Зофия Мельник
FEMDOM. BDSM. SPANKING. Злоключения Тома Клеменса
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Прямое как стрела старое шоссе, потрескавшийся асфальт, стершаяся разметка между полос. Справа и слева тянутся заросшие высокой травой поля, а в полях там и сям стоят брошенные постройки – облезлые дома с заколоченными окнами или коровники с провалившимися крышами. Полицейский «форд» проехал Пранкфорд, Нью-Лондон и подъезжает к Ханнибалу. Начинает смеркаться. Фиолетовые облака, застывшие над горизонтом, похожи на далекую горную гряду.
Айле скучно, она курит сигареты одну за другой и ищет на автомагнитоле музыкальную волну. В динамиках свистит и трещит, а потом в этот треск вплывает низкий и густой, как смола голос Джима Морриса и волшебные переливы электрооргана.
– Riders on the storm
Riders on the storm
Into this house we`re born
Into this world we`re thrown…
– поёт Моррисон.
– Опять эта чертова молодежная музыка, – ворчит Айла, – как же я ненавижу рок! Господи, какие же идиотские песни! О чем это он поет, хотелось бы знать?
– Твоя правда, – соглашается с напарницей Джек.
Это крупный, немолодой уже мужчина с обветренным недобрым лицом и щеткой пшеничных усов. Откинувшись в кресле, он смотрит на шоссе за ветровым стеклом узкими, словно щелки глазами.
– Эту дрянь крутят теперь на каждой волне! – злится Айла, – если так и дальше пойдет, я разобью магнитолу!
В её руке дымится сигарета. Рукава синей форменной рубашки подвернуты. У Айлы красивые полные руки, тонкие запястья и маленькими крепкими пальцы. Она вертит ручку магнитолы, пока не находит кантри. Том вздыхает и ерзает на заднем сиденье «форда». На мгновение в зеркальца заднего вида Том видит свое лицо – беспокойные голубые глаза, облупившийся от загара нос, выгоревшие на солнце спутанные светлые волосы. Том уже исполнилось восемнадцать, он хорошо сложен, но худощав и невысок ростом и из-за этого выглядит, словно мальчишка.
– Эта музыка и наркотики погубили целое поколение, – не может успокоиться Айла, – и куда только катится эта страна! Полюбуйся хотя бы, вот на этого красавчика!
– Сынок, скажи на милость, зачем ты шляешься с этими хиппи? – спрашивает полицейский Джек, – ты же гробишь свою жизнь! Почему бы тебе не найти работу вместо того, чтобы бродяжничать?
В ответ Том только пожимает плечами.
– Все они такие, – говорит Айла, – живут как обезьяны в кустах, валяются на солнце голыми, пьют вино, курят дурь, ищут чего поесть на помойках. Трахаются друг с дружкой и бренчат на гитарах… А я в его возрасте работала по двенадцать часов в день, а потом пошла учиться в полицейскую академию. Да у меня просто времени не было валяться голышом в кустах!
Айла оглядывается и смотрит на Тома темными неподвижными глазами. У нее невыразительное, словно маска широкое лицо и черные густые брови. Блестящие черные волосы коротко пострижены и лежат на голове словно шапочка. У Айлы смуглая кожа с красноватым оттенком, она метиска.
Молодому человеку становится не по себе от пристального взгляда Айлы.
Том отворачивается, смотрит за окно и понимает, что до Ханнибала ещё далеко.
– Всех этих лоботрясов нужно было пороть, как следует – говорит задумчиво Айла, – я до сих пор помню, как меня отец драл ремнем. Неделю без хорошей выволочки не проходило. Всю дурь из моей головы выбил. Обидно было конечно… Зато теперь понимаю, что это отец для меня же старался. И я ему благодарна.
– Твоя правда, Айла, – кивает Джек.
Он тоже оглядывается на Тома, сидящего на заднем сиденье, и спрашивает,
– Скажи, сынок, у тебя есть отец?
– Нет, сэр, – отвечает Том негромко, – и матери тоже нет.
– У Тома из родных только старшая сестра, – говорит Айла, – Полли, кажется… Да, Полли Клеменс, я звонила ей из участка, сказала, что мы привезем ей брата живым и невредимым.
– Понятно, почему ты спутался с этой шпаной, – вздыхает Джек. – Некому было тебя драть.
– Помяни мое слово, мальчишка через неделю будет снова валяться на берегу обдолбанный и пьяный. А кончится все еще хуже… Джек, останови машину! – говорит неожиданно метиска.
Джек отрывает взгляд от дороги и смотрит на Айлу, потом, ничего не спрашивая, съезжает на обочину и тормозит. Он выходит из машины, оглядывается по сторонам и приглаживает усы. Над старым пустым шоссе висят фиолетовые тучи, начинает смеркаться. Пахнет бензином, пылью, травой и полевыми цветами.
– Выходи, сынок, – говорит Джек, распахивая заднюю дверцу.
– Зачем? – испуганно спрашивает Том.
Айла обходит машину и останавливается у Джека за спиной. Она держит руки на широком форменном ремне. Наклонившись, метиска заглядывает в машину. Её лицо ничего не выражает, оно похоже на маску. Налетает ветерок и играет с ее черными, коротко подстриженными волосами.
– Мы хотим помочь тебе, Том, – говорит Айла низким голосом.
В этом голосе Тому слышится рычание крупной хищной кошки.
– Мы с Джеком хотим уберечь тебе от беды, – говорит метиска, не сводя с Тома своих темных внимательных глаз. – Тебе не следует бродяжничать и пить алкоголь. В твоем возрасте, Том, нужно учиться и работать. Мы хотим, чтобы ты это хорошенько запомнил.
Тома пугает низкий голос женщины полицейского, вечерняя тишина и безлюдное шоссе.
– Нет, не выйду, – тихо говорит Том и отодвигается в угол.
– Я не хочу вытаскивать тебя за волосы, – говорит Джек, посмеиваясь в усы. – Ну же, вылезай!
Том, понурив голову, вылезает из машины. Айла кладет ему руку на плечо и ведет за собой. Метиска чуть-чуть выше Тома. У нее большая задница и широкие бедра.
Форменные полицейские брюки сидят на её полных мясистых ляжках без единой складочки. Рукава синей рубашке подвернуты, пуговица на вороте расстегнута. Быстро покосившись на Айлу, Том раздевает ее взглядом. Он видит её покатые плечи и небольшую грудь, красноватую кожу, коричневые ореолы сосков, округлый животик… От метиски пахнет сигаретами и лаймом.
Они обходят машину и останавливаются возле багажника. В руке Айлы Том замечает наручники.
– Руки, – говорит метиска.
Том прячет руки за спину. Он оглядывается по сторонам, раздумывая, не рвануть ли ему заросшее бурьяном поле. Юноша даже мысленно совершает этот побег, он разбегается по шоссе, перепрыгивает дренажную канаву и ломится сквозь бурьян, и жирные стебли травы хлещут его по лицу.
– Делай, как она говорит, – советует ему Джек.
Джек похож на медведя, вставшего на задние лапы, рядом с ним Том чувствует себя маленьким мальчиком. У Джека узкие глазки, пропавшие в складках и буграх на обветренном лице и коротко остриженные пшеничные волосы, похожие на паклю.
Том протягивает Айле руки, и метиска ловко защелкивает браслет на левом запястье Тома.
– Нагнись к бамперу.
Том послушно наклоняется. Айла дергает его за наручники, и Том наклоняется еще ниже, сгибается пополам. Тогда метиска пропускает цепочку наручников за поперечину бампера и ловко защелкивает другой браслет на правом запястье Тома.
Теперь Том пристегнут наручниками к бамперу полицейской машины. Юноша стоит на шоссе, неудобно согнувшись, стальные браслеты давят на запястье, и волосы падают ему на глаза.
В этот момент Тому, наверное, страшнее всего, потому что молодой человек не знает, как с ним собираются поступить.
– Мэм, что вы делаете… – Том слышит, как дрожит его голос.
У него пересохло во рту, ноги дрожат и подгибаются в коленях.
Айва подходит ближе, она прижимается широкими бердами к заднице Тома. Метиска обнимает Тома, ее маленькие ловкие пальчики находят и тут же расстегивают пуговицу на джинсах юноши. Потом одним движением Айла расстегивает молнию ширинки и стаскивает с Тома старые потертые джинсы. Том чувствует дыхание Айлы на своей шее. Он слышит сладковатый приторный запах пота метиски. От этого запаха, от близости женщины, от прикосновения её широких бедер у Тома начинает кружиться голова.
– Хорошая порка, вот, что тебе нужно, – низким голосом в самое ухо Тома говорит Айлы.
Джинсы съезжают вниз по ногам Тома. Прохладные пальчики Айлы касаются живота юноши и проскальзывают под резинку трусов. Том испуганно вздрагивает. Он стоит, покачиваясь на ватных ногах, словно пьяный, возле багажника полицейской машины. Айла сдергивает с задницы Тома трусы и двумя рывками спускает их до колен. Потом задирает цветастую футболку с большим белым «пацификом» Тому на голову. Эту футболку молодой человек не уже менял несколько дней. Футболка пропахла дымом костра, табаком, потом, вином и пивом, которые Том регулярно на нее проливал. В футболке было несколько дырочек прожженных угольками сигарет. Том очень любил её и каждый раз, сбегая из дома, непременно напяливал эту цветастую футболку с «пацификом» под джинсовую куртку.
Айла снимает с пояса рацию и кладет на багажник полицейской машины. Потом расстегивает пряжку и вытаскивает широкий кожаный ремень из штрипок форменных брюк. Том смотрит на нее сквозь упавшие на лицо волосы.
– Вы не можете так со мной поступить, – говорит Том, – вы же полицейские…
– Это для твоей же пользы, сынок, – отвечает Джек.
Он щелкает зажигалкой раз и другой, глубоко затягивается и выдыхает облачко серого табачного дыма.
Том мотает головой, словно лошадь, отбрасывая волосы с лица. Юноша стоит на шоссе со спущенными джинсами и трусами, пристегнутый наручниками в бамперу полицейской машины. Его голая мальчишеская задница молочно светится в летних сумерках. В высокой траве возле шоссе оглушительно трещат цикады.
У Айлы в руках тяжелый и широкий ремень. Чтобы сделать его покороче, Айла зажимает пряжку в руке и наматывает ремень на кулак.
– Послушайте, мэм, – торопливо говорит Том, – в этом нет необходимости! Мне и так сегодня достанется от сестры. Поверьте, моя старшая сестра Полли, она еще как…
– Я просто хочу, чтобы ты не спустил свою жизнь под откос, – замечает Айла.
– Поверьте, мэм, мне восемнадцать, но Полли до сих пор наказывает меня розгами. Если бы вы знали, как мне достается!
– Если бы тебя хорошенько пороли дома, ты бы не связался с этими чертовыми хиппи, – отвечает на это Джек, дымя сигареткой.
Том испуганно дышит сквозь стиснутые зубы, вывернув шею, он следит, как Айла с ремнем в руке обходит его со спины. Метиска встает слева от пристегнутого к бамперу Тома. По-птичьи наклонив голову на бок, Айла смотрит на голую бледную задницу юноши, на его длинные худые и смуглые от загара ноги. Лицо Айлы бесстрастно и неподвижно, как маска. Черные блестящие волосы, словно шапочка лежат на голове. Женщина машет в воздухе ремнем, проверяя, удобно ли будет ей пороть Тома, расставляет ноги пошире и, наконец, спрашивает юношу,
– Ну, ты готов?
– Нет, пожалуйста! – просит Том, – мэм, не делайте этого…
Светлые выгоревшие на солнце волосы падают ему на глаза. Том сжимает ляжки и чуть приседает возле машины. Он часто дышит в ожидании первого удара.
В ответ на мольбы Тома метиска только пожимает плечами. Она отводит руку назад, и, примерившись, хлещет юношу широким кожаным ремнем. Тяжелый ремень с треском впечатывается в бледную незагорелую кожу. От боли Том коротко вскрикивает. Юноша дергается всем телом, и браслеты наручников впиваются ему в запястья.
Айла стоит и смотрит, как на узкой заднице Тома проступает широкая малиновая полоса – след от удара ремнем. Вот метиска снова отводит руку назад. Ремень с глухим гулом рассекает воздух и снова с громким треском падает на голые ягодица Тома. В этот раз Том сдерживает крик, он глухо мычит сквозь зубы и приседает возле машины, джинсы сваливаются с колен и сползают вниз по голеням.
– Что? Неужели так больно? – удивленно спрашивает метиска.
Том оглядывается на полицейскую и видит, как Айла снова отводит руку с ремнем.
– Мэм, послушайте… – Том хочет, что-то сказать, но не успевает.
Удар ремня обжигает кожу словно кипяток. Том взвизгивает от боли. Юноша не может устоять на ногах и падает на колени возле машины. На худой мальчишеской заднице светятся три широкие малиновые полосы.
– Ах, Том, – говорит полицейский Джек с интонациями заботливого дядюшки, – я надеюсь, это выволочка отучит тебя бродяжничать.
Темные глаза Айлы сверкают. Она замахивается ремнем, но тут на шоссе возле полицейской машины останавливается старенький «плимут» цвета кофе с молоком.
– Вот, черт… – тихо сквозь зубы ругается Джек.
Он еще раз затягивается, бросает окурок под ноги на потрескавшийся асфальт и не торопясь, вразвалочку, положив руки на пояс, направляется к машине.
Айла опускает руку с ремнем и, прищурясь, смотрит на «плимут». Стекло со стороны водителя опущено, в салоне темно, но зеленоватый ответ приборной панели падает на миловидное худощавое лицо пожилой белой женщины. Эта женщина похожа на учительницу, у нее скорбно поджатые бесцветные губы и очки в толстой оправе.
– Что здесь происходит, офицер? – спрашивает дама, сидящая в старом «плимуте».
– Все в порядке, проезжаете, мэм, – говорит Джек, подходя ближе и закрывая своей широкой спиной пристегнутого к багажнику Тома с болтающимися на икрах джинсами.
– Будьте любезны, представьтесь, – говорит пожилая дама ледяным голосом, – а так же сообщите мне номер вашего полицейского жетона и жетона вашей напарницы. Хочу вас предупредить, мой муж не последний человек в штате.
Айла быстро подходит и выглядывает из-за спины Джека.
– Здравствуйте мэм, меня зовут Айла, а это Джек. А как к вам обращаться?
– Миссис Буковски. Катарина Буковски, – пожилая дама строго смотрит на полицейских своими бесстрастными бледно-голубыми глазами, – мне показалось, что я стала свидетелем полицейского произвола. Но может, я все неверно поняла? Вы не объясните мне, что здесь происходит?
Джек фыркает в усы и отворачивается в сторону, но Айла кладет ему руку на плечо.
– Это хиппи, – говорит метиска, оглядываясь на Тома, – грязный хиппи.
– И что же?
– Вчера была большая полицейская операция, – рассказывает Айла, – выше Сент-Луиса на берегу Миссисипи жили в палатках хиппи. Несколько сотен потерянных молодых людей. Ну, вы знаете, алкоголь, свободная любовь, наркотики…
– Да, это напасть нашего времени, – согласно кивает миссис Буковски.
– Мы с Джеком участвовали в облаве. Кто-то убежал, но многих молодых людей нам удалось задержать и установить личность. Вот этого молодого человека зовут, Том Клеменс. Мы везем Тома домой, в Ханнибал.
Пожилая леди, поджав губы, смотрит из окна «плимута», на Тома, стоящего на коленях возле полицейской машины. Том напряженно прислушивается к разговору. Его ягодицы саднит от ударов ремнем, мелкие камешки больно врезаются в коленки, и Том очень надеется, что появление этой похожей на школьную учительницу пожилой дамы положит конец его мучениям.
– Мы решили преподать этому молодому человеку урок, – объясняет Джек и глухо кашляет в кулак. – Думали отучить его бродяжничать. Только и всего.
– Наверное, нам не стоило так поступать, – тихо говорит Айла.
– Нет, – задумчиво сказала мисс Буковски. – Нет… Я полагаю, что только так с ними у нужно обходиться, с этими чертовыми хиппи! Я всегда считала, что этим молодым бездельникам нужна хорошая порка.
– Ну, раз так… – Айла улыбается и снова наматывает широкий ремень на кулак, – вы не против, если, я продолжу?
Миссис Буковски достает из портсигара тонкую сигаретку. Полицейский Джек нагибается и галантно щелкает зажигалкой. Миссис Буковски затягивается,
– Спасибо, молодой человек.
Айла медленно подходит к Тому. Глаза метиски светятся в густеющих сумерках, словно у кошки.
– Пожалуйста, мэм! – просит её Том, – хватит уже… Ну, правда! Я завтра же устроюсь на работу. Я больше не стану бродяжничать!
Айла наклоняется к Тому и заглядывает ему в глаза.
– Я тебе верю, – говорит Айла своим низким с хрипотцой голосом, -
я думаю, ты хороший мальчик. Ты случайно связался с этой компанией и теперь возьмешься за ум. Но я хочу, чтобы ты не позабыл о своем обещании ни завтра, ни послезавтра, ни через месяц. Ты меня понимаешь?