– Он уже возвращался к жизни, – напомнила подруга, – что, если сейчас произошло что-то похожее?
– Тогда я попала в прошлое, а сейчас все идет своим чередом.
Лесли поставила пустой стакан в раковину, а затем спросила:
– У тебя есть чай?
– На верхней полке справа.
– Надо ехать в клинику, – сказал громко Майкл, – это единственный вариант.
Лесли протянула мне чашку с горячим чаем, оставив себе вторую.
– Марк уже знает?
Я помотала головой.
– Еще не успела. Я хочу узнать, что Джеймс … правда, Джеймс. К тому же, вы помните, что он сделал?
Я сделала большой глоток чая и обожгла себе язык. Майкл взял чашку Лесли и сел за стол, за которым сидела его жена.
– Надо ехать.
Я кивнула, а затем отпила еще.
В машине Майкла было душно. Я сидела под кондиционером рядом с водителем, но мне катастрофически не хватало воздуха.
– Все будет хорошо, – сказал Майкл, но его лицо было таким же бледным, как и мое.
До медицинского центра Сан-Луиса в Ньюмане пять часов, но каждые три минуты отдавались мне тошнотой. Я не видела Джеймса восемь лет. Какой он? Повзрослел хоть чуть-чуть или остался прежним?
Тело покрывалось холодным потом. Оставалось ехать меньше часа, и во мне все колебалось. Светлая полоса потихоньку окрашивалась в розовые тона. Скоро у Ричарда проиграет будильник, и он, как в обычный будний день, встанет на работу, но все равно опоздает на нее. Я взяла телефон под молчаливые взгляды друзей. Когда гудки сменились голосом, я нашла в себе силы разорвать тишину в машине.
– Ричард!
Мой голос был чересчур нервным, и я пожалела, что набрала, а не написала ему сообщение.
– Эмма, все в порядке?
– Да, – сказала я, – да, я просто плохо спала. Кошмары снились. Ты сможешь отвезти Саманту в школу, я не успеваю кое-что сделать. В пекарне куча дел.
– Хорошо, но у тебя точно все хорошо? Ты со вчерашнего дня какая-то странная…
Моя совесть давила на меня из-за того, что я наврала человеку, который стал моим спасением.
– Спасибо.
Я скинула, продолжая смотреть в окно, но, когда мы подъехали к больнице, мой взгляд был прикован к ногам, что нервно тряслись, отдавая холодом.
– Я не готова.
Майкл поддерживающе погладил меня по плечу.
– Это нормально.
– Нет! Это, – я обвела руками больницу, – не нормально.
– Мы сходим с Майклом первые, – откликнулась Лесли, но я, поборов очередной приступ тошноты, помотала головой.
– Я пойду туда одна.
И пока я не потеряла решительность, я вышла из машины и твердой походкой пошла ко входу.
В прозрачных дверях я видела белые халаты, которые, как привидения, летали по коридорам. Холодные пальцы не слушались, и чтобы открыть дверь, мне пришлось приложить усилия. Она поддалась не сразу, и мое дыхание сбилось.
Внутри пахло медикаментами и освежителем воздуха, который явно не справлялся со своей задачей. Приторный цветочный аромат давил на слизистую носа, и не мне одной: девушка за стойкой регистрации чихнула три раза. Я на ватных ногах подошла к ней, но она не сразу обратила на меня внимание. Ее глаза были красными, нос закрыт медицинской маской, и она отвлеченно заполняла что-то в компьютере.
– Здравствуйте, – я начала говорить, но мой голос был тихим, будто не мой.
Уставшие и больные глаза регистратора поднялись на меня.
– Вы записаны?
– Я? Нет.
Ее вопрос вогнал меня в краску, и мне стало неловко. Я не знала, как сказать и что, чтобы выяснить про телефонный звонок.
– Экстренная?
– Нет.
Регистратор сняла с себя маску, и ее бровь взлетела наверх.
– И зачем Вы пришли?
– Мой муж… Мне позвонили и сказали, что здесь мой муж.
– Фамилия и имя у мужа есть?
Я кивнула, пряча руки в карманы.
– Джеймс Харрисон.
Девушка быстро набрала в компьютере имя, а затем долго что-то читала.
– Его страховку нашли, произошел сбой, система показывала, что он мертв. Но уже все хорошо. Он в третьей палате.
Девушка встала с неудобного стула и взяла из прозрачного ящика белый халат.
– Бахилы сзади вас.
Она протянула мне халат и снова принялась за работу. Я подошла к корзинке с бахилами и надела то, что мне дали. Халат пахнул детским порошком, и это вызвало во мне еще один приступ тошноты.
Я пошла искать палаты и, увидев цифру «3» на двери, остолбенела. В глазах потемнело, мир закружился, но я нашла в себе силы постучать. Сердце било в грудь, чуть ли не вырываясь из тела. Не дождавшись ответа, я дернула за ручку.
На койке лежал человек. Он был покрыт одеялом, и только голова с золотистыми волосами торчала из-под белоснежно чистого белья. Спокойное дыхание провожалось тихим сопением.
Я подошла поближе. Единственное, что я слышала, это свое громкое прерывистое дыхание и стук сердца.
– Джеймс?
Я подошла еще ближе.
– Джеймс?
Парень на койке задергался, а затем повернулся.
– Эммс.
Джеймс вскочил с кровати, но я сделал шаг назад. Я не понимала. Наверное, это сон.
– Эммс.
– Я не понимаю…
Я сделала еще один шаг назад, а затем и вовсе выбежала из палаты. Меня тошнило, и на этот раз желудок сделал кульбит. Я успела подбежать к цветку, что стоял в коридоре, и вывернула чай, который пила по дороге.
– Эмма.
Джеймс нежно погладил по спине, но я не могла произнести даже слово.
– Я не знаю, что следует говорить в таких случаях, – сказал он.
– Дорогая, я снова жив?
Мы засмеялись, но вовсе не из-за моей удачной шутки. Он не выглядел так, словно года не затронули его. У него появились небольшие морщинки у глаз, словно он восемь лет смеялся, но не со мной.
– Я похоронила тебя.
Джеймс был бледен, но держался твердо.
– Последнее, что я помню, нашу поездку в машине в день свадьбы. Боль, которая пронзила мое тело. А затем я оказался в поле, недалеко от этой больницы.
Я смотрела на него, и мои чувства, что я пыталась затаить в самых глубоких недрах памяти, вновь вылились наружу. Я кинулась ему в объятия, будто то время, те восемь лет никогда не проходили.
– Я скучала. Ты не представляешь, как сильно я скучала по тебе.
Джеймс сжал меня в своих руках, словно боясь, что я куда-то денусь.
– Ребенок…
Джеймс чуть отдалился, проверяя у меня живот, но я лишь посмеялась, вытирая слезы со своих щек.
– Джеймс, прошло восемь лет. Ты не увидишь у меня живот.
Он ждал, и я сказала, что у нас девочка. Мы не отлипали друг от друга, и вся рубашка Джеймса стала мокрой от моих слез.
– Она так похожа на тебя.
– Поехали домой.
И тут меня, словно ударили. Ричард.
– Джеймс, стой.
Он обернулся у палаты, собираясь войти в нее.
– Да?
Я не знала, что сказать, поэтому сказала всю правду.
– Прошло восемь лет с твоей гибели, и я …
Джеймс окаменел.
– Я встречаюсь кое с кем.
Пауза. Все шумы будто притихли, ожидая ответа, а секундная стрелка передвигалась медленнее.
– Да, конечно, это для меня вчерашний день был свадьбой.
Джеймс попробовал улыбнуться, но его попытка лишь ранила меня.
– Я пять лет была одна.
– Я не виню тебя.
Он развернулся и ушел в палату, закрыв дверь.
– Не оставляй меня, – прошептала я.
Глава 3
В машине все были бледными. Молчание давило на нас всех, но слова не лезли из души. Джеймс сидит с нами. Мертвец жив.
– Я сам ничего не понимаю, хватит косых взглядов.
На этот раз я сидела сзади. Я боялась и одновременно желала смотреть на Джеймса, но после той правды, что я сказала ему в больнице, я ни разу не столкнулась с ним глазами. Он винил меня, пусть и говорил обратное, но Джеймс не понимал, что прошло восемь лет.
– Джеймс, я должна извиниться…
– Не надо, Эмма.
Я посмотрела на его руки и обнаружила обручальное кольцо, которое он теребил. Сердце разрывалось внутри меня, словно произошел взрыв. Я хотела бы дотронуться до него, почувствовать снова его тепло на своей коже, но я не могла так поступить. Слезы жгли глаза, но я не позволила им скатиться.
Мы сделали остановку в маленьком магазинчике на заправке, и я отправилась купить себе кофе. Я была удивлена, что Джеймс пошел со мной.
– Ты такая же красивая.
Он сказал это, выбирая себе пиво.
– Еще утро, а ты уже собираешься выпить?
Он посмотрел на меня, и я вспомнила, как его глаза влияли на мое тело. Трепет внизу живота сразу напомнил о себе.
– А ты?
Недолго думая, я взяла пару бутылок и пошла на кассу, не ожидая ответа. Или реакции.
Никогда не думала, что буду избегать своего мужа. Воскресшего мертвого мужа.
На кассе мне пришлось расплатиться, так как у Джеймса не было денег. Я спокойно достала бумажник, наткнувшись на фото дочери. Маленькая фотокарточка была наполнена детским счастьем. Девочка с золотыми волосами играла с песком на берегу. Я достала фотку и протянула ее Джеймсу.
– Нам нельзя ей говорить, что ты жив. Не сейчас, – сказала я.
Джеймс рассматривал небольшую фотографию и не отрывал от нее глаз.
– Я могу ее забрать? – столкнувшись со мной взглядом, он указал головой на картонку в руках.
– Да.
Джеймс взял пакет с пивом и чипсами, и мы медленно пошли к машине, будто растягивая момент, когда мы рядом друг с другом.
– Джеймс.
Я остановилась, пытаясь подобрать правильные слова.
– Все в порядке, Эммс. Правда.
Он поправил мне прядь волос, а затем поцеловал в лоб.
– Не в порядке. Со мной не в порядке.
Джеймс был растерян, и не он один. Его взгляд был твердо сосредоточен на мне.
– Мы придумаем, как сказать это всем, но сначала нам надо разобраться самим, что могло произойти. А твой парень… он живет с тобой?
Я кивнула.
– В нашем доме?
– Нет. Я поехала туда вчера, чтобы разобрать вещи. Мы собирались его продать, но теперь мне придется помочь тебе разобрать все коробки, которые я так долго упаковывала.
Я улыбнулась.
– Я все равно люблю тебя, Эмма. И мне не важно, что ты в паспорте теперь свободна.
Я улыбнулась еще раз и пошла к машине, не дожидаясь, когда Джеймс меня догонит.
Когда мы остановились у океана, я почувствовала себя той прежней. Воспоминания вернулись, но я пыталась отогнать их прочь.
– Придется сделать ремонт, – Джеймс осматривал дом снаружи, а внутри меня кружило осознание.
Если он жив, то, что станет с Ричардом? Он стал моей опорой, и я не могла бросить его так. Он нужен мне, но Джеймс… Мне нравилось смотреть, как он работает, как он оценивает свою работу.
Майкл и Лесли поехали домой, и мы остались с Джеймсом наедине. Я пошла на кухню, разбирать те коробки, что я упаковала, но поняла, что я ушла не одна.
– Пиво?
Я протянула бутылку, и мы одновременно открыли их. Между нами было напряжение.
– Мне надо переодеться. Здесь все пыльное, – сказал он, – моя одежда тоже в коробках?
Я кивнула и засмеялась. Я доверилась своим чувствам, отключив правильность и ошибки, которые могут последовать за этим действием, и подошла, чтобы обнять Джеймса. Он не отталкивал меня, и это сделало меня сильнее, чтобы прижаться к нему так, чтобы между нами не было и миллиметра.
– Твоя одежда в коробке у двери. На ней нарисован крестик.
Но он не отпускал меня.
– Скажи мне, что ты до последнего не хотела ни с кем быть.
Его просьба меня ошарашила, но я понимала его.
– Я пять лет носила кольцо, зная, что я больше не увижу тебя. Пока не отпустила.
Он был так красив, и я терялась в нем, как в первый раз.
– Тебе принести переодеться?
Я кивнула и позволила себе отлипнуть от Джеймса. Я начала кружиться на кухне, убирая все столовые приборы на место. Я быстро переоделась в футболку Джеймса и стала разбирать коробки, иногда показывая ему, что и где лежит.
Мы пили пиво, но алкоголь не брал ни меня, ни его. Иногда мы валялись на диване с уставшими спинами, иногда танцевали под музыку. И сейчас, когда я смотрела на Джеймса, у меня не было желания убежать от него. Мне хотелось прижаться маленьким комочком к нему.
– Эмма?
Я чуть не уронила тарелку, когда обернулась.
– Ричард?
Он прошел, осматриваясь в доме, на кухню, наблюдая, что в коробках.
– Я переживал за тебя. А что ты делаешь?
– Рич, я кое-что решила, пока была здесь.
В моей голове была пустота. Я еще не думала, что можно придумать для Ричарда, почему я не собрала все вещи и не приступила за ремонт дома.
– Здравствуйте, – Джеймс с мокрой головой вышел из ванной, – меня наняла Эмма. Я буду делать здесь ремонт.
Он подошел и пожал руку Ричарду. Я чуть не потеряла сознание, пока он, улыбаясь, говорил вранье. Даже не запинаясь!
– Но мне нужны некоторые вещи, и Эмма, большое ей спасибо, помогла мне разобрать некоторые коробки. Работы здесь много, но она не такая сложная.
Ричард кивал ему, вслушиваясь в подробности.
– Я некоторое время, пока ведутся работы по восстановлению дома, буду жить здесь.
– А оплата? Сколько будет стоить?
Джеймс сбился, и тут подхватила я.
– Я поеду выбирать материал с Джеймсом, и там будет уже видно.
Ричард усмехнулся.
– Видимо этот дом любит это имя.
Я сделала судорожный вдох и посмотрела на Джеймса, который стоял бледнее белых стен.
– Сколько вам еще здесь разбирать?
Я окинула комнату взглядом, и работы здесь было еще много.
– Эмма может отдыхать, я справлюсь, мистер..?
– Можно просто Ричард.
Они улыбнулись друг другу, но Джеймс был так напряжен, и, если бы он был электричеством, свет горел бы у всей планеты.
– Пойдем, – Рич поцеловал меня, а затем повел к машине, которая стояла, дожидаясь нас.
Джеймс смотрел на меня, и его глаза излучали боль, которая передалась и мне.
Я сказала ему прости одними губами. И что-то знакомое вдруг вспыхнуло в моем сознании. Когда он шел к алтарю, он сказал мне тоже самое.
Тогда он разбил меня, а сейчас я разбила его мир.
Глава 4
– Какой-то странный этот Джеймс, не находишь?
Я достала бокалы для красного вина и поставила их на стол. Ужин уже был разложен по тарелкам, оставались лишь напитки.
– Обычный человек.
Я не хотела говорить на эту тему, но Ричард не останавливался. Если бы он знал, кто на самом деле Джеймс.
– И не понимаю, как ты могла разрешить ему жить в том доме? Он же совсем чужой!
– Мне посоветовала его Джессика.
Джессика работала на меня в пекарне, куда я не появлялась уже два дня. Я знала, что на нее можно рассчитывать в таком случае, но интерес Ричарда к Джеймсу не унимался.
– Ты всегда ей доверяешь, но …
– Мамочка!
Саманта подбежала и обняла меня. Ее объятия были моим спасением. Если мир вот-вот взорвется или уже, запах детской душистой воды и мягкие волосы, которые я глажу, пока обнимаю, возвращают меня на ноги. Я сильная ради нее.
– Как дела?
Я была рада новой теме, но, взглянув на Рича, поняла, что это не конец.
– Я получила пять с плюсом по математике, но я совершенно ее не понимаю.
Саманта говорила громко и радостно.
– А ты что делала?
– Я была в нашем прошлом доме. У океана, помнишь?
– Где жил папа?
Я осторожно посмотрела на Ричарда, стоящего у раковины. Его руки с тарелками остановились в воздухе.
– Да, малышка, где раньше жил папа. Там делают ремонт.
– Мы снова туда переедем?
Ричард повернулся к нам, взяв со стола бокал, наполовину заполненный красным вином.
– Нет, мы хотим его продать, – сказал он с долью облегчения.
– Но мне там нравилось, – Сэм повернулась ко мне, а на ее глазах были слезы, – ты не можешь!
Он встала из-за стола и убежала в комнату, а я проклинала себя за то, что не подготовила ее.
– Не надо было так резко.
– Я и не собирался это растягивать. Она должна повзрослеть.
– Ричард, ей семь лет!
– Скоро уже восемь. Я в восемь зарабатывал на лимонаде.
Я пошла к дочери в комнату, поставив прежде грязную посуду в мойку.