– А то кто же ещё?
– Больше она ничего не хотела?
– Ну, вообще-то, – замялась Елена, – я рассказала ей обо всех предоставляемых услугах салона.
– Зачем?
– Затем! Мы всем клиентам об этом рассказываем, – быстро добавила Королькова.
«Знамо дело, – подумал про себя Наполеонов, – вам главное – заарканить какую-нибудь глупышку и высасывать деньги из кармана её мужа с мощностью хорошего пылесоса».
Угадав его мысли, Королькова пожала плечами:
– Это просто ознакомительная лекция, никто никого не неволит. Вот взять хотя бы Сафронкову. Она выбрала только массаж и обёртывания.
– А об остальном обещала подумать, – язвительно заметил следователь.
– Ну обещала, – не стала отрицать Королькова.
– Так, – следователь побарабанил по столу пальцами, – идём дальше, вы оформили её и послали.
Королькова удивлённо посмотрела на Наполеонова.
– Я имею в виду – к массажисту?
– Да, – кивнула девушка.
– Сафронкова, случайно, не говорила, кто ей рекомендовал ваш салон?
– Почему же случайно, – неожиданно для следователя обиделась Королькова – где ему было знать, что это входит в обязанности Елены. Она должна была по мере возможности узнавать, кто именно рекомендовал их салон новым клиентам. И она со своими обязанностями справлялась на отлично. По крайней мере, хозяйка салона Алевтина Самойловна была её работой довольна.
– Так кто же рекомендовал Сафронковой ваш салон? – повторил следователь свой вопрос.
– Светлана Кочеткова.
– А отчество у Кочетковой есть?
– Геннадьевна она.
– Значит, Светлана Геннадьевна Кочеткова – ваша постоянная клиентка. Я вас правильно понял?
– Можно сказать и так, – задумчиво проговорила Елена.
– Почему можно сказать?
– Видите ли, если бы вы спросили меня об этом с полгодика назад, я бы назвала Кочеткову нашей постоянной клиенткой с натяжкой.
– Это ещё почему?
– Потому что раньше она ходила к нам хоть и регулярно, но редко. А в последнее время зачастила.
– Вы подозреваете, что у неё появился богатый спонсор или небедный постоянный любовник.
Королькова пожала плечами.
– Хотя это одно и то же, – вздохнул следователь.
– Не скажите, – не согласилась девушка.
Следователю было недосуг выяснять, в чём же, по её мнению, состоит различие, и он задал другой вопрос:
– А кем Кочеткова доводилась Сафронковой?
– Подругой, как она мне сама сказала.
– Что ещё вы могли бы сказать мне об убитой?
Елену невольно передёрнуло, и она торопливо ответила:
– Больше ничего.
– После того как она ушла к массажисту, вы её уже не видели?
– Нет.
– Вы не заходили в кабинет после случившегося?
– Нет.
– Кто вам сказал, что клиентку убили?
– Павел Антонович. А до этого все услышали, как Ева орала благим матом. Во всех кабинетах от её децибел чуть двери не повышибало.
– Вы не знаете, кто первым прибежал на крик Мониной?
– Там рядом кабинет татуажа. И кажется, Инна Витальевна на крик Евы первой прибежала. Потом примчался наш охранник Корней. А он уже доложился Павлу Антоновичу.
– Почему не Горшковой?
– Откуда мне знать, – пожала плечами девушка.
– Как фамилия Инны Витальевны и Корнея?
– Она Лагутина. А он Горячев.
– Хорошо, вы можете пока идти. И пригласите ко мне Лагутину, если она сидит в холле.
– Куда же она денется, – проворчала Королькова и скрылась за дверью.
Дверь вскоре снова открылась без стука.
– Можно? – спросил женский голос.
– Да, если вы мастер татуажа Лагутина Инна Витальевна.
– Она самая, но вам, надеюсь, татуаж не нужен, – попробовала пошутить женщина.
Но следователь на шутку не отреагировал, он окинул вошедшую быстрым взглядом с ног до головы и кивнул на стоящий напротив него стул.
– Садитесь, Инна Витальевна.
Она села и, с интересом разглядывая его, проговорила:
– Только я ведь ничего не знаю.
– Когда вы впервые увидели убитую?
– Я её вообще не видела.
– То есть?
– Не видела, и всё. Что же тут непонятного?
– Вы вошли в кабинет Мониной…
– Не вошла, а вбежала, – прервала Наполеонова Лагутина. – Ева так кричала!
– Хорошо, вбежали и не обратили внимания на труп?
– Я не всматривалась. Видела, что там кто-то лежит. Но не думала, что она неживая. Зато я увидела на полу Еву. Вот тогда у меня и промелькнула мысль, что её убили.
– Монину?
– Ну да.
– А потом?
– Сразу после меня вбежал Корней. Он тоже сначала кинулся к Еве. Стал приводить её в чувство. Вызвал «Скорую». И только тут заметил странную позу клиентки, а главное, то, что она никак не реагирует на переполох. Тут-то Корней и увидел.
– Что увидел?
– Что её шея стянута поясом. Вызвал полицию и доложил Павлу Антоновичу.
– А не наоборот?
– Может, и наоборот, – смутилась женщина.
– Дальше?
– Силаев всех выгнал из кабинета в холл, где уже собрались остальные сотрудники. Ну и к этому времени сначала приехала «Скорая», потом вы.
– Хорошо, Инна Витальевна, идите и пригласите Силаева.
Павел Антонович постучал в кабинет, как это и полагается интеллигенту уже неведомо в каком поколении, и, только когда следователь сказал «да-да», вошёл в собственный кабинет.
– Чего же вы стучите, Павел Антонович, кабинет-то ваш, – пряча улыбку в уголке рта, проговорил следователь.
– Пока вы в нём работаете, он ваш, – серьёзно ответил Силаев.
– Понятно, – неопределённо протянул Наполеонов и спросил: – Как вы узнали о ЧП, произошедшем в вашем салоне?
– Мне позвонил Корней Горячев, наш охранник, и отрапортовал.
– И вы поспешили на место происшествия?
– Конечно, – удивлённо ответил Силаев.
– Лично вы убитую не знали?
– Нет. Откуда же?
– Мало ли…
– Нет, я её не знал, – твёрдо заявил Силаев.
– И вы понятия не имеете, кто мог её убить?
– Не имею.
– Вы давно работаете в салоне?
– Уже одиннадцать лет.
– И всегда были замом Алевтины Самойловны?
– Не всегда, – задумчиво проговорил Силаев. – Много лет я преподавал на кафедре пединститута.
– И какой же предмет, разрешите полюбопытствовать?
– Историю, – тяжело вздохнул Силаев.
– Прежнее место работы оставили по материальным соображениям?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Просто раньше салон принадлежал Юрию Самойловичу Горшкову.
– Это муж нынешней хозяйки?
– Нет, старший брат. У Юры с Алей большая разница в возрасте. Как и у нас с ней. Юра был моим другом. А Аля росла у меня на глазах. – Павел Антонович снял очки, достал из кармана пиджака белоснежный платок и тщательно протёр стёкла, прежде чем снова водрузить очки на нос.
– Почему же салон не перешёл к наследникам прежнего владельца?
– Так Аля и есть наследница! – удивлённо воскликнул Силаев.
– А как же жена, дети вашего покойного друга?
– Какая жена и дети? У Юры никогда не было семьи. Вернее, Аля и была его семьёй.
– Понятно. Но это всё не объясняет, почему вы стали её замом.
– Так Аля меня попросила!
– Она не нашла никого другого?
– Никому другому она не доверяла. А я… Я уже говорил вам, что знал её с детства.
– Понятно. Павел Антонович, вы можете что-то ещё добавить по существу?
– По существу? – переспросил Силаев.
– Да, может, вам что-то известно о деталях убийства.
– Да помилуйте, откуда же? – Силаев всплеснул руками. – Вы полиция, вам и узнавать все детали.
– Что ж, спасибо за помощь. Позовите, пожалуйста, охранника Горячева.
– Сию минуту, – ответил Павел Антонович, поднялся со стула, неспешно подошёл к двери, осторожно открыл её и так же тихо, но уверенно закрыл.
Вскоре в коридоре послышался топот, потом в дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, распахнули её. На пороге стоял высокий накачанный парень лет двадцати восьми.
– Вы меня звали? – спросил он и кивнул назад. – Павел Антонович сказал.
– Да, я просил вас зайти, – ответил Наполеонов, стараясь не улыбнуться. – Вы ведь Корней Владимирович Горячев?
– Ага.
– Присаживайтесь.
Устойчивый на вид стул ворчливо заскрипел, когда на него уселся Горячев.
– Расскажите мне, пожалуйста, о случившемся.
– Да тут и рассказывать нечего, – тяжело вздохнул Корней. – Слышу я, значит, кто-то орёт. Кто именно – сообразил не сразу. Ленка Королькова мне подсказала, что вопль несётся из кабинета Евы Мониной. Я и ломанулся туда. Захожу в кабинет. Там уже стоит Инна Витальевна, и Ева на полу лежит.
– А убитая?
– Её мы не сразу заметили. А как заметили, то я сразу вызвал полицию, то есть вас. – Горячев облизал губы.
– Вы, Корней, правильно поступили, – ободрил его следователь.
– Так у меня же инструкция, да и свои мозги имеются. – Он выразительно постучал пальцами по лбу.
– Когда вы увидели убитую в первый раз?
– Когда она входила в салон.
– А до этого вы с ней не встречались?
– Нет, она вообще не в моём вкусе.
Следователь удивлённо посмотрел на охранника, но ничего не сказал.
Глава 5
Следователю осталось допросить двух самых важных, с его точки зрения, персонажей – массажистку и хозяйку салона. Начать он решил с Евы Мониной.
Когда женщина вошла в кабинет и осторожно села на краешек стула, Наполеонов решил, что она уже вполне пришла в себя, по крайней мере, для пережившей шок Монина держится совсем неплохо. Для установления контакта он решил начать с формальных вопросов.
– Ваша фамилия, имя, отчество.
– Ева Гордеевна Монина.
– Как давно вы работаете в салоне?
– Шесть лет.
– Что входит в ваши обязанности?
– Я делаю массаж и обёртывания.
– Вас устраивает ваша работа?
– Вполне.
– Вы ладите с клиентами?
– Я делаю то, что положено. И больше никаких отношений с ними не поддерживаю.
– Когда и где вы впервые увидели Софью Сафронкову?
– Сегодня, у себя в кабинете.
– Какое она на вас произвела впечатление?
– Положительное.
– То есть?
– Сразу видно, что обеспеченная, а значит, перспективная клиентка.
– Вы о чём-нибудь говорили с ней?
Ева на мгновение задумалась, потом сказала:
– Да, собственно, ни о чём не говорили. Так, обменялись парой-тройкой ничего не значащих фраз.
– И о чём же были эти ничего не значащие фразы?
– Она похвасталась, что едет в Испанию с мужем.
– И вы ей позавидовали? – улыбнулся следователь.
– Пожалуй, нет. Я сама собиралась в следующем месяце в Сочи.
– С мужем?
– У меня нет мужа, – сухо ответила Ева.
– Ещё что-нибудь клиентка сказала?
– Нет, только спросила, сколько потребуется сеансов для идеального результата.
– И вы ей ответили?
Монина согласно кивнула.
– Теперь главный вопрос, почему вы оставили клиентку на длительное время одну?
– Всего на пятнадцать минут, и то не по своей воле, – попыталась оправдаться Монина.
– По чьей же?
– Меня вызвала к себе в кабинет Алевтина Самойловна.
– Такое часто случалось прежде?
– Почти каждый день, – вздохнула женщина.
– То есть Горшкова каждый день вызывала вас к себе в кабинет во время сеансов?
– Необязательно меня, всех, – ответила Ева.
– Что значит всех?
– Я имею в виду персонал салона.
– У неё что, такая манера решать производственные вопросы? – удивился следователь.
– Какой там, – отмахнулась Ева, – вы меня извините, конечно, но, по-моему, наша начальница мается от скуки.
Наполеонову послышалось – мается дурью.
– И отчего же Алевтина Самойловна скучает? – спросил следователь. – Разве ей нечем заняться? Мне всегда казалось, что собственный бизнес, каким бы он ни был, требует много времени и умственных затрат.
– Требовать-то он требует, – со вздохом согласилась Монина, – но только всем у нас заправляет Павел Антонович Силаев.
– А чем же занимается сама Горшкова?
– Она у нас витрина салона.
– На витрине-то у вас я заметил совсем другой персонаж.
– А, это. Вы имеете в виду Шамаханскую царицу?
– Её самую, – подтвердил следователь.
Губы Евы дрогнули в едва заметной усмешке:
– Вот увидите нашу хозяйку и удивитесь их сходству.
– Неужели?
Ответом ему был кивок.
Наполеонов порылся в памяти, на которую он не жаловался, и не припомнил, чтобы в холле он заметил даму, похожую на куклу в витрине. «Странно», – подумал он, но вслух ничего не сказал.
Наполеонов продолжил допрос:
– Значит, вам, Ева Гордеевна, позвонила Алевтина Самойловна, на ваш, как я понимаю, личный сотовый?
– Да, так и было. – Женщина облизала пересохшие губы.
– И вы поспешили к начальнице?
– А у меня был выбор? – вопросом на вопрос ответила Монина.
– Скорее всего, не было, – согласился следователь. – Дверь кабинета вы закрыли?
– Нет…
– Почему?
– Ну я не знаю… – замялась массажистка, – я никогда не закрываю дверь, если в кабинете есть клиент. Как-то не комильфо оставлять человека взаперти.
– Вы сказали, что никогда не закрывали дверь в кабинете, если там находился клиент.
Монина кивнула.
– В таком случае правильно ли я вас понял – вам приходилось не единожды отлучаться, оставляя клиента одного?
– Да, я же вам уже говорила! – нетерпеливо проговорила Ева.
– То есть заходи кто хочешь и выноси всё, что приглянется?
– Да кому тут заходить-то? – вырвалось у Мониной. – На входе стоит Корней и… – Тут она осеклась, вспомнив о том, что произошло сегодня. – Разве такое могло прийти мне в голову, – промямлила Ева.
– Действительно, нормальному человеку такое в голову не придёт, – согласился следователь.
Ева тихо всхлипнула. И следователь, чтобы не дать ей снова расклеиться, поспешил задать следующий вопрос:
– Как долго вы отсутствовали?
– Я же вам говорила, минут пятнадцать.
– А поточнее?
– На часы я не смотрела. Но сказала Алевтине Самойловне, что задерживаться не могу, так как скоро закончится сеанс у клиентки, что лежит у меня в кабинете, обёрнутая водорослями.
– А что сказала вам Горшкова?
– Да ничего она мне не сказала! – воскликнула сквозь сердитые слёзы Монина.
– Совсем ничего? – уточнил следователь.
– Ну почему же совсем, сказала: «Да, Евочка, идите, конечно. Мы не имеем права заставлять клиентов ждать», – передразнила она начальницу.
– И вы пошли?
– Точнее, я побежала.
– И когда вошли?
– Увидела пояс на её шее. И больше я ничего не помню. Когда очнулась, увидела врачей, потом поняла, что и полиция уже здесь.
– Понятно. Вы можете пока идти, Ева Гордеевна. И будьте так любезны, пригласите сюда Алевтину Самойловну.
– Приглашу, – буркнула массажистка и, не прощаясь, поспешила покинуть кабинет.
В дверь тихонько постучали.
– Вы позволите? – спросил обволакивающий голос.
– Да, входите.
В кабинет вошла невысокая стройная женщина неопределённого возраста, и у Наполеонова на миг перехватило дыхание. Это была она! Шамаханская царица! Хотя сходство живой женщины и прекрасной куклы не было внешним. У женщины были волосы каштанового цвета с заметным рыжеватым отливом. Глаза серебристо-серые, губы небольшие и не яркие, как у манекена, а нежно-розовые. И тем не менее это была Шамаханская царица! В чём это выражалось, следователь сказать не мог. Может быть, поступь? Хотя кукла ведь не двигалась. Но если бы она встала и пошла, то, Наполеонов был уверен, походка у неё была бы такая же, как у хозяйки салона. И ещё взгляд, наклон головы… И руки! Узкие кисти красивой формы, точно крылья неведомых птиц. «Такой завлечь и погубить мужчину ничего не стоит», – подумал Наполеонов. Но тут же вернул себя с небес на землю: убит не мужчина, а женщина. Не могла же она быть соперницей Шамаханской царицы? Если только Алевтина Самойловна была любовницей мужа Сафронковой. Что выглядит весьма сомнительно.