариантов «убить или пощадить» они всегда выбирают первый. Даже когда перестраховываться не стоило…
Глава 11
Писателя мы спрятали с глаз подальше в Ближнем Подмосковье. Понятно, что противник обязательно попытается захватить его. Вначале, скорее всего, этот мастер пера и знаток древностей был не слишком нужен заказчику. Просто для галочки решили его растрясти немного, как возможный, но не слишком вероятный источник информации о Предмете. Поэтому направили за ним не каких-то серьезных бойцов, а сущее отребье на подхвате. Но теперь, после случившегося в «Гнезде», враг уверен, что Писатель – это в игре ключевая фигура, которую хорошо прикрывают. И за ним теперь пошлют настоящих хищников.
Как же все пересекается и, возможно, взаимосвязано. Что в той реальности, что в этой Писатель хоронился под нашим присмотром. На этот раз под Москвой, где вокруг одни сотрудники с «Сопки» – Службы охраны президента. Это их ведомственный дом отдыха, где нашему затворнику отвели отдельный старенький дощатый домик с верандой и всеми удобствами.
Понятно, у него отобрали всю электронику, да еще жесточайшим образом запретили Интернет, что для современного человека даже звучит страшно. Но нам не до его душевных терзаний. Вот начнет что-то запрашивать в сети, введет какой-нибудь пароль с логином, а дальше, если противник контролирует сеть, в чем я уверен, выйти на Писателя – дело техники.
Кипучая энергия и болезненное любопытство Писателя требовали выхода. Вокруг него сосны, пруд, рыбки плещутся. Лодочки плавают по реке, как встарь, только ныне вместе с веслами на лодочной станции выдают еще ярко-оранжевые спасательные жилеты. Идиллия. Но она его не радовала. Здесь он ощущал себя запертым в погребе, притом тогда, когда на свободе творятся столь невероятные события.
Ранним утром я отправился к Писателю. Мне он понадобился, чтобы внести некоторую ясность по результатам наших розыскных мероприятий.
Мой союзник, развалившись в соломенном кресле в просторной комнате, наблюдал разворачивающееся в глубине телеэкрана политическое шоу. На них традиционно приглашали матерых и языкастых экспертов с нашей стороны, а в противовес им приводили какого-нибудь задрипанного, глупого, но беспредельно наглого вражину, которого пинали со всех сторон – морально, а иногда и физически.
Сегодня обсуждали инициированный Англией очередной пакет санкций Европейского сообщества против России, вызванный высосанной из пальца историей о применении химического оружия во время присоединения к России Северного Казахстана.
Штатный вражина с выпученными глазами на кругом лице, а также российским и германским паспортами в кармане, вполне искренне бесновался на экране, даже слюни текли:
– Ну да, обвинение в применении химоружия бездоказательно! Но не нуждается в доказательствах то, что Россия ведет себя как агрессор! И она напугала весь мир! Захвачен Северный Казахстан…
– Не захвачен, а присоединен согласно консолидированной воле народа, – встрял эксперт. – Вы прекрасно знаете, что там после смерти лидера страны началась взаимная резня южных и северных кланов. Жертвы шли на тысячи.
– Ну да. Восточная Украина, Армения. Приднестровье и Осетия с Абхазией! Все присоединено по воле народа!!! – взвизгнул вражина как-то нечеловечески. Эка беса корежит.
– Россия возвращается в свои границы, попранные Актом о прекращении союзного договора 1993 года, – веско долбил патриотичный эксперт. – И вы, холуи мировой плутократии, хоть лопните, но ничего с этим не поделаете! Россия возвращается из забвения.
– Геополитики чертовы! – не унимался вражина. – У вас народ голодать будет и ходить в тряпье, стоит Западу только моргнуть. Европа порвет с вами все связи, а зависимость этой страны от ее товаров критична!
– Уже нет, – засмеялся эксперт. – Чего не сказать о зависимости Европы от русских полезных ископаемых и энергоносителей.
– Вы оккупанты, подлые и бесстыдные! – не выдержал мальчик для битья.
– Подстилки арабские, – хмыкнул эксперт.
Писатель, наконец, обратил на меня внимание. Поздоровался церемонно. Щелкнул пультом телевизора:
– Вот, приходится смотреть бой быков, будучи отключенным от Интернета.
– Пятиминутка ненависти, – оценил я передачу.
– Ничего. Порой компрадоров надо принародно возить фэйсом об тэйбл. Так и лезет в голову анекдот, как наш представитель ходит по Парламентской Ассоциации Европы и задумчиво причитает: «Куда еще две девать?» Его спрашивают: «А что две?» «Понимаете, в ракету пять разделяющихся боеголовок входят. А на Англию трех достаточно. Куда еще две девать?»
– До этого не дойдет, – остудил я его пыл.
– Не дойдет, – кивнул Писатель. – Куда им с нами боеголовками мериться? Но у них есть оружие намного сильнее – пятая колонна.
Я хмыкнул, подумав, что в этом мире Писатель как-то взвинчен на почве политики и патриотизма, что за его ипостасью в том мире не водилось. С другой стороны, здесь и накал геополитического противостояния гораздо сильнее, и анекдот про пять боеголовок все же имеет определенный шанс реализоваться. Но это только если этот разбалансированный и колючий мир окончательно пойдет вразнос. Что плохо – ощущение этого грядущего разноса присутствовало.
– Ну что так смотришь? – набычился Писатель – после заварушки мы перешли на ты. – Да, я искренне презираю предателей. И искренне за Россию-матушку готов глотку перегрызть. Такой вот квасной патриотизм у телевизора!
– Да я не про это. Тут к тебе несколько вопросов нарисовалась. Нужно кое-что прояснить, – я положил на круглый потрескавшийся стол в центре комнаты портфель и щелкнул замком.
Разложил на столе в ряд фотографии, как и положено при опознании, когда один предмет представляется свидетелю в числе аналогичных, чтобы исключить ошибку. И попросил:
– Посмотри. Есть тут Золотая страница из ИГУ?
Не задумываясь, Писатель ткнул пальцем в правую фотографию. И я одобрительно крякнул.
Ну что, в самую точку. Значит, все верно, и старший преподаватель ИГУ Сойфер стянул именно Предмет, а не какую-то обманку или пустышку.
Порой нереально редкие и таинственные раритеты обнаруживаются в абсолютно банальных местах. Знаю человека, что на арт-вернисаже в Измайлово – это такая толкучка, куда несут на продажу патефоны и старые топоры, приобрел случайно фигурку из древнего города Аркаима, которой три тысячи лет. А истинные Предметы вообще нередко зарываются и маскируются среди груды хлама. У них будто имеется свой разум и воля, которые и ведут их в неожиданные места, и они сами открываются в нужный момент ищущим. Ладно, это лирика и мистика. А факты – вот они.
Сойфер аккурат пять дней назад улетел из Шереметьево-13 в Париж. На таможенном контроле он продемонстрировал папку с гравюрами на металле, заявив, что они современные. При нем, как и положено по таможенным правилам, имелось заключение Московского управления культурного развития. Экспертами признано, что представленные предметы созданы в конце двадцатого века, не обладают художественной, исторической и культурной ценностью, могут быть вывезены за пределы страны.
Таможня пропустила Сойфера с папкой через границу. А взамен забрала свидетельство на вывоз культурных ценностей. К нему прилагались вполне качественные цветные фотографии. В том числе и фотоизображение Золотого листа.
– То есть он вложил Золотой лист в папку с похожими гравюрами и вывез уникальный раритет, который может перевернуть наши знания об истории?! – Писатель возмущенно хлопнул по фотографии.
– Точно так. А что за закорючки на этом листе? Письмена инков? Или праязык? – хмыкнул я, вспомнив, как носился с этим праязыком Писатель в прошлой реальности.
– Всего намешано. Вот это, – Писатель провел пальцем по верху фотографии, – почти наверняка забытая письменность инков… А вот это иные, незнакомые нам символы. Аналоги я встречал на Востоке.
– Интересно.
– Еще как. А вот это совсем удивительная вещь. На фотографии знак неразличим. Но я его помню отлично, – он ткнул ручкой в правый нижний угол Предмета
– И что там?
– Удивительный символ, – Писатель взял на столе блокнот, выдернул из него страничку. Несколькими умелыми линиями нарисовал символ. И протянул листок мне.
Я вздрогнул. На листке была нарисована восьмерка, переплетная с Петлей Мебиуса.
– Он мне встречался несколько раз, – с энтузиазмом продолжил вещать Писатель. – Притом в разных культурах, изолированных друг от друга. И в Египте, и в Америке. Но официальная наука утверждает, что контактов в древности между ними не было, а, значит, и обмен символами исключен. Самое удивительное, я не видел ни одного научного исследования по этому поводу.
– Ученые не хотят замечать многого, – как-то опустошенно произнес я, не отводя взгляда от этого символа. Накатило, черт возьми!
– Вот почему не хотят! – возмутился Писатель. – Это же важно! Это потрясение основ истории!
– Тебе важно. А им… Наверное, им просто отводят глаза. Когда важные вещи становятся неважными, – предположил я.
– И кто после этого мистик и эзотерик? – усмехнулся Писатель.
– Это не мистика. Это ход вещей. А что означает этот символ, я тебе скажу прямо сейчас. Лента Мебиуса – это возможность оказаться на противоположной плоскости, всего лишь продолжая движение. И символ того, что переход часто приводит нас к началу. А восьмерка – знак бесконечности материи и духа, – я дословно процитировал глубоко врезавшиеся в мою память слова.
– И откуда это следует? – недоверчиво и заинтересованно посмотрел на меня Писатель.
– Очень далеко, можно сказать, в другом мире мне рассказал это один очень мудрый и отважный человек, – со вздохом произнес я. – После этого он геройски погиб. Погиб счастливым, посчитав, что выполнил свое предназначение.
– А он выполнил?
– Да. И если бы у тебя была память, ты бы вспомнил…
– Ты о чем? – напрягся Писатель.
– Да так, не обращай внимания на сбрендившего вояку…
– Разочаровал. Я уж думал, ты мне сейчас гордо объявишь, что явился из параллельной Вселенной, чтобы спасти этот погрязший в грехах мир, – рассмеялся Писатель.
Я только улыбнулся в ответ. Не скажу я тебе такое. Не потому что это неправда. Это как раз правда и есть. Просто не хочется прослыть умалишенным. Только вот интересно, по какому наитию Писатель брякнул такое?
А петля Мебиуса и восьмерка. Для меня это еще и знак близости цели. Всегда встречал его в самых неожиданных местах и на самых неожиданных вещах, когда рядом уже маячил Предмет. Ну что же, я на верном пути.
– Спасибо. Ты много прояснил, – я собрал фотографии и сунул их в портфель, собираясь отчалить.
– И как теперь со мной? Чего меня здесь мариновать? Я ведь могу помочь. В этих древних загадках ни один профессиональный историк не разбирается лучше меня, – почти с мольбой смотрел на меня Писатель, как приблудившаяся дворняга – мол, не прогоняй, хозяин, я буду лаять и воров отпугивать.
– Куда же тебя денешь, – сказал я. – Мы одной веревкой теперь связаны.
– Стали оба мы скалолазами, – процитировал Писатель песню Владимира Высоцкого – знаменитого народного барда, погибшего в упавшем авиалайнере во Франции в 1983 году.
– Будем с тобой искать Лист Весны, – пообещал я. – Притом, не откладывая в долгий ящик.
Только вот с этим нам пришлось повременить. Потому что вскоре разразилась катастрофа…
Глава 12
«Радио русских дорог» оптимистично вещало в салоне «Мерседеса» голосом Алены:
– Минутка позитива. Наше традиционное расписание концов света. В декабре Земля провалится в Черную дыру, как объявил мальчик аутист из Еревана, ранее прославившийся точными предсказаниями о смене правительства Армении.
– А в чем позитив концов света, Алена?
– В том самом моменте, когда они не состоятся, Алеша.
Я остановил машину, припарковав ее на стоянке около торгового комплекса «Супер Мега». Вместе с заглохшим урчанием двигателя пропали и голоса жизнерадостных гиен эфира.
Выйдя из салона, я потянулся, зевнул. Отмахнулся удостоверением от стража парковки, который обиженно откозырял мне и отправился искать новые объекты машинного доения.
Посмотрел на часы на глухом бетонном кубе «Супер Меги», похожем на корпус атомной электростанции. Успеваю с запасом. А запаса нам не надо. В нашем деле лучше вовремя, чем заранее.
Купив в ларьке, по форме напоминавшем стаканчик мороженого, порцию фруктового льда, я направился неторопливо по тротуару вдоль широкого шоссе с головоломными развязками. Было на улице колко и жарко, как обычно. Хотя не так давно, в другом мире, я считал неизбежным и обычным хлещущий с неба нескончаемый дождь.