Татьяна Чистова
Банда под каблуком
До чего же мерзкое занятие – считать дни до зарплаты. Мучительно прикидывать, сколько осталось в кошельке, сколько на картах, и осталось ли там вообще хоть что-нибудь, выгребать мелочь из карманов, искать ценники со скидками в магазинах. Нет, не так все плохо, конечно, на еду и квартиру хватит и даже еще немного останется. Но одно дело, когда еще месяц назад собираешься эту самую квартиру купить, а сейчас едва-едва наскребаешь на оплату ее аренды. И чувство такое тошное, даже липкое, и злость разбирает до состояния «аж кушать не могу».
Рита посмотрела на два здоровенных куска торта, уже основательно подсохших. Они стояли тут с утра, с самого начала рабочего дня – Иркин подарочек перед выстраданным отпуском. От тортиков чудесно пахло ванилью и шоколадом, но при одной мысли попробовать хоть кусочек желудок сжимался до размера наперстка, а в горле появлялась перегородка с крохотным отверстием для воздуха и тонкой струйки воды. Рита отвернулась к окну и откинулась в кресле. Крыло химеры с этого ракурса имело вид острого, но малость кривоватого копья с подозрительными ржавыми подтеками от острия по древку и ниже, точно чудище ночью удачно поохотилось и потом славно пировало на этой самой крыше. «Химерам хорошо – сожрешь кошку, и нет проблем». – Рита чуть ли не завидовала каменному изваянию, а самой от злости хотелось что-нибудь немедленно разорвать или сломать, или разбить, обязательно вдребезги, в крохотные осколки, в космическую пыль. Когда-то начальником ее департамента был целеустремленный молодой человек, карьерист и сволочь, он быстро вырос по службе и перевелся в центральный офис. Юноша этот для снятия стресса держал в кабинете боксерскую грущу, небольшую, размером с арбуз, и та очень быстро пришла в негодность. На памяти Риты ее меняли дважды, третья уехала в Москву вместе с хозяином. Так вот, этой груши ей сейчас очень не хватало.
Загудел мобильник на беззвучке, Рита глянула на экран и зажмурилась – пришла беда, отворяй ворота. И не ответить нельзя, и заранее знаешь, что потом будет тебе плохо, очень плохо. Рита вдохнула, выпрямилась на стуле и взяла телефон.
– Привет, мам.
– Наконец-то, – буркнули из трубки, – дозвонилась. Я уж думала, что ты мать родную в черный список занесла.
Рита подошла к окну. Химера сыто жмурилась в ореоле ярко-зеленых кленовых листьев и на Риту не смотрела. Умиротворенный вид каменной морды действовал не хуже успокоительного, только перегородка в горле так и осталась, и ничего, кроме воды, Рита не могла запихнуть в себя уже больше суток.
– Я работала, – сказала она неожиданно спокойно, – хотела сама перезвонить.
– Хотела она, – проворчала мать. Она звонила пятый раз за последний час, и Рита только сейчас заставила себя ответить. Обе замолчали: мать готовилась к атаке, Рита к обороне, как всегда, впрочем.
– Мне деньги нужны, – раздалось из трубки, – очень срочно. На лекарства. У нас через дорогу закрывается аптека, там большие скидки, я хочу купить про запас…
– Лекарства нельзя покупать про запас, – перебила ее Рита. – Если они не пригодятся, то выйдет срок годности, ими можно серьезно отравиться.
– А ты только этого и ждешь! – визгливо оборвала ее мать. – Тебе бы только порадоваться, как мне плохо! Я на Восьмое марта «скорую» вызывала, у меня был сбой сердечного ритма, я могла умереть! А ты где была в это время? Мать страдает, а ей некогда!
Где была – хороший вопрос. Рита, чтобы не сорваться на крик, старалась припомнить, где она была, в самом деле. И череда дней сама собой прошла перед, как писали классики, мысленным взором, и дни все были одинаковые: дом, работа, дом. И деньги, настоящие, серьезные деньги, от коих сейчас и следа, считай, не осталось. От этой мысли на душе стало вовсе уж тошно и беспросветно, а мать продолжала бурчать:
– Такая прекрасная возможность – купить недорогие лекарства! На хорошие мне пенсии не хватает, хоть дешевыми запастись, если вдруг что случится. А у нее денег нет! На всякую ерунду и тряпки деньги есть, а на мать пожалела! Ничего, скоро помру наконец, вот радости тебе будет… – И осеклась: неделю назад Рита перевела ей на карту десять тысяч, и еще две недели назад столько же. Как и в прошлом месяце, как и в позапрошлом: мать уже полгода получала почти три пенсии вместо одной, честно заслуженной, как сама любила говорить. На языке так и крутился вопрос о судьбе эти немаленьких для их городишки денег, но Рита сдержалась. – Спасибо, доченька! – с истерикой в голосе выкрикнула мать. – Спасибо, милая! Ты мне очень помогла. Ну ладно, тебе деньги нужнее, конечно. Звони хоть иногда, узнавай, жива я или нет.
– Завтра счет проверь.
Рита первая отбилась, бросила телефон на кучу бумаг. Стопка лежала на столе с понедельника, и к пятнице она выросла до угрожающих размеров. Таблицы, распечатки, служебные записки – им предстояло стать отчетом за прошлый месяц, «линия смерти» приближалась все быстрее, а тут в полном смысле конь не валялся. И точно кто мысли ее читал, снова зазвонил телефон, на этот раз рабочий. Определился номер руководителя проектов комплаенс, мелко-лысого въедливого мужика по фамилии Милютин, что даже сам себе не верил и всегда проверял отчеты и за собой, и за своими подчиненными. То есть делегировать полномочия и требовать результатов не умел от слова совсем, хотя Рите казалось, что дядя реально кайф ловил, копаясь в первичке и выискивая ошибки.
– Маргарита, я жду, – лживо-приторно проворковали из трубки. Наверное, химера, охотясь, именно так заманивает своих жертв сначала на «поговорить», а потом рвет когтями мягкую шейку доверчивой зверюшки. Рита прикрыла глаза и вместе с креслом отвернулась к стенке. Почему-то вид ободранных обоев не давал сорваться с катушек и здорово помогал держать себя в руках.
– Конечно, Алексей Алексеевич, я помню, – нарочито бодрым голосом сказала она. – Сегодня к вечеру будут предварительные данные…
– Предварительные? – Патока заливала кабинет, Рита почти по пояс утонула в липкой жиже. – Отчего же предварительные, солнце мое? Сегодня какое число? Вы одна остались, голубушка, все уже отчитались!
«Пятнадцатое сегодня, пятнадцатое». – Рите до чертиков хотелось побиться головой о драную стенку, если бы это помогло. К отчету она еще не притрагивалась, и сама мысль о нем отравляла жизнь не хуже вида пустого кошелька и нулей на карточном счете.
– До конца рабочего дня будут. – Рита впечатала трубку в аппарат и немного подержала ее так, точно для верности, что липкий Милютин оттуда не вылезет. С ненавистью глянула на бумаги, прислушалась к голосам за дверью. Если пару минут назад звуки напоминали отдаленный гул моря, то сейчас в нем явно слышались отдельные слова, голоса становились все громче. Потом послышался стук, будто упало что-то тяжелое, потом смех. «Какого черта!» – Рита распахнула дверь. Юлька, вся красная, с растрепавшейся «гулькой» на макушке, поднимала стул, Анька развалилась в кресле и лопала банан, только что ноги на стол не положила. Ирка с прямой спиной держала покер-фэйс и шустро крутила колесико мыши.
– А что вы жрать будете? – выдохнула Юлька. – Ты подумала, чем троих кормить? Это же не хомячки.
Анька кивнула, верхушка банана отломилась. Анька успела схватить ее зубами и теперь быстро заталкивала в рот, одновременно тряся пегой башкой.
– Само собой, – проурчала та, – мне сначала дадут пособие на третьего ребенка, потом материнский капитал, потом я больничный получу, – Анька только что пальцы не загибала. – Потом дадут наборчик со всякими ползуночками, ботиночками, кофточками, подгузничками, кремиками, лосьончиками, подушечками, одеялками для младенчика…
– Жалко, что мозгов в наборе нет, – едва слышно проговорила Ирка, храня невозмутимый вид. Юлька вцепилась в спинку стула и беспомощно глянула на Риту.
– А потом я как многодетная получу квартиру бесплатную, – Анька приканчивала банан и поигрывала шкуркой, – деток моих в школе будут бесплатно кормить, потому что они из многодетной семьи, потом мне каждый месяц будут деньги давать на ребеночка…
– За инвалидов хорошо платят, я слышала, – Ирка разговаривала с фотографией цветущего лавандового поля на мониторе. Пропущенный через фильтр вид аббатства Сенанк разил в самое сердце, и Ирка только что не облизывалась на эту красоту. Остроту эмоциям добавляло осознание, что она сама через пару дней физически окажется в центре этой картинки, обежит ее по периметру, по диагонали, зигзагами вдоль и поперек, дыша лавандой, срывая ее и, возможно, падая в заросли. В общем, дорвется, нахватается впечатлений, напьется ими, как вампир крови, и успокоится на полгода. А там придет время Адвента, горячего глювайна в тяжелых кружках, имбирных пряников, weihnachtsmarkt и прочих currywurst в хорошем смысле этого слова.
– Мужик-то твой хоть знает? – нашлась Юлька. Анька швырнула шкурку в мусорку и принялась чистить второй банан.
– Серега пока дома, – важно сообщила она, – ремонт делает, чтобы я из роддома ребеночка в чистую квартиру привезла. А потом ему сразу на работу, я же не смогу, на мне дети!
– Где он работает? – не поворачиваясь, поинтересовалась Ирка.
– Пока нигде, – донеслось вперемешку с пережевыванием банана.
– Фигню спросила, извините, – на грани слышимости проговорила Ирка, – могла бы и сама догадаться.
– Но сразу устроится, как только я рожу!
– Конечно-конечно, кто бы сомневался…
Юлька плюхнулась на свое место, задергала мышкой, только что не грохнула ею по столу. Компьютер «проснулся», на мониторе появились платья, пальто, плащи, удобная дорогая обувь. Юлька с бешеной скоростью листала каталог, плечи у нее дрожали, «гулька» съехала на затылок.
– Какое платье классное, – сыто проурчала Анька, – дорогое?
– Очень, – бросила Юлька сквозь зубы. В ее голосе явно звучали слезы.
– Ты бы могла его купить, если бы не ЭКО, – скалилась Анька в сутулую Юлькину спину, – столько денег на ветер, да? Какая жалость, что ничего не получилось! Мне так жалко тебя, так жалко!
И принялась жрать торт, отламывая ложкой ломти попеременно от ванильного и шоколадного кусков. Юлька неторопливо удалилась вон, Ирка аж побагровела, но промолчала. Рита отступила в кабинет, закрыла дверь и бессмысленно смотрела на нее. «Сонная тупица, овуляшка и пенсионерка». – Марианка точно сидела за столом и гаденько так улыбалась при каждом слове. Рита обернулась, но Марианки там, разумеется, не было. Она давно обреталась в другом, по слухам, весьма хлебном и теплом месте, и в ус не дула, если бы у нее были усы. А бумаги со стола меж тем никуда не делись, их точно больше стало, будто в приоткрытое окно сквозняком затянуло. Рита сгребла эту кучу поближе к монитору, глянула на часы, точно засекая время: до конца рабочего дня оставалось несколько часов. Разобрала наскоро по стопкам, открыла сводную таблицу и только сосредоточилась, как снова зазвонил мобильный. На этот раз Женя, что показалось странным: они договорились общаться только по вечерам и в выходные, в другое время «партнеры по бизнесу» выходили на связь в крайних случаях.
– Они отказываются платить, – быстро проговорила Женя.
– Причину обосновали? – Рита плечом прижала мобильник к уху, а сама быстро вносила цифры в таблицу. В нижней графе быстро менялись цифры, но до итога было еще очень и очень далеко.
– Не понравились фабула и реализация проекта, – сообщила Женя.
«А я предупреждала, что это чушь собачья», – Рита снова прикусила язык и посмотрела на край окровавленного химериного крыла.
– Глеб где?
– Он потерпел творческую неудачу и снимает стресс.
Женя помимо потрясающей модельной внешности обладала уникальными способностями изящно подавать ужасные факты.
– В смысле бухает, – уточнила Рита, – водку пьет?
– Вискарь, – беззаботно отозвалась Женя, – как и положено творческой личности. И, кажется, прямо из горла́. Но я его еще не искала, так что это только предположение.
– Не искала? – удивилась Рита. – Ты что, не видела Глеба? Где он?
– Без понятия, – легко сказала Женя, – не знаю и знать не хочу. Приезжай, как сможешь, поищем вместе.
И отбилась. Рита еще с полминуты слушала гудки, «зависнув» над бумагами. Из услышанного только что она выделила суть – денег нет и не предвидится, клиент недоволен (на его месте она бы тоже отказалась платить за этакую халтуру!) и может оставить плохой отзыв. «Приезжай, как сможешь». Взгляд упал на монитор, на итоговую предварительную цифру. Тенденция вырисовывалась почти точь-в-точь как в прошлом месяце, но сильно врать не хотелось. Рита отключила мобильник и два часа не отрывалась от бумаг. Еще пару раз звонил рабочий, но это было не срочно, и она просто не отвечала. Глаза уже слезились, когда в таблице свое место заняла последняя цифра с листа, заверенного простенькой Анькиной каракулей, круглой, точно рожа имбецила. Рита машинально расставила пропущенные запятые, исправила несколько вовсе уж грубых ошибок и, отшвырнув бумажку подальше, ткнулась лбом в столешницу. «Аллилуйя, – крутилось в голове, – я это сделала». Понимала, что надо бы проверить все еще раз, перебрать документы, просмотреть, а где-то и пересчитать вручную, но не было времени, вот хоть убейте. Она быстро сбагрила отчет Милютину, снова уставилась на кучу бумаг, сжимая в руках телефон. Понятно, что в отчете полно косяков, что придется подавать уточненку, а комплаенс этого ох как не любит, и даже с подозрением относится к таким вот «корректировкам». А через неделю надо сдать форму четырнадцать, будь она неладна, а потом снова комплаенс, только уже за полгода. А тут клиент недовольный, и Глеб, вместо того, чтобы исправить свой же прокол, где-то бухает в свое удовольствие.
– Так не пойдет, – Рита складывала бумаги в стопочку, – так не пойдет, это не дело.
Дверь приоткрылась, заглянула нагло-радостная Ирка.
– Я пойду, можно? – Она не отпрашивалась, а предупреждала, да еще и бессмысленно улыбалась при этом. Если кто-то может остановить товарняк на полном ходу, то карты ему в руки – тормозить туриста в шаге от исполнения мечты. Рита бы не рискнула, да и смысла уже нет никакого. Она даже улыбнулась в ответ.
– Давай, отдыхай как следует.
Ирка радостно закивала, подбежала к Рите, обняла ее и чмокнула в щеку.
– Я тебе фотки пришлю, – пообещала она, – и мыло прованское привезу, оно самое лучшее, вот честное слово. Пахнет обалдеть как. И лаванды букет.
– Иди, иди. – Рита махнула на нее, Ирка с блаженной улыбкой отступала к двери. – Аккуратно там с лавандой, всю не вытопчите.
Ирка моментально сгинула, будто в воздухе растаяла. Юлька вяло махнула ей вслед, Анька гладила себя по едва заметному под мятой блузкой животу. Заметила Риту и заявила:
– Я беременная, мне положен другой график и более легкая работа. Или я в трудовую инспекцию жалобу подам. И в прокуратуру.
«Точно!» – Рита кинулась обратно и принялась звонить в кадры. Пятница, шестой час, вряд ли кто-то есть на месте, но вселенная явила чудо. Галанова, заместитель Шумилиной, отозвалась моментально, но, судя по голосу, уже убегала.
– Мне человек нужен, – потребовала Рита.
– Зачем? – У Галановой уже наступили выходные, и она неважно соображала.
– Работать, – терпеливо объяснила Рита, – отчеты делать, аналитику собирать.
– У тебя полно народу, – с порога вернулась в реал Галанова, – заставь их вкалывать.
Рита прислушалась к голосам из кабинета, прикрыла дверь и проговорила вполголоса:
– Анька в декрет собралась. Я теперь с нее должна пылинки сдувать, а ты говоришь – работать. Юлька с Иркой не справятся, у нас объемы выросли и отчетности добавили.
– Анька в декрет? – ахнула Галанова и, судя по звукам, плюхнулась в кресло. – За третьим? Вот дура, прости господи, ей и с двумя-то жить негде.
– Ей государство квартиру бесплатную даст. – Рита засмеялась в тон Галановой, та похихикала и вздохнула.
– Где мозги у людей, не понимаю. Ладно, пиши заявку, подберем тебе человечка. Да, прямо сейчас на почту мне сбрось, я девчонок озадачу в понедельник.
– Мне срочно надо, – на всякий случай сказала Рита, – я ее натаскать должна до отпуска хотя бы.