Алёнка громко рассмеялась.
– Ну ты даёшь! Это стопроцентно видно, может, и не целованный ещё. Такой лапочка.
Ира печально вздохнула. У неё бы точно не хватило смелости на откровенную атаку. От одной мысли о поцелуе с Лёшей она задыхалась и пылала, как шаровая молния.
Уже через день после беседы Алёнка получила приглашение на прогулку к Зелёному озеру. В плотных синих сумерках стрекотали кузнечики, где-то вдалеке слышался лай собак и нестройное пение под гармонь. Алена потянула Алексея за руку, заставляя опуститься на траву.
– Слышишь?
– Что? – он смотрел на её оголённые коленки и слышал только шум в ушах от бешено колотящегося сердца.
– Баян, что ли?
– А, это. Да, аккордеон. Я тоже умею.
Алёна удивлённо уставилась на Алексея.
– Серьёзно? Офигеть. Может, ты и лапти плести умеешь? – она покровительственно усмехнулась. – Ты меня поражаешь. Это потому что у тебя родители такие старенькие. Не мама и папа, а дедушка с бабушкой.
Алексей неловко улыбнулся.
– Они и есть бабушка с дедушкой. На самом деле моя мама родила меня и уехала в город, – озвучив придуманную версию, Алексей сразу же пожалел, что солгал. Почувствовал себя подлым, будто предал своих родителей, отрёкся от них.
Алена уже не слушала, к озеру она пришла не для светских бесед. Её ладонь скользнула по бедру Алексея, двинулась вверх и замерла в каком-то сантиметре от ширинки на джинсах.
Он затаился, глядя на тонкие пальцы, его тут же бросило в жар, а тело окаменело в мучительном ожидании следующего прикосновения.
Алёнка не торопилась, нарочно убрала руку, а потом неожиданно положила на его живот и поддела ногтем пуговицу на рубашке.
– Поцелуешь меня?
На вопрос Алексей ответил действием. Не разрывая поцелуй, Алёна опустилась на траву, потянув его за собой. Всё произошло быстро и неуклюже и заняло каких-то пять минут, даже песня под баян не успела закончиться. Если она и была у него первой, то для Алёнки это точно не было дебютом. Они наскоро привели одежду в порядок, не поворачиваясь, и не глядя друг на друга. После случившегося обоим было неловко.
– Проводи меня, уже поздно, – попросила Алёна, так и не повернувшись в сторону недавнего любовника. Ей не понравилось его молчание и задумчивость.
На пути к дому оба слушали тишину. Алексей довёл Алёну до калитки, уйти без слов не смог.
– Спасибо.
Алёна удивлённо вскинула брови.
– Спасибо? Ты уверен, что должен благодарить?
Алексей смутился.
– Извини, я не знаю, что говорить. Не хотел тебя обидеть.
Аленка неожиданно засмеялась.
– Какой ты смешной, Лёшка. Поцелуй меня. Этой премудрости я тебя хорошо научила, на остальное уже нет времени. Завтра я уезжаю.
Алексей отреагировал на просьбу с опозданием, всё никак не мог отойти от ощущений, что он испытал на берегу. Это было так необычно и так волнующе, что в нём тут же вспыхнуло едва задремавшее желание. Поцелуй получился страстным, Алена растерялась и с трудом его оттолкнула.
– Полегче.
– Извини, – тяжело дыша, Алексей отстранился.
Алена закрыла калитку, но ушла не сразу. Сложила руки на краю забора и лукаво сощурилась:
– Обещай, что не забудешь меня.
– Не забуду, – легко пообещал Алексей. Лгать не было необходимости, вряд ли он забудет первый свой опыт, пусть и не очень удачный.
– Влюбился, что ли, в меня? – немного высокомерно поинтересовалась Алёнка.
Он задумался на несколько секунд, прислушался к собственным чувствам. Лгать не умел и не считал нужным, иногда проявлял излишнюю прямоту.
– Нет. Но ты мне очень нравишься.
Алена изумленно выдохнула и отступила вглубь сада. Вроде ничего обидного Лёшка не сказал, но её охватила такая досада и злость, что хотелось вцепиться в его красивое лицо.
– Идиот!
Утром Алексей пытался поймать Алёну. Всю ночь ему не давала покоя собственная ложь насчёт родителей. Соседний двор наполнился гомоном незнакомых голосов, Ира бродила по саду злая, с ним не поздоровалась, Ваньке нагрубила. Алёну он поймал, когда она стояла у распахнутых ворот, вся такая городская, далёкая и неприступная. Её отец укладывал сумки в багажник, переговаривался с Филипчуком. Увидев Алексея, Алёнка нарочно отвернулась и с наигранной весёлостью заговорила с мамой.
– Алён, можно тебя на пару слов?
Она оглянулась через плечо, оценила уставшее помятое лицо Алексея и сжалилась.
– Ладно.
Отошла к скамейке, но садиться не стала, приготовилась выслушать о том, что он был неправ и надменно принять признание в любви.
– Что ты хотел?
Алексей сначала опустил взгляд, а потом резко поднял его, посмотрел пристально, зелень глаз потемнела от расширенных зрачков.
– Я солгал. Они мои родители, а не бабушка с дедушкой. И мне наплевать, что думают другие, они замечательные.
Алёна опешила. Эта правда её совершенно не интересовала. Тоже мне великая тайна. Не на такое признание она рассчитывала.
– Ты за этим меня позвал?
– Да, – отозвался Алексей немного растерянно. – Жаль, что ты уезжаешь, до сентября ещё целая неделя.
Алёна перекинула волосы через плечо, нервно затеребила выбившуюся из прически прядь. Несколько минут пытливо разглядывала лицо Алексея, родинку справа на подбородке и светлые вихры на макушке.
– Я же видела, как ты смотрел на меня, как выпендривался на турнике. Неужели не влюбился? Скажи честно.
– Ты очень привлекательная, в нашем посёлке таких девчонок точно нет, – осторожно начал он. – Но… не влюбился. Иначе я не смог бы сейчас об этом так спокойно рассуждать. Мне кажется, любовь должна быть как удар молнии, как девятибалльный шторм, чтоб голову сносило начисто и душу рвало в клочья.
Алёна печально вздохнула.
– Ты – последний романтик. Но звучит, если честно, просто ужасно. Больше похоже на безумие. Вот увидишь, когда влюбишься, ты свою любовь и не заметишь, бывает она приходит тихо.
– Это вряд ли.
5 глава. ЖанЭд
В квартиру Алексей вернулся нарочно ближе к вечеру, надеялся не застать друга, но Костя вместе с Лерой ожидали его на кухне.
Он едва успел разуться, как они на него набросились.
– Поменяй футболку и идём в клуб.
– Я в тренажёрку хотел сходить, – отмахнулся Алексей. – И что не так с моей футболкой?
Лера оглядела Лёшу, непроизвольно улыбнулась и поспешно спрятала эту предательскую улыбку от своего парня.
– Она мятая.
– Утром не успел погладить.
Костя подтолкнул Алексея в сторону комнаты, что стала его временным убежищем.
– Переодевайся. Пропустишь тренировку, ничего страшного. Воскресенье для того и нужно, чтобы немного развеяться и прополоскать мозги, завтра сходишь в зал, у тебя всё равно свободного времени целый вагон.
Алексей развернулся спиной и нехотя стянул футболку через голову. Лера замерла, разглядывая зигзаги тату, начинающиеся от шеи и уходящие за пояс джинсов. Линии повторяли анатомическое строение мышц, но при этом выглядели как замысловатый орнамент. Она невольно залюбовалась фигурой Алексея и тут же разозлилась на саму себя. Костя вполне мог увидеть её пристальный взгляд, понять неправильно и открыть шлюзы ревности.
Именно Костя задумал этот поход в клуб, ей же досталась обязанность раздобыть пару их квартиранту. Лера не сомневалась, что никто из её незамужних подруг не отвергнет такое знакомство, вцепятся в Лёшу руками и зубами. А вот понравятся ли ему предложенные спутницы? На этот вопрос она не знала ответа. Он не производил впечатление бабника или самоуверенного циника, но и простаком не выглядел. К тому же естественно догадывался, что нравится женщинам.
Лера никак не могла решить, кто ему больше подойдёт: смешливая разговорчивая Валя или романтичная утончённая Светлана. В итоге, пришла к выводу, что лечение сексом Алексею сейчас нужнее всего и позвала страстную, прямолинейную Катюшу. Пусть попробует вернуть ему улыбку и прогнать из глаз тоску, пусть даже таким примитивным способом.
Алексей не оценил стараний Леры скрасить его одиночество. Да и какое одиночество может быть в клубе, где от музыки вибрируют внутренности, а воздух пропитался ароматами духов, дезодорантов и алкоголя. В мигающем свете его спутница выглядела немного зловеще, тени двигались по лицу, выхватывали ломанные движения, словно в фильме ужасов, где какая-нибудь восставшая тварь рывками приближалась к жертве. Катя почти сразу поняла, что с незнакомым красавчиком ей ничего не светит и ввинтилась в толпу танцующих. Иногда оглядывалась, проверяя, не сделал ли коктейль его дружелюбнее.
Почти час Алексей потратил на притворство. Натянуто улыбался друзьям, поддерживал тосты и даже кивал в такт музыке, постепенно раздражаясь всё больше. Прошло то время, когда вечера в шумном клубе действительно доставляли удовольствие. Алексей горько хмыкнул: вот так, видимо, и приходит старость. Хотя он и раньше предпочитал более тихий отдых и в принципе танцевать не любил, хотя любил смотреть, как это делают другие. Даже в школьную пору медленные композиции ему нужны были, скорее, как причина познакомиться поближе и обнять девушку, создавая видимость танца.
Лучше бы он потратил это время на работу. Из-за его длительных прогулок зависло три заказа для свадебных салонов и один для фотостудии. Дальше откладывать уже некуда, завтра придётся засесть за макеты. Тем более он пообещал матери оплатить помощь Филипчука. А деньги, к сожалению, из воздуха не появятся.
Мигающий свет снова выхватил лицо Катюши и её руки, скользящие по короткому облегающему платью. Симпатичная девушка и без комплексов, но она не разбудила в нём ни одной эмоции. Словно в подтверждение безразличия, он широко зевнул и откинулся на спинку дивана.
Лера устала делать вид, что всё хорошо и вечер удался. Тронула Лёшу за локоть.
– Можем все вместе переместиться в другое место.
Алексей качнул головой.
– Оставайтесь. Просто я сейчас не самая подходящая компания для веселья. И не выспался, – добавил он в оправдание.
Костя услышал разговор и нахмурился.
– Гостеприимные же мы будем друзья, если отпустим тебя одного.
Алексей встал.
– Я бы хотел сейчас побыть один. Пройдусь немного. Потом такси вызову.
– Ну ладно, – нехотя согласился Костя. – Не броди долго.
Оказавшись на улице, Алексей вдохнул с удовольствием. После дождя воздух стал влажным и тяжёлым, осел на коже крупной росой, пропитался озоном. Мысли тут же свернули в привычное русло к мучительной дилемме: ехать в Москву или нет? Возвращаться в Комсомольский или в Питер, где он и прожил последние десять лет?
Размышляя, он побродил немного по ночному Краснодару, останавливаясь около уличных музыкантов и художников. Проголодался и зашёл в кофейню. Терпкий вкус кофе напомнил об утренней странной девушке, лишившей его завтрака. Он невольно улыбнулся. Что это всё-таки было? Может, это новое развлечение у подростков: поесть на халяву?
Второй раз за вечер он поймал себя на мысли, что думает о своём возрасте. Неужели тридцать три года такая страшная цифра, что пришло время поглядывать на молодёжь несколько высокомерно и добавлять к фразам «а вот раньше…»? Он резко остановился, внезапно осознав, что это ведь то самое, что поставило непреодолимый барьер между ним и родителями – пропасть в целое поколение. А ведь и правда, о чём ему говорить с современными подростками, даже не подростками, а студентами? Не о чем. Старые диски не вставляются в разъём для флешки. Нет у них точек соприкосновения: ни общих тем, ни интересов.
Алексей вызвал такси. Уже опустившись на мягкое сиденье, почувствовал, что устал и вполне может заснуть в машине. Повернулся к окну, чтоб развлечь себя разглядыванием города. С заходом солнца Краснодар не засыпал, одевался в яркую иллюминацию и манил пройтись по улицам. Правда, дальше от центра город напоминал разросшуюся деревню, где встречалось все меньше атрибутов современной цивилизации. Недалеко от кафе, где состоялось «сумасшедшее чаепитие» взгляд Алексея выхватил зеленую шевелюру. Его утренняя знакомая шла по тротуару, размахивая рюкзаком. В другой руке она держала связку черных атласных лент.
Такси приостановилось на светофоре, и Алексей, приникнув к стеклу, чуть сощурился. Без очков он видел нечётко, но всё же смог разглядеть обрывок надписи на одной из лент: «От скорбящих род…». Он резко отпрянул, поняв, что ленты не праздничные, а траурные. Видимо, странное поведение девушки объясняется трагедией в семье, а он уже успел осудить всех подростков разом. У человека горе, а в таком состоянии люди способны на самые неадекватные поступки. Ему даже стало неловко за свои мысли.
Нелька не почувствовала пристальный взгляд, сосредоточилась на музыке в наушниках и выглядывании в тёмных подворотнях вампиров и ещё какую-нибудь нечисть, которой положено там водиться и поджидать таких вот запоздалых и беспечных путниц. ЖанЭд не хотела отпускать её так поздно, Нелька несколько раз напомнила, что ей восемнадцать, а отец, который будет пострашнее любого вампира, ещё не вернулся из рейса. Два квартала она вполне способна преодолеть без приключений.
В воскресенье «Дива» не работала и Нелька помогала ЖанЭд в её салоне ритуальных услуг. За восемь лет своего существования он так и не обзавёлся названием, хотя ЖанЭд три раза заказывала вывеску. Первый вариант «Последний приют» так и не увидел свет, второй – «Стикс» провисел два дня, третий – «Чёрный тюльпан» сорвала сама ЖанЭд, едва увидела, что ей наваяли рекламщики. Огромный цветок, лепестки которого были стилизованы под крышки гробов. В итоге она заказала вывеску с лаконичной надписью: «Агентство ритуальных услуг», и успокоилась.
За годы существования на этом мрачном, но востребованном рынке салон разросся и протянул щупальца сотрудничества к нескольким кладбищам и гранитной мастерской. Похоронное бюро ЖанЭд теперь включало в себя основное здание, где продавались все ритуальные товары, два цветочных магазина и кафе, где можно было организовать поминки. ЖанЭд сама руководила бизнесом, не доверяя кассу бухгалтерам. Умудрялась везде поспеть и кого нужно отчихвостить. Свою глубоко запрятанную и отрицаемую перед всеми тягу к творчеству реализовывала через создание венков из искусственных цветов. Нелли чаще всего помогала именно в этом, иногда занималась уборкой в цветочном магазине.
За спиной Жанну Эдуардовну назвали гробовщицей, откровенно побаивались её пронзительного взгляда и раскатистого басовитого голоса. ЖанЭд отличалась резкостью в суждениях, не умела льстить и прогибаться под обстоятельства, но те, кого она впускала в своё огромное сердце, навсегда получали от неё индульгенцию за любой грех.
За украшением заготовки из проволоки Нелли проболталась ЖанЭд об утреннем споре.
Жанна Эдуардовна и не подумала ругать за нахальство или глупость, рассмеялась так, что задрожали крышки гробов у стены.
– Ну ты и везучая, Кузя. А если бы какой-нибудь псих попался или просто жмот?
Нелька прикрутила пластиковую гвоздику и пожала плечами.
– Спор есть спор. Только я не ожидала, что у этого красавчика такая выдержка. Думала, он сдуется ещё на кофе, а он весь завтрак позволил сожрать. Я чуть не лопнула.
– Небось ты сама этот спор и придумала – генератор хренотени.
– Придумала я. Но проигрывать не собиралась. Так получилось. А Виталик выбрала жертву. Красивого мужика, кстати выбрала. Рисовательного.
– Какого?
– Рисовательного. Таких, как он, интересно рисовать.
– И как же ты это разглядела? Тебе же Нодар всю реальность застилает.
– А Нодар, кстати, не рисовательный. Он обожательный.
– Кузя, ты – тупица. Сколько можно по нему слюни пускать? Найди себе уже нормального мужика, хоть этого – рисовательного. Уже пора отсчёт ошибок молодости вести и делать зарубки на спинке кровати, а ты всё вздыхаешь по никакущему Нодару.
– Да ну вас. Виталик тоже считает, что он никакой.
ЖанЭд на мгновенье задумалась. Сказала уже совсем другим голосом:
– Хоть в чём-то мы с ней сходимся. Что она там думает? Она же ничего мне не рассказывает. Куда поступать собралась?