Часть
I
. На’га
Глеб
– Пустые всё хлопоты! – сказала седая ведунья: – Что с ним сегодня не делай, а всё одно, несчастный пацанчик помрёт! – старая женщина не спеша, развернулась. Опёрлась на суковатую палку и, чуть слышно кряхтя, медленно двинулась к двери, ведущей на улицу.
Стоявшие рядом, мама и бабушка больного ребёнка одновременно тихо заплакали. Шесть его тётушек, старшей из которых было всего восемнадцать, а младшей полтора года отроду, дружно нахмурились. Малышка даже стала потихонечку хныкать.
Сорокалетний дед мальчика озадаченно крякнул. Почесал начавшую лысеть голову, и вышел вслед за ветхой старушкой. Почтительно помог ей спуститься по ступеням высокой веранды. Проводил до калитки и лишь там решился спросить: – Может быть, есть какое-то ОСОБОЕ народное средство?
– Продайте его. – безразлично отмахнулась старуха: – Пусть у него появятся другие родители. Лучше всего, те, у кого в роду всегда появлялись одни пацаны. Они поименуют его по-иному и, тем самым, предрекут ему другую судьбу. День ребёнок у них поживёт, а, как станет темнеть, заберёте домой. Если, к тому времени, он ещё не помрёт.
Кто его знает, вдруг таким простым образом вы сумеете обмануть безносую жницу? Придёт «костлявая» за маленьким Глебом к его новой родне. Там мальцов очень много, а с таким именем нет.
Если она сильно замоталась за день, то может решить, что его утащила какая-то другая потусторонняя сущность. Их вокруг нас полно обретается. Плюнет «косая», да и уберётся назад в своё логово.
Древние знахари мне говорили, что такая простая уловка иногда помогала… – знахарка тихо хихикнула и, тяжёло опираясь на длинный посох, пошла по пустой сельской улице.
Фёдор Терентьевич немного помялся и предложил вслед пожилой собеседнице: – Давайте я Вас до дома подвезу на машине.
– Сама доберусь!– презрительно фыркнула женщина: – Здесь рядом. Всего то и нужно пройти десяток дворов. А ты немедленно принимайся за дело с продажей ребёнка! Вдруг успеете всё провернуть до визита старухи с косой?
Сбитый с толку словами ведуньи, огорчённый мужчина замер на месте, как вкопанный. Да так и остался стоять среди пустой тёмной улицы. Немного потоптался в глубоком раздумье. Повернулся и пошёл в другой конец большого села.
Скоро добрался до дома товарища, Григория Харитиничева. С ним Фёдор в срочную воевал в одной из горячих точек планеты. Он постучал в закрытые ставни, и услышал сонный голос товарища, который лениво спросил: – Кого там ещё принесло?
Узнав, кто пришёл в такое позднее время, Григорий предложил старому другу пройти в летнюю кухню. Мол, там, никому не мешая, можно спокойно обо всём поболтать.
Сам быстро оделся. Взял спички, початую пачку с дешевеньким куревом и быстро вышел из дома. Они сели на лавочку, стоящую под невзрачным навесом, и начали о чём-то беседовать. Так они и сидели там почти до рассвета.
Меж тем, новорождённый Глеб Прохоров всю ночь метался в очень сильной горячке. Его двадцатилетняя мама сидела возле самодельной детской кроватки, в которой когда-то возилась сама. Смотрела на сына и не могла сомкнуть заплаканных глаз.
На рассвете сорокалетний мужчина вошёл в тёмную горницу. Строго посмотрел на супругу, которая немедленно поднялась с постели. Кашлянул и сказал голосом, не терпящим никаких возражений: – Буди-ка Марию, я скажу, что нужно ей делать!
Мама несчастного мальчика опять беззвучно заплакала. Не споря с насупленным мужем, бабушка молча пошла в детскую комнату. Мария, была второй дочкой в их дружной семье. Она часто оставалась за старшую и давно привыкла во всем помогать по хозяйству.
Девушка проснулась от первого шороха. Вскочила с кровати и торопливо оделась. Внимательно выслушала суровые наставленья отца. Бережно положила больного племянника в подол своего сарафана и вышла из дома.
Время уже приближалось к выгону скотины в общее стадо. Все люди были давно на ногах. Вышли во дворы своих просторных домов и молча возились в хлевах, возле коров. Их уже подоили и ждали, когда мимо поедет пастух. Тогда можно будет вывести бурёнку на улицу. Овцы сами за ней побегут.
Неся племянника в своём подоле, Мария двигалась посередине пустой сельской улицы, и громко кричала. То есть, вела себя так же, как те коробейники с автолавок, что изредка забредали в их глухое местечко. Вот только сегодня, селянам предлагали не какие-то житейские мелочи, крайне нужные в каждом в хозяйстве. Им сегодня сулили нечто совершенно другое.
– Продаю малого мальчика! Месяц от роду! Кому мальчик нужен? – звонко кричала Мария. Малыш тихо лежал. То ли уснул, то ли лишился сознания от сильного жара?
Заинтересованные таким необычным товаром, соседи тотчас покидали дома и подходили узнать, что и почём? Некоторые даже делали вид, что хотят купить пацанёнка и принимались за торг.
Помня наставленья отца, Мария просила огромную сумму. Совсем не уступала в цене и, естественно, ни с кем и не смогла сговориться. Зато Григорию Харитиничеву, у которых было семеро своих сыновей, она уступила больного племянника удивительно дёшево. Спросила за него всего лишь один советский жёлтенький рубль.
Мария отдала покупателю недужного мальчика. Получила мятый потёртый билет Казначейского банка СССР. Зажала его в кулаке, как огромную ценность, и вихрем помчалась домой. Фёдор Терентьевич взял у дочери сумму, вырученную за несчастного внука. Повертел небольшую купюру перед глазами. Не нашёл в ней ничего интересного и передал заплаканной матери Глеба.
– Ведунья сказала, чтобы ты хранила её до семилетия сына. Если внук, даст Бог, выживет, подаришь эти деньги ему. Пусть истратит на любые мелкие прихоти. Глядишь, тогда всё обойдётся.
Люба взяла небольшую бумажку бледно-жёлтого цвета. Аккуратно сложила её вчетверо и ушла в соседнюю комнату. Там взяла самодельную шкатулку из дерева, где лежали все документы, и сунула рубль в свидетельство о рождении сына.
Новоиспечённые родители умиравшего мальчика отдали девушке деньги. Взяли ребёнка и отнесли в просторную русскую баню, стоявшую между двором и огородом. Её к тому времени, Григорий успел хорошо протопить.
Тщательно вымыли пацанёнка в горячей воде. Сопровождая купанье словами и наговорами, которые были издавна известны семье, облили отваром из целительных трав. Обтёрли новым льняным полотном. Завернули в большую пелёнку и бережно отнесли в тёплый дом. Там его приложили к иконе святого князя Невского и нарекли Александром.
Новая мама покормила грудью очередного, уже восьмого по счёту мальчишку. Отнесла в тёмную спальню и положила в люльку рядом со своим, кровным сыночком. Ему было всего лишь полгода. Новый жилец тотчас успокоился. Крепко уснул и не просыпался до самого вечера.
Как только немного стемнело, старшая тётушка Глеба, Мария отложила все дела по хозяйству. Чисто вымыла руки хозяйственным мылом. Спустилась с веранды родимого дома и двинулась в путь на другой край деревни. Дальней стороной огородов пришла в дом Григория Харитиничева. Поднялась на большое крыльцо и постучала в дощатую створку.
Никто ей не ответил. Девушка потянула за деревянную ручку, и выяснилось, что дверь не заперта на прочный замок. Мария опасливо вошла в чужие тёмные сени. Осмотрелась и поняла, в просторной избе нет никого из хозяев, нет и никого из детей.
Она прошла в спальню. Вынула спящего Глеба из старенькой люльки, подвешенной к потолку тёмной комнаты. Стараясь не разбудить, осторожно завернула племянника в принесённое с собой покрывало. Взяла тёплый свёрток на руки и тем же путем помчалась назад. Бегом вернулась домой, где отдала мальчика его сильно измученной матери, своей старшей сестре.
От тряски пацанёнок проснулся и опять начал плакать, но хныкал он уже не так безысходно, как раньше. Чуть успокоившись, мама покормила младенца своим молоком, и он очень скоро уснул.
Как ни странно, но короткое проживание в доме соседей как-то смогло помочь больному ребёнку. Через сутки он пошёл на поправку, а очень скоро радовал всех окружающих своим бодрым видом. Со временем, он настолько окреп, что ничто не напоминало о том, что его сильно терзала непонятная хворь.
Прошло время. Глеб рос крепким здоровым мальчишкой, и ему стукнуло семь. В день рождения, Любовь Фёдоровна открыла ту небольшую шкатулку, в которой хранились все документы.
Достала заветный жёлтенький рубль, за который когда-то продали её родную кровиночку. Вспомнив то тяжёлое время, женщина печально вздохнула, и отдала деньги сыну, стоящему рядом.
Он взял протянутый казначейский билет СССР и недоуменно посмотрел на любимую маму. Ничего не скрывая, женщина рассказала всё то, что было связано с невзрачной купюрой. Все перипетии его небывалой отлучки, а затем и о возвращении в родную семью.
Мальчик внимательно выслушал необычную малоправдоподобную байку. Посмотрел на прямоугольник из желтоватой бумаги и с недоумением пожал узкими плечиками. Он просто не знал, что ему теперь делать с этим странным подарком?
К тому времени, когда наступил положенный срок, назначенный старухой-ведуньей, всё изменилось. СССР развалили те люди, которые должны были им управлять. Они сделали советские деньги настолько дешёвыми, что на них уже ничего нельзя было купить. Так они и валялась в разных местах, пока не исчезли неизвестно куда.
Спортлагерь «Олимп»
К шестнадцати годам, Глеб довольно успешно закончил девять ступеней основной общеобразовательной школы. Перевёлся в десятый класс и собирался всё лето спокойно прожить в тихом сибирском Трёхреченске. Ну, а если ему повезёт, то и слегка подкалымить на каких-нибудь сезонных работах. К примеру, на стрижке газонов или на разноске заказов в ближайшей пиццерии.
В крайнем случае, можно будет сгонять в гости к бабушке в соседний район. Там, как он помнил из далёкого детства, прямо возле околицы росла густая тайга, и протекала река, очень богатая замечательной рыбой. О семье Харитиничевых он уже совершенно не помнил. К чему забивать себе голову таким побасками, которые он когда-то слышал от взрослых?
Но, как всегда случается в жизни, судьба распорядилась совершенно иначе. Каким-то таинственным чудом, мама сумела добыть почти дармовую путёвку в молодёжный спортлагерь. Правда, по старой, неистребимой привычке, она всё ещё называла его пионерским.
Вышло так, что кто-то из её крупных начальников, выписал на своего «ребятёнка» сразу несколько подобных путёвок. Мол, чтобы ему хватило на всё лето до осени. Две из них вдруг оказались на один и тот же период.
Вот и пришлось бюрократу скрепить своё чёрное сердце и отдать одну из поездок своим рядовым сослуживцам. Сотрудники не стали собачиться из-за подобной халявы. Они честно бросили жребий и, нежданно-негаданно, удача улыбнулась мамочке Глеба.
Нужно сказать, что парень очень любил различные виды современного спорта. Хорошо играл в дворовый футбол, в волейбол, баскетбол и настольный пинг-понг. Он даже несколько раз ходил в многодневный поход вместе с группой из туристского общества. Жаль, что клуб потом, внезапно закрылся. Говорят завод обанкротили, а у города не было денег на содержание подобных кружков.
Несмотря на спортивность и летнюю скуку, что-то в затее с молодёжным спортлагерем школьнику весьма не понравилось. Причём, не понравилось настолько активно, что он не хотел туда ехать. Как только он это почувствовал, то сразу сказал о своём непонятном решении.
Но сколько сын не артачился, а всё-таки пришлось ему уступить. Как знал Глеб из своего многолетнего общения с мамой, спорить с ней было совершенно бессмысленно. Это всё равно, что пытаться остановить паровоз, летящий на полном ходу. Раз она, что-то решила, то свернуть её с такого пути было уже невозможно.
Поупиравшись ещё для порядка, Глеб согласился поехать и стал собирать свой новый рюкзак. Нужно сказать, что это был не примитивный «напопник», скроенный самим Абалаковым из обычной брезентовой ткани. Кажется, он это сделал ещё в тридцатых годах двадцатого века.
У Глеба имелось последнее достижение туристической мысли, крепко сшитое из новейшей синтетики. Да и название сиё чудо носило вполне соответствующее – «Ермак Тимофеевич». То есть, было названо в честь атамана казаков, что завоевали Сибирь для великого Русского царства.
Парень немного подумал и здраво решил, что не стоит брать с собой очень много вещей. Ведь отбывает из города он всего на две полных недели. К тому же, направляется в стационарный спортлагерь, а не собирается в пеший поход по глухой сибирской тайге.
Так что, он взял только самое нужное. Свернул всё аккуратнейшим образом и уложил в новенький объёмистый «сидор». Как он думал, его личные шмотки не заняли и половины всего рюкзака.
– Вот и отлично! – удовлетворённо сказал себе Глеб: – Легче будет тащить до автобуса.
Утром нового дня, он спозаранку поднялся, быстро позавтракал и отправился в путь, на честно заслуженный отдых. Судя по тексту, отпечатанному на обороте путёвки, данное место располагалась в тридцати пяти километрах от города, и находилось в густом сосновом бору. На большом отдалении от ближайших посёлков.
К сожалению Глеба, постоянного рейсового сообщения лагеря с городом не было. Поэтому, пришлось туда добираться на старом, сильно изношенном «ПАЗике», арендованном местной администрацией.
Трясясь и громко чихая, древний автобус выбрался из небольшого Трёхреченска, и больше часа натужно пилил по глухому лесному шоссе. В конце концов, притормозил возле большого щита с вычурной надписью – «Спортивный лагерь «Олимп».
Затем, машина свернула с асфальта и осторожно сползла на узкий пыльный просёлок. Немного проехала по песчаной грунтовке, петлявшей среди толстых деревьев, и остановилась возле старых железных ворот. Их давно не касалась малярная кисть. Краска повсеместно осыпалась, а все прутья решётки покрыла толстая ржавчина.
Здесь водитель высадил группу ребят, и объявил, что приедет сюда лишь в середине недели. Переночует в домике лагеря, а утром вернётся в Трёхреченск. После чего, пожилой шофёр попрощался. Помахал всем рукой и тут же умчался неизвестно куда.
Вновь прибывших гостей, встретил мрачный инструктор и повёл внутрь большой территории. Судя по внешнему виду, раньше этот спортлагерь принадлежал какому-то серьёзному ведомству, а теперь стал чей-то неотъемлемой собственностью.
Соответственно и порядки здесь стали совершенно другими, а путёвки, естественно, платными. Хорошо, что группы оказались совсем небольшими. всего по десять-двенадцать юнцов. К тому же и поселили всех не в одной огромной палате на дюжину коек, а в номерах, каждый на двух человек.
К своему огорчению, Глеб скоро узнал, что оказался в одной тесной комнате с небритым верзилой. Взглянув на опухшую рожу соседа, парень отчётливо понял, что тот уже очень давно вышел из старшего школьного возраста, и отношения у них вряд ли как-то наладятся. Разве, что парень будет на побегушках у такого громилы.
Угождать более сильным Глеб никогда не хотел и сроду никому не прислуживал. Это было совершенно не его свободолюбивом характере. Значит, жди, как всегда, очень больших неприятностей.
Прочие сверстники тоже встретили парня, довольно прохладно, а если сказать чуть точнее, то очень недоброжелательно. Видно у них уже сложилась компания, которой он почему-то не нравился.
Какое-то время, всё как-то с трудом обходилось. Наученный горьким опытом общения с такими людьми, парень старался не лезть на рожон и каждый раз, пытался уйти от прямого конфликта. Так продолжалось всю первую половину недели.
Постепенно все ребята вокруг почему-то уверились в мысли, что новичок просто трус. Они о чём-то между собой пошушукались и сплотились против него в единую дружную стаю. Затем, как всегда, попытались избить одиночку. Ведь он, негодяй, не желает вливаться в команду. Не хочет встать в самом низу иерархии и жить по волчьим законам маленькой кодлы.