При упоминании о женской ласке, генерал хмыкнул, про себя, а вслух подтвердил слова новой знакомой:
– Да, это так. Как вы сразу сумели прочувствовать мою душу.
Они уже давно отстали от «скандинавоходцев», продолжающих привычный путь, и медленно, прогулочным шагом, шли вдоль побережья.
– Ой, нам уже компанию и не догнать, – вздохнула Тамася.
– Да, – согласился генерал, – далеко ушли. Вам-то, с непривычки, точно не угнаться.
– А может – ну их, – Тамася доверчиво смотрела в глаза генералу, – давайте пойдем, посидим в тенечке, поговорим. Познакомимся поближе.
– Да не люблю я эти общепитовские заведения, – поморщился генерал.
– Ну тогда, может быть, зайдете ко мне в гости, – взгляд Тамаси был по-прежнему доверчив и робок, как у юной девы.
– А почему бы и нет, – бодро встряхнул головой генерал.
***
Адидасовский костюм валялся на полу, прикрытый семейными трусами генерала.
На нем пенилось кружевом женское нижнее белье немалого размера.
Генерал распростерся, раскинув руки, на широкой кровати, а на нем скакала чёртом дамочка, о существовании которой он не знал еще несколько часов тому.
– О ма”дженераль, – захлёбывалась Тамася, мечтая только от том, как бы не выпустить из себя вялую плоть генерала, понимая, что во второй раз все это скукоженное «добрище» ей обратно не запихать, – ты мой жеребец! Ты лучше сотни молодых! Я мечтала всю жизнь о таком, как ты!
А генерал мечтал только о том, как бы не окочуриться от инфаркта или инсульта под натиском ненасытной молодухи, или не задохнуться, когда её огромные груди накрывали его лицо.
***
Домой генерал вернулся поздним вечером.
Впрочем, никому не было никакого дела до того, где шляется всем осточертевший старикан.
Генерал, чуть ли не впервые в жизни, на цыпочках проскользнул в свою комнату, мечтая только лишь о том, чтобы никого не встретить на пути. Чтобы никто, упаси Боже, не увидел его разукрашенную засосами морщинистую шею.
Быстро раздевшись, генерал забрался в чистую накрахмаленную постель, которую сегодня сменила домработница, и тут же провалился в сон.
Ему снилась Тамася, которая размахивала над головой кружевными трусами и страстно шептала ему в ухо: « О мой генерал! Ты мечта моей жизни»!
***
В своей крохотной квартирке в центре Города, лежала в постели и довольно жмурилась Тамася. Она думала: «Вот он! Вариант, который я искала последние несколько лет! Главное, не напугать старикана, приручить, привязать к себе покрепче, а там…».
Тамася вздохнула, протянула руку к телефону, набрала номер:
– Ну как ты там без меня, малыш? – проворковала в трубку, – приезжай поскорее, мамочка соскучилась и хочет тебя.
После этого, положив трубку на рычаг, снова довольно улыбнулась.
Валерчик
Валерчик ушел в свою комнату и открыл тетрадь с конспектом. Через два дня экзамен, а в голове, как было пусто, так и осталось. Знания не лезли. Текст не запоминался. Мысли витали где-то там. Где была его любимая. Такая капризная и непонятная Стеллка.
Со Стеллой Валерчик учился в одном классе все десять школьных лет. Ему никогда и в голову не пришло бы начать ухаживать за этой девушкой. Слишком недоступной она ему казалась.
Но, после нового года в выпускном классе, Стелла сама попыталась сблизиться. Словно искала поддержки. Искала и не находила плечо, на которое сможет опереться.
Спустя некоторое время, Валерчик узнал о смерти бабушки Стеллы, но он, воспитываемый мамой и папой, не мог себе даже представить, каким кошмаром, каким ударом была для неё смерть близкого человека. А потому, когда девушка доверчиво прижималась к нему, он думал, что она просто хочет какой-то сексуальной близости. И обнимал Стеллу, и прижимал к себе, не как друг, а как разгоряченный страстью юноша.
Стелла его отталкивала, обижалась, уходила домой. А спустя несколько дней, приходила снова.
Отец Валерчика был в очередном рейсе, обсудить поведение девушки ему было не с кем. Как-то не видел он в маме того человека, с которым можно говорить на такие деликатные темы.
В разговорах друзей часто мелькали фразы: «Выёбывается! Цену себе набивает»!
Конечно, слова эти не относились напрямую к Стелле, просто это был обычный трёп перегруженных тестостероном юнцов, которым отказала очередная девушка, но, Валерчик, абсолютно не осведомленный в тонкостях женской психологи, сделал для себя вывод, что «все они одинаковые».
В общем, к тому моменту, когда Виктор, отец Валерчика, пришел из рейса, и юноше, казалось бы, уже было с кем посоветоваться, со Стелой они разругались.
Валерчик полностью погрузился в выпускные и вступительные экзамены.
Он долго мечтал стать радистом, как Митя, сын Надежды и Александра, друзей родителей, но, чем старше становился юноша, тем ответственнее он смотрел в будущее. Валерчик хотел сделать карьеру. Хотел быть капитаном огромного круизного лайнера, а потому подал документы на судоводительский факультет Вышки Города у Моря, куда и был зачислен после блестящей сдачи вступительных экзаменов.
Учась на первом курсе, он начал встречаться с соседской девушкой, но, вскоре, встречания эти прекратились. И виной этому было не только и не столько то, что курсанты были под завязку загружены учебой, как то, что совсем скоро Валерчик понял, что и девушка и её родители отчаянно стремятся связать их узами брака.
Жениться в восемнадцать Валерчик совершенно не хотел. И не потому, что девушка ему не нравилась, просто представить себе, что вот это уже всё! Что не будет больше ни юношеских посиделок в Гамбринусе, ни танцулек на «майдане»! Не будет больше ничего и никого, кроме вот этой вот одной! Нет! К этому юноша был не готов. А девушка не была готова ждать, пока он «дозреет».
Расстались они не то, чтобы безболезненно, но, по крайней мере, не стали врагами.
Потом была еще одна девушка. И еще одна…
Так, без обязательств, без сноса крыши. Повстречались, погуляли, переспали, если девушка не против, и разбежались, как в море корабли.
Так было до нового года, который Валерчик отмечал в компании друзей. Юноша уже учился на втором курсе, давно втянулся в учебу и считался одним из лучших курсантов в своей группе.
Именно в эту новогоднюю ночь он снова встретил Стеллу.
Девушка повзрослела, и, казалось, стала еще красивее.
Они сидели рядом за накрытым столом, выходили вместе на балкон перекурить и не могли наговориться, вспоминая школьные годы, рассказывая друг другу о прошедших полутора годах, в течение которые не виделись. И было абсолютно безразлично для Валерчика, что говорил и рассказывал в основном он и о себе. Ведь Стелла так внимательно слушала, так тепло улыбалась, и не отстранилась, когда он коснулся поцелуем её мягких губ.
Компанию друзей молодые люди покинули часа в три ночи. Расходиться по домам им не хотелось. Как не хотелось и оставаться там, где встретили новый год. Они брели по улицам Города, поёживаясь от резкого ветра, дующего с моря.
– Провести тебя домой? – спросил Валерчик.
Стела кивнула. И они снова отправились в путь по безлюдным улицам Города.
– Зайдешь ко мне? – спросила Стелла у подъезда дома, где когда-то жил с родителями Валерчик.
– А тои родители? – поинтересовался юноша.
– А им похуй, – просто, как само собой разумеющееся, ответила девушка.
Валерчик замер, чуть не открыв рот. Конечно, он слышал мат. Конечно, мог и сам вставить матерное словечко в разговоре с друзьями. Но, чтобы вот так, запросто, говоря о родителях – этого он себе не представлял, тем боле от девушки, которая ему безумно нравилась.
А впрочем, какая разница как она говорит? Если от неё так возбуждающе пахнет, что голова идет кругом.
– Идем, – Валерчик распахнул дверь подъезда.
***
После этой ночи они виделись почти каждый день. Даже если не было времени провести вместе вечер или ночь, Валерчик все равно выискивал хотя бы несколько минут, чтобы заехать к девушке, увидеть её.
Впрочем, особых проблем со встречами у них не возникало, потому как Стелла была свободна всегда, как только у него выпадало время.
Однажды, через пару недель после первой ночи, Валерчик все же поинтересовался, где учится девушка, если учится вообще. Стелла нахмурилась, резко встала:
– А тебе то что? Имеет большую разницу то, где я обучаюсь.
Валерчик, не ожидавший такой агрессии от подруги, опешил:
– Да, в принципе – ничего. Только не пойму с какого перепугу ты взбеленилась. Если спросил что-то не то – не обижайся.
Стелла, словно сожалея о своей вспышке, ответила:
– В педине учусь. Только учительшей быть не собираюсь.
Валерчик хотел было спросить, а зачем же она протирает юбку на скамье в аудитории, но остерегся, не желая злить подругу.
Ближе к весне, поехав с мамой в Торгсин, чтобы купить на лето какие-то обновки, он увидел Стеллу, которая стояла у витрины магазина и о чем-то разговаривала с мужчиной, явно, кавказской национальности и который был намного старше её. Не желая, чтобы Анна так же заметила девушку, он быстро увлёк маму в дверь магазина.
Стелла стала частым гостем в квартире Валерчика, и хотя он не мог дать маме вразумительного ответа на вопрос о его отношениях с девушкой, все же допустить, чтобы мама увидела Стеллу с каким-то непонятным кавказцем, почему-то не захотел.
В следующую же встречу, решил спросить:
– А что это за дядька был, с которым я видел тебя у Торгсина?
Стела усмехнулась:
– Ты что, ревнуешь?
– Ну, – смутился Валерчик, – не то, чтобы ревную – просто интересно.
– Все понятно, – продолжала улыбаться Стелла, – ну так успокойся и не ревнуй. Это просто деловой партнер. Бизнес, и ничего личного.
– Какой бизнес может быть у тебя с этим кацюком?! – не унимался Валерчик.
Лицо Стеллы сразу стало злым:
– А вот это не твоего ума дело! Мал еще задавать мне подобные вопросы! Если что-то тебе не нравится, то нахуй – это вон там! – и девушка указала рукой на дверь.
Валерчик сразу же пошел на попятную:
– Ну что ты завелась?! Я ведь просто так спросил!
– Не нужно ничего говорить и делать просто так! Ты понял? – Стела успокоилась так же быстро, как и вспыхнула. Протянула руки в юноше:
– Иди ко мне, мой любознательный, – и улыбнулась. Той улыбкой, от которой у Валерчика шумело в ушах и сосало под ложечкой.
За прошедшие полгода с той, новогодней, ночи, Валерчик еще пару раз видел Стеллу в обществе взрослых мужчин, но подойти к ним ему даже в голову не пришло. Он прекрасно понимал, что попытайся он нарушить границы, очерченные девушкой, то это будет их последняя встреча. А терять Стеллу он не хотел. Да и не мог. Потому что жизни без неё отныне юноша не представлял.
***
Виктор осторожно постучал в дверь комнаты сына:
– Не помешаю, сынок?
– Что ты, папа, конечно нет! – Валерчик потянулся, словно разминая затекшую от сидения в одной позе, спину.
Виктор сел справа от стола, так, чтобы видеть лицо сына:
– Жаль, что ты не хочешь поехать вместе с нами. Все же ни ты, ни мама за границей ни разу не были.
– Ничего, папа, вот отучусь, насмотрюсь этих заграниц не меньше, чем ты, или вон – Митя.
– Это да, – согласился Виктор, – еще будешь скучать и по родному Городу и по нашей квартирке.
Виктор немного помолчал, словно обдумывая следующую фразу или решаясь задать вопрос:
– Мама говорит, что ты со Стеллой встречаешься?
– Да, – Валерчик отчего-то почувствовал готовность защищать любимую девушку от любых нападок, не важно, от кого исходящих, – ты имеешь что-то против?!
– Ничего не имею, – смутился Виктор, – просто семейка там такая. Один генерал чего только стоит. Ты маленьким был, когда мы переехали, а мама наша во всю эту «мышиную возню» в силу характера никогда не вникала, но на китобазе работали вместе со мною еще мужики из нашего дома. Вот они понарассказали. Если Стела хоть вполовину пошла в дедушку, жену такую я никому не пожелаю. Тем боле, собственному сыну.
Валерчик побелел от злости:
– Во-первых, я завтра жениться не собираюсь! Во-вторых, меня не интересуют досужие вымыслы каких-то там соседских мужиков! А в-третьих: ты ведь Стеллу совсем не знаешь, а судишь о ней по её деду. И вообще, извини, папа, но мне заниматься нужно!
– Да-да, – казалось, что Виктор и сам был не рад, что начал этот разговор, – ты уже взрослый мужчина, сынок. Прости, что влез не в свое дело.
Валерчик продолжал обижено молчать.
Виктор встал и аккуратно закрыл за собой дверь.
«Не нужно было так говорить с папой, – думал юноша, – сказал, что он Стелу не знает. Можно подумать, что я знаю о ней хоть что-то».
Валерчик вздохнул и снова уставился в конспект, словно пытаясь насильно засунуть в голову недоученное в последнем семестре.
Стелла
Ах лето!
Ах солнце!
Ах море!
Как же здорово полулежать в шезлонге под ярким зонтиком, который оберегает нежное девичье тело от назойливых полуденных лучей, норовящих не только согреть и покрыть кожу лёгким загаром, но и обжечь в знойный полдень.
Как здорово отдыхать и ни о чем не думать!
Правда, сказать, что Стела так уж переутомилась за прошедший год – было бы не совсем верно. Она давно «забила» и на институт и на учёбу, хотя, продолжала все так же числиться в педине, и даже как бы учиться в нем.
Вся учёба сводилась к тому, что девушка дважды в год заносила пухлые конверты с некоторой суммой тем, от кого зависели и отметки о посещаемости и оценки в зачетке. А большего от неё и не требовалось. То, что деньги решают в этом мире если и не все, то очень многое – Стелла уяснила уже давно.
Девушка почувствовала, как её пальцы сжала рука сидящего в соседнем шезлонге юноши.
Она, повернув голову, улыбнулась Валерчику:
– Ну что? Наплавались, назагаральсь, пойдем домой?
Юноша кивнул, соглашаясь:
– Сейчас, окунусь еще разок, и можем уходить, – и, не торопясь, пошел к кромке воды. Звать с собою подругу он не стал, зная, что Стелла не очень любит плескаться в людской куче, а сил, чтобы заплыть подальше в море, у неё явно маловато.
Стелла уселась в шезлонге поудобнее, чтобы иметь возможность наблюдать за заплывом своего молодого человека.
Валерчик нырнул, едва зайдя по пояс, и вынырнул из воды уже около буйков. Не обращая внимания на находящуюся невдалеке спасательную лодку, поплыл дальше.
Стела снова откинулась на спинку шезлонга, зная, что заплыв друга продлится как минимум полчаса, надела солнцезащитные очки и задумалась, анализируя свои чувства к тому, кто только что сидел рядом, пытаясь дать им название и хоть как-то обозначить для самой себя.
Они снова встретились чуть больше полугода тому. К этому моменту Стелла, незадолго до этого расставшаяся с очередным ухажером, была свободна и, не обремененная излишними условностями, решила немного развлечься в обществе бывшего одноклассника.
Правда, это «немного» как-то затянулось. Дни переросли в недели, недели в месяцы, а она все так же продолжала встречаться с юношей чуть ли не каждый день, ловя себя на мысли, что скучает по нему, если в этот день по какой-то причине свидание не состоялось.
Валерчик признался ей в любви спустя месяц. Он все говорил и говорил, описывая свои чувства, превознося до небес её красоту и сексуальность, рассказывая, что девушки, лучше, чем Стелла нет во всем мире.
Она слушала, улыбалась и была несказанно рада, что не услышала в конце признания само-собой разумеющегося вопроса: а любит ли Стелла его?
Потому как ответа на этот вопрос у Стеллы не было.
Потому как – какая, к черту, любовь? Что оно такое – эта любовь? Им хорошо в постели, и он, Валерчик, такой забавный, такой добрый и ласковый. Но ведь это совсем не любовь? Ведь правда?
Стелла с удовольствием с ним встречается, любит ходить вместе по ресторанам и барам, когда этого хочется. Правда, подобные вылазки случаются не часто, потому как рестораны и бары – удовольствие не из дешевых, а курсантской стипендии и тех карманных денег, которые выдаются его мамой, Анной Федоровной, на ежедневный разгуляй явно не достаточно. Конечно, Стелла вполне могла бы оплачивать развлечения самостоятельно. С недавних пор, денег у неё было более, чем достаточно, но она прекрасно понимала, что обидит и оскорбит юношу, едва достанет кошелек, чтобы заплатить за ужин в ресторане. Не тот он человек, чтобы позволить женщине оплачивать увеселения. Не то воспитание и не та семья, в которой он вырос.