В сентябре, ровно через две недели после того, как Анечке исполнилось три года, Волноваху освободили советские войска.
Ольга с внучкой выходили на улицу и всматривались в лица проходящих мимо солдат … а вдруг? Но чуда не происходило, мимо шли чужие мужчины.
***
… Ольга стояла спиной к двери и уговаривала Анечку съесть еще немного кашки. Девочка капризничала и пыталась увернуться от ложки.
– Давай, еще две ложечки и пойдем гулять, – Ольга увидела, что внучка испуганно смотрит ей за спину и услышала два голоса, слившихся воедино:
– Мама …
– Оленька …
Ольга медленно, словно боясь поверить своим ушам, обернулась.
В дверном проеме стояли двое мужчин, ради которых она согласилась бы вынести все муки ада, которых любила больше жизни.
Ее муж и ее сын …
Так же молча, не в силах выдавить из себя ни слова, Ольга стала медленно сползать на пол …
Она пришла в себя от того, что ей брызгали в лицо водой и легонько трепали по щекам … словно издалека доносились слова:
– Оленька, моя панна, мое кохання, моя квитка …
Одной рукой она обняла мужа:
– Людвиг, как же долго тебя не было.
Седой, но все еще стройный и крепкий мужчина поднес к губам ее руку:
– Тринадцать лет …
Вторая рука обвила шею сына:
– Лёнечка, как же ты возмужал, мой мальчик.
Леонтий целовал пальцы маминой руки …
***
Уже потом, через пролетевшие, как мгновенье, пять дней, Ольга много раз прокручивала в голове рассказы мужа и сына …
***
… Через полгода отсидки в Крестах, Людвига отправили на лесоповал в далёкий Минусинск.
В приговоре отдельной строкой было указано: без права переписки. Он никак не мог сообщить родным, что жив.
Однажды Людвиг все же попытался передать весточку жене, написав несколько строк на клочке бумаги, указал адрес и выбросил на перрон какого-то города, в надежде, что его письмо все же найдут и доставят по адресу. Но кто будет поднимать с земли грязные клочки, а потом рисковать собой и близкими отправляя их адресатам … таких писем-надежд валялось видимо-невидимо вдоль всего пути в Сибирь.
Конец ознакомительного фрагмента.