– Держится от них как можно дальше и к ним почему-то никаких претензий не имеет, – Анет икнула.
Вино было выпито, закуска – съедена, и я выпроводила ее домой.
Глава 5. Опять полиция
Утро началось тяжело. Рислинг был все-таки не так хорош, как казалось вчера. Ночью я плохо спала, сквозь сон слышала шум сверху через потолок. Войниковы никак не могли угомониться: мебель они, что ли, переставляют? Когда я только сварила кофе на кухне и собиралась выйти с ним на балкон, то услышала страшный шум во дворе, голоса, крики, звук резко тормозящего автомобиля, опять крики. Я бросилась к окну, но выглянуть не успела, потому что в дверь настойчиво позвонили. Я заметалась с риском расплескать кофе, но все-таки побежала открывать.
На пороге стоял давешний полицейский.
– Разрешите войти? – спросил он, и я попятилась, пропуская его в квартиру.
Уж не знаю, что нового он хотел от меня услышать, но мне нужен был кофе, а пить его одной было неприлично, потому я предложила и ему. На удивление, следователь не отказался, и мы перешли из гостиной на кухню. Ему я варила свежий, сама с тоской смотрела на свой, остывающей в чашке, но пить его сейчас, пока гость без кофе, посчитала неприличным.
– Вы давно знаете своих соседей сверху? – неожиданно спросил тот.
– Войниковых? Да я их знаю с самого приезда сюда, но нельзя сказать, что знаю, вижу, здороваюсь, вижу, как они уезжают с паркинга на своей шкоде в горы.
– Почему в горы?
– Они едут с горными велосипедами, так что вроде как логично.
Мой собеседник сделал пометку в блокноте. А я-то думала, что это у нас светская беседа, чтобы не сидеть молча.
– А что случилось с Войниковыми? Их подозревают?
– В чем? – вопросом на вопрос ответил полицейский.
– В убийстве того молодого человека.
– Нет! Их подозревают совсем в другом. К ним часто ходили гости? Много ли они получали посылок? Общались ли близко с кем-то из соседей? – продолжал сыпать вопросами следователь, так и не объяснив, что случилось.
В этот момент в квартиру, воспользовавшись тем, что я в суматохе забыла запереть дверь, с криком ворвалась Анет:
– Войниковых арестовали!
Следователь раздраженно захлопнул блокнот.
– Мадам! – только и смог сказать он.
Анет на секунду осеклась и притормозила, но тут же заявила, что очень жаль, что ее не застали, и она сразу поняла, где господин полицейский, и теперь вся к его услугам и готова отвечать на вопросы.
– Никто к ним особо не ходил, бывал кузен Войниковой и, пожалуй, все. Живут они в доме давно, еще с коммунистических времен. Вернее, жили тогда тут родители Войниковой, тогда Кововой, и она с ними с сестрой, потом сестра ушла в монастырь, – Анет перекрестилась, – хотя была талантливой скрипачкой и подавала надежды. Войникова вышла замуж, родители уехали в деревню, ближе к горам, откуда были родом. Войниковым Бог не дал детишек, потому, несмотря на возраст, они живут как молодые, много ездят, катаются на велосипедах. Войников работает в другом городе, а она – учитель в школе. Но они очень приличные люди, очень, – с жаром продолжала Анет, – даже не верится, что их арестовали за такие ужасные дела. Вот просто не верится. Такие люди и вдруг наркотики!
Я чуть не выронила чашку, которую ставила перед полицейским.
Глава 6. Не все так просто
Выйдя днем на почту, я снова встретила госпожу Шварц. В прежние времена, живя на родине, я бы подошла и спросила «какого черта это было?», но в своей новой жизни я научилась более сдержанно высказывать недовольство. Я кивнула ей, но госпожа Шварц, вместо того чтобы так же кивнуть, воровато огляделась по сторонам и ринулась ко мне:
– Мне надо с вами поговорить!
– Я иду на почту, давайте встретимся там.
Немка пришла в отделение через полчаса. Я уже решила, что она передумала, и собралась уходить.
В лучших традициях шпионских романов Шварц подошла к стойке с открытками и начала медленно изучать ассортимент. Я решила тоже купить пару поздравлений, оставшихся с Пасхи, а почему бы и нет.
Не оборачиваясь ко мне, глядя перед собой, Шварц проговорила:
– Герш выдает себя за кого-то другого.
– Почему вы так решили?
– Он не знает немецкого.
– Возможно, он хотел бы забыть этот язык?
– О нет, он не знает его, даже не понимает простые слова. Одно дело не хотеть говорить, постараться забыть, но если тебе кричат по-немецки в момент опасности, ты поймешь.
И Шварц рассказала, что в прошлом году она столкнулась с Гершем в соседнем городе, куда все мы ездили за крупными покупками. Вернее, она его увидела, а он ее – нет. И тут она видит, что Герш, не глядя, переходит дорогу, а на него на большой скорости несется автомобиль, потом оказалось, что у машины отказали тормоза. Шварц закричала, по-немецки естественно, «осторожно! машина!», но Герш даже ухом не повел. Слава богу, машина пролетела мимо буквально в паре сантиметров.
– Возможно, он туговат на ухо? – предположила я.
– Нет, нет, – фрау покачала головой, – у Герша великолепный слух, даже слишком хорош для его возраста. После этого случая я подбежала к нему удостовериться, все ли в порядке, но Герш явно ни слова не понял и поспешил уйти. Мой муж считает, что это глупость и нельзя сообщать о таком в полицию, но я думаю, что раз убили человека, то полиция, – она опять сказала «милиция», – должна знать о всех сомнительных моментах.
А вечером ко мне в гости опять пришла Анет. Она напекла маленьких булочек.
– Сегодня будем без вина, – смущенно хихикая, сказала она.
Я пересказала ей разговор с фрау Шварц, не придавая ему особого значения. Но Анет, как раз наоборот, очень заинтересовалась.
– Забыла вчера рассказать, что у Гершей было трое детей: старший, тогда почти юноша, не помню, называла ли его имя моя свекровь, дочь Рахиль, юная девушка, еще подросток, но уже обещающая быть первой красавицей, и маленький мальчик, то ли 30-го, то ли 31-го года рождения, совсем ребенок, пухлый малыш Давид, который вот превратился в этого желчного скрягу – Герша. И я думала, что хорошо, прошло столько времени, и, возможно, Рахиль и брата нет в живых, но где их дети и внуки, почему за собственностью вернулся только Герш?
– У Герша же вроде бы нет детей, возможно, его сестра и брат умерли бездетными, – предположила я.
– Возможно, возможно, – задумчиво сказала Анет.
– А разве тебя не интересуют твои соседи? – продолжила она и ткнула пальцем вверх, намекая на Войновичей. – Ох, я сегодня была на рынке и все узнала. Они торговали наркотиками. Под видом поездки в горы они ездили через границу и перевозили их туда-сюда, а их не досматривали, потому что они солидная пара с велосипедами, граждане ЕС, приличные люди. Но вчера что-то пошло не так, и за ними пришли. Вот как все оказалось скверно.
В этот момент с балкона мы увидели, как во двор заезжает полицейская машина.
– Что опять?! – возбужденно вскричала Анет.
Из машины вылез наш уже знакомый следователь в своем неизменном сером костюме и направился к соседнему дому.
– О боже, – Анет так подалась вперед, что пришлось ей схватиться за перила, чтобы не выпасть, – он звонит в домофон Карла.
Глава 7. Еще одно убийство
Карл пропал. Полиция все-таки попала в его квартиру, застала там страшный беспорядок, распахнутые дверцы шкафов, разбросанные вещи и полное отсутствие каких-либо фотографий и документов.
– Боже мой, я целыми днями только и смотрю в окно, но, когда что-то происходит в нашем дворе, я или сплю, или на рынке и все пропускаю, – сокрушалась Анет.
Следователь опять пошел по квартирам опрашивать соседей и очень удивился, не застав ее у меня.
Мне было очень жаль, но я тоже не видела отъезда Карла, но мне так хотелось хоть чем-то помочь такому милому человеку, который осыпал меня комплиментами, что я уже великолепно говорю на его родном языке и, в отличие от других иностранцев, не брезгую учить его. Это была явная отсылка к семейству Шварц. И как-то само собой вышло, что я рассказала о нашем разговоре на почте. Хотя я тут же извинилась и добавила, что, возможно, все это не очень важно, а скорее всего, неважно вовсе, господин из полиции, наоборот, заинтересовался и случаем, и выводами, из него сделанными.
На удивление, весь следующий день прошел в нашем тупике спокойно. И удивительные вещи продолжились и вечером: Анет не пришла ко мне.
Следующим утром я ее не видела, а ее окошко на кухне, из которого она мне машет, когда я иду мимо, было зашторено.
«Неужели уехала куда-то и ничего мне не сказала?» – подумала я. Но встревожилась, когда в местном магазинчике продавщица и она же хозяйка попросила передать Анет, что ее заказ, который она просила привезти специально, прибыл еще вчера, и почему она его не забирает и не отвечает на телефон.
Я постучала в дверь квартиры в партере, еще раз, и еще. За дверью было тихо. Я нашла дома записанный «на всякий случай» телефон Анет, гудки продолжались бесконечно, но никто не брал трубку. И мне казалось, что я слышу звук звонящего телефона в квартире снизу. Тогда я отыскала визитку, которая так и не пригодилась фрау Шварц, и набрала следователя.
Анет лежала мертвая в луже уже запекшейся крови на своей кухоньке. Рядом валялась массивная югославская пепельница из хрусталя, на которой прилипло что-то желтое вперемешку с рыжими крашеными волосами моей подруги.
Когда скорая, которую следователь вызвал на мой обморок, уже уехала, он присел на край дивана, где я лежала после всех уколов и капель, отказавшись от госпитализации.
– Расскажите очень подробно, что произошло накануне, – попросил он.
Я силилась вспомнить весь наш разговор с Анет до мельчайших подробностей. И удивительно, но история о брате и сестре нашего Герша его очень заинтересовала.
– Это только в рассказах о мисс Марпл следователь делится с одним из свидетелей всеми подробностями, в реальной жизни так никто не делает, – начал он, – но я когда-то все расскажу вам, но чтобы было кому рассказывать, прошу, чтобы вы были очень, просто предельны осторожны. Возможно, эти события не связаны между собой, а возможно, и нет. Жилец из соседнего дома, как вы его почему-то все называете Карл, а на самом деле он совершенно не Карл, скорее всего, связан с Войниковыми и их криминальным бизнесом, а покойная что-то знала, или узнала, или поделилась со свойственной ей излишней активностью с кем-то. И возможно, кто-то думает, что и с вами поделилась, поэтому никому двери не открывайте, сами в темное время суток не ходите. Я сейчас подал прошение на постоянный полицейский патруль, иначе у вас во дворе скоро никого не останется из живых.
Следователь ушел, я закрыла дверь, как он велел. «Бедная Анет, бедная, бедная», – думала я. И тут меня просто осенило: «Нас могли услышать!» Вот когда мы сидели на балконе и разговаривали, и Анет уже хлебнула лишнего, а ее голос был слышен далеко, по всему двору. Я взяла листочек и начала по пунктам записывать, что же она мне рассказала.
Глава 8. Карл возвращается, а Герш собирается уезжать
Я увидела, что Карл вернулся, когда утром курила на балконе. Во двор заехала машина, из нее вышел уже почти ставший мне родным следователь, а с заднего сиденья полицейский вывел Карла в наручниках, и они все вместе направились в сторону соседнего дома. За этой процессией наблюдала не только я. Герш маячил и сверкал своей плешью в окне. Его в последнее время не было ни видно, ни слышно. Отсиживался у себя в квартире. В магазинчике дамы судачили, что Герш болеет и золовка одной из них, помогающая Гершу по хозяйству, как добавила дама, «за желтые монетки», принесла ему продукты и пустые коробки, в которые Герш целыми днями пакует какие-то вещи.
Уж не собирается ли уезжать наш сосед? Пока полиция и Карл были в доме, во двор заехала и тут же застряла от непривычных маневров еще одна машина – большой белый бус транспортной компании. Неумелый водитель пытался развернуться, но полицейская машина, которая совсем не выглядела как полицейская, загородила ему проезд. Водитель курьерской фирмы начал недовольно сигналить. На этот шум из окна квартиры Карла выглянул следователь, а из своей – Герш, который тут же спрятался обратно и задернул занавески. Я взяла сумку, надела шляпу и вышла, делая вид, что иду за покупками. Возле буса уже стоял мой знакомый и проверял у водителя документы. Увидев меня, спросил:
– Вы в курсе, что господин Герш заказал перевозку вещей?
– После смерти Анет я теперь вообще не в курсе местной жизни.
Следователь пошел к двери дома Герша и надавил звонок. Дверь ему открывали минут пять, не меньше. На пороге стоял Герш, замотанный в какое-то тряпье, которое, я так понимаю, должно было символизировать его тяжелую болезнь и постельный режим. Следователь зашел вовнутрь, а мне пришлось продолжать и дальше изображать идущую за покупками, и я пошла купить себе персиков.
Когда я вернулась, во дворе уже не было ни курьерской машины, ни полицейских. Не было Анет, которая бы рассказала, что тут произошло.
Глава 9. Правда
Супруги Шварц уехали на следующее утро. Погрузили вещи в машину и переехали в отель, как успела мне сказать по-русски госпожа Шварц, добавив, что это все слишком, а господин Шварц считает, что если бы им так хотелось криминальных историй, то какой смысл был уезжать из Берлина.
Куда подевались Бруки, сидят ли они, закрывшись дома, или уехали куда-то, я не знала, но я давно не видела ни их, ни их детей. Карл, я так поняла, арестован, но не знаю, за что, Войниковы известно за что, Анет убита. Остались мы с Гершем. Хотя, сказать по правде, я Герша уже целый день не вижу ни на балконах, поливающим чахлые вазоны, ни мелькающим в окнах квартир. Шторы плотно задернуты, а форточки закрыты. Видать, так усиленно изображает заболевшего.
Конец ознакомительного фрагмента.