Рюкзак валялся точно там, куда он его закинул. Это было хорошо.
Дрей не остановился. Не присел передохнуть, отметить прохождение промежуточного рубежа.
Дрей не останавливался. То, что ему удалось сохранить походные вещи, было большой удачей, и он улыбался, но не останавливался.
Именно так, с широкой ухмылкой, выглядевшей очень глупо с учетом его полного одиночества на текущий момент, он развернулся и вновь побежал. Теперь уже в противоположную сторону.
Хотя, если задуматься, то почему человек, улыбающийся в полном одиночестве, должен выглядеть глупо? Это неправильно, он не может выглядеть глупо хотя бы потому, что некому назвать его глупым. Улыбаться, когда ты один – самое удовольствие, которое никто не может испортить. И Дрей этим вовсю пользовался.
Он вновь бежал, не переставая улыбаться. Повышенная радиация за западными границами города. По словам мэра, людоеды примерно в том районе, где ему необходимо было найти товар. Толпа в центре города, в эти самые мгновения наверняка разворачивающаяся на его поиски. И не для того, чтобы поблагодарить за красивое выступление в Колизее. Ему предстоял непрерывный бег по закоулкам мурашника, и он до сих пор не придумал никакого способа, чтобы скрыться от сканеров.
Но он улыбался, так как его вещи были с ним, он был свободен, он был здоров. И он был при деле, что всегда вводило его в состояние небольшой эйфории.
Сканеры. Нет, сканеры не были основной проблемой. Конечно, уйти, если его засекут сканером, будет крайне трудно. Но сперва они должны еще выйти на него, засечь. Больше его волновали сплошные патрули, которые мог выслать мэр во всех направлениях.
Конечно, под самое пристальное внимание боевиков мэра должно было попасть западное направление. Но или сам мэр, или кто-нибудь из его советников мог оказаться достаточно умен (или осторожен?), чтобы разослать небольшие отряды во все стороны.
Дрей прямо на бегу протянул руку назад и на ощупь нашарил сверток со шприцами. Пришла пора «Барабанной дроби».
Не любил он это дело. Ох, не любил. Дрей прямо на бегу вонзил иглу одного шприца, который он безошибочно выбрал среди остальных, в вену на руке. Все эти времянки, расплачиваться за использование которых потом приходилось головными болями, лежанием неделями пластом. И хорошо, если в теплой кровати, – а если под деревом в лесу? Еще можно было просто сдохнуть. Мгновенно – в лучшем случае, помучиться – в вариантах чуть похуже. Или остаться инвалидом, при этом гипотетически бессмертным.
Эта «дробь» была взята, конечно, из очень надежного источника. Как и содержимое остальных шприцев. Более того, «источник» утверждал, что барабаны будут бить не меньше недели. Но риск всегда оставался – в конце концов, ни один продавец не мог попробовать сам свой товар. Не весь уж точно. А все остальное было только словами.
Были продавцы, которые при клиенте тестировали товар на добровольцах (или не совсем добровольцах), но Дрей с такими дел предпочитал не иметь.
Но перестройка уже началась. Жаловаться и бояться было поздно. Откуда-то всплыл детский стишок:
И под этот стишок на лицо Дрея вернулась улыбка. Появилось желание произнести что-нибудь типа «Вы хотели войны?! Будет вам война!»
Впрочем, гемм был достаточно безобиден. Так, обострение трех чувств. Всего ничего. Если только не знать, что все модификаторы, так или иначе влияющие на сенсорику, всегда были самыми сложными в изготовлении. И самыми дорогими. А «Барабанная дробь» не просто влияла. Она влияла избирательно, причем на зрение, обоняние и слух одновременно.
То есть сам по себе слух вроде как и не обострялся. Но вот если в паре кварталов отсюда раздастся лязг металла (передергивание затвора), топот (противник бежит), учащенное дыхание (противник устал, возбужден), то «Барабанная дробь» должна позволить все это услышать. В теории. На практике сейчас и придется все это попробовать. Главное, чтобы этот барабашка случайно не заставил его загнуться прямо здесь.
В нынешнем послезакатном мире надежных поставщиков не было.
Дрей чуть сбавил шаг и огляделся. Одна из его проблем состояла в том, что из точки, в которой он находился, в то место, куда ему необходимо было попасть, вело не так много путей. Вариант полного отступления и попытку войти в город с запада он даже не рассматривал. Просто замена известных проблем на неизвестные.
Чуть подумав, он по памяти восстановил карты мурашника, которые видел, и в итоге выбрал один из возможных путей. Не самый короткий, не самый безопасный. Так, ни то ни се. Почему бы и нет?
Уходить севернее, пару десятков кварталов. Длинная дуга вдоль внутреннего кольца в мурашнике, потом дальше, прочь от центра, от мэра, от смеси экзо и нано. Это совместное проживание двух разошедшихся в развитии видов его и пугало, и завораживало одновременно.
Дрей бежал почти час перед тем, как позволил себе замедлиться. Тут был один неприятный участок, если он правильно помнил карту. Тот же вариант, что и на востоке, когда он попал в западню. Слишком удобное место для засады, и слишком длинный путь придется проделать, если двигаться в обход.
Он прислушивался, принюхивался, всматривался, но пока не чувствовал ничего.
Лишь пыль. Трава. Асфальт. Весь мурашник состоял только из этого. Пыль, бетон и асфальт. У него начинался какой-то приступ, скорее всего вызванный «Дробью». А если даже не вызванный, то наверняка усиленный. Он начинал ненавидеть этот город. Вроде был жив-здоров. Вроде свободен. Благодать?!
Но нет. Ему все острее хотелось в лес. На волю… Вырваться из геометрически слишком правильных, но при этом остающихся неестественными конструкций. Вырваться туда, где стихийный рост создавал такую гармонию, какая и не снилась плановой застройке.
Только фобии Дрею сейчас и не хватало. Свежезаработанной. Утешало лишь то, что он и так не собирался задерживаться в мурашнике дольше необходимого. Но с приступом надо было что-то делать.
«Только бы не загнуться», – еще раз подумал Дрей и остановился, переводя дыхание. Надо было успокоиться. Возможно, полежать чуть-чуть, совсем немного, где-нибудь в тенечке.
Дрей начал вспоминать сквозь затуманенное сознание, что именно говорил ему продавец:
«Среднее время активации – обычно от получаса до нескольких часов до срабатывания. После этого – активная фаза. Начинается с неприятных ощущений, сказать точнее не могу, проявляться может по-разному. Знай одно: если тебе хреново, значит – начало действовать. Потом день-другой активная фаза. Потом – пассив, активизация только при выбросе в кровь достаточного количества гормонов, прежде всего адреналина. Но, конечно, чувствительности как в первый раз уже не будет».
«Значит, барабанчики начали стучать», – подумал Дрей. И все-таки прилег. Пусть не в тенечке и прямо на мусор, валявшийся на асфальте, но сил стоять больше не было. Хорошо хоть, асфальт был теплый.
Немного получше ему стало только через полчаса. Дрей зашевелился и тут же почувствовал дискомфорт, причем никак не связанный с его состоянием.
Он был не один. Он буквально ощущал дыхание еще двух человек. Разве что не чуял их запах. Ориентироваться с его благоприобретенными способностями пока что удавалось с трудом, но после нескольких небольших экспериментов, поворачивания головы так, чтобы звуки раздавались то в одном, то в другом ухе, он осознал, что немедленной опасности ему не угрожает.
Два человека. Примерно в двух кварталах отсюда. Затаились, ждут, и явно ждут давно – дыхание ровное и спокойное. Его не обнаружили – опять же слишком уж нейтральное дыхание, значит, сканера нет.
Какой-нибудь пост, выставленный на всякий случай? Возможно, даже и не по его душу, а так – внешнее охранение?
Как бы то ни было, эти двое расположились стратегически правильно. Ни обойти, ни объехать. Либо переть напролом через них, либо возвращаться и терять еще полдня на обход.
Дрей двинулся напролом. Что, впрочем, не помешало схитрить. В конце концов, постовые о нем не знали. А он о них знал прекрасно, знал точно, где они расположены и что они не готовы к встрече.
Осталось только подойти и взять их тепленькими, если удастся. Хватит бегать. «Даже мир и тишину поднимал он на войну». Или это незафиксированные дополнительные свойства гемма? Боевитость и решительность? Не самые лучшие качества для выживания.
Но вариантов все равно было немного. Пост засел на открытой веранде двухэтажного здания. До веранды можно было добраться, не так уж и высоко – но все же добраться не мгновенно. Плюс отличный обзор на три стороны – они должны были увидеть Дрея раньше, чем он успеет добежать. Почти сто метров открытой местности, как назло.
Чувствовалось, что Хаммер это место выбрал не случайно. Что это было место одного из стационарных постов, которые выставляли мураши.
Да, это был Хаммер. И с ним еще какой-то молодой пацан, не старше того нанобойца с арены.
Двое. Сто метров и взобраться на второй этаж. Попробовать можно.
Вместо этого полностью спланированного рывка Дрей просто вышел на открытое пространство и неторопливо пошел в сторону толстяка. Как-то не верил он, что Хаммера могли послать просто посидеть на посту. Тем более, без отряда. Не было смысла.
А значит, Хаммер начал свою игру. Так почему же и не поиграть вместе с ним? Все-таки Дрей был бойцом, настоящим бойцом, и пару-другую козырей он мог вынуть из рукава всегда, если уж дело дойдет до стрельбы.
Его заметили не сразу. Он успел пройти метров двадцать. Пройти тихо и никуда не спеша. Заметил его молодой, начал было вскакивать, поднимать оружие. Но Хаммер положил руку ему на плечо, лениво поднял вторую и также лениво помахал Дрею.
«Какие мы все сегодня расслабленные, – с ухмылкой подумал Дрей. Потом еще раз взглянул на горе-постовых. – А ведь это его сын». Что-то такое было в том, как Хаммер держал руку на плече паренька. Либо сын, либо любовник. Из того, что он успел узнать о Хаммере – не любовник.
Раз все вокруг расслаблялись, то Дрей решил не нарушать гармонии. И достаточно лениво, не торопясь, продолжил шагать в сторону сидящей парочки.
Барабаны продолжали стучать. И если разбуженные инстинкты древних племен не обманывали, то эти двое экзо были единственными в округе. Если и засада, то весьма глупая.
Дрей улыбнулся вновь. От Хаммера, конечно, ответной улыбки он не дождался. Однако разулыбался паренек. Видел наверняка бой. Наверняка мнит Дрея своим кумиром и идеалом для подражания как для себя, так и для любого юного экзо. Нелегкая…
– Чего здесь? – подходя, спросил Дрей. Вопрос банальный, но надо было с чего-то начинать разговор.
– Так я, в отличие от многих, еще и умный, – в тон ответил Хаммер. – Не такой шустрый, как ты, конечно, но и не дурак, всяко разно. Как ты свинтил, бучу подняли только через час. Всем было понятно, что если ты решишь срулить, то в городе тебя уже нет.
– И все расслабились и не стали начинать поиски? – с легкой надеждой в голосе продолжил Дрей.
– Как же, разбежался. Просто мэр решил, что если ты сбежал, то сбежал. А если решил все-таки снять куш и дойти до товара, то пойдешь за ним напрямки, на запад. И послал всех туда. Правильно, в принципе, решил. Там тебя либо наши, либо… не наши. Кто-нибудь да достанет.
– Ну а ты чего ж?
– А я почти такой же умный, как и мэр. Только раз тебя здесь встретил, то получается, что еще умнее. Вспомнил я, что вроде как рюкзак при тебе был, когда ты от нас бегал. Недоумки Лоскута трепались. Мы-то и не знали, так что не искали. А они как узнали, что мы тебя взяли, то подумали, что взяли мы тебя с рюкзаком. Только не брали мы тебя с ним, понимаешь. А зная жадность навозников, решил я, что не бросишь ты рюкзачок…
– Ну и?..
– А дальше просто. Дальше я решил так же, как и мэр, что с доставки ты не срулишь. То есть маршрут твой был ясен. Если еще знать город, а я его знаю, то была пара мест, где ты наверняка бы прошел. Это – одно из них. Вот и сидели, тебя ждали… Сын мой, кстати.
Хаммер вновь положил руку на плечо паренька. Сын сыном, но похожи они были слабо. Обычно, хоть и не всегда, наследственные черты у экзо проявлялись отчетливо, поэтому Дрей несколько раз перевел взгляд с одного на другого, пытаясь выявить хотя бы некоторые из них.
Хаммер верно определил сомнения Дрея.
– Ты это, задолбал! Сказал сын, значит сын, – рассерженно произнес он. – Не порти пацана своими приколами. Я тоже так глядел, но генное сравнение не обойдешь. Просто телом в деда пошел. Мой батяна такой же был, худой да высокий. И тоже волосы вились.
– Да ладно, мне-то что, – пожал плечами Дрей. – Сын так сын. И вообще – на арену выходить можно, а тут чуть чего – так сразу не порти. Странные вы… Ну, так и чего дальше-то? Чего ты с мэром своими блестящими идеями не поделился?
– Да надоел он мне слегка, мэр… – неожиданно начав растягивать слова, ответил Хаммер. – Понимаешь, я-то еще куда ни шло. В жизни устоялся, команда какая-никакая подо мной. Но чего-то не хочется мне, чтобы сынок в этом болоте крутился. Как я. Ты знаешь, сколько бойцов каждый год кладут? Каждого пятого. Либо снаружи города, либо с запада, либо свои же помогают.
– И?..
– Не хочу. Сам через все это всю жизнь тащился. Для сына не хочу. Хочу, чтобы с тобой он ушел. Подучишь его, как да чего в вольных лесах?
Дрею пришлось думать, как и что отвечать. Отказывать сразу вроде было нельзя, но и ввязываться в эту авантюру как-то не входило в его планы.
– Понимаешь, Кувалда… В лесах-то тоже… до старости редко доживают. Банд не меньше, мутантов больше. Заразы – тоже. Жизнь не мед.
– Я догадываюсь, – кивнул Хаммер. – Да только как-то в городе совсем кисло стало. Молодежь-то не видит, да только народу с каждым годом все меньше. И даже не мэр виноват, он еще ничего, хоть и с заскоками. Просто жизнь такая. То одно, то другое.
Хаммер поднял руку, прерывая очередные возражения Дрея:
– Да послушай ты! Я же все понимаю. Вообще все спонтанно получилось. Пришлось на лету думать. Просто шанса у Лешки может больше и не быть. Одному тоже в лес не уйти. Да и к навозникам пристать еще постараться надо. С окрестных поселков вообще по городским стреляют без предупреждения, и не без причин. А дальше он вообще ничего не знает.
– Дальше тоже… стреляют и имени не спрашивают, не волнуйся. Везде так, говорю же.
Хаммер покачал головой:
– Возьми, а? Ты же понимаешь! Я тебе помог. Бой помог выиграть. Сейчас не сдал. Помогу до запада добраться. Выведи парня. Я уж смирился и в городе сдохну. Но детей-то у меня больше нет и не будет. Тут тоже гейгерит. А это кровь моя. Мои гены. Хочу след оставить. Хоть такой.
– Я всегда один.
– Так и броди один. Ты его только выведи. Да помоги где осесть для начала. А потом – ходи один, как ходил. Ты пойми, один ты на запад без нас все равно не пройдешь.
Дрей молчал.
– Короче?! Берешь, нет? Есть две дозы «экзо», мутация пять дельта, чистые и пожизненные. Одну сыну, одну себе берег. Тебе отдам.
– А чего ж ты ее берег? Сразу бы и промутировал?
– Я запасливый. На черный день держал, мало ли что да как. Как видишь – не напрасно.
– Пять дельта – это мощно. Оставь себе, Хаммер. Парня я возьму, только не обессудь, от пуль я его прикрывать не буду. Сам справится – выйдет. Нет, так и меня не вини. Сам видишь, полмурашника… полгорода за мной бегает. Теперь и за ним будут. И вряд ли они теперь будут до арены меня тащить.
– Это точно, – кивнул Хаммер. – Мэр просил сразу голову. Много чего обещал. Так что сейчас все на твоем следе. Даже те, кто с твоего боя немалый куш снял. Даже те, кому до тебя никогда не допрыгнуть. Все.
– Мэр, да… – ехидно произнес Дрей, – мэр у вас любит призы раздавать… и обещания.