– Я лечу-у-у. Как здорово! Аж дух захватывает!
Сеня усмехнулся и следом подхватил девушку на руки. Соня с очередным воплем крепко обняла его за шею. А парень, бросив взгляд за девушку, заметил испуганные глаза и рассмеялся, она с ужасом проговорила:
– Мы сейчас упадём! Как страшно!
– Зато вместе. Падай на меня! Я мягкий, – улыбнулся Сеня и чуть притормозил. Хотелось скорости, он устал от нерешительных черепашьих шажков Сони. Проехал метров двести с Соней на руках, подъехал к лавочке в парке, осторожно поставил девушку на асфальт, она села, но неотрывно, словно загипнотизированная смотрела на него.
7. Бешеная белка
– Сиди здесь, сейчас буду, – и Сеня умчался к лотку с мороженым. С испуганной ношей на руках он не стал там останавливаться, а теперь можно было спокойно приобрести пару лакомств.
Соня сидела на лавке, и Сеня протянул девушке рожок.
– Спасибо, – она потупилась, робко взяла мороженое. Сидела, то поднимала глаза на парня, то снова рассматривала асфальт под роликами. Притихла, присмирела. Сеня, глядя на такую спокойную Соню, подумал, что перегнул палку.
– Всё нормально? – попытался заглянуть в лицо девушке.
Она быстро-быстро закивала и наконец попробовала мороженое. Держала его двумя руками.
– Я же вижу, что что-то не так, – чуть нахмурился Сеня.
– У меня руки трясутся, и сердце, знаешь, как колотится? – всё ещё разглядывая ролики, тихо проговорила Соня. В её словах не было ни страха, ни возмущения, лишь отрешённая констатация фактов.
– Прости, – Сеня понял, что всё-таки перегнул палку.
– Да я просто… – Соня как-то сбивчиво заговорила, ещё и мороженое начало подтаивать, она принялась его быстро слизывать, чтобы не потекло. И когда рожок перестал течь, робко взглянула на Сеню. – Я трусиха, жуткая! А ты такой внезапный, меня жизнь к такому не готовила.
– Сонь, тебе со мной бояться нечего, – убеждал Сеня.
На время они переключились на мороженое, и доев рожок, Соня отошла от своего ступора, улыбнулась:
– Спасибо за мороженое!
А потом девушка заметила божью коровку, что ползла по асфальту рядом с ногой, она наклонилась, подставляя насекомому палец, а затем разглядывала красного жучка на руке с такой счастливой улыбкой:
– Смотри, уже божьи коровки вылезли! – продемонстрировала она свой палец Сене.
Парень не глядел на жучка, он разглядывал Соню: её длинные рыжие ресницы, веснушки на носу и щеках, лучезарную улыбку. И не понимал, отчего ему так тепло. Соня милая, симпатичная, но ведь не совсем в его вкусе, с такой девушкой он сталкивался впервые: в ней была какая-то детская наивность и искренность. Сене нравилась её мимика и непосредственность, живые, неподдельные эмоции, но что его так согревало, понять не мог.
Девушка успела сфотографировать насекомое на пальце, и божья коровка уже давно улетела, а он всё так же задумчиво смотрел на Соню.
– Давай ещё круг по парку? – предложила она.
Сеня больше не рискнул разгоняться, они ехали не спеша, и Соня крепко вцепилась в его руку. Двигалась нерешительно, сосредоточенно и осторожно, всё ещё боясь, но под конец у неё появилась уверенность, и пару раз она даже проехалась без поддержки парня.
Спустя ещё полтора часа катаний, когда уже избавивились от роликов, Соня так и сидела на лавке не вставая:
– Ноги гудят, – вытянула она их. – Я сегодня не дойду до дома, даже встать сил нет.
Сеня уже сдал экипировку в прокат, сел рядом и усмехнулся:
– Могу донести.
– Не надо! – засмеялась она и вдруг покрылась румянцем, прижала ладони к лицу, пытаясь скрыть смущение и опустила глаза.
Но Сеня уже заметил вспыхнувшие щёки девушки и улыбался. Молчал, не подавая вида. Соня не отрывала взгляда от земли уже минуты три.
– Сонь, всё хорошо? – поинтересовался он.
– Да, – наконец она посмотрела на него, улыбнулась, но щёки её по-прежнему алели, и, обмахиваясь рукой, проговорила. – Жарко сегодня!
– Пойдём где-нибудь перекусим? – Сеня поднялся и протянул руку, Соня охотно взяла его за ладонь. – Где тут у вас вкусно?
Но дойти до кафешки, про которую рассказывала девушка, не успели, потому что Соня резко прервала свою весёлую историю и, остановившись, широко заулыбалась, указывая пальцем между деревьев:
– Смотри, белочка! Какая хорошенькая! Давай покормим её? Пойдём в киоск, я куплю ей орехов, – и Соня с энтузиазмом потащила парня обратно в сторону проката, хотя пять минут назад еле плелась и прихрамывала.
Сеня купил пакетик нежареного фундука для белки, и они опять помчались к той поляне. Рыжий зверёк всё ещё прыгал между деревьев. Соня положила на ладонь орешки и протянула к белке.
– Сонь, белки – переносчики бешенства. Может ты не будешь её с рук кормить? – предупредил Сеня, стоя позади девушки.
– Да ты что?! Какое бешенство?! Глянь, какая она милая! – Соня просто светилась от счастья, потому что белка осторожно подпрыгнула и схватила один орех с руки девушки, а потом перетаскала и все остальные.
– Хочешь покормить? – со счастливой улыбкой обернулась к парню Соня.
– Воздержусь.
Скормив зверьку половину орехов, остальные девушка высыпала на специальную кормушку и отряхнула руки. Потом ещё стояла и долго фотографировала белку.
– Такая она милая, пушистая, так бы и затискала всю! – широко улыбалась Соня, когда они опять двинулись по направлению к кафе. – Разве может такая милота быть бешеной?!
– Может, Сонь, – отрезал Сеня.
– Ты всегда такой недоверчивый? – с любопытством посмотрела на него девушка.
– Наверное, – подёрнул плечом парень и добавил. – Лучше предотвратить беду, чем потом разгребать последствия.
– Это у тебя скорее всего профессиональное: везде видеть опасности и предостерегать от них других, – сделала вывод Соня.
– Так и есть, – не мог не согласиться Сеня, ведь это было правдой.
– Но так же тяжело жить, когда видишь, что везде тебя подстерегают опасности, не расслабишься!
– Почему же?! – улыбнулся он и посмотрел на Соню. – Если я контролирую ситуацию, то вполне можно и расслабиться.
Соня отвела взгляд и кивнула на кафе:
– Мы пришли.
8. Мистер Котлетка
Сеня вдруг понял, насколько проголодался. Три часа они катались на роликах. Соня тоже уплетала салат с аппетитом, открылось, что она вегетарианка, и поэтому Сене стало стыдно есть перед девушкой сочный шницель, но она лишь рассмеялась, когда он сказал об этом:
– Мне всё равно, ешь ты хоть стейк с кровью, – но тут же захихикала и опустила глаза. – Мистер Котлетка.
Из-за чего Сеня поперхнулся.
Но после еды обоих разморило, и даже расплатившись за ужин, из кафе не уходили. Сеня чувствовал приятную усталость, а Соня словно растеклась на стуле напротив и заявила:
– Всё! Я остаюсь тут! У меня совсем нет сил.
Но разговаривала она с привычным задором. Студенческие байки Соня выкладывала с энтузиазмом, а Сеня не переставал смеяться, а когда вдруг переключил расспросы на семью, веселья поубавилось: жила девушка с родителями, сестрой и котом. Отец директор школы, а мама учитель географии. Раньше они жили с бабушкой на другом конце города, но потом переехали.
Соня же мучила парня бесконечными вопросами о работе, с широко раскрытыми глазами внимала историям про службу, хотя ему это всё казалось банальностью, но девушка так смотрела, что он невольно почувствовал себя героем в её глазах.
Сумерки сгущались, солнце спряталось, и на открытой веранде кафе стало прохладно, но расходиться не хотелось. От Сони трудно было оторваться, от её искренних улыбок исходило тепло.
– Соня, какая же ты смешная, – покачал головой Сеня, когда девушка начала рассказывать очередной забавный случай из учёбы.
– Когда люди смеются, они становятся немного счастливее. Правда, Крыша говорит, что у меня упоротый юмор, – поджала она губы.
– Если крыша с тобой разговаривает, то, наверное, так и есть, – рассмеялся Сеня.
– Нет, Крыша – это Маринка! Подруга моя! – исправилась и тоже захохотала Соня. – Но я над её погонялом часто ржу. Она как-то приехала в гости, и потом я проводила её на остановку. И вот, она отъезжает на маршрутке, а я подумала: «Крыша уехала!» И так мне смешно стало над этой фразой. Звоню ей и смеюсь в трубку: «Крыша, ты поехала!» – Соня хохотала заразительно, на её глазах выступили слёзы, и потом, чуть успокоившись, выдохнула. – Ой, я тогда до колик в животе смеялась. Так что, юмор у меня такой, упоротый.
Сеня, тоже просмеявшись, всё-таки спросил:
– Но почему «Крыша»?
– О-о-о, – загадочно потянула Соня. – Это отдельная история. Всё началось с того, что Маринка всё ломает. К чему не прикоснётся, всё обязательно сломается, любая техника выходит из строя. И я в шутку называла её «Краш-тест», а потом «краш» превратился в «крыш», а Маринка стала Крышей. Но когда Крыша едет куда-то – это очень смешно. Она не обижается, называется меня Саньком.
– Саня созвучно Соня?
– Не, Саня от слова sunny, из-за фамилии, – улыбнулась она. – У нас в группе почти у всех какие-то клички. Славика зовут Дембель, хотя он в армии не служил, а Диану – Тиной. И знаешь почему? – вновь заулыбалась Соня, явно приготовив очередную историю. – Препод по химии неправильно прочитал её фамилию. Она Батурина, а он прочёл Буратина. Представляешь?! Ну естественно, мы не смогли оставить это без внимания, но Буратина слишком долго, так что осталась просто Тина.
– Как у вас весело, – ухмыльнулся Сеня.
– А я тебя буду звать «Мистер Котлетка».
Сеня вновь рассмеялся:
– И я попал под раздачу.
– Ты не обижаешься? – заволновалась девушка.
– Нет, – загадочно усмехнулся он. – Тогда я буду называть тебя Софочка.
Соня широко улыбнулась:
– Как моя бабушка.
– Зато справедливо. Если я котлетка, тогда ты диванчик.
Соня захохотала и поёжилась. Становилось всё холоднее и уже заметно стемнело.
– Похолодало, – передёрнул плечами парень. – Поехали домой.
Но пока ехали, Соня всё делилась восторгами.
– Классный выдался день! Суперский! Я бы так не хотела, чтобы он заканчивался!
День, действительно удался. Время пролетело весело и слишком быстро. Сеня ни секунды не колебался, и когда Соня посмотрела на него, потянулся и поцеловал её. Но девушка вдруг отпрянула:
– Ой! – вытаращилась на него и на мгновение впала в ступор.
«Поспешил,» – с ухмылкой Сеня оценил озадаченный вид Сони.
– Я всё испортила! – Соня вышла из ступора и бросилась поспешно извиняться. Говорила чуть не плача. – Сеня, прости! Я не ожидала. Не знала. Испугалась. Я всё испортила, да?! Ты бы хоть предупредил…
– Чшш… – словно успокаивая ребёнка, улыбнулся он. – Всё нормально.
– Ты не обиделся? – Соня сделала брови домиком, и от её жалостного вида Сене становилось смешно.
Возможно, будь на месте Сони другая девушка, его бы зацепило, что она так шарахнулась. Но на Соню нельзя было обижаться, так искренне она извинялась и раскаивалась.
– Нет, всё хорошо! – улыбался он.
– Я всё испортила, и мы больше никогда не увидимся, – Соня вздохнула, отвела взгляд в сторону и зажала ладони между коленей.
– Увидимся, и не раз, – Сеня высвободил одну из рук девушки и сжал в своей ладони. – Если ты не против.
Соня взглянула на него, её глаза блестели, но она широко улыбнулась и закивала, но больше ничего не сказала.
9. Катя для сердца
На обратном пути Сеня почти всю дорогу думал о Кате – бывшей девушке, что сначала бесцеремонно разорвала отношения, а спустя три месяца внезапно написала то сообщение о Соне. Явную ложь. За Соню стало обидно, он не понимал, зачем Катя написала клевету? Это было так непохоже на неё. Сеня знал Катю как облупленную ещё с детства: его первая школьная любовь, и он вряд ли когда-нибудь забудет, что она для него сделала.
Сеня занимался в секции хоккея с семи лет, но в девятом классе на школьном медосмотре ему выдали направление к кардиологу. Чувствовал он себя прекрасно, но врачам не понравилось ЭКГ, его загнали на месяц в кардиоотделение детской больницы, выявили патологию развития аортального клапана и выписали с диагнозом: «Порок сердца». Для матери Сени это стало равносильно смертельному приговору, хоть врачи и сказали, что операция может решить проблему, но рекомендовали пока не спешить, а отправляться под нож после завершения пубертатного периода.
С хоккеем пришлось завязать, да и на физкультуре к Сене проявили снисхождение, освободив на целый год. Парня злило, что к нему в семье и в школе стали относиться, как к инвалиду, но он никому ничего не рассказывал и тщательно скрывал свой диагноз, стараясь лишний раз погонять с друзьями в футбол или хоккей. Но когда мать стала плакать после каждой его такой «прогулки», пришлось вычеркнуть из жизни физическую активность. Сеня стал больше играть в компьютерные игры, отгородился от друзей, стал агрессивным и молчаливым.
Но как бы он ни скрывал своё настроение, перемены заметила как раз Катя, соседка по парте, деликатно спросила, всё ли хорошо. И когда Сеня ответил, что всё великолепно, то девушка явно не поверила ни единому его слову, но приставать не стала, правда, через пару дней написала на обратной стороне учебника: «Ты только не умирай, ладно? Захочешь поговорить, я рядом».
А Сеню настолько угнетало отношение к нему, как к хрустальной вазе, и он даже начал думать, что скоро умрёт.
С Катей он никогда не откровенничал, но отношения у них были хорошие, дружеские: взаимовыручка и взаимопонимание, иногда, правда, дрались и спорили из-за мелочей, но быстро мирились и на уроках всегда поддерживали друг друга. Катя была умной, исполнительной, и Сеня не хотел бы менять соседку по парте, с ней легко было учиться: и списать в случае чего, и на контрольной спросить решение, а уж сколько ручек и карандашей он у неё забрал за время учёбы не сосчитать.
Лето после девятого класса прошло спокойно: под присмотром бабушки и старшей сестры все каникулы парень скучал на даче, но даже там его ограничивали, как могли и докладывали о каждой вольности матери, и та сразу же грозилась упечь Сеню в больницу, если он не будет себя беречь.
Но в десятом классе всё резко изменилось: сердце действительно стало шалить и биться чересчур интенсивно, только парень не сразу понял причину. Тахикардия преследовала его только в школе, почти на каждом уроке, но, как ни странно, на занятия тянуло, появился энтузиазм и рвение к учёбе, и только спустя месяц до него дошло, что он влюбился, но не просто в одноклассницу, а в Катю – в своего боевого товарища.
Как наркоман он ходил на уроки за новой дозой тахикардии, словно летал на невидимых крыльях и наслаждался учащённым сердцебиением, упиваясь влюблённой эйфорией. На уроках украдкой всё косился на Катю, как она выводила строчки и цифры в тетради, рисовала замысловатые вензеля на полях, когда ей становилось скучно, любовался её задумчивым профилем. Иногда они переписывались на уроках, обсуждая какую-то ерунду. Если невзначай касался руки или локтя девушки, то сердце вообще норовило пробить грудную клетку. Но Сеня молчал, скрывал ото всех чувства, даже как-то думал, что если его сердце не выдержит таких перегрузок, то и умереть будет не так жалко.
Мать по-прежнему таскала его каждые полгода по врачам, но ухудшений не наблюдалось. Так прошёл ещё один год, Сеня никогда не ходил в школу с таким удовольствием. За десятый класс он вымахал почти на двадцать сантиметров, и когда после каникул вернулся в класс, всё подсмеивался над Катей, что она стала мелкой. Он не смущался, но если встречался с ней глазами или нечаянно касался, то сердце привычно сбивалось с ритма.
Катя была не то чтобы нелюдимой, скорее неприступной и закрытой. Общалась весело и дружелюбно, но близко к себе никого не подпускала, отшивала парней прямотой, никогда не откровенничала с одноклассницами, не любила рассказывать о себе. В то же время была упёртая до невозможности, порой резкая, но она, как никто другой понимала Сеню, и, наверное, не за внешность он в неё влюбился, а за чуткость и за схожесть характеров.