– А, это ты, Корней… Давай, заходи. Фу! Опять дешевым одеколоном облился?
– Тебе не нравится аромат гвоздики?
Горбун разделся в неприбранной прихожей и уставился на хозяина колючим взглядом.
– Угостишь гостя?
– Пошли на кухню, – буркнул Трошкин. – Кофе, чай?
– Виски, пожалуй.
– Еды у меня нет. Так что губы не раскатывай.
– Ты не в духе сегодня? – ухмыльнулся Корней. – Что случилось? Баба допекла?
– Она меня обокрала. Представляешь? Сбежала в мое отсутствие! А мне-то невдомек. Я сразу-то не понял, что она прихватила с собой мои сбережения и смылась.
– Сбережения? Ты же банкрот, Валера. Голый соколик! Сам говорил, что ни гроша за душой.
– Я не деньги имею в виду.
– Вот, как? А что же она у тебя стащила?
– Драгоценности, – соврал продюсер. Он не собирался отчитываться перед Корнеем, какую вещь сперла любовница и тем самым расписываться в собственной глупости. Не надо было перед Машей хвастать раритетом, не возникло бы у нее соблазна.
– На какую сумму?
– Большую. Это фамильные, от бабушки остались. Виски будешь с содовой или со льдом?
– Ты мне зубы не заговаривай, – нахмурился горбун.
Трошкин водрузил на кухонный стол бутылку, оливки на закуску и два хрустальных стакана. При виде спиртного гость расплылся в довольной улыбке.
– Ладно, проехали. Наливай…
После третьей порции хозяин окосел, а у Корнея ни в одном глазу.
– Значит, ты прошлую ночь один коротал? – холодно осведомился он.
– И прошлую, и нынешнюю. У меня дел невпроворот, голова кругом идет! Прихожу и вырубаюсь… Думал, Маша вернется, – вон, полный шкаф ее тряпок! – а она нарочно меня запутала. Чтобы я не догадался! Вещички свои оставила, и я дурак повелся.
– Говорил я тебе насчет нее…
– Признаю свою ошибку. Еще по одной? – предложил Трошкин. – Душа у меня болит!
– И сердце плачет, – съязвил горбун. – Драгоценности можно было в ломбард снести.
– Твоя правда…
– Зря ты меня не послушал. Надо было пришить эту дикторшу и откупиться от долга. А теперь поздно, соколик.
– Да и черт с ним! Кому нужен труп этой идиотки?
– Святой Смерти. Она примет жертву и выполнит твое желание.
– Ты прикалываешься? – вспылил продюсер. – Думаешь, я совсем из ума выжил?
– Все к тому движется.
– Тебе виднее… Кстати! Череп, который ты мне подарил, пока удачу не привлек. Я его и дорогим алкоголем поливал, как ты советовал, и лучшие сигары ему подносил, и шоколад, а он смотрит пустыми глазницами и ухмыляется. Мол, мне твои старания до фени!
Трошкин ерничал и подтрунивал над гостем. Сначала он опешил от слов Корнея про убийство, но потом перестал принимать их всерьез. Тот нарочно его провоцирует, корчит из себя инфернального злодея. Представляется служителем культа модной нынче Santa Muerte[2] и талдычит о ритуальном жертвоприношении. Что ж, при такой внешности ему ничего не остается, как создавать имидж демонической личности.
– Святая Смерть иного подношения от тебя ждет, – назидательно проговорил горбун. – А ты дрейфишь. Ну да ладно, проехали… Не созрел ты еще! Тебе бабы дороже всего на свете. Новая любовь лучше старой? – язвительно протянул он, покачивая ногой. – Как прелестная вдовушка? Отвечает взаимностью?
– Ты об Ирине? Она необыкновенная женщина. Не такая, как все. Уникальная! Я не знаю, как себя вести с ней.
– У тебя мало опыта?
– Ирина задела мои самые сокровенные струны…
– Тебе не идет пафос, – фыркнул Корней. – Будь проще.
– Проще с ней не прокатит! Я ищу подход, который принесет результат.
– Ты бы лучше деньги искал. Часики-то тикают! – горбун постучал согнутым пальцем по новенькому «ролексу» на запястье. – Время не ждет!
– Дай мне еще неделю! – взмолился Трошкин. – Клянусь, я добуду нужную сумму!
– Ты рассказал Ирине, как погиб ее муж?
– Да. Она расплакалась, пристала ко мне с вопросами. Ты дал ограниченную инфу, Корней.
– Что купил, то и продаю.
– Тебе известно, кто убил ее благоверного?
– К сожалению, на болотах стоял туман… Мои видения смутны, догадки неоднозначны. Думаешь, легко заглянуть в прошлое?
– Ирина требует конкретики. Назови имя убийцы!
– Ты не понял? – сверкнул маленькими глазками горбун. – У него на лбу не было написано!
– Ну… обрисуй его хотя бы. Внешность, возраст, особые приметы…
– Издеваешься? Какие еще приметы? Мужик был в плаще с капюшоном! Росту высокого… а больше мне добавить нечего.
– Знаешь, сколько таких мужиков по земле ходит?
– Не хуже тебя, – разозлился Корней.
– Ты говорил, муж Ирины из-за какой-то золотой вещицы погиб, – вспомнил продюсер. – Что за вещица?
– То не твоя забота…
Деревня Киреевка
Илья провел в сарае около получаса, – наводил порядок, обдумывая случившееся. Потом вернулся в дом. Ситуация была аховая. Он привез Машу на свою дачу, где та скоропостижно скончалась. Если причиной ее смерти стал угарный газ или внезапная остановка сердца, это полбеды. А если нет?.. Если Маша убита? Каким-то изощренным способом! Кто в первую очередь попадет под подозрение?
– Я, конечно, – пробормотал бывший супруг. – Скажут, приревновал жену к сожителю, заманил в глухое место и…
Жизнь Ильи в последнее время все больше походила на черный ящик. Чего ждать? Чего опасаться? Куда кривая выведет? Неизвестно.
Маша явно боялась смерти. Она сама говорила об этом. Потенциальным душегубом считала Трошкина. Может, это так и есть?
«Продюсер проследил за нами… или пробил по своим каналам адрес домика в деревне, приехал и осуществил коварный план, – рассуждал Илья. – Как он убил Машу, покажет вскрытие. Я не криминалист, мне не понять, что здесь произошло. При любом раскладе какие-то следы должны остаться».
«Ага, – подтвердил внутренний голос. – Твоих следов тут навалом. Отпечатки пальцев и прочие доказательства – против тебя!»
У киношников особое воображение. Пиши Илья сценарий для фильма, он бы закрутил сложную интригу. Трошкин тоже тесно связан с кинематографом. Это влияет на образ мыслей, на психику, на поведение. Хорош тот сюжет, который невозможно предугадать.
«Будь я на его месте, постарался бы перевести стрелки на бывшего мужа, – констатировал Илья. – Ревность! Железный мотив. Не важно, сколько лет прошло после развода. Ненависть с годами только крепнет».
Он обошел дом и осмотрел все углы. Похоже, Маша пыталась заниматься уборкой, сушила вещи, переставляла предметы… Ее чемодан был разобран наполовину. Илья зачем-то заглянул туда: нижнее белье, свитера, теплые носки, спортивные брюки. Она собиралась поселиться в Киреевке надолго. Иначе взяла бы с собой минимум одежды.
Ее вместительная дорожная сумка стояла в другой комнате, тоже почти разобранная. Опять одежда, косметика, аптечка с лекарствами.
– Черт… Я не успел как следует допросить Машу! – сокрушался Илья. – Теперь она уже ничего не скажет.
«Унесла свою тайну в могилу, – поддел его внутренний голос. – Шаблонно мыслишь, приятель. Какие у Маши тайны? Разве что интимные? Сколько у нее было любовников?! Многие гордятся послужным списком».
Пока Илья обшаривал чемодан и сумку, смерть бесшумно и неотвратимо занималась своей работой. Тело еще вчера живой женщины на глазах превращалось в несвежее мясо. Едва уловимый запах тлена придавал обстановке жутковатого сюрреализма.
– Я не сплю, – бубнил Илья. – Это кошмарная явь! «Черный ящик» не хочет выдавать свои секреты…
Он чувствовал себя пассажиром идущего ко дну корабля, или несущегося навстречу катастрофе поезда. И ничего не мог поделать. Окружающий мир выглядел так же, как раньше, за исключением мертвого тела на продавленном диване с деревянной спинкой.
– Будь здоров, хозяин!
Илья подскочил от неожиданности и поднял голову. На пороге горницы стоял дед Аким с ружьем в руках.
– Ты меня напугал, старик…
– Да я сам напуган, – прошамкал сосед. – Кто тут ходит-бродит, думаю? Ружье с собой прихватил. Вдруг, воры?
– Ты ствол опусти…
– Да оно не заряжено, – улыбнулся дед беззубым ртом. – Так, для острастки взял.
Он вытянул шею, разглядывая лежащий на диване труп. Илья знал, что старик без очков плохо видит, и молча наблюдал за ним.
– Это твоя дамочка спит, что ли, до сей поры?
– Спит, – кивнул Илья.
– Крепкий же у ней сон! Аж завидно! Ни свет не мешает, ни шум. Я давеча в дверь стучал, она не проснулась. А свет всю ночь и весь день горит. Не экономите вы, городские, электричество. Денег вам, видать, не жалко…
Старик опустил ружье и подошел поближе, щурясь подслеповатыми глазами.
– И разговор наш ей не мешает, – покачал он седой головой. – Это ж надо! Она хоть дышит?
– Нет, – признался Илья. Дед уже догадался, что с Машей, и только прикидывается дурачком. У него такая манера общения.
– Это плохо, сосед. Очень плохо.
– Сам знаю. Когда я вчера уезжал, она живая была. Веришь?
– Как не верить? – вздохнул старик. – Мы с тобой не первый год знакомы. Ты хороший человек. Видел я вчерась твою машину возле ворот, а после твоего отъезда дамочка пару раз во двор выходила. Значит, не ты ее порешил. Так что ежели понадобится, я свидетелем буду.
– Почему сразу «порешил»? Может, угорела она.
– Угорела? – задумался дед. – Это вряд ли. Тяга в печке зверская, сам дымоход осенью прочищал. Я ведь раз в неделю протапливаю твой дом. И никакого угара сроду не было! Откуда ему взяться?
– Ты ничего подозрительного ночью не заметил? – с надеждой спросил Илья.
– Я же говорю, свет в окнах горел. Разве не подозрительно?
– А кроме света?
– Больше вроде ничего. Я кругами ходил, но в дом постучать долго не решался. Не хотел гостью беспокоить. Вдруг, она меня воспримет в штыки? Чуял недоброе, хотел тебе звонить, да денег на счету нет. А хоть бы и были, так со связью паршиво у нас. Особливо в непогоду. Проселки замело, вокруг ни души. Кричи, зови на подмогу… никто не услышит. Петька-алкаш, что через три двора живет, постоянно бухой. Какой от него прок?
– Что делать-то теперь, Аким?
– Ментов вызывать, вестимо…
Глава 9
Москва
Аня мечтала выйти замуж за сценариста, стать его музой и получать роли в популярных сериалах. Почему нет? Не зря же Илья пригласил ее на кофе? Видимо, соскучился. Ну и что, если попутно расспрашивал о Ирине? Может, нарочно, чтобы вызвать ревность.
Девушка отметала доводы рассудка и продолжала себя обманывать. В столице начинающей актрисе очень нужны поддержка и протекция. Без этого добиться известности практически невозможно. Бывают, конечно, исключения. Но у нее напора маловато. И денег – кот наплакал. Хорошо еще, квартиру снимать не приходится. Дядя разрешил пожить у него взамен на то, что Аня будет помогать ему по хозяйству. Он болен и нуждается в опеке.
Комната, которую дядя выделил племяннице, небольшая, но уютная. С зелеными шторами, деревянной кроватью и шифоньером. Столик и кресло она купила в магазине подержанной мебели из Европы. Думала, карьера пойдет в гору, а тут грянула эпидемия, карантин, затишье на съемочных площадках. Аня на своем веку еще такого не видела. Сначала она не понимала, что происходит, а потом старалась не заглядывать в будущее. Слишком тревожно, страшно.
Когда Илья минувшей осенью пригласил ее с собой в поездку на Тамбовщину, она обрадовалась. Он будет писать, она – создавать творческую атмосферу, готовить ему завтраки, обеды и ужины. По вечерам они будут гулять вдвоем по тихим провинциальным улочкам, а ночью придет время для любви.
Но вместо романтический идиллии их ждал настоящий кошмар!
В поселке Аня познакомилась с доктором Завьяловым, которому Илья прочил ее в подруги. Оказывается, она должна была вскружить голову закоренелому холостяку. Но все испортило болотное чудище.
При мысли о «верданском звере» девушку бросило в дрожь. По просьбе доктора она молчала о том, что им всем пришлось пережить: ей, Ирине, Илье и прочим свидетелям кровавой драмы. Каждый из них реагировал на стресс по-своему. Аня замкнулась, впала в депрессию. Если бы не Ирина, состояние которой внушало доктору тревогу, ее депрессия могла затянуться надолго. Ирина нуждалась в заботе и внимании, и девушка невольно переключилась на чужую проблему, что благотворно сказалось на ней самой.
Жуткие подробности тех дней она отправила на задворки сознания. Там, в глухой черноте забвения был погребен ее ужас. Теперь она жила как на пороховой бочке. Дай бог, чтобы не рвануло.
Тремор и ноющая боль в груди усиливались. Аня поспешно проглотила таблетку и легла. Доктор Завьялов на всякий случай снабдил ее успокоительными препаратами.
– Нюра! Нюра! – громко позвал из соседней комнаты дядя. – Подай мне очки!
О, как она ненавидела это имя – Нюра! – как ей не хотелось вставать и подавать вздорному старику то одно, то другое. Но нужда заставляла. Дядя страдал целым букетом хворей, во время обострения ему было трудно подниматься с постели, и уход за ним ложился на Аню. Она молилась, чтобы ко времени съемок дядя окончательно не расклеился. Иначе придется нанимать сиделку. А на какие шиши?
– Нюра! – в голосе больного зазвучали нотки недовольства. – Ну где же ты?
– Иду!
Она принесла дяде очки, сделала чай и поставила чашку на прикроватную тумбочку.
– Мне опять не спалось, – пожаловался тот. – Я уж полкниги прочитал, которую ты дала. Видно и нынче глаз не сомкну. Магнитные бури действуют. Ты в поликлинику звонила, врача вызвала?
– Звонила. Только он не придет. Сказал, если ничего экстренного, то даст консультацию онлайн.
– По Интернету, что ли? Ну и жизнь настала! Врача не дождешься, хоть помирай!
– Может, вам давление померить?
– Да нормальное у меня давление! – рассердился дядя. – Для моего возраста сойдет. У меня суставы воспалились, все кости выкручивает! Я шагу ступить не могу!
Он преувеличивал, но Аня смолчала. Как-то он обходился без нее, когда она отсутствовала. Значит, не так все плачевно.
– Примите снотворное, – предложила она. – Уснете, полегчает.
– Надоело пилюли глотать! Желудок болит, печень страдает. Проживешь с мое, поймешь, какова старость!
– Сейчас все пилюли глотают, и молодые тоже.
Аня прислушивалась к себе. Дрожь вроде унялась, боль в груди притихла. Она повеселела, заулыбалась.
– Смешно тебе смотреть на мои мучения? – возмутился больной. – Погоди, и до тебя какая-нить проказа доберется!
– Что вы говорите, дядя? – оторопела девушка.
– А то, что слышишь…
Аня не успела ответить, как зазвонил ее телефон.
– Я сейчас, – пробормотала она. – Трубку возьму. Может, это с работы?
– У тебя что, ночная смена? – ворчал ей в спину дядя. – Ты не бабочкой устроилась, случайно? Хочешь заразу в дом принести?
Девушка торопливо вышла из комнаты, прижимая телефон к уху.
– Это Ирина, – проговорил женский голос на том конце связи. – Можешь сейчас приехать? Мне очень плохо!
– Уже поздно, и дядя хворает…
– У меня был Трошкин. Его знакомый провидец считает, что Колю убили. Мой муж мертв?! Не могу в это поверить!
– Ну… – Аня не знала, что сказать, и лихорадочно подыскивала правильные слова. – Все ошибаются… А что за провидец? Известный? Трошкин назвал фамилию?
– Нет. Он держит его имя в тайне.
– Не стоит слушать каждого встречного. В Москве провидцев и гадалок, как собак нерезаных.
– Трошкин так убедительно говорил…
Девушка поколебалась всего минуту и приняла решение.
– Ладно, я через час буду. Дам дяде снотворное и приеду. Ждите…
Деревня Киреевка
Дед Аким удалился, а Илья второй раз отправился в сарай, тщательно обыскал поленницу, заглянул в старый сундук, набитый барахлом, которое давно пора выбросить, прислонился к стене и задумался.