Заброшенный скит - Филичкин Александр Тимофеевич 7 стр.


За столь долгое время, тление совсем не коснулось её богатой одежды, бледной кожи и тела. Руки, сложенные у неё на груди, тоже остались точно такими, как были когда-то.

Я беру её за запястье и, осторожно, словно боясь разбудить, начинаю снимать драгоценность. Чем дальше украшение скользит по её тонкой кисти, тем мне становится всё страшней и страшней. Я смотрю на лицо прекрасной покойницы и с ужасом вижу, что у неё начинают слегка подниматься дрожащие веки.

Как только браслет спадает с пальцев усопшей, она резким движением садиться в гробу. Её голова поворачивается с отвратительным скрежетом. Внезапно распахиваются глубокие тёмные очи и в упор глядят на меня.

Рот у панны́чки раскрывает так широко, что становиться больше обычного в несколько раз. Вместо человечьих зубов я вижу острые волчьи клыки. Раздаётся оглушительный вой, от которого чуть ли не лопаются барабанные перепонки в ушах. Моё сердце хватает чья-то большая рука и сжимает его, словно в железных тисках.

Плоть женщины покрывается сеткой мелких извилистых трещин. Они очень быстро растут. Скоро кожа и мышцы с богатой одеждой рассыпаются в невесомую серую пыль. Мгновеньем спустя, в гробу сидит уже совершенно голый скелет.

Он тянет вперёд тонкие руки, состоящие лишь из белых костей. Хочет сжать моё горло и сломать мою шею. Я вдруг понимаю, что он сделает всё, чтобы защитить свой браслет.

В этот момент, я всегда просыпаюсь в обильном холодном поту. Чувствую, что лежу мокрый, как мышь, искупавшая в крынке с водой. Меня сильно трясёт, а зубы стучат от пережитого ужаса.

Печально вздохнув, смотритель встал со скамейки из камня, на котором сидел рядом с Глебом. Не спеша повернулся и, сильно ссутулившись, пошёл по узкой тропинке. Отойдя на несколько метров, он обернулся и поманил парня пальцем.

Они прошли с десяток шагов. Старик указал на большой тёмный памятник, украшенный искусной резьбой. На поверхности стелы Глеб разглядел высокого стройного ангела с прекрасным печальным лицом.

– Здесь она похоронена. – сказал мужчина солдату: – За всю свою жизнь я так и не смог набраться отваги и решиться на то, чтоб потревожить могилу панны́чки. Может быть, вы окажитесь немного смелее?

Позови кого-нибудь из крепких парней. Приходите сюда в любой будний день. Поляки из нашей округи давно все уехали обратно в Европу. Местные своих мертвецов никогда не хоронят на католическом кладбище.

Теперь здесь, кроме меня, никого не бывает. Да и я сюда прихожу всего раз в две недели, в начале и середине каждого месяца. Кошу потихоньку траву и срубаю ветки кустов и деревьев.

Вы откопаете драгоценный браслет и приведете могилу обратно в порядок, чтобы вас не искала полиция за вандализм. Продадите в Трёхреченске золотую вещицу. Будете всю свою жизнь, как сыр в масле кататься. – старик набожно перекрестился. Печально вздохнул и ушёл в глубь обширного кладбища.

Стараясь, как следует запомнить данное место, Глеб несколько раз обошёл большое надгробье и памятник. Внимательно осмотрел его с разных сторон и сам себе удивился.

Зачем он всё это проделал, солдат не мог объяснить. Ведь парень хорошо понимал, что по собственной воле он никогда не станет тревожить чью-то могилу. Даже ради несметных сокровищ. Разве, что окажется в такой ситуации, когда без этого золота ему будет полный кирдык.

Тем более, что дух умершей панны́чки до сих пор находится рядом. Всё не может никак успокоиться. То ли от того, что её тело погибло в холодной неуютной Сибири? То ли всё ещё охраняет свой драгоценный браслет?

После окончания трудной работы на кладбище, прошло несколько дней. Глеб оказался в каптёрке наедине с лучшим другом по взводу. Немного помялся, но всё-таки всё ему рассказал. Тот внимательно выслушал интересную повесть.

К удивлению парня, его собеседник не проронил ни единого слова по данному поводу. Видно, мысль о том, что нужно разрыть чью-то могилу, его сильно смутила. Больше они никогда не затрагивали подобные темы.

В самом начале апреля, всю технику их батальона нежданно-негаданно перегнали на ближайшую железнодорожную станцию. Погрузили на открытые платформы. Закрыли старым брезентом и отправили прямиком в дружественный нам Дагестан. Офицеры ехали в мягких купейных вагонах. Солдаты тряслись в обычных, плацкартных.

– Хорошо, что мы едем не в тесных довоенных теплушках. – сказал вдруг Мозгляк из Саратова: – Тогда они были вчетверо меньше, а набивали туда по сорок бойцов или восемь штук лошадей. Иногда солдаты сопровождали животных в пути. Тогда, в такой сарай на колёсах влезало двадцать мужчин и четыре кобылы. Так что, всю дорогу им приходилось жить в непосредственной близости.

Никуда не спеша, состав добрался до солнечного города Махачкала, что являлся столицей страны Дагестан. Там войска задержались на целых два дня. Вот так, совсем неожиданно, Глеб оказался возле Каспийского моря, которого он сроду не видел.

Однако, гигантское солёное озеро оказалось совершенно другим, не таким, каким он его себе представлял. Оно было гораздо светлей, чем по телеку и сильно отливало каким-то неуловимым зеленоватым оттенком. Да и песок здесь оказался куда более крупным. Не таким, какой часто встречается на реках Сибири. Как показалось вдруг парню, он даже увидел большого тюленя, резвившегося в мелких волнах недалеко от пологого берега.

Ранним утром двадцать второго апреля, Глеб неожиданно вспомнил про день рождения Владимира Ульянова-Ленина. Ведь именно он когда-то придумал и, что самое грустное, разрешил создавать в революционной России республики по национальному признаку.

Однако, обсудить столь важный вопрос с Мозгляком из Саратова парень в тот день не успел. Их вагоны и платформы с воинской техникой прицепили к обычному поезду, выполнявшему рейс город Махачкала – город Грозный.

Тепловоз дал громкий короткий гудок. Состав громко лязгнул огромным числом буферов. Медленно тронулся и потащился из одной национальной республики – страны Дагестан в другую, бывшую Чечено-Ингушетию.

Впереди шли три вагона, которые удивительно смахивали на бронепоезд времён давней гражданской войны. Толстые стальные листы, обшивали все стены. Из узких бойниц торчали стволы пулемётов и пушек. В серёдке шёл паровоз, бронированный, как лёгкий танк. Такие передвижные устройства Глеб изредка видел в тех старых фильмах, где события происходили в двадцатые годы двадцатого века.

Меж тем, мирная жизнь начала отступать от солдат всё дальше и дальше. Все прочие дни они, никуда не спеша, ехали на войну с мятежными горцами. Скоро, без остановок, они проследовали мимо селения со странным названием – Кизилюрт.

Мозгляк из Саратова тотчас воспрял и рассказал всем желающим слушать его разглагольствования: – Юрт с тюркского переводится, как род или семейство. Ну, а кизил, это кустарник или низкое деревце с сочными, кисло-сладкими ягодами. У них ещё такие продолговатые косточки внутри красной мякоти, размером с четверть толстенькой спички. Почти, как у финика, только в три раза тоньше и меньше.

Судя по объяснению эрудита в солдатских погонах, выходило, что перед ними район обитания небольшого растения, принадлежавшего к семейству кизиловых. Потом миновали село Хасавюрт. Затем, поезд прогромыхал по мосту через широкую реку Аксай и въехал на территорию очередной русско-кавказкой войны, в мятежные чеченские земли.

Внешне за окном старого поезда, мало что изменилось. Всё тот же весьма неухоженный предгорный пейзаж. Те же раздолбанные грузовики советских времён и грязные «жигули» на ужасно разбитых дорогах.

Те же бедные и очень запущенные поселения горцев. Везде один голый камень и почти нет какой-либо зелени. То же угрюмое население в небольших городках: хмурые женщины, закутанные длинные в чёрные шали, и мрачные небритые особи противоположного пола. Все в необъятных плоских фуражках, размером с руль легковушки.

Вот только, как заметил дотошный Мозгляк из Саратова, слово Юрт в названиях деревень и посёлков стало писаться через дефис: – То есть, через короткую черточку. – пояснил он специально для Чичкина Коли.

Затем за окном вагона промелькнули названия уже чисто чеченских селений – Гудермес и Аргун. Здесь их поезд стал тормозить и скоро остановился, как вкопанный. Какое-то время стояла гнетущая слух тишина. Затем, по составу пронёсся зычный приказ: – Все подразделения на выход! Приехали…

Мотострелки подхватили свои вещмешки. Ринулись к выходу и стремительно выскочили из, порядком им надоевшего, железнодорожного транспорта. По команде своих командиров, быстро отцепили платформы с воинской техникой и построились рядом в линейку.

Поезд дал долгий прощальный гудок. С шумом тронулся и двинулся дальше, в город под названием Грозный. В тот самый город, который они должны были сделать Тихим! По крайней мере, так всем сказал солдат Коля Чичкин.

Затем, началась спешная выгрузка. Однако, как ни торопились бойцы, а всё равно провозились весь вечер и ночь. Поужинали привычным сух.паем. Кто, как устроился возле огромных военных машин. Чуть подремали пару-тройку часов. Утром проснулись и стали ждать назначения. Впереди их ожидали рубежи столкновенья с мятежниками.

Приезд в Чечню

Время от времени, откуда-то поступали разнообразные, иногда довольно противоречивые, указанья большого начальства. После чего, некоторые подразделения в спешном порядке рассаживалась по различным машинам. Выезжали с территории станции и отбывали неизвестно куда.

Дошла очередь и до мотострелкового взвода, в котором служил Глеб и Мозгляк из Саратова. В четырнадцать часов их быстро погрузили в грязно-зелёный, бортовой автомобиль под поэтичным названием «Урал-375Д».

Как сообщил бойцам лейтенант, машину включили в колонну бронетехники 51-го парашютно-десантного полка Тульской дивизии ВДВ. Так что, они окажутся в отличной компании, хорошо подготовленных воинов.

Парню даже удалось расслышать часть боевого приказа: – …поступаете в их распоряжение. Пройдёте с ними до райцентра Шали. Оттуда выдвинетесь к Ведено…

Грузовик взревел дизельным двигателем. Колонна вытянулась длинной цепочкой и медленно двинулась в путь. До первой точки маршрута было всего восемнадцать километров довольно неплохого шоссе. К удивленью солдат, они тащились туда почти целый час. Потом, стояли ещё минут двадцать и только после этого, снова, никуда не спеша, покатились вперёд.

Машины выехали из городка и потянулись по узкой дороге, плавно поднимавшейся в Кавказские горы. Ни у Глеба, ни у его сослуживцев не возникло ощущения какой-либо опасности.

Вокруг них находились сотни отлично обученных и хорошо экипированных людей, принадлежащих к родной армии великой России. С ними в колонне шли десятки единиц бронетехники, оснащенной тяжёлым вооружением: пушками, крупнокалиберными пулемётами, автоматическими гранатомётами.

Имелись там и боевые ракеты самого различного класса, от зенитных до противотанковых. Они управлялись, как при помощи радио, так и наводились на цель самостоятельно. Ну, скажите, пожалуйста, что мог сделать десяток чеченских мятежников против такой огромной военной структуры?

Молодым солдатам совсем не хотелось сидеть в тёмном, душном и сильно трясущемся кузове. Поэтому, они сразу отстегнули переднюю и заднюю часть брезентового тента. Подняли наверх и закинули на железные дуги, стоящие в полуметре одна от другой. Так стало намного светлей и прохладней.

Глеб сидел на жёсткой откидной скамейке автомобиля и смотрел то вперёд, над высокой кабиной, то назад, на вдребезги разбитый асфальт. Постепенно дорога поднималась с равнины. Она становилась всё более узкой, а по её сторонам всё чаще появлялись глубокие крутые овраги. Затем, пошли каменистые склоны холмов, которые с каждой верстой всё сильней прижимались к грязной обочине.

Сидевший рядом, Мозгляк из Саратова неожиданно зябко передёрнул плечами и, словно экскурсовод, мрачным голосом вдруг сообщил: – Скоро мы въедем в один из самых тесных проходов в знаменитом Веденском ущелье.

Неизвестно зачем, Глеб автоматически глянул на циферблат своего довольно простого хронометра. Было почти шестнадцать часов. Подняв глаза, парень покрутил головой и хорошо рассмотрел обстановку вокруг.

С одной стороны горной дороги поднималась безлесная каменистая круча высотой метров в десять-двенадцать. С другой, тянулся очень узкий, глубокий овраг, за которым виднелись острые гранитные скалы. Вокруг было очень спокойно, словно и не шла очередная война на Кавказе.

Неожиданно для бойца раздалось сразу несколько оглушительных взрывов. Одновременно с ужасающим грохотом, земля поднялась с обочины трассы и огромным султаном взметнулась к высокому синему небу.

– «Фугасы». – мелькнуло в голове изумлённого Глеба, а дальше всё завертелось, как при чрезвычайно ускоренной съёмке в кино. Брезентовый тент армейской машины сорвало взрывною волной. Грузовик приподняло над грязным асфальтом. Опрокинуло на бок и швырнуло направо, к холму.

Сидевшие в кузове люди, посыпались из него, как горох из разорванной торбы. Кувыркаясь, словно палые листья, они пронеслись по короткой дуге и врезались в крутой каменный склон. Безвольно скатились к узкой подошве возвышенности. Смешались в огромную кучу и замерли, как смятые тряпичные куклы.

Парень заметил, что Мозгляк из Саратова с размаху ударился о крупный гранитный валун. На мгновенье прилип к его гладкой поверхности и словно мешок сполз на обочину трассы.

Один из солдат с диким криком катался в пыли. Он старался зажать руками огромную рваную рану. В том месте, где секунду назад была нога молодого бойца, теперь виднелась обнажённая плоть перерубленных сухожилий и мышц.

Разорванные осколком сосуды брызгали тонкими струйками дымящейся крови. Они разлетались в разные стороны и, словно из пластмассовой лейки, заливали все камни вокруг.

Каким-то неведомым образом Глеб очутился в тесной ложбинке, зажатой между высоким холмом и шоссе. Парень с трудом оторвал от земли гудящую, словно колокол голову. Вскинул правую руку и осторожно ощупал лоб и макушку.

Оказалось, что армейская каска куда-то бесследно исчезла, а на глаза стекает красная ниточка тёплой и липкой субстанции. Он ощутил, что спина онемела от мощного удара о грунт. Конечности сильно дрожат и плохо слушаются его указаний.

Не придя ещё толком в себя, мотострелок приподнялся. Осторожно высунулся из мелкой придорожной канавы. Повертел головой и быстро глянул вокруг. Всё было окутано плотным облаком пыли и газов, выброшенных в воздух фугасами.

Пачкая небо клубами чёрного дыма, смрадно пылало множество грузовиков, заправщиков и БМД. Десятки горящих машин тесно сгрудились на разбитом асфальте и плотно запрудили дорогу на километр вперёд.

За плотной стеной пороховой и бензиновой гари Глеб увидел несколько стареньких «Т-72». Уцелевшие танки, в едином порыве, мчались вперёд. Они не обращали внимания на всех остальных. Двигались, словно огромный таран и сбивали с шоссе всё, что попадалось им на пути.

Машины, окутанные прожорливым пламенем, слетали в кювет, пролегавший вдоль склона холма. Опрокидывались, и сминались, словно картонные. Другим автомобилям повезло значительно меньше. Они кувыркались, как консервные банки. Оказывались возле обрыва и исчезали в глубоком овраге. Вряд ли кто из солдат смог бы выжить, упав с такой крутизны.

Однако, этим всё дело не кончилось. С другой стороны небольшого оврага загрохотало множество выстрелов из различного вида оружия. На остатки армейской колонны обрушился автоматный и пулемётный огонь.

Раскалённые кусочки свинца зажужжали вокруг, словно рой взбесившихся ос. Они застучали о камни, как частый металлический град. Стараясь укрыться от облака пуль, Глеб, как можно плотнее, прижался к земле.

Назад Дальше