По другую сторону Фолклендов
В 9:45 экипаж «Треккер» взлетевшего с авианосца «Бентисинко де Майо» установил радиолокационный контакт с дозорным британским эсминцем. Незамедлительно последовал приказ нанести удар по вражескому ордеру. На семь «Скайхоков» А-4Q подвесили по шесть свободнопадающих 227-кг бомб, и катапульта последовательно выбросила штурмовики в небо. Восьмая машина, заряженная управляемыми ракетами «Сайдуайндер», осталась на палубе, готовая в любую минуту взлететь для противовоздушной обороны соединения.
Атака на эсминец «Шеффилд» получилась скомканной – аргентинцы хоть и вышли на низкой высоте неожиданно, но попали под ЗРК «Си Дарт» однотипного «Глазго», располагающегося мористее и прикрывающего «систершип» от атак с воздуха.
Ко тому же поступило сообщение о приближении пары «Си Харриеров», и «Скайхоки» едва успели «унести ноги».
Однако при подлёте к своему авианосцу их ждала неприятная картина.
Атомная ПЛ «Сплэндит» ещё в девять утра установила контакт с кораблями противника, скрытно маневрируя вокруг группы кораблей, заходя то с севера, то с запада, всякий раз натыкаясь на работу гидролокаторов эскорта авианосца, и, осторожничая, снова отползала на исходную – участь «Конкерор» предупреждающе скреблась в мозгах экипажа и чужими гидроимпульсами по зализанному корпусу подлодки.
И только суета в воздухе позволила «британцу» выйти на позицию атаки, когда постоянно путающиеся «под ногами» корабли охранения сконцентрировались на поиск воздушного противника.
Две телеуправляемые торпеды «Тайгерфиш» почти одновременно поразили правый борт у миделя и в район кормы. Заходящий на посадку «Треккер» ударился стойкой шасси, и его вышвырнуло за борт.
Едва опали столбы воды, по миделю занялся пожар, сразу стал заметен крен на левый борт. Также началась фильтрация воды в румпельное отделение.
Корабли охранения тщетно пытались выследить вражескую подводную лодку, в то время как команда «Бентисинко де Майо» аврально боролась за живучесть корабля.
Надо отдать должное командиру авианосца и его экипажу. Им удалось на некоторое время спрямить крен и, несмотря на неутихающий пожар по миделю в районе надстройки, вытолкать в воздух все, что ещё могло взлететь. Затем крен опять стал угрожающе расти. Корабль потерял ход. Огонь перекинулся на надстройку, нарушилась связь с дивизионами живучести, обесточились средства пожаротушения.
В этом состоянии его и застала потрепанная эскадрилья «Скайхоков» (один самолёт аргентинцы всё же потеряли от ЗРК «Си Дарт») – скособоченный корабль, пляшущее на ветру пламя и разметавшаяся по небу клякса чёрного дыма.
До материка штурмовикам не хватало топлива, и командующий соединением контр-адмирал Г. Алльяра приказал совершить посадку на островах.
Пожар на авианосце тем временем переходил в неконтролируемую стадию, с каждой минутой рос крен, достигнув 25°, и командир приказал покинуть корабль.
Через сорок минут, не переставая полыхать, авианосец опрокинулся на борт и затонул.
И снова крейсер
«Этот русский Battlecruiser, конечно, корабль большой, но видали и поздоровее, у тех же янки. Пусть и не в таком классе – это объяснили прибывшие с ним военные. Но даже эти солдафоны осматривались с вполне здоровой оценивающей утилитарностью – “железо” оно и есть “железо”».
Время – молчаливые минуты в тесном лифте и в коридорах, пока они шли вслед за русским капитаном, позволило справиться с наплывом впечатлений.
Эта короткая пауза давала возможность по-другому взглянуть на собранные факты, которые никак не удавалось построить в логическую последовательность, хотя бы с приблизительно понятной оценкой происходящего.
Потому что, к его стыду – прагматичного и здравомыслящего человека, на первое место становились именно впечатления.
Наблюдаемое на командном пункте быстродействие и технологичная функциональность боевых систем крейсера, заученная, без лишних телодвижений работа экипажа, всё это производило показательный эффект.
Он не следил за радиолокационными метками в координатных сетках мерцающих мониторов, в которых ничего не понимал, а смотрел на старшего помощника капитана с фамилией птицы-хищника[47] (как ему перевёл Альберто). Он и похож был чем-то на птицу, ожидая попадания ракеты в британский самолёт, азартно открыл рот и лишь при уничтожении противника, словно заглотив жертву, захлопнул свой хищный клюв.
«А потому что нельзя забывать – русские летают в космос! Это показатель!» Этой мыслью можно было бы отшлёпать по хвастливым детским попам выпускников Королевского авиационного военного колледжа в Крануэлле, как и к вящему огорчению зазнаек из Вест-Поинта и Аннаполиса[48].
Американцы, изображая русских в шапках-ушанках, с топорами и балалайками, скрывают за напускным пренебрежением если не откровенный страх, то как минимум настороженное ожидание чего-нибудь эдакого под заголовками «Эти могут!» и «Абсолютно непредсказуемые!».
И принимая эту данность: «смогли» скрытно спустить со стапеля махину в 26 тысяч тонн, «смогли» незамеченными совершить поход в несколько тысяч миль, он совершенно не мог ухватить за хвост эту русскую «непредсказуемость».
Москва хотела торгануть оружием, при этом даже не за наличку, а бартером. Но! Американцы, эти хитрые лисы, которые якобы объявили о своём посредническом нейтралитете, недвусмысленно дали понять – «если Буэнос-Айрес воспользуется помощью Советов, США окажет всестороннюю поддержку Англии».
И русские получили от аргентинской стороны отказ. Однако присылают боевой корабль, при этом не признают его своим! Не признают на официальном уровне! Эдакая хитрая комбинация, по сути авантюра! Но восхитительная авантюра! Нет никакой военной помощи, а есть частное судно, поступившее на службу Аргентине!
И тут, обозначив свою позицию против британцев, русские вдруг решили уйти. Изменились планы? Получили другие инструкции? Как бы ни пытался выглядеть непроницаемым этот русский капитан, было видно – он тяготился этими переговорами и ему было плевать на наши предложения. Он действительно собирался уходить!
Пока британцы не атаковали. Вот после этого настроение русского изменилось. Или это был торг? В таком случае – свою партию он играет прекрасно.
А это значит, что капитан крейсера наделён особыми полномочиями и инструкциями. И именно он сторона договора! И отговорки о неполадках с космической связью вполне закономерны при вероятной слежке американцев, как и заикания о встрече с посольскими Советов – всё та же игра при недоверии.
Как бы там ни было, стоило ещё раз похвалить себя за верное решение – подсунуть британцам информацию об участии русских в потоплении «Конкерор».
Расчёт, правда, изначально строился на том, что произойдёт дипломатический скандал и конфронтация между блоками, что в какой-то степени отвлечёт и ослабит позиции британцев. Но Москва поступила более чем неожиданно. И получилось, как получилось.
Так или иначе русские заинтересованы, и договор состоится. Так даже проще – без долгой дипломатической волокиты. Другое дело, как будут выполняться условия контракта – перевод денег на счета или всё тот же бартер, пока неясно.
Проводив взглядом компанию гостей во главе с командиром, Скопин первым делом накрутил акустиков – чтобы бдели! Вышел на крыло мостика – оглядеться в мощный оптический визир, да и вообще подышать, так сказать, проникнуться обстановкой моря.
Штормит, морозно, леера обледенели, щербато зубатясь сталактитами сосулек. «Бельграно» по-прежнему поддымливал на траверзе, за ним чуть дальше угадывался эскорт.
Вернувшись в рубку, озадачил вахтенного:
– Свяжись с нашим «крестником»… – увидев непонимание, пояснил: – «Бельграно»! Мы его почитай от смерти спасли, вот и несём ответственность теперь за тех, кого мы выручали! Так вот, пусть тоже озаботятся противолодочным поиском, если и дальше хлюпать по морям-океанам желают.
«Позвонил» лётчикам. Ответил командир авиа-группы.
– У нас порядок. Оказываем гостеприимство. Тут тебя Харебов хочет.
– Давай.
– Привет, чертяка! – голос майора. – Потом расскажешь, как было?
– Естественно!
– Тут поведали, что нам повоевать хотят предложить…
– Никакой секретности на боевом корабле, блин! И кто?
– А эти мучачос-пилоты. Мы ж тут не только опытом делимся и матчастью хвастаем.
– Надеюсь, без сухой протирки контактов?
– Обижаешь! Мы ж все «за рулём». Кстати, у вас там чины из хунты ничего не заподозрили?
– В смысле?
– Да тут один из пилотов с «Агусты» глазастый и с соображалкой. Спросил, дескать, почему у вас на шевронах написано «Россия», а не «СССР»? И флаг Андреевский приметил.
– А вы?
– Аргументированно – «так надо, военная тайна».
Скопин услышал за спиной: «Товарищ капитан второго ранга, вас командир требует!», поэтому бросив в трубку короткое: «Всё, мне бежать», заторопился в кают-компанию, и уже вдогонку услышал:
– «Бельграно»…
– Что «Бельграно», таки утоп?
– Передал! У них авианосец прикончили!
Закрутилось: метнулся в президентскую каюту, одного взгляда хватило – сидят, «бодаются». Терентьев в своих «плюсовых» очках в золотистой оправе, словно финансист, невозмутим, но явно упёрся – у него подспорье в виде аутсайдерской информации из компа. У аргентинцев рожи натянутые, недовольные, ещё и «обрадовал» их. Поверили – не поверили, но подробностей захотели. Бригадный майор ВВС вызвался переговорить со своими.
Терентьев, конечно, не мог отказать, послал с ним мичмана вестовым:
– В БИЦ – быстрее будет! И по обстановке «пробежись», – затем прищурился в сторону старпома, – пора бы уже с аргентинцами и о кодировке договариваться. Последний раз докладывали – британский «Нимрод» никуда так и не делся. Маячит на радаре в безопасном далёке, но РЛС своей совершенно без стеснения, как кот, метит.
По этому короткому «договариваться с аргентинцами о кодировке» Скопин понял, что дело к тому и идёт – к договору. Присаживаясь к столу, сразу пробежался взглядом по бумажкам, разложенным перед командиром, и удивился: «Ну надо же».
Практический типовой договор фрахта, на английском, с галочками пометок и вопросиков красным карандашом, зажатым меж пальцев командира. Особо подчёркнуты пункты: «обязательства сторон», «стоимость и специфика услуг», «порядок расчётов».
– Ежедневный расход на «Петра» в походе двадцать тысяч долларов, – прожужжал сквозь зубы Скопин, – но это для бюджета России.
– Значит, коммерческую, учитывая, так сказать, военную специфику товара, можно множить на десять. Если не больше, – не задумываясь, вывел Терентьев.
– Только доллар в восьмидесятых повесомей был.
– Хорошо! Сделаем корректирующую скидку, – Терентьев, словно школьник, наклонив голову, начертил крупную цифру, указав на неё оппонентам, – это ежедневная плата за пребывание крейсера в зоне конфликта. Плюсом к этому будут ещё и расходы по боеприпасам.
Ожидая, пока переведут сказанное, он спросил у Скопина:
– У тебя в компе есть расценки Рособоронэкспорта на наши «погремушки»?
– Что-то есть, но многое в армейском варианте.
– Без разницы, извлекай.
– Так давай сразу к принтеру подключусь, и договор и контракт распечатаю… только знаешь… – Скопин скривился, – всё это филькина грамота…
– Почему?
– Кинуть нас на раз-два-три могут. Если с Союзом не свяжемся.
– Думаю об этом, – отрезал командир, – давай подключайся к принтеру.
Повозиться, конечно, пришлось! С переводом на английский язык спецтерминов. Естественно, надо было выложить и боевые характеристики, чтоб прониклись уважением, что не фуфло устаревшее «покупают» (не особая военная тайна, только некоторые уже известные параметры занизил, и не только по «Форту»). Ну и само собой ценовая правка.
Принтер начал знакомо елозить кареткой, кряхтя, выдавая один за другим листы с текстом, а Скопин, бегло тарабаня по «клаве», с приятным удивлением слушал, как мягко, словно по писаному, стелет командир.
– Господа, вот эти договора так называемого фрахта, что вы предложили, не совсем корректные – не отражают всех сторон вопроса. Думаю, что надо несколько расширить часть пунктов, внеся дополнения в условия контракта, согласно специфике применения и боевых возможностей, а также статуса корабля. Но прежде хотелось бы определиться с оплатой. Точнее с формой оплаты. Ситуация не располагает вести расчёт через банковские счета, и также считаю сложной систему через посольство СССР. Хотя бы только из-за того, что переговоры через Москву могут затянуться, а британцы ждать не станут. Более того, согласно имеющимся у нас разведданным, англичане намерены совершить десантную операцию, не затягивая со сроками.
– И какой же способ оплаты вы предлагаете?
– Нас же назвали пиратами, – Терентьев словно фокусник извлёк газету «Таймс», указывая на громкий заголовок, – а пираты, как известно, любят наличность, золото!
До этого аргентинский представитель ещё сохранял невозмутимость, но при объявлении об оплате золотом его лицо непроизвольно вытянулось.
– Боюсь, с этим возникнут сложности, как и трудно будет убедить правительство согласиться с такими условиями.
– Ну что ж тут сложного? Вспомнить войны – золото самое удобное средство оплаты. Ко всему, сами понимаете, банковские операции легко отследить, счета заблокировать…
И Терентьев словно решил добить оппонента, добродушно улыбнувшись, как только мог:
– К тому же мы, будучи, так сказать, пиратами, фактически являемся непризнанной, объявленной вне закона стороной. Поэтому будет уместна авансированная проплата.
Аргентинец безотчётно сучил руками, перебирая свои бумаги, возвращая лицу бесстрастный вид. Казалось, он просто не знал, какое решение принять. Пауза с появлением аргентинского майора в сопровождении мичмана давала возможность подумать, но видимо, потеря авианосца подтвердилась, и гости, перекинувшись парой фраз, не сдержавшись, вспыхнули эмоциями, по типу «непереводимого фольклора». Однако тут же взяли себя в руки и, извинившись, предложили продолжить переговоры.
Скопин в целом закончил печатать, отсортировав, передавал материал командиру.
Листы переходили из рук в руки – аргентинские переговорщики просматривали распечатки, где бегло, где более вдумчиво, хмурясь при непонимании, но в целом общее представление получая.
– Честно говоря, в этом списке вашего арсенала я кое-чего не увидел и… вы же не намерены всем этим единовременно воевать?
– Естественно, более того, я считаю, что аргентинские вооружённые силы сами способны справиться с бриттами.
Вот тут, конечно, после перевода Терентьев снискал благодарные взгляды аргентинский военных.
– А наша роль по большому счёту должна вылиться в демонстрацию и сдерживание британцев от опрометчивых действий, – Терентьев имел в виду гипотетическое применение атомного оружия, увидев ответное согласие в молчаливом взгляде оппонента, – понимаете, о чём я…
– Вы нам не доверяете, иначе бы не требовали авансирования, – прямолинейно заявил морской офицер («капитан де навио», что-то типа капитана 1-го ранга), – но как мы будем контролировать расход вашего боезапаса, если уж так акцентироваться на финансовой стороне вопроса?
– Ваш человек, специалист, будет постоянно на корабле. Вы, например. И поверьте, мы будем предельно честны! Если по нормативу нам на поражение воздушной цели требуется две ракеты, то расход так и будем начислять, но! – Терентьев поднял палец. – Вопрос оплаты будет решаться по факту уничтожения противника.
По лицам аргентинцев было видно – эта уверенность в собственном оружии (учитывая уже продемонстрированные возможности при воздушной атаке) им понравилась. Военные даже извлекли карту с островами и значками диспозиций, стали чертить стрелки, вероятно, прикидывая новые возможности с учётом русского крейсера.