Если честно, то мне всегда хотелось иметь такого друга: сильного, мужественного и немного свирепого, поскольку во мне всего этого мало, хотя я – мужчина. Иначе говоря, у Вали было то мужское начало, которого мне всю жизнь не хватало. Я с удовольствием слушал её рассказы, в которых она выступала в роли героя-победителя:
– Я того психа, как огрела вафельным полотенцем, а он давай орать: "Не убивай меня, тетенька!" А я ему: "Ты первый начал мне угрожать!"
У Вали был особый подход к дисциплине. Она заставляла пациентов мужского отделения по утрам делать по сто приседаний и пятьдесят отжиманий.
– Я из любого ненормального сделаю олимпийского чемпиона! – говорила она. – Если у человека нулевая способность к учёбе и освоению ручного труда, то он просто обязан стать спортсменом!
Валя не только приучала психически больных к спорту, но и устраивала им соревнования. Правда, со стороны эти состязания выглядели довольно странно, поскольку одни пациенты были чересчур заторможенными, а другие слишком беспокойными и хаотически активными. Работники психиатрического отделения ценили Валино рвение и её удивительную работоспособность. Однажды совершенно случайно ей удалось вылечить троих пациентов от беспричинных страхов. Валя работала в ночную смену, и, поскольку мы с ней уже начали встречаться, ей хотелось выглядеть свежо и красиво. Она наложила себе на лицо пропитанную кремом маску зеленого цвета и легла на кушетку, а в этот момент кто-то из медперсонала крикнул:
– Валя, иди сюда скорей!
Из сестринской она выбежала в коридор и там встретилась лицом к лицу с тремя пациентами, страдавшими беспричинной тревожностью и страхами. От испуга трое больных вскарабкались по занавескам до самого потолка, а потом санитаркам всего отделения пришлось их оттуда снимать. Они шлёпали больных по ногам и ягодицам тряпкой от швабры, пока те не спустились на пол. Самое интересное заключается в том, что после пережитого стресса пациенты полностью выздоровели и больше никогда ничего не боялись.
– Надо же, – посмеивались медики, – оказывается, страх страхом вышибают!
Коллеги восхищались результатами Валиной работы и её напором в приучении психбольных к спорту. Правда, и до неё делались попытки: привить пациентам психиатрического отделения разнообразные навыки. К примеру, одно время их обучали пению. Медперсонал нашей больницы негласно называл этот коллектив: "Хор психов", в то время как его официальным название было: "Ручеёк". Туда набирали преимущественно депрессивных пациентов и разучивали с ними весёлые песни, но дело вскоре застопорилось, поскольку одни пациенты были слишком придирчивы к себе и жаловались на своё плохое исполнение, другие сразу после концерта впадали в депрессию, да ещё однажды медсестру после репетиции угораздило пошутить:
– Всё, ребята, ваша песенка спета! – после чего трое психбольных решили покончить жизнь самоубийством. Санитары долго отрывали их от окон с решетками. В трудотерапии успех тоже был переменчивым. Маньяки-убийцы и другие опасные для окружающих пациенты выткали на ручных станках ковры с надписями: "Всем конец!" и "Порежу на куски, зажарю и съем". С рисованием больные справлялись лучше, но в порыве гнева швыряли друг в друга и в медперсонал бумагой, красками и мольбертами.
Глава 17.
Из психиатрического отделения меня отправили в реанимацию. За время работы там я понял, что в некоторых ситуациях врач не может рассчитывать только на свои силы, что совсем нелишне воспользоваться помощью более опытных коллег и возложить на них часть своей работы, а также ответственность за её результаты. В реанимации меня никогда не оставляли одного. Я все время был под присмотром других врачей, как бы в довесок к ним. Все больные лежали рядом с прикроватными мониторами, в кислородных масках и с множеством трубок, что делало их чрезвычайно похожими друг на друга. Иногда, чтобы определить, что это за больной, приходилось отодвигать всю эту, обеспечивающую жизнедеятельность аппаратуру от его лица. Состояние здоровья у пациентов периодически ухудшалось, поэтому медперсоналу не удавалось присесть ни на минуту. Врачи проводили то интубацию, то катетеризацию, то делали пункцию, то перфорацию, то небольшую операцию, и я во всём этом активно участвовал. Медсестры и санитарки постоянно обрабатывали больных, вводили им лекарства, делали перевязки, кормили, поили. Иначе говоря, медиков там было столько, что иногда я путался и по ошибке примыкал к медсестрам или санитаркам, и вместо работы врача, делал, что придется. Хаоса и неразберихи добавляли приходившие в часы посещений родственники пациентов. Помню, как одного больного переместили на другую койку, а жена, которая пришла его навестить, по привычке села на край той кровати, где он лежал раньше, и давай причитать:
– Гошенька-а-а, не оставляй меня одну-у-у… Я без тебя не могу-у-у…
Больной услышал это, открыл глаза и заявил:
– Я не Гоша, меня зовут Владислав. А Вас я знать не знаю, поэтому обращайтесь ко мне, пожалуйста, на Вы!
Молодые пациенты и пациенты среднего возраста, приходя в сознание, сокрушались:
– Никогда не думал, что буду ходить под себя, и что кто-то будет кормить меня с ложечки!
Старушки и старички, наоборот, радовались:
– Наконец-то дожили, когда и стакан воды – есть, кому подать, и помыть меня, и судно за мной убрать!
Однажды в реанимационном отделении со мной приключился казус. Во время ночного дежурства я прохаживался вдоль кроватей пациентов и, не помню – по какой причине, передвинул стул с одного места на другое. Сразу после этого мне бросилось в глаза, что монитор около лежащей рядом больной показывает полное отсутствие у неё сердечной деятельности. Я сорвал с женщины маску и стал делать искусственное дыхание рот в рот. В этот момент она открыла глаза и принялась хлестать меня по щекам. Оказывается, когда я задел стулом провода монитора, он отключился, но с пациенткой ничего страшного не случилось. Она в это время спала, а проснулась от того, что я обхватил её рот своими губами. Больная приняла оказание первой помощи за сексуальное домогательство и стала яростно отбиваться.
Другая пациентка лежала несколько суток в коме, а потом пришла в сознание, но, как выяснилось, с полной потерей памяти. Она стала спрашивать медиков: как её зовут, сколько ей лет, кто она по профессии; а потом перешла к более общим вопросам: о стране проживания, погоде, природе и т.д. Более опытные коллеги понимали, что познавательный интерес этой женщины не иссякнет еще очень долго, поэтому отправили к ней меня и заставили отвечать на все её вопросы. В течение двух часов я терпеливо отвечал, а потом пришли родственники больной, и я с радостью передал им эстафету. Кстати, они тоже этого испытания не выдержали и наняли для ответа на её вопросы двух школьных учителей: одного по русскому языку и литературе, а другого – по истории и географии.
Вообще-то говоря, чего только в реанимационном отделении не происходило. Один раз пациент учинил там разгром. Он неожиданно вскочил с кровати и, пошатываясь, заявил:
– Мне стало лучше! Пойду домой!
Я бросился к нему, чтобы поддержать, но не успел. Мужчина зацепился за проводки прикроватного монитора и, запутавшись в них, потянул его на себя. Стоящий у его кровати монитор упал на другой, тот на следующий, на следующий и на следующий. В результате все они попадали, как карточный домик, а когда медперсоналу удалось поставить их на пол, оказалось, что некоторые уже не функционируют. В итоге целые сутки медперсоналу пришлось восстанавливать пациентам дыхание вручную.
К счастью, такие инциденты случались редко. Образно выражаясь, реанимационное отделение напоминало кабинет управления техническим оборудованием на какой-нибудь фабрике. Аппараты, поддерживающие функции сердца и дыхания, а также поставляющие в кровоток лекарственные препараты, фыркали, булькали, шипели, свистели, все одновременно, в такт. Эти звуки действовали успокаивающе и вызывали сонливость. Если в реанимации было много свободных кроватей, то туда пускали на некоторое время прилечь и отдохнуть медперсонал нашей больницы – тех, кто жаловался на сильную усталость и плохое самочувствие. Я очень удивился, когда увидел там своего друга Петю.
– Петь, ты что здесь делаешь? – легонько пошевелил его я.
– У моего малыша зубки режутся, ночи напролет плачет, спать не дает.
– Ясно.
– Слушай, Вась, будь другом, дай отдохнуть! – уставшим голосом буркнул Петя. – Через час встану и доработаю смену. А сейчас хоть бы немного вздремнуть, чес слово…
– Конечно, поспи! – ответил я и заботливо укутал его одеялом.
Глава 18.
Так вышло, что, работая в больнице, я влюбился сразу в трех женщин, при этом каждая из них считала, что встречаюсь я только с ней. Сам не знаю, как это получилось… Наверное, из-за слабости моего характера. Ведь я никогда не был ловеласом и не вовсе чувствовал себя эдаким героем-любовником, покорителем женского пола. Но вот настал "судный час", или лучше сказать, момент истины, и мне пришлось сделать очень непростой выбор между: врачом, медсестрой и санитаркой. В тот день ко мне в кабинет зашли и плотно закрыли за собой дверь: Елизавета Петровна, Катя и Валя. Они скрестили на груди руки и молча встали, бросая на меня и друг на друга гневные взгляды. Затем Елизавета Петровна решительно высказалась.
– Скажи, до каких пор ты решил встречаться с тремя женщинами одновременно?! – сузив от злости глаза, по-змеиному прошипела она.
– Почему же одновременно… – вяло пролепетал я, понимая, что отпираться бесполезно.
– Как тебе не стыдно?! – захлопала своими длинными от природы ресницами Катя, и на глазах у неё блеснули слёзы.
– Какая наглость! – поддержала её Валя и с хрустом сжала кулаки.
Я пытался собраться с мыслями, но их в голове почему-то не было, они разом куда-то улетучились. Тогда я вежливо попросил:
– Девочки, пожалуйста, решите этот вопрос между собой!
Они вытаращили на меня глаза:
– Как?!
– Можете, например, подраться… И я останусь с той, которая победит!
И они подрались… Если честно, я этого не ожидал, а сказал такое просто потому, что надо было что-то сказать. Эта ситуация была крайне неприятной, она застала меня врасплох, и я не знал, как правильно отреагировать. В общем, сболтнув первое, что в голову пришло, я с ужасом наблюдал за дракой. Девочки сцепились, как кошки. Первой начала Катя. Она стала таскать за волосы по всему кабинету Елизавету Петровну, а Валя в это время пинала их обеих по ягодицам. Врач шипела, санитарка рычала, а медсестра то пищала, то мяукала. Первой побежденной в этой схватке оказалась Елизавета Петровна, а потом Катя неожиданно победила Валю. Неожиданно потому, что весовое преимущество было явно не на её стороне. Мощная мускулистая Валя с яростным рыком, размахивая кулаками, помчалась на Катю, а та за секунду до столкновения отпрыгнула в сторону. Валя врезалась со всего размаха в стену и грохнулась на пол. Там она и осталась лежать, кряхтя и постанывая, а Елизавета Петровна окатила всех присутствующих презрительным взглядом и, поправив прическу, вышла из кабинета, громко хлопнув за собой дверью. Катя победоносно улыбнулась, подошла ко мне, поцеловала в губы и спросила:
– А теперь, Васенька, ты сделаешь мне предложение?
– К-к-какое?! – растерялся я.
– Руки и сердца, конечно!
– Д-д-да… – промямлил я ей в ответ и через неделю выполнил свое обещание.
В общем, я женился на Кате и не жалею об этом. Детям нужен отец, а их у Кати как-никак трое. Скажу, что не все коллеги по работе одобрили мой выбор. Одни стали сочувствовать мне, а другие встали на защиту брошенных мною женщин. Известный своей молчаливостью врач-отоларинголог заметил:
– Много болтаешь! Меньше бы говорил – и не было бы у тебя никаких проблем! Отношения с несколькими женщинами не могут длиться вечно. Постепенно ситуация разрешилась бы сама собой.
Врачи-травматологи похлопали меня по плечу:
– Хорошо хоть тебе не перепало от этой рассерженной троицы! Женщины имеют привычку драться, чем попало, а потом побитых ими мужчин везут к нам, в травматологию!
– Ты переживал, наверное? Не знал, на ком остановить свой выбор? – посочувствовали мне врачи-гастроэнтерологи. – Хорошо хоть язву себе не нажил.
Елизавета Петровна решила мне отомстить и стала заигрывать с моим другом Петей. Её даже не остановило то, что у него к тому времени была жена и ребенок. Впрочем, на заигрывания этой дамы он не обращал никакого внимания. Врачи из психиатрии предложили мне лечь к ним в отделение и пройти курс лечения от сильного стресса. Однако санитарки и медсестры того же самого отделения пообещали устроить мне темную, в том числе, если меня снова пришлют к ним на стажировку. Так сильно они переживали за санитарку Валю. Зато заведующая терапевтического отделения меня поддержала.
– Ты Вася, сделал правильный выбор! – сказала она. – Врачу с санитаркой жить тяжело: у вас слишком разные методы воздействия на пациентов, а ещё уровень знаний, умения, опыт… Два врача всё время будут спорить, кто в семье главнее, умнее, профессиональнее, а союз врача с медсестрой – это вполне приемлемый, классический вариант. Таких браков много, и они долговечны. Вроде занимаетесь одним делом, но по-разному, и друг другу не мешаете!
Свадьбу мы с Катей сыграли скромно. Денег на пышное празднество не было, да и желания закатывать пир на весь мир тоже. Усыновив Катиных тройняшек и поселившись со своей новой семьёй в одной квартире, я стал сильно уставать. Быть отцом не так-то просто, особенно, когда детей трое и им всего по три года. Кстати, в это же самое время произошло приятное и неожиданное для меня событие: мы с Петей снова обрели, уже было безвозвратно утраченное, взаимопонимание. Изменилось и место наших встреч. Если раньше, чтобы поболтать в рабочее время, мы собирались в столовой, на лестнице или в комнате для хранения обеззораживающих веществ, то теперь стали встречаться в реанимации и, лежа на соседних койках, в полутьме дружно посапывали, похрапывали и перебрасывались короткими фразами похожего содержания.
– Тебя твоя пилит? – спрашивал я.
– Ага. А тебя? – отвечал Петя.
– Ага. У твоего ребенка все зубки уже прорезались?
– Да, но теперь у него понос… Лечим. Сейчас жена сидит с ним на больничном. А у тебя как?
– Дети растут, резвые и непослушные. В общем, всё хорошо!
– Знаешь, Вася, что мне больше всего в тебе нравится? – поднявшись на локтях и внимательно на меня посмотрев, сказал Петя.
– Что?! – немного опешил я.
– Ты по натуре – оптимист! Умеешь во всем видеть хорошее. И профессию для себя выбрал правильную. Врач всегда должен быть настроен на позитив и благоприятный исход. Ты – отличный врач, Васька!
– Спасибо, Петя! Услышать такое очень приятно, особенно от тебя!
– Не за что. А теперь давай, хотя бы полчасика вздремнем! На эти койки сегодня очередь. Ребята из травмотологии вчера День врача до трех часов ночи отмечали. Сегодня они не в форме.
– Хорошо. Давай немного поспим, давай…
Мама научила.
Глава 1.
Недавняя пенсионерка лет шестидесяти – Надежда Викторовна – обедала у себя дома, а рядом, у её ног, слизывал с блюдца сметану большой пушистый кот Барсик. Вдруг на мобильном телефоне раздался звонок. Звонила давняя подруга Надежды Викторовны:
– Привет, Надь! Как дела? Восстановилась у тебя нога после операции?
– Нет ещё, не совсем… но ничего, уже хожу без костылей, – ответила она и, немного помолчав, добавила: – На той неделе была годовщина смерти мужа… Вот уже пять лет, как его не стало. Не знаю, о чем тебе ещё рассказать…
– А дети как?
– У Лизуни и Костика всё хорошо, спасибо. У Лизы, сама знаешь, дом – полна коробушка, чего только нет. Да и Костя не жалуется. Он у меня энергичный: на работе и дома всё успевает.
Они ещё немного поболтали, и Надежда Викторовна повесила трубку. Сразу после этого ей позвонил сын.