На столе Стикса зазвонил телефон. Он поднял трубку. На другом конце провода была полицейский психолог Джейн Райт.
– Привет, Дженни, какие новости?
– У меня к тебе срочное дело.
– Хочешь отправить нас всех в психушку?
– Разве вы уже не на полпути к ней? – съехидничала Джейн.
– Лично я уже открыл дверь приемного покоя.
– Ты уже приготовил себя к смирительной рубашке?
– Давай, приходи, а то я уже вижу трех дюжих санитаров. Тебе есть чем меня порадовать?
– Единственное, что я могу для тебя сделать, так это задержать санитаров на несколько минут.
– И на том спасибо, – отозвался Стикс и потер висок: голова его нестерпимо болела.
– Мне надо с тобой поговорить как можно скорее, – сказала Джейн Райт и добавила интригующим голосом: – Я тут кое-что насобирала по твоему делу.
Но Стикс никак не прореагировал на ее тон.
– Тебе не нужна моя помощь? – поинтересовалась его собеседница.
– Почему не нужна? Нужна, – отозвался лейтенант.
– Тогда жди меня в гости.
– Хорошо, я жду, – произнес Стикс таким равнодушным голосом, что Джейн даже несколько обиделась.
– Если ты чем-то занят, то я могу зайти как-нибудь в другой раз, – сказала она и хотела уже повесить трубку, как Стикс произнес усталым голосом:
– Единственное, чем я занят, так это тем, что смотрю на санитаров психушки, которые уже заходят мне за спину. Так что поторопись, а то они меня могут увести с собой. Тогда уж тебе точно не придется мне помочь в этом проклятом деле.
Стикс положил трубку и закурил. Часы на стене стали бить полдень.
* * *
Джейн Райт вошла в кабинет Стикса своей быстрой пружинящей походкой и бросила к нему на стол папку.
– Где санитары? – поинтересовалась она.
– Согласились подождать пару минут за дверью. Что это, спасительница моей души? – спросил лейтенант, кивнув в сторону папки, которую он даже не попытался взять.
– Соломинка, за которую хватается тонущий. Ты ведь тонешь со своими парнями, насколько я знаю.
– Прости, у меня страшно разболелась голова, – произнес Стикс, потирая виски. – Начальство долбило мне голову все утро, но не дало ни одного дополнительного сотрудника. Хоть ты порадуй меня, а то впору самому признаться в этих убийствах.
– Постараюсь избавить тебя от этой участи.
– Уж постарайся, а то босс скормит меня пираньям.
– Его тоже надо понять, Ларри. В газетах и по телевиденью каждый день трезвонят, что полиция слишком много спит. Вчера его вызывал мэр, он вернулся красный как рак.
– Он бы лучше дал мне кого-нибудь в помощь. Мои люди забыли, когда были дома в последний раз, разыскивая этого маньяка. Все начальники жаждут его поимки, но никто не хочет помочь делом. От их идиотских советов меня тошнит. Может быть, всем нашим боссам выйти на патрулирование вместо того, чтобы поучать меня и моих людей?
– Ты думаешь, что они помнят, как выглядит пистолет или мишень для стрельбы? Им бы надо поменьше развлекаться метанием дротиков в головы тех, кто не вылезает с улиц.
– Дженни, если бы ты знала, как я устал быть этой мишенью! Я уже и не знаю от кого ждать помощи. Мои мозги уже перекипели. Скоро они полезут из ушей.
И Стикс снова стал тереть виски. Но это не помогало.
– Черт! Я стал слишком много жаловаться на жизнь, – сказал он и зажмурил глаза.
– Тебе дать аспирин? – участливо предложила Джейн, хотя сама сомневалась, что таблетки могут тут помочь.
– Лучше расскажи, какие у тебя соображения по этому делу. Я тебя знаю, ты бы с пустыми руками не пришла.
– Я действительно хочу тебе помочь. И думаю, что смогу. Хотя ты и считаешь, что я зря ем свой хлеб.
– Не добивай меня. Ты же знаешь, что я всегда тебя нежно любил.
– Да? – усмехнулась Джейн Райт. – Что-то раньше я этого не замечала.
– А у меня скрытая форма любви. Помнишь, как это было в детстве? Мальчишка всегда дергает за косички ту девчонку, к которой неравнодушен. Ты это должна знать лучше меня. Разве не ты у нас психолог?
– Ладно, сжалюсь над тобой и не буду ябедничать учительнице.
– Дженни, дорогая, если у тебя есть хоть какие-нибудь мысли на этот счет – буду на каждом углу хвалить университетских интеллектуалов. У меня лично один звон в голове.
– С чего начать? – спросила Джейн, раскрывая папку.
– Если можно, то с самого начала.
– Что тебя больше всего интересует?
– Его трижды проклятая личность.
– Я тут все написала, но я вижу, что ты не в состоянии читать серьезные отчеты.
– Я скоро буду не в состоянии читать даже комиксы, – признался Стикс.
– Итак?
– Ты смогла бы составить психологический портрет нашего любителя блондинок?
– Попытаюсь это сделать. Я как раз над этим думала всю последнюю неделю. И у меня кое-что получилось. Поэтому я разыскивала тебя все утро.
– Я ездил повидаться с его шестой пассией.
– Уже шестая жертва?! – удивленно посмотрела на Стикса его гостья. – Я даже и не знала, что он убил еще кого-то.
– А об этом мало кто в управлении знает. Меня выдрали из теплой постели еще до того, как взошло солнце. Я уже забыл, когда спал больше четырех часов подряд.
– Шестая женщина тоже блондинка? – поинтересовалась собеседница Стикса.
– И тоже задушена чем-то вроде проволоки. Пока он не опустошил весь город, готов платить тебе пять долларов за каждую причуду его вывихнутых мозгов, – пообещал лейтенант.
– Тогда мне далеко до Рокфеллера.
– А если по десять долларов?
– Ну, во-первых, у этого человека в детстве были конфликты с матерью.
– Ты знакома с теми, у кого их не было? – усмехнулся Стикс.
– И очень близко. Для этого мне достаточно подойти к зеркалу, – улыбнулась Джейн.
– Трудно поверить, что ты была паинькой.
– Паинькой я не была, но и стервой тоже, к тому же моя мать никогда не изводила меня мелочной опекой и всегда старалась понять. Меня вообще не держали на привязи и разрешали самой набивать себе шишки.
– А вот моим ушам когда-то здорово доставалось, – признался Стикс. – От матери в особенности.
– И за это ты ее ненавидел?
– Нет, но ссорились мы почти каждый день. Я вырос в пригороде Детройта, там у нас никто не играл на скрипке.
– Учти, этот парень не просто ссорился в детстве с матерью, он ее смертельно ненавидел. Согласись, что дуться на мать и ненавидеть ее не совсем одно и то же.
– У него было тяжелое детство?
– Не стану утверждать наверняка, – пожала плечами Джейн, – но скорее всего у него не было отца. Да и сама его мать не отличалась примерным поведением. Так что вряд ли его детство можно назвать идиллией. Кстати, ему сейчас должно быть от тридцати до тридцати пяти лет.
– А что ты скажешь про то, что все его жертвы очень похожи одна на другую? Он кому-то мстит?
– Не воруй мои доллары, – улыбнулась Джейн.
– Ну, ну, слушаю.
– Если ты сложишь их портреты, то получишь некое обобщенное изображение ее лица. Бьюсь об заклад, что она носила косу и укладывала ее в узел.
– Точно такие прически были у всех женщин, – задумавшись на мгновение, произнес Стикс. – Но вот что странно: все их близкие говорят в один голос, что они не носили кос и не укладывали их в пучок.
– Понимаешь, это был его собственный ритуал. Он сам укладывал им волосы таким образом, – пояснила собеседница лейтенанта. – Убивая их, он как бы мстил этим своей матери. К тому же у нее наверняка была привычка больно щипать его за щеку. Вспомни все эти следы пальцев у жертв на лицах. Одни и те же следы почти в одних и тех же местах.
– Как ты думаешь, она еще жива?
– Сомневаюсь. Но могу предположить, что у нее были нелады с законом, – заключила Джейн.
– А не прикончил ли он ее сам? Если бы это было так, то мы бы его быстро вычислили по полицейской картотеке.
– Не знаю, попробуй и этот ход. Но думаю, что она умерла сама. Если бы он ее убил, то, скорее всего, угомонился бы. Я считаю, что все его преступления это как бы убийства вдогонку неосуществленной мечте.
– Хороша мечта! – ухмыльнулся Стикс.
– Знаешь, тем, у кого было нормальное детство, очень трудно судить об этом. Может быть, если бы не его мать, он вырос бы неплохим человеком. Здесь не он один виноват.
– Но, тем не менее, остановить его все же придется. Мы же не можем бросать ему на растерзание все новые и новые жертвы. В этом деле всем нам приходится спешить.
– Кстати о спешке, – задумчиво произнесла Джейн и добавила после небольшой паузы: – Ты обратил внимание, как он тщательно все проделывал, как старался никуда не торопиться?
– Да уж, похоже на то. Мы даже сначала подумали, что это они делали себе такую прическу сами. Только потом выяснилось, что все это делал он. Не каждая женщина так ровно укладывает сама себе волосы.
– Это было для него чем-то вроде священного обряда. Учти, такого рода убийцы стараются по возможности не отходить от созданного ими ритуала. И терпеть не могут спешки.
– Я не убийца, но спешки тоже терпеть не могу, – улыбнулся Стикс. – Еще что-нибудь у тебя есть для нас?
– В основном все. Если что-нибудь придумаю нового или озарение посетит – обязательно сообщу. Сколько я заработала?
– Долларов сорок.
– Машину не куплю, но с земли бы подняла. Появятся новые подробности – поделись. Будем думать дальше. Отчет оставить?
– Оставь, – махнул рукой Стикс, – но читать его я все равно буду потом, сейчас я не в состоянии умножить два на два. А за помощь спасибо. Может быть, это нам действительно поможет. Хотя и не представляю с какой стороны.
Джейн Райт покинула кабинет лейтенанта, оставив его в глубоком раздумье. Стикс некоторое время сидел неподвижно, потом притянул к себе папку, оставленную полицейским психологом, раскрыл ее и быстро пробежал глазами по страницам. Но ничего нового там не было. Джейн рассказала ему по сути всё. Стикс закрыл папку, убрал ее в стол и набрал номер криминалистической лаборатории.
– У вас есть что-нибудь для меня? – спросил он, не особенно надеясь на удачу. В последнее время все новости не продвигали дела ни на шаг.
– Кое-что есть, – сообщил один из криминалистов, занимающийся делом Стикса. – Под ногтями последней жертвы мы нашли несколько рыжих волос. Скорее всего, они с головы убийцы.
– Так он рыжий?
– Вполне возможно. Волосы не очень длинные, их недавно стригли. Вот пока и все для вас, лейтенант. Сейчас мы как раз исследуем то, что удалось собрать у нее под ногтями. Надеюсь, что найдем еще что-нибудь.
– Я тоже надеюсь, – отозвался Стикс и положил трубку.
Через час ему положили на стол фоторобот убийцы. На Стикса смотрел рыжеволосый мужчина лет тридцати в больших очках в роговой оправе, с тонким скуластым лицом, с длинным тонким носом и шрамом на правой щеке.
– Вот что, – сказал Стикс, – срочно размножьте его поганую рожу и раздайте каждому полицейскому и осведомителю. Кстати, надо сегодня же опубликовать фоторобот во всех газетах и расклеить на каждом шагу по всему городу. Ведь где-то же он обитает. Надеюсь, что хоть на пару дней он угомонится. Надо же всем нам выспаться, черт бы его побрал!
Но выспаться им так и не удалось. Этой же ночью был найден труп седьмой светловолосой женщины. Смерть по данным экспертов наступила накануне около десяти часов вечера.
Остаток дня Стикс провел в городе, мотаясь по всем его злачным местам и опрашивая их завсегдатаев. Вечером он вошел в свой отдел, где собрались все сотрудники, выслушал их неутешительные сообщения и хотел было отправить всех домой, но передумал и сказал:
– Вот что, ребята, я все понимаю. Вы дьявольски устали за этот месяц. Сказать по правде и я тоже. Но сегодня мы должны устроить облаву. Сердцем чувствую, что новости еще будут.
Не успел лейтенант произнести последнее слово, как на столе у него зазвонил телефон. Через минуту Стикс положил трубку на рычаг и сказал:
– Похожего парня только что видели в баре «У трех китов». Он сидел за столиком с длинноволосой блондинкой. Едем.
* * *
В комнате для допросов сидел рыжеволосый мужчина в очках и со шрамом на правой щеке. Только лицо его было шире, чем на фотороботе. Звали его Фрэнк Поллак.
– Что скажете? – спросил его Ларри Стикс, когда с формальностями было покончено.
– А что я должен говорить? – пожал плечами тот. – Вечно я попадаю во всякие истории. И все из-за моих рыжих волос и этого проклятого шрама.
– Где вы были вчера между девятью и одиннадцатью вечера?
– Дома.
– Кто это может подтвердить?
– Телевизор, – отозвался рыжеволосый и с вызовом посмотрел на Стикса. – Я живу один, и это мой единственный друг.
– Тогда, может быть, вы с кем-нибудь разговаривали по телефону? – предположил лейтенант.
– С кем мне разговаривать? Ни с кем я не разговаривал.
– Кто может быть свидетелем тому, что вы не покидали дом до полуночи?
– Никто. Да разве я обязан искать свидетелей? Это не мое дело.
– Разумеется, это наше дело, мистер Поллак, – спокойно произнес Стикс. – Но помочь нам в ваших же интересах. Никакой самый лучший адвокат не сможет защитить вас, если вы сами этого не захотите.
– Я никуда в этот вечер не ходил, ни с кем не разговаривал. Это что, преступление? – небрежно бросил сидящий напротив Стикса рыжеволосый человек.
– А соседи?
– Я не общаюсь с кем попало, – произнес Фрэнк Поллак с усмешкой.
– Но возможно вы с кем-нибудь перебросились парой слов? – внимательно посмотрел на своего собеседника лейтенант.
– Не имею привычки болтать зря, – отозвался тот.
– Может быть, вы видели что-нибудь необычное на улице? – продолжал задавать ему вопросы Стикс.
– А что там может быть необычного? – пожал плечами тот. – Хотя постойте! Точно! Я подошел к окну и увидел, как мой сосед Норман Страйтер выезжает из своего гаража. Это было ровно в десять часов. Не знаю, можно ли это назвать необычным, но больше в тот вечер я ничего на улице не видел.
– А какие передачи вы смотрели по телевизору?
– Да всякие. Я смотрю все подряд.
– Вот что мы сделаем, – сказал Стикс и положил перед Фрэнком Поллаком несколько листов бумаги и ручку. – Напишите обо всем, что вы видели по телевизору вчера вечером, начиная с девяти часов. Какие передачи, фильмы, в какое время. И побольше подробностей.
Когда Фрэнк Поллак поставил последнюю точку, было уже далеко за полночь. Лейтенант приказал увести его, потянулся в кресле и вызвал сержанта Розуотера.
– Вот что, – сказал Стикс сержанту. – Свяжитесь завтра же утром со всеми каналами и сличите его записи с тем, что они показывали. И выясните у его соседа, когда тот выезжал из гаража. А пока всем срочно по домам. Завтра у нас будет уйма работы.
– Сегодня, сэр, – отозвался Розуотер и показал на циферблат часов.
* * *
К вечеру следующего дня было установлено, что все указанные Поллаком телепередачи носят регулярный характер. Одной из программ вообще не было. Прямой эфир отменили из-за болезни популярного ведущего. Кроме всего прочего сосед Поллака в тот день не ездил на работу в ночную смену из-за отгула.
– Что-то не очень похоже, что наш Фрэнк сидел в этот вечер перед телевизором, – произнес лейтенант Стикс задумчиво. – Пойду-ка поговорю с нашими криминалистами.
– Под ногтями подозреваемого найдены волосы и частички кожи идентичные тем, что взяты у убитой накануне жертвы, – сообщил Стиксу эксперт, показывая на экран дисплея. – Это говорит о том, что он несомненно был в прямом контакте с убитой женщиной. Кроме того, его волосы идентичны тем, что найдены у нее под ногтями. Так что они как бы обменялись волосами между собой. Кстати, лейтенант, помнится мне, что вы недавно что-то говорили о возможной схожести его жертв с внешностью его матери. Может быть, пойти по этому пути?
– Вы сможете при помощи снимков убитых женщин получить некое усредненный их портрет?
– А почему бы и нет? Это пара пустяков.