– Может, всё это тебе показалось? Нанюхалась исторической пыли, вот и померещилось невесть что!..
– Ничего не померещилось! До сих пор перед глазами эта кошмарная злобная старуха! Всё ещё ощущаю, как она выдёргивает палку из моих рук!..
Судя по истерике и слезам жены, Александр понял, что та говорит на полном серьёзе. Замазав йодом ссадины от падения, супруги свернули строительные работы и уехали ночевать к родственникам на Васильевский остров. За ночь Наталья так и не смогла сомкнуть глаз. А утром, сославшись на отвратительное самочувствие, от продолжения уборки и ремонта отказалась. Александр отправился один в злополучную комнату.
Прибыв на место, взялся за разбор старой половой доски. И вскоре в дальнем углу, как раз возле ниши с антресолью, под снятыми досками с отвращением обнаружил источник тяжёлого запаха, который витал в помещении с первого дня их появления. Это оказалась засохшая лужа какой-то мерзкой жидкости. Александр извёл вёдер десять воды и выбросил не одну тряпку, прежде чем отдраил въевшееся в цемент пятно.
Но едва покончив с этим делом и присев перекурить, тут же подскочил снова. С потолка на него сначала закапала, а потом и вовсе струёй полилась вода. Соседи сверху топят!
Мужик бегом поднялся на третий этаж и принялся колотить в обшарпанную дверь. На его набат створ открыла сумасшедшего вида тётка лет шестидесяти. Как позже оказалось, у неё, на самом деле, с головушкой было не всё в порядке. Но человеческую речь она пока понимала и спустилась за разгневанным Александром вниз, дабы убедиться в том, что по тревоге поднята не зря.
С опаской зайдя в комнату и оглядевшись, согласилась, что немного накосячила. Но тут же зло оговорилась:
– Эту халупу не то что затопить, сжечь мало!..
– С чего бы так?! – опешил Саня.
– Да с того, что не будет здесь житья ни вам, ни вообще никому!
И поведала следующее.
Оказывается, прежняя хозяйка, бабуля, померла не абы как, а просидела мёртвая в своём кресле около месяца. Пока доносившаяся из-под двери в общий коридор вонь не вынудила соседей по лестничной площадке обратиться в полицию. Хозяин других комнат (им оказался мужик не славянской наружности) шум не поднимал, так как имел какие-то проблемы с документами и регистрацией, что ли. Не хотел якобы потому иметь никаких дел с полицейскими. Да и вообще здесь показывался редко. Бабушка жила последний год совершенно одна в четырёхкомнатной коммунальной квартире.
Сын-наследник про маманю тоже вспоминал не чаще раза за месяц. А тут как раз отправился в длительный тур по Европе. Так что комнату пришлось вскрывать с полицией и свидетелями из соседей. В число которых попала и душевно нездоровая тётушка сверху.
– Вон как раз в том углу стояло кресло с трупом, – указала женщина на только что отмытое Сашкой место. – Она, видать, только пришла со двора, потому что сидела в шубе своей чёрной кроличьей и платке тёплом. Наверное, плохо стало. Присела в кресло и уже не поднялась…
С тем соседка и удалилась восвояси, оставив неприятный осадок в душе мужика. Ну, да ладно, дело забытое. Сейчас надо быстрее с ремонтом начинать и заканчивать…
Но на жену Наталью пересказанная новость оказала куда более сильное впечатление. Сперва хотела даже из храма батюшку пригласить, чтобы обряд очищения комнаты провести. Но, встретив отчаянный протест мужа, ограничилась собственным проведением ритуала. Отыскала в интернете нужные молитвы, запаслась церковными свечами со святой водой и прошлась несколько раз, окропляя стены да пришёптывая, по всем углам. На том супруги и успокоились. А вскоре с ремонтом и новой обстановкой закончили.
Повторюсь, дело было в мае. Я как раз находился в Питере, поэтому летопись всех событий получал из первых уст и в прямом эфире. В те дни ещё хотел положить этот случай на бумагу, но не до того летом, сами понимаете. Да и не особо верилось в фантасмагорию, пересказанную Натальей. Ладно бы, там поскрипывало себе привидение по углам, никого особо не беспокоя, как и положено. Но чтобы выдёргивать из рук человеческих инструмент, да ещё при этом скакать на четвереньках средь бела дня – это уже чересчур.
Только, к моему удивлению, история имела продолжение. Правда, уже в сентябре, когда в обустроенную комнату заселилась дочь знакомых, Вика. Ей, впечатлительной, как все молоденькие девицы, жутковатые обстоятельства, сопутствующие приобретению жилья, доводить не стали. К чему нервировать дитё, которому жить без родителей в чужом городе, да ещё и учиться на «отлично» предстоит? Поэтому не сообщили ни про помершую и пролежавшую месяц в кресле бабку, ни про то, что матери привиделось на антресолях.
Но спустя недели две после начала учебы родителей в Екатеринбурге поднял на ноги ночной звонок. Звонила хлюпающая от страха дочь:
– Мамочка, ко мне в дверь из коридора кто-то уже полчаса стучит!..
Дальше с её слов выходило, что непонятные негромкие стуки начались за полночь. В глазок ничего не видно, так как свет в коридоре она не включала. Темень кромешная. А в других помещениях точно никого нет. Уже который день никто не показывался. Только неделю назад появлялся нерусский мужчина, пошуршал недолго в одной из своих комнат и отвалил…
Выйти проверить, кто барабанит в дверь, ей страшно!
Пока Наталья успокаивала по телефону перепуганную насмерть дочь, Саша дозвонился до полицейского дежурного Питера. Сообщил адрес, нагнал жути и попросил как можно быстрее приехать…
Дежурный наряд явился только под утро, но к тому времени стуки прекратились. Естественно, нарушителя спокойствия обнаружить не удалось. В остальных комнатах на требование открыть полиции не ответили. Никого нет дома.
А вечером того же дня Вика опять поздним звонком переполошила родителей. Сообщив, что в углу двора почти час неподвижно стоит странная фигура, вперившись взглядом в её окна. Какая-то низенькая бабушка в зимней одежде. Это при 20-градусной теплыни на улице!
Родители посоветовали задёрнуть шторы на окнах и не обращать внимания. Какой вред от безобидной старушки? А то что застыла на месте – с бабушками и не такое в их возрасте случается. Постоит, потом опомнится и уйдёт восвояси. Старушка – это не маньячила какой-нибудь.
Наказали ещё дочери оставить включённым свет в коридоре на ночь. Мало ли, опять стуки повторятся… С тем и улеглись на боковую, так как время в Екатеринбурге было уже позднее.
Но спокойно доспать до утра Наталье с Александром не удалось и в эту ночь. Часа через три их опять разбудил тревожный телефонный звонок дочери. Испуганным шёпотом Вика поведала, что в её дверь опять стучатся. Через глазок снова ничего не видно – тьма кромешная. Хотя она и оставляла включённым свет в коридоре, перед тем как закрыться на ночь.
В подтверждение своих слов поднесла трубку сотового к двери, и родители услышали негромкое, но явственное постукивание.
Ну, как быть папе с мамой на таком расстоянии, чтобы помочь перепуганной дочери? Отец снова долго пытался дозвониться до дежурного. Но, дозвонившись, услышал в ответ, что по пустякам полиция патрульных не гоняет.
Провисев на трубке с Викой больше часа, наконец-то услышали обнадёживающую весть, что стук прекратился. Чуть успокоенные, но всё равно взволнованные не на шутку, вернулись в кровать. Пытаясь понять, кто же вторую ночь подряд лишает сна их любимую дочурку, а заодно и их самих?..
В общем, подобным образом прошла неделя. С перерывом на день-два странная бабуся в зимнем пальто или шубе (из окна вдалеке было не разобрать, а близко она не подходила) регулярно появлялась на своём «посту» в углу двора. Где стояла недвижно час, иногда и дольше, уставившись в Викино окно. А затем ночью начинались эти пугающие стуки в дверь из темноты коридора. После чего родителей будили телефонные звонки испуганной дочери. Которая, заикающимся от страха голосом шептала в трубку, что это страшная бабка хочет до неё добраться и съесть!..
Наталья с Александром невольно стали связывать происходящее с майскими загадочными событиями в купленной коммуналке. Но рассказывать о них дочери теперь тем более не решались.
В конце концов, девчонка не выдержала и съехала к однокурснице на съёмную квартиру, оставив собственное, заботливо обустроенное родителями, гнёздышко пустовать. Наотрез отказавшись возвращаться в жуткую пустую коммуналку.
Спустя год, так и не поняв, был ли то реальный полтергейст, или злые происки неизвестных врагов, наши знакомые комнату в коммуналке продали. Подкопив к тому времени на полноценную отдельную квартиру. Куда и перебралась их дочь Вика, питерская студентка-отличница.
В новом жилище ничего пугающего и странного с ней не происходило…
05.10.2017
Кунг
Рисунок автора
Дядька моего товарища в начале восьмидесятых годов служил в Хабаровском крае, в одном лётном полку. Назовём его Николай. Он и рассказал.
Сами, правда, на самолётах служивые не летали, лишь обеспечивали какие-то наземные функции радиотехнической связи. Но погоны, как и положено в ВВС – голубые. Аппаратура, с которой пришлось обращаться, достаточно наворченная: передатчики, антенны, усилители и т.п. Основной солдатский состав был закреплён экипажами на передвижных авторадиостанциях. Какие – на базе ГАЗ-66, какие – на Уралах. Периодически солдат гоняли на учения. Забросят, сначала железнодорожным эшелоном, потом своим ходом, в какую-нибудь глухомань, и оттуда касатики стерегут рубежи Советского Союза.
Не знаю, как сейчас, а тогда в учебке всех радистов поголовно заставляли зубрить азбуку Морзе. Будь ты хоть продвинутый москвач – радиотехник-любитель на гражданке или, как говорил капитан-комвзвода (переиначивая по-своему название столицы Кампучии) – «пнём-пень» из туркменского кишлака, все должны выдавать за минуту нормативное количество точек-тире, выбивая их ключом радиста. А народ в части был со всех краёв необъятной тогда советской Родины. Пятнадцать национальностей из союзных республик, не считая автономий. Даже чукча один служил… А может, два, однако.
Некоторые особо неодарённые, русский язык только в армии услыхали, да и то, в основном непечатный. А тут надо его ещё на азбуку Морзе перевести! Были с ними проблемы у капитана. Но ничего, в положенный срок все экзамен сдали, и всем применение нашлось. Страна родная можешь спать спокойно – в небе воробей не проскочит, мышь по суше не проползёт.
У Николая среди близких друзей-сослуживцев всех мастей нашёлся и узбек Абдурасулов. По поводу национальности никто никого не гнобил, все жили одной солдатской семьёй. Вместе ели, вместе спали, вместе общую Родину стерегли от блока НАТО. Подшучивали, конечно, порой над плохо изъяснявшимися по-русски соратниками, но без злобы. Говоря по-нынешнему, толерантно общались. Вот с этим доблестным сыном узбекского народа Абдурасулом Никола крепко сдружился. Правда, экипажи у них были разные. И воинские специальности тоже. Если Коля выполнял в своей небольшой команде из четырёх человек основную функцию, то Абдурасулов был водитель-связист. Причём водитель – в первую очередь, а связист – уже на подхвате.
Однажды в конце зимы полк снова подняли на очередные учения. Раскидали экипажи по всему Хабаровскому краю, на точки. А точка могла быть просто в чистом поле. Заезжает авторадиостанция, напичканная электроникой, в ту степь, поднимает антенну, включает лампочки и передаёт-принимает радиосигналы. Да, не сказал, вот этот кузов-домик с аппаратурой, установленный на шасси, и есть кунг. При желании там и жить можно. Только недолго, и не в лютый холод. А в Хабаровском крае, при тамошней сырости и ветре, даже минус 20 казались всеми сорока.
Закинули на такую вот удалённую от цивилизации точку и ГАЗ-66 с водилой Абдурасулом. Причём, деды и сержант-командир экипажа куковать в холодном кунге не захотели и свалили по-тихому на тёплый центральный пункт связи за несколько километров от точки к другим армейским льготникам. Ответственным за станцию оставили Абдурасулова (он к тому времени уже больше года отслужил, «черпак» т.е.) и молодого Ниязова (стаж – несколько месяцев после учебки). Пусть испытывают тяготы и лишения армейской жизни, как клялись в присяге. А дедушки уже до того свой долг отдали честно.
Холод тогда стоял лютый. Минус тридцать, а то и круче. Да ещё с ураганным ветрищем. А у этих двух бедолаг из тёплой одежды – только шинелки, да шапки серые уставные. Правда, когда мотор «газика» молотит, в кабине тепло. Двигатель в ГАЗ-66 как раз между сиденьями стоит, хорошо греет.
В общем, оставили их посреди снегов с небольшим запасом сухого пайка и отрапортовали где надо. А то что оба бойца в связном деле ни в зуб ногой – никого не волнует. Кому нужны их «пи-пи-пипи-пи» в эфире. Учения обычные, проверяющих нет.
Сидели горемыки уже вторые сутки, а что там у них происходило, неведомо. На связь, не шибко подкованные в радиоделе, они так и не вышли ни разу. Ехать их проверять по завьюженной степи, где колотун и ветер гуляет, никто не хотел. Но вдруг, к концу вторых суток, связной центрального пункта получает-таки радиограмму со станции того кунга. Всё честь по чести, азбукой Морзе, но текст примерно такой: «ми замирзат сос сос сос помоч…»
Ну, а дедам с сержантами, конечно, только смех! Стучат в ответ: «ни панимай павтари пажялюста…» Так развлекались всю ночь. Скучно ведь на точке торчать, хоть и в тепле. Потом сигналы прекратились. Но как только посветлело, всё же отправили КАМАЗ с одним водилой проверить солдатиков.
Да только было поздно. Водила потом рассказывал – подъезжаю, снегу не особенно много. В кабине ГАЗ-66 нет никого. Машина заглохшая стоит. Стучу в дверь кунга – тишина, а изнутри заперта. Ну, там замочек чисто символический, монтировкой подцепил и готово. Зрелище открылось, конечно, не для слабонервных. Все стены, аппаратура чёрные от копоти, Ниязов сидит у стенки, сжавшись в комок, Абдурасул рядом за столом радиста, правая рука радиоключ намертво сжимает. Тоже оба чёрные, как негры. На полу паяльная лампа погасшая стоит. Угорели солдаты.
Как потом выяснилось, мотор заглох, потому что весь бензин в баке выжгли. Что-то, видимо, успели слить в паяльную лампу, запалили её, закрылись в кунге и пытались таким образом согреться. Ну, а вентиляции никакой. Она ещё горела после того, как оба окоченели, поэтому и было всё закопчённое.
Про новость узнали сразу, но Николай до конца не верил, что самое страшное произошло с другом. Ждал КАМАЗ в надежде, что всё в порядке. Просто или пошутили так неудачно, или что-то напутали. Когда увидел возвращавшийся КАМАЗ, отправленный на проверку, сначала даже от сердца отлегло – видит, сидят в кабине трое, значит, живы! А двери как распахнул, так чуть не поседел. Водила их просто усадил на сиденья – они как раз в сидячей, удобной для перевозки, позе закоченели…
Ну, такова жизнь суровая армейская. Не они первые в мирное время буйны солдатские головы сложили, не они, к сожалению, последние. Разбирательств никаких не учиняли. Несчастный случай, виноватых нет. Про развлечение дедов никто не проговорился.