Ванда умолкла, закончив свой рассказ, и вопросительно смотрела на Регину.
Девушка крутила в пальцах уже дано опустевшую чашку:
– Ну чего же Вы хотите от меня, тётя Ванда? Чтобы я убедила Анну начать поиски матери? – Ванда недовольно поморщилась, услышав, что Регина назвала свою мать по имени:– Так это не в моих силах, да и честно говоря, особого желания у меня нет.
– Ну что ты, Регина, я вовсе не это имела в виду.
– А что тогда?
– Может, ты захочешь найти бабушку, познакомиться с ней.
– Я подумаю об этом, но пока я не готова искать новых родственников.
Ванда снова вздохнула:
– Ну что ж, тебе решать и тебе жить.
– Вот именно, мне, – Регина снова насупилась.
– А почему ты маму Анной называешь?– в глазах Ванды сверкнуло любопытство.
– Не называла… раньше… а в последнюю нашу встречу подумала, что нет и никогда у меня не было мамы. Была и есть женщина, которая меня родила, родительница, и это все. Так что не осуждайте меня, тётя Ванда. Это не моя вина, а моя беда. Думаю, Вы понимаете, о чем я.
Ванда кивала головой в такт своим мыслям:
– Я понимаю, Регина. И не осуждаю.
За окном давно была глубокая ночь. Все, что было нужно, было сказано. Настало время прощаться.
Регина обняла Александру, и Ванда с ревностью заметила, как в глазах обеих женщин сверкнул огонек любви и взаимопонимания.
Сергей кивнул всем, кто оставался сидеть за столом, и вскоре пара уже ехала домой.
Вся дорога прошла в молчании.
Регина смотрела в окно, за которым блистал огнями ночной город, напряженно морщила лоб и о чем-то думала.
Зайдя в квартиру, девушка рухнула в кресло:
– Сережа, налей мне коньяку и дай сигарету.
– А мне можно?
– Что тебе можно?
– Коньяку и папиросу?
Регина улыбнулась, жалко и натянуто:
– Прости. Конечно можно.
Рюмки почти опустели, когда Сергей решил задать вопрос:
– Почему ты так холодно встретила своих родственников?
Как совсем недавно чайную чашку. Регина начала крутить в руках рюмку:
– А как я должна была их встретить? Ты уже достаточно знаешь обо мне, чтобы представить, что за человек Анна. Ванда ее знает намного лучше, и, думаю, могла бы подумать о том, какую "райскую жизнь" мне устроит мамочка. Так где же была до сих пор сердобольная тётушка? Занималась своими проблемами и устраивала жизнь своих детей?
– А если бы она позвала тебя в Грузию? Неужели ты бы поехала?
– Это не важно, поехала бы я или нет. Это был бы мой выбор. Но меня никто не звал, только это остается фактом.
– Регина, но ведь старуха умирает! Неужели тебе ее нисколечки не жалко?!
– Жалко, конечно жалко… но я не брошусь со слезами ей на грудь, не стану рвать волосы на голове, узнав о ее смерти. Она все эти годы была чужим для меня человеком. Пусть такой и остается.
Сергей посадил Регину себе на колени, обнял девушку, прижался щекой к ее щеке:
– Девочка моя, не нужно быть такой жестокой.
– Я не жестокая, Сережа, я справедливая. На любовь я отвечу любовью, на равнодушие – равнодушием. Ванда приехала, чтобы искупить какой-то, ей одной ведомый, свой грех, отдав мне письмо с адресом бабушки Нины? Ну так она его искупила. Письмо я взяла и даже поблагодарила. Что не так?
– Наверное, все так, но я никогда тебя такой не видел. Даже не представлял, что ты можешь такой быть.
– Вот теперь и увидел и представил, – Регина вздохнула, – Идем спать, я с ног валюсь.
– Ты иди… я еще посижу… покурю…
Регина ушла в спальню и вскоре заснула, а Сергей всю ночь просидел в кресле, куря одну папиросу за другой.
Он думал: " Сколько же пришлось пережить этой девочке? Сколько вытерпеть обид, предательств и несправедливостей, чтобы ее сердце так заледенело. И сколько же ему предстоит приложить усилий, чтобы это сердечко оттаяло».
Мысль о том, что может быть лучше расстаться с девушкой, пока их отношения не зашли слишком далеко, Сергею даже в голову не пришла…
***
Ванда и Дато уехали только через неделю.
За это время они виделись с Региной каждый день.
Сергей привозил девушку, высаживал у калитки, иногда заходил в дом вместе с ней, но чаще уезжал в город, чтобы вернуться через какое-то время и забрать свою подругу.
Ванда поняла, что доверительных разговоров с Региной не получится. Девушка была приветлива, вежлива, и только.
Больше в Городе у Моря Ванду ничего не задерживало.
Александра не поехала в аэропорт, чтобы проводить сестру.
Она как-то расклеилась, глаза все время были на мокром месте. Может быть, глядя на старую Ванду, стоящую на пороге перехода в иной мир, Александра чуть ли не впервые задумалась о скоротечности жизни, о ее конечности.
Эти мысли приходят только в определенном возрасте, когда человек уже прошел внушительный отрезок земного пути. В молодости все считают, что будут жить чуть ли не вечно.
Сергей и Регина долго смотрели вслед ставшему совсем крохотным, самолётику, который скоро растаял в голубом небе.
Девушка тяжело вздохнула и прижалась к Сергею:
– Так тяжело на душе, Сережа… лучше бы она не приезжала…
Мужчина обнял Регину:
– Все будет хорошо, я с тобой.
Девушка доверчиво смотрела ему в глаза:
– Правда?
– Конечно, правда. Едем домой.
Машина вырулила со стоянки аэропорта и помчала в сторону города....
Глава вторая
Чем ближе был конец отпуска, тем печальней и задумчивей становилась Регина.
Сергей видел, что девушку что-то гложет, что какая-то мысль не дает ей покоя. Смотреть на возлюбленную, которая становилась грустнее день ото дня, у него уже не было сил, и он решился откровенно спросить у Регины, в чем дело.
Регина была давно готова к этому разговору, несколько раз порывалась начать его сама, но потом откладывала на будущее. Она боялась обидеть Сергея и не хотела его потерять. Но время шло, и пора было обговорить сложившуюся ситуацию и принять решение, которое устроит обоих и никого не обидит.
– Сережа, как только закончится наш отпуск, я вернусь в дом Александры.
– Почему? Чем тебе плохо здесь?
– Через две недели начнутся занятия в училище, а послезавтра нужно выходить на работу. Мне удобнее, если буду жить на территории клиники, не нужно много времени, чтобы добраться на работу из дома. Да и не думаю, что нужно давать повод сотрудникам обсуждать наши отношения.
– О чем ты говоришь? Все и так все знают. Я надеюсь, что ты меня не стыдишься?
Регина засмеялась:
– Глупый, я тобой горжусь… но сейчас не нужны нам все эти пересуды.
Сергей, сделав вид, что ему только что пришла в голову гениальная идея, взглянул на девушку:
– А давай ты уволишься! Учись спокойно.
– Нет, не обижайся, но один мой знакомый говорит, что у женщины обязательно должен быть свой Бизнес, своя работа.
Сергей пренебрежительно фыркнул:
– Вот уж бизнес так бизнес: полы в палатах мыть.
Регина закусила губу:
– Ну уж какой есть! И бросать работу я не собираюсь, нравится тебе это или нет.
– Хорошо. Я не стану тебя переубеждать. Пусть будет так, как ты решила,– и, немного помолчав, спросил:
– А что это у тебя за знакомый такой умный?
Регина смутилась:
– Я расскажу тебе о нем, но не сейчас.
– Мне бы не хотелось, чтобы у меня возник повод для ревности, – Сергей не сводил с девушки глаз.
– Серёжа, о чем ты? – Регина была так удивлена, что Сергей почти сразу пожалел о сказанном.
Девушка сжала руки так, что побелели костяшки пальцев:
– Я ненавижу ложь. Я презираю лгунов. Если в моей жизни появится кто-то другой, ты об этом узнаешь первым и лично от меня.
Сергей смотрел на Регину с недоумением.
В ней не было ни капли женской увёртливости, кокетства, никакого умения и желания заставить мужчину немного поревновать, помучиться сомнениями. Нравилось ли это ему? Ответа не было. Сергей и сам толком не знал.
Регина стала собирать в сумку вещи, которые перетаскала в квартиру Сергея за последний месяц. Мужчина не помогал ей, только молча наблюдал, сидя в кресле и выкуривая одну папиросу за другой.
– Может, передумаешь? Как-то все это спонтанно.
– Нет, Сережа, не передумаю. Есть еще один момент, который я боялась озвучить, но чувствую, что это нужно. Думаю, нам необходимо побыть врозь, прочувствовать, так ли мы нужны друг другу. Не была ли наша связь порывом эмоций, прекрасным, но все же, отпускным романом.
Сергей молчал. Было заметно, что ему не понравилось то, что девушка усомнилась в искренности его чувств.
Заметив это, Регина добавила:
– Я не только о тебе говорю сейчас, но и о себе.
– Я понял. Сейчас подгоню машину и отвезу тебя.
***
До окончания отпуска у Сергея оставалась еще неделя, и он решил поехать в Столицу, навестить сыновей.
Когда Регина приехала домой с сумкой, набитой вещами, Александра ничего не стала спрашивать. Она знала, что рано или поздно Регина сама обо всем расскажет.
Так и случилось в один из вечеров, когда женщины тихо сидели на крыльце, наслаждаясь последним теплом уходящего лета.
Александра выслушала все доводы Регины. С чем-то она согласилась, а с чем-то – нет, но переубеждать девушку, навязывать свое мнение не стала.
Вскоре Сергей вышел на работу.
Сотрудники, и особенно сотрудницы, расспрашивали его, где и как он провел отпуск, хорошо ли отдохнул.
Главврач отвечал односложно, было видно, что он не собирается вдаваться в подробности, и вскоре все вернулось на круги своя: дважды в неделю обход всех больных, прием родственников, прием сотрудников… в общем, все так, как было всегда.
***
В первой половине дня, до трех пополудни, Регина была на занятиях. Она снова взяла себе ночные смены, чтобы иметь возможность работать и учиться. Кода девушка приходила в отделение, Сергей уже заканчивал работу и уезжал домой.
Дома было тихо и пусто, уже ничего не напоминало о том, что совсем недавно здесь, вместе с ним, жила молодая, странная девушка.
Сергей и представить себе не мог, что ему будет так не хватать Регины: ее голоса, ее тонких пальцев, ерошащих его волосы, ее худенького неумелого тела.
В одну из ночей, когда тоска стала совсем уж невыносимой, Сергей сел в машину и помчал в клинику.
Ночные улицы были пустынны, и ничто не помешало ему добраться до места в кратчайшее время.
Охранник у центрального входа оторопело смотрел на главврача, приехавшего в клинику посреди ночи, но, задавать вопросы вышестоящим, было не положено.
Отставной прапорщик помнил эту аксиому еще со времен службы, а потому просто открыл ворота и пропустил автомобиль.
Регина сидела за столом в длинном коридоре, уронив на руки голову, и, как всегда в этот поздний час, подрёмывала.
Спала клиника, спали больные, изредка нарушая покой всхлипами и стонами. Тогда Регина подхватывалась и спешила в палату, стремясь побыстрее проверить, все ли в порядке у больного, не нужно ли чем-то помочь.
Регина подняла голову, услышав чьи-то шаги.
Увидела приближавшегося Сергея.
Вскочила со стула.
Мужчина быстро подошел к ней, обнял, прижал к себе, впился в губы жадным поцелуем.
Через какое-то время, когда у обоих перехватило дыхание, и они отстранились от друга, все еще не расцепляя рук, Регина прошептала:
– Что ты делаешь, Сережа? Мы же на работе. Медсестрички спят совсем рядом. А если проснутся и нас увидят?
– Мне все равно. Я так больше не могу. Я не могу без тебя.
Дверь манипуляционной приоткрылась.
Выглянула разбуженная непонятным шумом дежурная медсестра и, увидев главврача, тут же юркнула обратно, оставив в двери узенькую щелочку, чтобы увидеть хоть что-то.
– Поезжай домой, Сережа. Послезавтра суббота, у меня два выходных, я приеду после занятий.
Когда в субботу Регина вышла из училища, Сергей уже ждал ее.
На заднем сидении машины лежал огромный букет огненно-красных георгинов.
Регина улыбнулась, увидев цветы, смешно сморщила нос.
Сергей заволновался:
– Ты не любишь георгины?
– Люблю… конечно, люблю. Я все цветы люблю.
– Вот и хорошо. Значит, буду покупать те, что на сегодня самые красивые.
***
Утром, в понедельник, Сергей отвез Регину на занятия.
Они не афишировали свои отношения, но и не скрывали их, а потому очень скоро утихло перешептывание, любопытные взгляды перестали буравить спины.
Собственно не было ничего удивительного в том, что встречаются два взрослых свободных человека.
***
С недавних пор в доме Александры появилась икона.
Женщина не была верующей. Она допускала, что где-то там… непонятно где… есть какой-то высший разум, создавший все в этом мире и управляющий им… может, есть, а может – и нет… желания думать об этом у Александры не возникало.
Но, в один из дней, в больничном коридоре, к ней подошла женщина, почти ее ровесница, и протянула что-то завернутое в газету.
***
Александра сразу узнала эту посетительницу, мать, покончившей с собой совсем недавно, пациентки.
Казалось, больная шла на поправку, ее уже готовили на выписку.
Состояние пациентки было стабилизировано, приступы паники купированы… но, в одну из ночей, девушка вскрыла вены осколком ампулы, забытой нерадивой медсестрой.
К утру все было закончено. Пациентка медленно истекла кровью.
Суицид всегда и везде ЧП, даже в психиатрической клинике. Особенно, если родственники требуют разбирательства и наказания виновных.
Мать самоубийцы ничего не требовала, ни чьей "крови" не хотела. Она подписала все полагающиеся документы и готовилась забрать тело дочери…
***
Женщина протягивала Александре пакет:
– Возьмите. Я знаю, моя девочка хотела бы, чтобы это было у Вас.
– Не нужно. Зачем?– Александра пыталась отвести руку женщины.
– Возьмите. Это икона. Старая, намоленная. Дочка о Вас часто говорила, если бы успела, сама подарила. Наша девочка поздний ребенок, и она уже давно хотела покинуть этот мир. Эта попытка суицида уже пятая… вот, наконец, ей удалось довести до конца задуманное… Я никого не виню, ни на кого не обижаюсь, просто, думаю, что и мы с мужем не задержимся надолго в этом мире. Возьмите икону. Пусть будет у Вас.
Дома Александра развернула пакет.
Суровый лик Спасителя, то ли благословляющий, то ли грозящий карой за неправедную жизнь, взирал на нее сквозь темный многолетний налёт.
Александра показала икону Сергею. Тот сразу оценил старинность образа, и предложил Александре отвезти икону на реставрацию. Женщина не захотела.
Регина поддержала Сергея:
– Тётя Аля, посмотрите, она же вся почерневшая, кажется, в каком-то жирном налёте.
– Это не налёт, девочка, это высохшие слёзы тех, кто просил о сокровенном. И это не жир – это следы благодарственных поцелуев от тех, чьи молитвы были услышаны.
Через несколько дней Александра пошла в церковь.
Она хотела узнать, где в доме нужно поместить образ Спасителя.
Икону женщина взяла с собой.
В углу храма тушила поставленные кем-то свечи, закутанная в черное, похожая на печного таракана, воцерквлённая богомолка.
Александра подошла к ней, поздоровавшись, задала интересующий ее вопрос. Богомолка оживилась:
– Что за икона? Надо б глянуть.
– Она у меня с собой. Вот, смотрите, – Александра развернула пакет.
Глаза прихожанки алчно заблестели. Она влет оценила и стоимость, и редкость иконы:
– Зачем она тебе? Я ж вижу, что ты неверующая! А такая благодать должна принадлежать достойному человеку.
Александра усмехнулась:
– А "достойный" – это Вы?